§ 23.4. Повседневность и быт

Сфера непосредственного общения индивида, т.е. общения, при котором происходит реальный обмен сообщениями (с помощью слов, жестов, мимики, письма и т.п.) с другими, образует жизненный мир данного индивида, его повседневное существование. Именно повседневное существование является онтическим (§ 10.1) проявлением бытия общества. Актуально и реально каждому человеку дана только повседневность, сам же повседневный мир представляет собой систему установок на действия данного индивида и систему ожиданий возможных действий других. Поскольку любые действия в повседневном мире всегда, так или иначе, совершаются в контакте с другими людьми, в процессе которых выясняется, отвечают эти действия ожиданиям окружающих или нет, постольку мир повседневности является миром общения, хотя в повседневности могут совершаться и трудовые акты, и акты духовного творчества и т.п.

Центральным звеном повседневности выступает быт, который конституируется действиями и отношениями людей, направленными на воспроизводство и поддержание самой жизни человека. Быт охватывает семью, дом, домашнее хозяйство, отношения полов и поколений, дружеские и приятельские отношения, организацию досуга. Сфера быта предстает как непосредственное социальное бытие человека⁸⁴. Это само реальное существование человека, его бытие, но в то же время это не все бытие, не его окончательное, не его подлинное бытие. Здесь каждое явление значимо для человека само по себе – он живет этим, и в то же время оно скрывает какие-то глубинные структуры человеческого бытия.

Так, повседневность – это такая действительность человеческого существования, которая очевидна и ясна каждому индивиду. Всякий понимает, это правильно, а это нет, так принято говорить и действовать, а так не принято, это можно, а этого нельзя. Повседневность – это осмысленный мир, смыслы которого не требуют обоснования. Эти смыслы ничьи, они принадлежат всем, они анонимны. И человек может не выходить за границы этих самодостаточных анонимных смыслов. Но тогда он сам становится анонимом, человеком, лишенным своего имени. Он «как все», его имя равно имени рода (первобытная община и давала всем своим членам одно родовое имя), он член клана, «бригады», «группировки». Таким образом, ясность и очевидность повседневности, давая человеку форму существования, в то же самое время показывает, что здесь существует не «я» человека как его самость и определенность, а он существует по способу «людей». Но необходимая для нормального общения всеобщность смыслов повседневности одновременно открывает (хотя не всем и не всегда) необходимость иметь свое лицо. Поэтому человек не может ограничиться существованием в самоочевидных смыслах, т.е. должен выйти за пределы повседневности. «Свое лицо» – это глубинная структура бытия человека, которая не является феноменом повседневности, но порождается ею.

Повседневность – это постоянство. Постоянство слов, мыслей, жестов, поступков, образов и т.д. Благодаря этому все в повседневности предсказуемо, стабильно, упорядочено, выстроено в ряд. Поэтому постоянство – это бытийный способ сосуществования человека с другими, условие общения. То есть только благодаря постоянству может существовать соединение людей в сообщество. Но тогда со-бытие (совместное бытие) оказывается вне времени, вне изменений, вне истории. Это и было характерно для древних обществ, в сознании которых время отождествлялось с вечным движением по кругу. Так воспринимается повседневность и нашим обыденным сознанием: все крутится по кругу. Но такое «круговое» время нуждается в начале отсчета, поэтому и возникает перерыв постоянства – праздник вместо повседневности. Праздник – мера повседневного социального времени. Повседневность порождает, открывает праздник не только как свою противоположность, но как некое подлинное бытие человека. Эта подлинность обнаруживает себя в способности человека, во-первых, видеть «изнанку» обыденных смыслов, которые обнаруживает праздник⁸⁵, и тем самым уходить от самоочевидности смыслов повседневности. Во-вторых, в способности человека к самопроизвольным действиям, то есть действиям не типичным, не анонимным, хотя они и могут быть действиями «под маской». В празднике индивид позволяет себе не походить на себя обыденного, он обнаруживает для себя и в себе другой уровень бытия.

Таким образом, сама повседневность отсылает к той бытийной основе, которая, в конечном счете, является ее собственным основанием – активному самостоятельному действию человека, «держащему» смысл (§ 6). Поэтому общение, конституирующее совместность людей, их единение в группы, общение, которое перед каждым индивидом предстает как повседневные требования к его поведению и как его зависимость от commun sens (здравого смысла), и является той деятельностью человека, которая прежде всего и репрезентирует ему как форму социальности, так и ее сущность. Поэтому и оказываются правы все концепции, которые в сфере общения искали силу, сохраняющую и изменяющую общественную действительность. Марксизм видел ее в классовой борьбе, элитаристские теории – в творческой энергии избранных, сторонники стратификации – в жизненной силе конкуренции и стремлении индивидов к занятию более высокого общественного статуса. Каждая из этих концепций выделяет реальные истоки влияния сферы общения на всю общественную жизнь.

Общение – само олицетворение общности, общества, хотя в то же время это только элемент общей системы всех социальных отношений.