5. Предел и беспредельное

Для того чтобы назвать и выявить смысл и сущность всякого собы-

тия, всякого процесса, всякой вещи, нужно дать ее определение, имею-

щее целью назвать сущность каждого, т.е. выделить ее из нерасчле-

ненности окружающего. Определяя предмет, мы вместе с тем - нега-

тивно - определяем и тот фон, окружение, контекст, в котором вещь

имеет свое уникальное значение и смысл, - в этом расчленении и

противопоставлении мы уже в действительности многое знаем о вещи,

еще не зная всего явно.

Выделить же и знать можно только там и тогда, где и когда при

вещи есть некий предел или граница, которые только и дают возмож-

ность определить ее в качестве вот такой, имеющей вот эту, т.е. впол-

не определенную, сущность. Однако граница не только отделяет от

всего остального, но и определяет вещь как таковую, замыкает ее в ее

смысле, так что граница для античной философии имеет значение не

столько отделения, сколько собирания. Поэтому предел - это то, что

придает вещи и всякому сущему определенность, собирает ее понятийно,

ставит в общую космическую иерархию, в которой все распределено

по своим физическим и логическим местам, в соответствии со строгим,

в логосе коренящимся порядком-таксисом, ибо космос - не невнят-

ная мешанина, но членораздельный организм, живущий и существую-

щий из единого принципа.

Только у определенного может быть смысл, и потому только у него

может быть цель. Цель же определяет всякую сущность в ее бытии,

ставит предел ее стремлениям, являет и выявляет ее начало как исток

и завершение (сами слова "начало" и "конец" - одного корня).

Поэтому античная философия всячески подчеркивает роль предела,

конца, конечного в познании, т.е. своей совершенной формы: по Ари-

стотелю, "форма - цель, а закончено то, что достигло цели" (<Мета-

физика> V 24, 1023а34). Законченное же есть смысловая определен-

ность, завершенность. Цель есть предел, ~т`еlоs есть ~p`eрас, "целое и

законченное или совершенно тождественны друг другу, или родствен-

ны по природе: законченным не может быть не имеющее конца, конец

же граница" (Аристотель, <Физика> III 6, 207а13-14; ср. <Метафи-

зика> V 16, 1021b305 слл.). Именно предел - начало (он же - ко-

нец) прекрасного, соразмерного, благого и точно расчисленного. И

предел-перас вместе с таксисом - принципы организации космоса.

Отсюда - совершенное превосходство и первенство предела над

беспредельным в античном умозрении, что относится, конечно, к бла-

гому бытийному и познаваемому, а не к сверхсущему Благу. Предел,

конец, цель выражают меру определенности вещи, ее цели и смысла

("конечная цель есть предел", - утверждает Стагирит - <Метафи-

зика> II 2, 994Ы6), т.е. причастности ее бытию, мышлению и форме,

а потому также и Благу. Предел "останавливает" вещь в бытии, отме-

няет возникновение.

Беспредельное же, как его характеризует Платон в <Филебе> (24b-

c), - это "более или менее", ~т`о mallon ka`i jtton, неясное и непозна-

ваемое, безбытийное (и потому - худшее), выражающее текучесть

мира, его неустойчивость и инаковость, близкие материи. В самом

деле, из понятия предела можно получить понятие беспредельного

(если вообще у него есть понятие, а не некое смутное представление),

а наоборот - нельзя.

