Майкл Малкей

1. Критика Мангейма. М. Малкей высказал мнение, что противопоставление естественных и общественных наук с точки зрения того, насколько они детерминированы социальными структурами, не совсем справедливо. Источником этого заблуждения Малкей счи­тал то, что Мангейм в своих рассуждениях опира­лся на позитивистскую концепцию науки. В последнем научное знание объявляется автономным, не­зависимым от социальной среды, по­скольку в его основе лежит совокуп­ность надежно установленных факти­ческих данных. Философия науки постпозитивизма пере­сматривает неопозитивистскую мо­дель знания, прежде всего в понима­нии «теоретической нагруженности» научного наблюдения и эмпиричес­ких фактов и связи теоретических интерпретаций с нормами и идеалами науки, принятыми в определенных научных сообществах. В частности, Малкей ссылается на мнение такого крупного предста­вителя постпозитивизма, как Т. Кун. Кун в своей извест­ной работе «Структура научных революций», в частно­сти, утверждал, что любое исследование, основывающееся якобы исключительно на эмпирических данных, в дей­ствительности обусловлено теориями, нормами и ценнос­тями, которые имеются у ученых. На самом деле научное знание создается не отдельными учеными, находящими­ся «один на один» с объектом своего исследования, а на­учными сообществами. Научные сообщества могут иметь различные границы. Самым крупным является сообщество всех ученых; на более низком уровне могут выделяться национальные сообщества ученых, сообщества, объединяющие специа­листов в какой-либо области, научные школы и т. д. К научным сообществам примыкают такие «эпистемические» (ненаучные) сообщества, как объединения астроло­гов, парапсихологов, алхимиков. Данные научные сооб­щества характеризуются тем, что в них существуют оп­ределенные убеждения, которые разделяются всеми их членами; Мертон это явление называл «этосом науки».

2. Идея социального конструирования научного знания.Далее Малкей приходит к выводу, что любые данные получают интерпретацию не на основании достоверных знаний, которые якобы имеются у ученых, а в соответ­ствии с теми возможностями, которые существуют на данном этапе развития общества. Эмпири­ческие данные пронизаны теоретичес­кими и языковыми интерпретациями, они не настолько «тверды» и досто­верны, чтобы однозначно определять выводы ученых. Это позволяет пос­ледним конструировать различные объяснения реальности, активно ис­пользуя имеющиеся в обществе язы­ковые, символические, культурные ресурсы. В результате научное знание не обладает каким-либо выделенным эпистемологическим статусом, оно включено в культуру и открыто для различных социальных и даже поли­тических влияний. Таким образом Малкей фактически приходит к отрицанию самостоятельности науки, стирая границы между ней и культурой в целом.

Основные темы социологии науки

I процесс институализации научной деятельности

Впервые институциональный подход к анализу научной дея­тельности был применён Р.К. Мертоном. Становление институ­та науки означает её официальное признание как особой сферы общественного разделения труда. Но институционализация с появлением института науки не за­канчивается, а происходит постоянно и непрерывно. Поскольку наука продолжает развиваться, разные виды деятельности, закреп­ляются различные типы социальных отношений, возникают новые научные направления, научные дисциплины, типы организаций. Возникают новые функции и социальные роли, которые должны быть признаны научным сообществом, т. е. институцио­нализированы.

Социальные институты появляются в обществе как крупные непланируемые продукты социальной жизни. Как же это происходит? Люди в социальных группах пытаются реализовать свои потребности сообща и ищут для этого различные способы. В ходе общественной практики они находят некоторые приемлемые образцы, шаблоны по­ведения, которые постепенно через повторение и оценку превраща­ют в стандартизированные обычаи и привычки. Спустя некоторое вре­мя эти шаблоны и образцы поведения поддерживаются обществен­ным мнением, принимаются и узакониваются. На этой основе разра­батывается система поощрительных и наказательных санкций.

Исходя из этого институционализация представляет собой про­цесс определения и закрепления социальных норм, правил, статусов и ролей, приведение их в систему, которая способна действовать в на­правлении удовлетворения некоторой общественной потребности. Институционализация — это замена спонтанного и эксперименталь­ного поведения на предсказуемое поведение, которое ожидается, мо­делируется, регулируется.

Процесс институционализации, т.е. образования социального ин­ститута, состоит из нескольких последовательных этапов:

1)возникновение потребности, удовлетворение которой требует совместных организованных действий;

2)формирование общих целей;

3)появление социальных норм и правил в ходе стихийного со­циального взаимодействия, осуществляемого методом проб и ошибок;

4)унификация социальных норм и правил;

5) установление системы санкций для поддержания норм и пра­вил, дифференцированность их применения в отдельных случаях;

6) создание системы статусов и ролей, охватывающих всех без ис­ключения членов института.

