68. Образ читателя в произведении. Персонажи как читатели

В современном литературоведении утвердилось положение о диалогичности литературного творчества. Создание литературного произведения представляет собой деятельность, которая уже благодаря своей цели приобретает структуру, направленную на установление коммуникативных связей с читателем. Литературоведение изучает читателя в различных его ракурсах, главное же — в его культурно-исторической многоликости.

Читатель может присутствовать в произведении впрямую, будучи конкретизированным и локализованным в его тексте. Авторы порой размышляют о своих читателях, а также ведут с ними беседы, воспроизводя их мысли и слова. В связи с этим правомерно говорить об образе читателя как одной из граней художественной «предметности». Вне живого общения повествователя с читателем непредставимы повести Л. Стерна, пушкинский «Евгений Онегин», проза Н.В. Гоголя («Мертвые души»), поэма Твардовского «За далью – даль».

В истории европейской литературы стал последовательно вводить в романное повествование беседы с читателем Г.Филдинг («История Тома Джонса, найденыша», 1749). У многих поэтов есть циклы стихов о поэзии, где возникает образ читателя, друга или недруга (Лермонтов «Журналист, читатель и писатель»). Эта тема остро переживается в ситуациях конфликта автора и его реального читателя; так, у романтиков устойчива оппозиция поэт/ толпа; иногда автор видит своего идеального читателя лишь в потомке (Е.Баратынский «Мой дар убог, и голос мой негромок»)

Другой вариант образа – персонаж-читатель, участвующий в сюжете произведения. Будучи лаконичным, емким способом характеристики, изображение персонажей как читателей одновременно отражает эстетические, литературно-критические взгляды писателя: прямо (если герой передает мысли автора, как Райский в «Обрыве» Гончарова) или косвенно (литературные восторги персонажей, например, Марьи Гавриловны в «Метели»).

Существует пограничный – и художественный, и литературно-критический – жанр литературной дискуссии, участники которой представлены в основном как читатели, зрители спектакля: «Театральный разъезд после представления новой комедии» Гоголя, «Первая пьеса Фанни», Б.Шоу. Познавательная ценность таких сочинений (возрастающая со временем) – в передаче живой тенденциозности мнений, создании собирательного образа читателя своей эпохи.

Вывод: реальный читатель является той почвой, на которой формируется в творческом сознании писателя его адресат и, далее создается образ читателя в произведениях.

69. Стадиальность развития литературы

Исторический взгляд на поэтику стал возможен после того, как литературный процесс приобрел глобальный характер и было выработано понятие всемирной литературы. В 20-е гг. 19 века европейская мысль (в лице Гете) совершает эпохальный поворот от нормативного к историческому взгляду на литературу. Из «чисто исторической» оценки изымается и утверждается в качестве нормы и образца одна из ветвей литературы – греческая. На отказ от ориентации на «идеальную норму» потребовалось ещё около полувека, когда идея о едином и непрерывном эволюционном движении истории была потеснена концепциями стадиальности развития. В литературоведении этот взгляд представлен А.Н. Веселовским, который осознанно поставил перед наукой задачу выявить большие стадии литературного процесса, «повторяющиеся при стечении одинаковых условий у разных народов».

С 1910-20-х гг. с идеями прогресса и стадиальности начинает неоднозначно взаимодействовать циклическая концепция истории, предложенная Н.Данилевским и О.Шпенглером. Пройдя искушение циклизмом, историософская мысль пришла к пониманию каждой культуры как «открытого единства», которое при всем своем своеобразии входит в единый (хотя и не прямолинейный) процесс становления культуры человечества. В итоге оформляются как самостоятельные дисциплины зародившиеся ещё в конце 19 века сравнительно-историческое изучение литератур (компаративистика) и историческая поэтика.

В масштабе мировой литературы определенные её этапы могут быть представлены разными национальными литературами, в какой-то исторический момент полнее и глубже других выражающими тенденции развития искусства (итальянская литература в начале эпохи Возрождения, французская – в эпоху классицизма, немецкая – раннего романтизма, русская – зрелого романтизма). В целом же национальные литературы не сводимы к какой-либо одной доминирующей особенности или стадии развития и придают всемирной литературе её многослойность, многообразие и многоголосое единство.

Историческая поэтика, изучающая генезис и развитие эстетического объекта, выработала самую обобщенную на сегодняшний день картину литературного процесса и выявила 3 большие стадии развития литературного процесса.

Первую стадию в истории поэтики Веселовский назвал эпохой синкретизма (от греч. «неразличение»). Другие наименования – эпоха фольклора, дорефлексивного традиционализма, архаическая, мифопоэтическая. По современным представлениям, эта стадия длится от древнего каменного века до 7-6вв. до н.э. в Греции и первых веков н.э. на Востоке.