Что же такое бесконечное и бесконечность для греков? Клас-

сическое определение Аристотеля гласит, что бесконечное - "не то,

вне чего ничего нет, а то, вне чего всегда есть что-нибудь" (<Физика>

III 6, 207а1). Бесконечность, по Аристотелю, не является какой бы то

ни было сущностью: незавершенная и неопределенная, она не пребы-

вает, но возникает, потому что у нее нет начала (~арf`j), ибо оно было

бы также и его концом, завершением и пределом. Поэтому беско-

нечное (для Аристотеля и его эпохи) существует только как становя-

щееся, а не как ставшее (напротив, ранние философы, например не- '

которые древнегреческие "физиологи" - Анаксимандр, Анаксимен, -

принимали бесконечное, ~т`о `apeiron, как завершенное и ставшее -

Анаксимандр А9; Анаксимен А 1, А5), таким образом, что всегда бе-

рется иное и иное, а взятое всегда бывает конечным, но всегда разным

и разным. Бесконечное - там, где всегда можно взять что-нибудь за

ним, ведь там, где вне ничего нет, - это законченное и целое, а беско-

нечность характеризует прежде всего безбытийное, становящееся. Гово-

ря современным языком, бесконечность может быть лишь потенциаль-

ной, актуальная же бесконечность не существует, не относится к сфере

существующего и непознаваема.

Бесконечное, присутствующее в мире через текучесть и инако-

вость, врывается в него неопределенностью и хаосом. Бесконечное

для (зрелой) античной мысли - это возможное, стремящееся стать

действительным, оно "не охватывает, а охватывается" (Аристотель,

<Физика> III 6, 207а25), не имеет и не содержит в себе предела, не

определяет, но определяется извне чистой энергийной бытийной фор-

мой, которая и есть предел сам по себе. Таким образом, предел -

бытие, а беспредельность, бесконечность как становящаяся, потенци-

альная - становление, материя: ведь если, утверждает Филолай, бы-

ло бы одно только беспредельное и безграничное, но не было предела,

то и вовсе ничего бы не было - ни бытия, ни познаваемого. То же,

что не имеет формы, завершенности, определения - непознаваемо.

Таким образом, бесконечность непознаваема, ибо актуальной бес-

конечности нет, и она недоступна человеческому разуму и потому

исключена из познания мира (и если Благо актуально бесконечно, оно

выше бытия и познания), потенциальная же бесконечность - только

возможная, недостаточная и, стало быть, не проходима до конца. Потен-

циально бесконечное потому - всегда определяемое и множественное,

и следы его различимы не только в телесном, но даже и в умопости-

гаемом космосе. Предел - определяющее, дающее смысл и завер-

шенность. Поэтому предел, конец выше и лучше бесконечного и бес-

предельного (то же утверждают и пифагорейцы, ставя в известных

десяти парах противоположных начал предел на первое место, вместе

с благим, единым, прямым, покоящимся - против беспредельного,

дурного, множественного, кривого, движущегося и т.д. - Аристотель,

<Метафизика> 15,986а23-26).

И поскольку бесконечность характеризуется неизбывной инаково-

стью, в ней происходит то, чего не может быть - например, действи-

тельно совпадают противоположности именно потому, что бесконечность

может быть только в возможности, реально же не существует. Беско-

нечность воплощает парадокс - "мнение против привычного", кото-

рый чрезвычайно важен для мышления, ибо, только натолкнувшись

на апорию, мышление впервые имеет повод поворотиться к самому

себе, а также обратить внимание на основания мира и собственных

суждений: мы не знаем, что мы знаем, что мы знаем, покуда не столк-

немся с затруднением, парадоксом, апорией. И все же парадокс -

деструктивен, разрушителен, поэтому античная философия стремится

одолеть парадокс в мышлении. Так, Аристотель вынужден был разрабо-

тать специальную теорию движения, основанного на принципе непре-

рывности, для того чтобы совладать с парадоксами Зенона, отменяв-

шими и опровергавшими, казалось бы, всякую возможность движения

в подвижном мире (<Физика> VI 1, 231а20 слл.).

6. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ-ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ И

ВОЗМОЖНОСТЬ-СПОСОБНОСТЬ

Для характеристики античного миросозерцания чрезвычайно важ-

ны понятия возможности и действительности. В античной философии

понятие деятельности соотносится со ставшим, уже-сущим, понятие

возможности - с потенциальным, становящимся, еще-не-сущим. Ис-

ходя из представления о цели, Аристотель вводит термины "энергия"

и "энтелехия": "...Дело - цель, а деятельность - дело, почему и

"деятельность" (~`en`ergeia) производна от 'дела' и нацелена на "осуще-

ствленность" (~entel`eceia)" (<Метафизика> 1Х8, 1050а21-23). Энергия

характеризует деятельность, воплощенную в актуальной осуществлен-

ности, действительности, а энтелехия - скорее обретение сущностью

своего завершения, конца, телоса, места в иерархии сущего в гармо-

нической прилаженности космоса. "Способностью же или возможно-

стью (~d`unajis) называется начало движения или изменения вещи, нахо-

дящееся в ином или в ней самой, поскольку она -- иное" (Аристотель,

<Метафизика> V 12, 1019а15-16). Надо отметить, что термины эти

двусмысленны и двузначны: "энергия" употребляется для характери-

стики как деятельности, так и действительности, "дюнамис" же -

как возможности, так и способности, что, очевидно, выражает разные

аспекты и стороны понятия.

Основное намерение Аристотеля совершенно ясно: парные понятия

деятельности и возможности описывают сферы ставшего и становле-

ния, подлинной действительности и еще не сущего, находящегося в

процессе возникновения. Чистая деятельность - это прежде всего мыш-

ление, поскольку энергия и энтелехия - осуществленность, бытие, а

бытие, как сказано, тождественно мышлению. Деятельность постоль-

ку относится к мышлению, поскольку характеризует ставшее и пребы-

вающее, ибо мышление мыслит только тождественное и всегда равное

себе, находящееся потому вне возможности. В мышлении все мысли-

мое присутствует как действительно и целиком налично данное, в

чистой форме и цельности, вне становления и потому вне возможно-

сти становиться иным и другим. Возможность же связана с инаково-

стью, еще-не-бытием и поэтому с материей: нечто может быть, а может

и не быть - здесь нет никакой непреложности и обязательности.

И кроме того, материя как возможное способна объединять и прини-

мать противоположности, т.е. противоречия и нетождествепности, ко-

торые, с точки зрения Аристотеля, не могут быть в действительности

совмещены.

Деятельность, выражающая совершенную действительность, рань-

ше и лучше возможности - логически и онтологически, хотя по ста-

новлению, т.е. по возникновению, может следовать после возможного

(не случайно и счастье характеризуется Аристотелем как деятельность

души в полноте добродетели - <Никомахова Этика> 1 13, 1102а5-6;

<Большая Этика> II 10, 1208а35). Так, взрослый по бытию, по реали-

зации предназначенной человеку цели предшествует ребенку, а по вре-

мени, конечно, следует за ним. А это значит, что небытие самопроиз-

вольно не может породить бытие, материя - форму. Потому и исти-

на, добро и красота не рождаются из чего-либо, не возникают - они

просто есть. А если есть, стало быть, не зависят от нашего произвола

и не пребывают во времени и изменении, а принадлежат миру непре-

ходящего, всегда одновременно существующего, т.е. вечного и бытий-

ного. Таким образом, деятельное вечно, а вечное - чистая энергия:

"Вечное, - как говорит Аристотель, - по своей сущности первее

преходящего и ничто вечное не существует в возможности ... все вечное

существует в действительности" (<Метафизика> IX 8, 1050b7-17; ср.

<О душе> II 4, 415Ы4-15; <Никомахова Этика> IX 9, 1170а18). Тогда

что же такое вечное? Оно - не бесконечно продолженная в воображае-

мое прошлое и будущее деятельность (ибо как раз прошлого и будущего

нет: есть только настоящее, "теперь" или "сейчас"). Вечное - это, по

слову Августина, nunc stans, "стоящее теперь", вне продолжения,

течения и изменения, вне прошлого и будущего. Вечность _ это едино-

мгновенная собранность подлинно сущего, чистой энергии в едином,

простом и неделимом моменте - "сейчас".