Итак, финалом процесса институционализации можно считать создание в соответствии с нормами и правилами четкой статусно - ролевой структуры, социально одобренной большинством участников это­го социального процесса. Без институционализации, без социальных институтов ни одно современное общество существовать не может. Именно поэтому беспорядочные ссоры и драки превращаются в высокоформализованные спортивные поединки, любознательность, же­лание узнать истину — в упорядоченные научные исследования, бес­порядочная половая жизнь — в крепкую семью. Институты, таким об­разом, являются символами порядка и организованности в обществе.

****

Основные этапы развития науки как социального института (см. вопрос № 11):

1. Ювенильный период (Средние века): становление дисциплинарной науки на основе создания университетов. Важно учесть, что здесь науки как социального институт еще нет, так как научные знания развивались в неадекватных им институциональных формах (в рамках религии, образования, цеха). Так, ученое про­изводство или ремесло облеклось в такие же регулируемые формы, как и любое другое ремесленное производство: общее собрание чле­нов под председательством известного главы, известная дисциплина И известная последовательность градаций в среде членов:

Цех Университет

ученик школяр

подмастерье бакалавр

мастер магистр

И процесс обучения в чем-то был аналогичен: ученик (школяр), желающий обучаться мастерству, поступая на обучение к мастеру, после двухлетнего ученичества пред­ставлялся на испытание, выдержав которое становился бакалавром, т.е. вассалом низшего ранга, что соответствовало званию каноника низшего ранга в церковной иерархии или подмастерья в ремесленных цехах. Итак, в средневековом университете бакалавр был подмастерьем «ученого цеха».

Продолжая учиться, бакалавр уже начинал преподавать. Еще через два года учебы назначалось новое испытание, дающее возмож­ность стать мастером науки — доктором или магистром — и самосто­ятельно обучать, получив для этого соответствующую лицензию.

Вместе с лицензией вручались знаки докторского достоинства - книга, золотой перстень и берет - известная и в настоящее время четырехугольная «академическая» шапочка (форма одежды в средние века служила индикатором принадлежности к той или иной социальной группе). Первоначально магистр, например, рассматривался лишь как мастер-ремесленник, руководитель мастерской, позже звание магистра становится по­четным титулом. Титул доктора стал приравниваться к титулу рыцаря, а науку начали сравнивать с рыцарством.

****

2. Романтический период (Новое время). Романтический – потому что знание – сила (Бэкон), наука станет плодоносной и решит все проблемы. У истоков науки как профессиональной деятельности стоит Френсис Бэкон, утверждавший, что достижения науки ничтожны и что она нуждается в великом обновлении. И чтобы создать но­вое естествознание, необходимы: правильный метод (индуктив­но-экспериментальный), мудрое управление наукой (это задача правителей, которые должны создавать ученые учреждения, биб­лиотеки, приобретать орудия и инструменты, обеспечивать лю­дей науки вознаграждением, освобождающим их от забот и со­здающим свободное время для творчества) и общее согласие в работе, восполняющее недостаток сил одного человека. Суть нового периода выражает конфликт между наукой и теологией. В эпоху средневековья именно теология выступала в ка­честве верховной инстанции, призванной обсуждать и решать коренные мировоззренческие проблемы, такие, как вопрос о строении мироздания и месте в нем челове­ка, о смысле и высших ценностях жизни и т.п. На долю зарождавшейся науки оставались проблемы бо­лее частного и «земного» порядка. В соответствии с концепцией двойственной истины, разра­ботанной в недрах католической схоластики:

— теология занималась наиболее кардинальными и «возвы­шенными» вопросами,

— тогда как знание о вещах мирских, «низменных», непо­средственно окружающих человека, не обладало столь высокой значимостью для нее и вызывало существенно меньший интерес. Такое разделение «сфер влияния» оставляло определенные возможности для развития научного знания, хотя всегда сохраня­лась вероятность того, что наука выйдет за эти рамки.

Как известно, впервые это произошло в связи с созданием гелиоцентрической системы Коперника. Тот факт, что имен­но она послужила поводом для столь резкого столкновения науки с теологией, не был случайным, поскольку геоцент­ризм оказался одним из опорных пунктов религиозного уче­ния о мире. Тогда случилось так, что острый конфликт меж­ду религией и наукой произошел на почве астрономии, хотя, наверное, он мог произойти и в другой области. Как бы то ни было, коперниковским переворотом наука впервые заявила о своих претензиях на роль силы, предлагающей собственные решения серьезнейших мировоззренческих вопросов.