Веселовский исходил из того факта, что самым очевидными и в то же время самым фундаментальным отличием архаического сознания от современного является его нерасчлененно-слитная природа, или синкретизм. Синкретизм есть выражение свойственного архаическому сознанию своеобразного целостного взгляда на мир. В этом сознании сами идеи тождества и различия ещё не оформились в своей раздельности, а потому оно синкретически воспринимает человека и природу, «я» и другого, слово и обозначаемую им вещь, жизненную (в том числе ритуальную) практику и искусство.

Такое видение мира породило своеобразие архаического искусства, прежде всего его субъективной архитектоники: древнейшие хоровые формы, отсутствие представлений об авторстве и четких границ между теми участниками эстетического события, которые впоследствии станут автором, героем и слушателем в литературном произведении. Такими же отношениями нерасчлененности в лоне синкретических обрядов связаны разные виды искусства, будущие литературные роды (эпос, лирика и драма) и жанры.

В целом поэтика эпохи синкретизма – время медленной выработки основных и первичных принципов художеств. мышления, субъектных форм, образных языков, сюжетных архетипов, родов и жанров – всего того, что будет задано последующими стадиями развития литературы как готовые формы.

Вторая стадия начинается в 6-5вв. до н.э. в Греции и первых веках н.э. на Востоке и длится до середины – 2 половины 18в. в Европе и рубежа 19-20вв. на Востоке (ок. 2,5 тысяч лет). Наиболее распространенное наименование этой стадии – риторическая; другие обозначения – эпоха рефлексивного традиционализма, традиционалистская, каноническая, эйдетическая.

Внешний признак – появление первых поэтик и риторик, в которых эстетическая мысль начинает отделяться от других форм идеологии и рефлексировать над литературой и – шире – над нарождающимися новыми принципами культуры. («Поэтика» Аристотеля)

Данную стадию поэтики объединяет новый культурный и эстетический принцип, который пришел на смену синкретизму. Таким принципом не может считаться традиционалистская установка: исходя из этого критерия, трудно провести грань между 2 стадиями, в обоих случаях художеств. Феномен ориентирован не на нечто индивидуальное и оригинальное, а на традиционное и повторяющееся, «общие места». Исходным принципом не может считаться и тесно связанная с традиционалистской установкой ориентация на канон. Более специфическими для данной стадии являются критерии рефлексивности и риторичности с характерным для неё отношением к слову, универсалистскими тенденциями, преобладании общего над частным, установкой на готовые формы.

But… and there’s an enormous “but” here. Логические процедуры мышления и само понятие в эту эпоху существенно отличаются от того, как мы сегодня понимаем их. Понятие здесь ещё не чистая абстракция, а то, что Платон называл «эйдос»: порождающий принцип, идея, и одновременно конкретно-чувственный образ. (блин… может, надо было все-таки учить философию???) Будучи по своей установке различающей, поэтика данной эпохи не знает ни чистого образа, ни чистого понятия. Своеобразие эстетического сознания эпохи состоит в непоколебимой убежденности, что канон-эйдос существует, и что искусство, если использовать формулировку Ю.М. Лотмана, - «игра», правила которой заданы до начала игры, но заданы, согласно представлениям того времени, божественным прецедентом – актом творения.

Третья стадия поэтики начинается в середине – 2 половине 18в. в Европе и на рубеже 19-20вв. на Востоке и длится по сей день. Исследователями описан «культурный перелом», «культурный слом» на рубеже 18-19вв. Его общекультурной предпосылкой стало рождение автономной личности и её нового, «автономно-причастного» (Бахтин) отношения к «другому». Это открытие привело к рождению нового художественного мира. В нем образ и идея приобрели автономный статус и модальные отношения. Художественный образ обретает свою собственную содержательность, которая не сводима ни к отвлеченной идее, ни к предмету, послужившему для него отправной точкой. Также и отвлеченное слово только теперь становится автономным и специфичным; оно получает модальный статус – становится отношением разных языков и выражением совершенно особого рода реальности, именно – художественной.

Основанный на вероятной причастности принцип художественной модальности перестраивает субъектную сферу современного искусства, рождая новые отношения автора, героя и читателя. Изменяется авторская интенция – она становится осознанно творческой и индивидуально неповторимой, а искусство из «игры» по заранее заданным правилам становится, по формулировке Лотмана, «игрой», правила которой создаются в процессе игры. Поэтика художественной модальности исходит из того, что творческий акт не завершен, он ещё длится, и сама мера его не дана в готовом виде – она рождается и оформляется в самом процессе становления мировой и художественной целокупности.

Адекватным выражением такого «непредопределенного» мира может быть только непредвзятый подход к нему, свободный от любых заранее принятых установок и освященных традицией окончательных мер. Пушкин сформулировал это так: «Никакого предрассудка любимой мысли. Свобода». Одна из реализаций этой установки – начавшийся с середины 18в. процесс деканонизации жанров, принципиально обновивший литературу и продолжающий её обновлять.