Между тем, Аристотель говорит о целях достижимых, тогда как

Благо - запредельная недостижимая цель (чего сам Аристотель, для

которого высшая цель - божественный ум, мыслящий сам себя и

потому бытийный, являющийся чистой, беспримесной деятельностью

и действительностью, открытый и явленный сам себе в мысли, не при-

нимает - <Метафизика> XII 7, 1072Ь26-27). Будучи же до-, прежде-

и сверхбытийным, Благо и прежде всякой деятельности и действи-

тельности. И в этом смысле Благо - абсолютная возможность (как

об этом говорит Плотин), однако возможность совершенно особого

рода: оно - скорее такая способность, которая всецело собрана и

завершена в себе и, не исходя из и от себя, пришла к завершению вне

осуществленности, поскольку Благо выше бытия и, стало быть, выше

деятельности и действительности, - способность, позволяющая вся-

кой бытийной идеальной форме, а по причастности ей - и вещи, быть

пригодной к тому, для чего она и предназначена.

Этим Благо как возможность, как совершенный покой принци-

пиально отличается от возможности, наличной для телесных вещей:

всякая вещь всегда отчасти есть, а отчасти не есть, всегда преходя-

ща, движется, стремится неизменно к своему концу и завершению,

а о таком, как полагают античные мыслители, нет знания, а только

более или менее правдоподобное мнение. То, что действительно

есть, - это ум, не отличный от бытия, который и есть в самом себе

энергия - чистая деятельность и подлинная действительность. Благо

же - абсолютно, оно - сверхдейственная, сверхмыслимая и прежде-

действительная действительность, вне стремления, вне бытия и

становления и потому - преждесущая возможность.

Вообще деятельность выражает меру самостоятельности всякой

сущности: чем более она деятельна (полнота деятельности понимает-

ся, разумеется, как определяемая целью, телосом), тем более само-

стоятельна, тем более независима от любых внешних определяющих

оснований и причин. Совершенная энергия - чистое бытийное мыш-

ление, сияющий мир взаимосоотнесенных и взаимосвязанных едино-

раздельных идеальных форм, - есть бытийный предел, полная выра-

женность в бытии и полная определенность.

Возможность же выражает меру страдательности, т.е. зависимо-

сти и определяемости иным, причастность небытийному. Но Благо

сверхбытийно (и потому немыслимо) определяет всю последующую

иерархию сущего, поэтому бытийное начало идеального мира - в нем

самом, а сверхбытийное - в (безначальном) Благе. И Благо - абсо-

лютная возможность, что означает отсутствие начала в самом Благе,

которым оно могло бы определяться, в том числе и такого начала,

которое совпадало бы с самим Благом, было бы ему тождественно

(поскольку всякое тождество всегда есть тождество между чем-то и

чем-то, между собой и собой как не-собой, но своим отражением или

образом, - но тогда в нем была бы уже некая множественность).

Потому как абсолютная возможность Благо выше как деятельности-

действительности, так и еще не проявленной возможности-способно-

сти, чреватой энергией, поскольку выше как "всегда-уже-бытия", так

и "еще-не-бытия" и образует своеобразную иерархию: абсолютной воз-

можности Блага как недостижимого предела всякого сущего; деятель-

ности и действительности - чистой деятельности или энергии ума;

возможности (разных степеней смешения и перехода возможности и

действительности) внутрикосмических сущностей, т.е. сверхбытия -

бытия - еще-не-бытия.

Необходимо, однако, принимать в расчет, что рассмотренное пред-

ставление о Благе как сверхсущем и абсолютной возможности харак-

терно прежде всего для Платона и платонической традиции, как язычес-

кой, так и христианской; в то же время ряд античных мыслителей

(Аристотель и тем более многие "досократики") стоят на точке зрения

бытия. И все же поскольку для (зрелой) античной философии гово-

рить можно и должно прежде всего о сущем, о бытии и знать точно и

непреложно можно только сущее, то она так или иначе движется к

выраженному позднее тезису о первенстве деятельности и действи-

тельности над возможностью. Осуществление возможности - предел

совершенства.