Занятия наукой, до тех пор казавшиеся (а в какой-то мере и действительно бывшие) чем-то сродни магии, алхимии или аст­рологии, являвшиеся нередко уделом отшельников-одиночек, вдруг стали вызывать живой общественный интерес. Здесь, конечно, еще не может быть и речи о сколько-нибудь прочном укоренении науки в обыденном сознании широких сло­ев населения — мы имеем в виду лишь то, что в глазах образован­ных людей наука начинает выступать как самостоятельная и само­ценная сфера деятельности.

А это, в свою очередь, открыло возможность воспринимать занятия наукой как достойное жизненное поприще для человека. Признание за научной деятельностью самоценного характера и стало началом социальной институционализации науки.

Следствие конфликта – появление наряду с университетами академий.

В Новое время уровень преподавания и университетах перестал отвечать запросам тогдашней научной практики. В университетах, конечно, стремились расширять сферу преподавания, уделяя внима­ние естественным наукам и математике, однако упор делался на полу­чение классического образования — изучение классических языков и канонических текстов, приобретение так называемого книжного зна­ния, что заставило, например Галилео Галилея, заниматься математи­кой за пределами университета. Желание получить такие познания возникало тогда у многих, поэтому и появилась новая свободная профессия учителя математики, который мог быть и землемером, и строителем фортификационных сооружений, и изобретателем новых инструментов, и чертежником и т.д.

Стремление к опыту реализовывалось в Новое время (XVI — XVII вв.) во вновь образующихся социальных структурах — научных обществах и академиях наук, возникавших в виде объединения отдельных ученых для совместного проведения и финансирования научных экспериментов и находившихся под покровительством влиятельных лиц. Таковыми были, например, возникшая в 1560 г. в Неаполе Академия тайн природы, Академия деи Линчеи (рысьеглазых), членом которой был Галилео Галилей, учрежденная в 1603 г.. Академия дель Чименто (эксперимента), основанная во Флоренции в 1657 г.. Лондонское ко­ролевское общество (1660 г.), Парижская академия наук (1666 г.), Научное общество в Берлине (1700 г.), Петербургская академия наук (1724 г.).

Вывод:

1.Появляются академии, наука приобретает систематически экспериментальный характер.

2.Происходит легити­мация науки, первые академии берутся под защиту коро­левской власти. Идеально организованный коллектив ученых (ученая колле­гия или общество, названное «Домом Соломона») описал Бэкон в «Новой Атлантиде». Среди членов этого сообщества существует разделение труда: одни собирают сведения о различных опытах из книг, другие делают опыты, третьи обрабатывают данные опы­тов и составляют таблицы, а «истолкователи природы» из наблю­дений и опытов выводят общие законы и причины. В «Доме Со­ломона» проводятся общие собрания всех его членов, обсуждают­ся рефераты, работы, выведенные законы и принципы, решается, какие открытия и опыты должны быть опубликованы. Для осу­ществления преемственности в «Доме» обязательно должны быть и молодые ученые. Посещая разные города, государства, ученые должны на основе изучения природы предсказывать неурожаи, бури, эпидемии, землетрясения и давать советы гражданам, как, по возможности, избежать этих бедствий. Идея организованной, коллективной, государственной науки имела большое значение для становления науки не только для эпохи Ф. Бэкона, но и для последующих поколений ученых.

3.Наука отмежевывается от средневековых интеллектуаль­ных традиций: постоянного вращения мысли вокруг догма­тов Священного Писания, засилья вербализма, отвлеченной схоластической учености. Новая установка рождающейся науки - «вещи вместо слов» берет курс па опытное иссле­дование природы.

4.Происходит размежевание естествознания с философией, естественные науки проникают в университе­ты.

5.Идеал ученого - энциклопедист.

****

3. Классический период (XVIII - XIX вв.). Классический период развития науки приходится на время зрелого капитализма. В промышленности наблю­дается переход к крупному машинному производству, сво­бодная конкуренция достигает апогея, растет пролетариат, обостряются классовые противоречия. Конец этого периода знаменуется установлением промышленных монополий и финансовой олигархии.

****

1. Наука превращается в идеологию. Наиболее отчетливо это выразилось в представлениях, сло­жившихся в XVIII столетии, в век Просвещения. В этот период ученые расстаются с романтическими иллюзиями бэконианской идеологии науки. Образ «плодо­носной» науки, сослуживший добрую службу на первых порах ее институционализации, стал в какой-то мере тормо­зом па пути развития теоретического знания. Поэтому уче­ные в этот период в большей мере пропагандируют образ «светоносной» науки и идею самоценности научной истины. В условиях нарастающей дифференциации науки ученые весьма озабочены поиском консенсуса для поддержания вы­сокого статуса научных исследований. Если прежде господствовал взгляд на научные знания как на то, что доступно только избранным и открывает им путь к благу, то просветители существенно раздвинули рамки социального воздействия науки. Видя в невежестве и суевериях основной источник всех пороков и зол в обществе, они считали распространение научных знаний среди широких слоев населения решающим средством достижения социальной справедливости и разумного общественного устройства.

В начале XIX века, в связи с общим разочарованием в ито­гах Великой Французской революции, идеи Просвещения стали терять свои позиции. Однако укоренившееся на их основе пони­мание научного знания как самоценного и общественно значи­мого блага надолго осталось широко разделяемой предпосылкой, исходя из которой обсуждалась социальная роль науки.

Иначе говоря, расширение объема научного знания пред­ставлялось целью, не требующей какого-либо внешнего оправда­ния. В качестве едва ли не бесспорной ценности выступал и прин­цип свободы научных исследований. Всякое выступление против этих установок воспринималось как голос обскурантизма.

Нередко дело доходило до абсолютизации культурно-мировоззренческих возможностей науки. Утверждалось, в частности, что только научное, а точнее — только естественнонаучное знание может служить надежным ори­ентиром в человеческой деятельности. Тем самым принижалась или вообще отрицалась мировоззренческая значимость религии, философии, искусства. Впоследствии на этой почве возник сциентизм — мировоззренческая позиция, считающая науку высшей формой культуры, своего рода сверхценностью, и третирующая все, что выходит за рамки научной строгости и рациональности.

С течением времени культурно-мировоззренческая роль нау­ки становится все более заметной, и сегодня она весьма и весьма внушительна. Вместе с тем сегодня с предельной ясностью обозначилась и ущербность односторонней ориентации на науку в мировоззренческом плане, необходимость единства науки с другими формами культуры, хотя реальное достижение такого единства — далеко не простая задача. Важно также иметь в виду и то, что в современных условиях

осуществление культурно-мировоззренческой функции — лишь один из каналов воздействия науки на общество.

Поэтому ориентация исключительно на эту функцию ведет к односторонности в понимании их взаимоотношений.

****

2. В этот период, как отмечал Ф. Энгельс, естествознание о целом переходит от фазы собирания, накопления отдель­ных фактов к созданию фундаментальных теорий, отражаю­щих процессы и связи в неживой и живой природе. Славу этого периода составляет классическая механика, получив­шая в трудах Эйлера, Лагранжа, Якоби филигранную от­делку. Больших успехов достигает математика, Фарадей и Максвелл создают классическую электродинамику, биоло­гия увенчивается теорией Дарвина, закладываются основы экспериментальной физиологии, химия после открытий Ла­вуазье расстается с последними остатками аристотелеанства.

****

3. На классическом этапе окончательно закрепляется орга­низация науки по дисциплинарному принципу. Вместо одной науки, названной Бэконом естественной философией, возни­кает множество специальных наук. Если романтический этап — время ученых-энциклопедистов, то XIX в. знаме­нует приход в науку ученых-специалистов.

****

4. Происходит ре­форма образования в университетах, возникают политехни­ческие институты. Уже в XVIII в. возникли новые формы организации научной деятельности в области техники — прежде всего инженерные общества и высшие технические школы, а академии наук сконцентрировались на фундаментальных научных проблемах.

****

4. Постклассический период. Следующий ключевой этап социальной институционализации науки приходится на вторую половину XIX — начало XX в. Принципиальное значение здесь имеют три момента:

1)осознание и обществом, и научным сообществом эконо­мической эффективности научных исследований;

2)начавшаяся в этот же период профессионализация науч­ной деятельности. Касаясь процесса профессионализации, американский фи­лософ и историк науки Л.Грэхем пишет: «В двадцатом сто­летии на смену любителям и дилетантам в науке постепен­но пришли находящиеся на жалованье профессионалы, и в ходе этого процесса изменился тон научной литературы. Прежде журналы научных обществ часто публиковали умо­зрительные статьи, в которых вперемежку рассматривались нормативные и фактические вопросы. К концу девятнадца­того столетия такой стиль почти полностью исчез со стра­ниц престижных научных журналов. Членство в научных обществах становится все более ограниченным, часто тре­буя высшего образования и сопутствующего ему приобще­ния к этосу исследований. Нормой серьезного профессио­нального ученого стал трезвый, строго следующий за факта­ми стиль рассуждения».

3)установка на нормативно-ценностную нейтральность нау­ки.

****

5. Этап «большой науки». Особенности «большой науки»:

1.Огосударствление науки

2. Научная деятельность приобретает массовый характер.

2.Центр тяжести переходит в сферу прикладных исследований и разработок. Деятельность ученого мотивируется не столько ценностями поиска нового знания, сколько ценностями получения практиче­ского эффекта.

4. Растет специализация научной деятельности (появляются новые специальности).

5.Наука принимает на себя бремя социальной ответственности.

Характеризуя современную науку, Б.А. Грушин отмечает в ней главное: «…современная наука во множестве ситуаций представляет со­бой (благодаря масштабности решаемых ею задач, ориентации на скорейшее внедрение результатов исследований в практику и т. п.) совокупность крупных, подчас огромных учреждений, объ­единяющих сотни и тысячи людей, занятых преимущественно технической, исполнительской деятельностью... Это подлинно массовое производство информации (знаний), осуществляющееся в типично «фабричных», индустриальных формах»

Традиционно, социологи и историки науки выделяют в «большой науке» два основных, уже закончившихся периода:

• 50-60-е гг.: своеобразный «золотой век» науки. В то время научно-техническая политика стояла в центре внимания общест­венности и правительства не жалели средств на ее развитие, рас­ширяли сеть научно-исследовательских учреждений, росла чис­ленность ученых, совершенствовалась подготовка кадров;

• 70-80-е гг.: время экономических трудностей, обострения конкуренции между странами. Правительства требуют, чтобы ученые служили прежде всего интересам экономического и про­мышленного развития, упор делается на технологии.

С начала 90-х гг. (к этому времени численность ученых дос­тигла уже 5 миллионов) наблюдаются структурные изменения в науке и особенно в научной политике. Охарактеризуем некото­рые из них.

1. По мнению социолога науки Ж.-Э. Обера, ресурсы, вкладываемые государствами в развитие науки, не растут, а во многих странах их доля в общественных затратах даже сокраща­ется. На приоритетные места выходят другие проблемы: здраво­охранение, окружающая среда и просвещение

Вместе с тем в развитых странах увеличивается финансиро­вание научных исследований, проводимых за счет частных средств, что обусловило внимание к экономической эффективно­сти научных проектов и явное преобладание прикладных иссле­дований над фундаментальными. Развивается сеть центров про­ведения междисциплинарных исследований, центров по передачи технологии, технологических парков. Неповоротливые же тради­ционные государственные и академические исследовательские структуры не успевают приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам.

2. Усиление частного капитала в современной науке оказало влияние и на интернационализацию научной деятельности. В со­трудничестве с фирмами-конкурентами международные корпо­рации на своих производствах за рубежом создают научно-исследовательские лаборатории, новые продукты и технологиче­ские процессы. Особенно это заметно в химической промышлен­ности, в промышленности по производству ЭВМ, современного конторского оборудования, электронной и фармацевтической промышленности. Так, электронная промышленность Японии с 1987 по 1990 гг. создала 21 научно-исследовательский центр в США, 6 в Европе и 6 в Азии.

3. Наблюдается практика научно-исследовательских заказов ча­стных фирм зарубежным университетам. Японские компании, например, строят новые лабораторные корпуса для проведения фундаментальных исследований вблизи британских университе­тов («Хитачи» и «Тошиба» рядом с Кембриджем, «Шарп» в на­учном парке Оксфорда).

4. Массовая миграция научных кадров. Большое влияние на научную политику наиболее развитых стран и международных фондов оказывает сегодня и преобразо­вание систем проведения научных исследований и разработок в странах Восточной Европы и республиках бывшего СССР. Ори­ентация этих стран на привлечение иностранных финансовых ресурсов в сферу науки, расширение совместных разработок и массовая эмиграция научных кадров позволяют крупным фирмам воспользоваться дополнительным интеллектуальным потенциа­лом и даже удешевить ряд научных разработок.

Таким образом, новые тенденции в структуре социального ин­ститута науки говорят о переживаемых им глубоких изменениях. Это связано с переходом наиболее развитых индустриальных стран к новому информационному обществу и набирающей тем­пы технологической революцией. Изменяется инфраструктура науки, повышается социальный статус научного труда и произво­дительность труда в науке, увеличивается интеграция и интерна­ционализация научной деятельности.