14.2. Дебаты о среднем классе в России

Вопрос о будущности России в контексте становления среднего класса стал обсуждаться публицистами и политиками с самого начала 1990-х годов. Одни из авторов, исходя из наличия сходных с западными обществами профессиональных категорий, доказывали, что к концу существования Советского Союза сложился массовый средний класс, который в ходе реформ стал исчезать. Он обладал материальными, духовными и ценностно-нормативными характеристиками, присущими среднему классу Запада. Имелась в виду та группа образованных людей, которая была занята интеллектуальными видами труда, а также высококвалифицированные рабочие, занятые в материальном производстве. Они обычно имели собственный автомобиль, отдельную квартиру, садово-дачного участок и строения в виде второго, пусть и несовершенного жилища (дачный домик). Отмечалось так же, что эти люди активно выступали как потребители и уделяли достаточное внимание состоянию своего здоровья и образованию детей. По мнению этих авторов, на протяжении 1990-х годов реформы разрушили прежние слои среднего класса и не смогли создать экономическую и социальную базу для ожидаемого нового. Эти авторы доказывали, что при всех издержках советская модернизация обеспечила формирование уникального социального субъекта – массовой интеллигенции с ее огромным интеллектуальным потенциалом.

Те, кто в 1990-е годы активно влиял на формирование экономической политики, в особенности на характер приватизации, занимали прямо противоположную позицию. Они утверждали, что в СССР никакого среднего класса не было. Становление этого класса, по их мнению, началось в процессе реформирования постсоветской России. Впервые после октябрьского переворота 1917г. достаточно зажиточные люди – мелкие и средние предприниматели, работники частных банков, брокерских, дилерских, риэлторских и т. п. фирм – образовали средний класс. И эти группы всё в большей мере проявляют типические черты, присущие среднему классу в поведении, самоидентификации, принятии определенной системы ценностей.

Острота дискуссий вокруг проблем существования и масштабов отечественного среднего класса не ослабевает, а лишь модифицируется со временем. Обе оппонирующие точки зрения основывались на идеологических конструкциях, обычно подкрепляемых отдельными примерами и рассуждениями о доле лиц с высшим и средним специальным образованием и о низшей границе доходов на члена семьи как определяющих критериях при оценке принадлежности к среднему классу.

Однако и эти исследования по большей части были заострены на одной единственной проблеме: приводят ли осуществляемые либеральные реформы к появлению массового среднего класса или нет. Осталась вне обсуждения проблема «качества» отечественного среднего класса и его функций в экономическом росте. Критерии при измерении доли среднего класса в населении страны выбирались такие, как будто речь шла об эпохе раннего капитализма, а не о вписывании России в глобальную высококонкурентную экономику. Как и по другим направлениям анализа социально-экономической ситуации в стране за основу бралась идея К. Маркса о первоначальном накоплении, которое, дескать, переживала страна. Но что общего с т.н. первоначальным накоплением имел процесс перераспределения высококонцентрированной собственности бывшего СССР? Отсюда следовали доминировавшие в публикациях по среднему классу расчеты доли людей и семей с определенным уровнем дохода (кстати, явно недостаточным для исполнения ролей представителей этого класса), появлением в определенной части семей современных элементов движимого имущества и более – менее приличных жилищных условий и т.д.

Группа исследователей (Бюро экономического анализа) использовала в качестве основных критериев показатели материально-имущественного положения (доходы – по самооценке, владение недвижимым и движимым имуществом); образования и профессионально-квалификационного статуса; самоидентификации и стратегии. Количественный анализ распространенности отдельных объективных критериев, взятых из различных статистических и социологических источников, привел авторов к выводу, что эти характеристики присущи значительным по размеру социальным группам: по уровню дохода – 30-55% домохозяйств; по уровню образования – 20-40%, по профессионально-квалификационному статусу – 35-45%, по критерию самоидентификации – 40-65% занятого населения. В целом приведенные признаки среднего класса распространяются на подавляющее большинство домохозяйств – более 80% имеют хотя бы один признак. Авторы исследования выделяют «идеальный» средний класс и протосредние классы. «Идеальный» средний класс, или ядро среднего класса, по разным данным составил от 19,7% до 25,6% населения. Протосредние классы в зависимости от их будущей стратегии и социально-экономического положения в стране могут перейти в состав ядра, тем самым увеличив его численность [Малева 2000].

В фундаментальной монографии под редакцией Т. Малевой «Средние классы в России: экономические и социальные стратегии» [Малеева 2003] содержатся менее оптимистические оценки доли средних классов в составе населения России. Но если основательная фактуальная база исследования и методический инструментарий заслуживают позитивной оценки, то концептуальные подходы вызывают сомнение в устойчивости всей исследовательской конструкции. Авторы выдвигают в качестве «основополагающего методологического принципа» утверждение, что всегда, во всех обществах существовали средние классы. При этом не учитываются преобладавшие в истории человечества кастовые, сословные и иные системы неравенства; кстати говоря, именно к России трудно приложимо понятие «средний класс», да и, для большой части ее прошлого, понятие классов вообще. Отказ от определения «строгих границ» среднего класса требует признания неких системных пограничных размежеваний по основополагающим признакам, в частности, с рабочим классом, или, в иной понятийной цепочке, – с низшим классом (ср., например, с подходом Э.О. Райта [Wright 1985, pp.19-57]).

Трудно полностью принять и выводы авторов, особенно касающиеся описания ядра среднего класса. По их мнению, «ядро средних классов представлено высокообразованным населением, сформировавшимся в семьях с хорошо образованными родителями, проживающим преимущественно в городах, активно включенным в социальные коммуникации и имеющим для этого современные средства информационных технологий" [Малева 2003, с.269]. Это столь малая часть наших сограждан, что именовать их ядром, да еще целого класса, как-то не получается. Но самое главное, что в оценках принадлежности к средним классам оказались на заднем плане функциональные характеристики респондентов, которые по традиции, неизменной в этой части в социологической и экономической литературе, являются определяющими для классовой атрибуции групп и индивидов.

Итак, первый вопрос, который встает перед исследователем: что представляет собой объект изучения – средний класс наподобие среднего класса в странах Запада или же некие аморфные средние слои со специфическими чертами? Необходимо понять, какие группы трансформирующегося общества, помимо предпринимателей, могут стать центрами кристаллизации среднего класса. Социолог из Финляндии М. Кивинен отмечает, что многие русские исследователи связывают проблему среднего класса в первую очередь с собственностью. Но по опыту Запада сегодня средний класс – это, прежде всего, наиболее привилегированная группа наемных работников. Ресурсы власти нового среднего класса связаны не с собственностью, а с профессиональными навыками и стратегиями.

Однако в России в советское время использование ресурсов власти, представляемых профессионализацией, было ограничено. Здесь никогда не было национального рынка по профессиональным сегментам. Профессии функционировали внутри основных бюрократических организаций. Многие профессии к тому же находились в зависимости по отношению к доминировавшей идеологии. Традиционный образ мышления и этос русской интеллигенции были далеки от профессионализма, от специализированного труда («ремесла»). Поэтому в России, по Кивинену, становление среднего класса определяется перспективой формирования профессий как социального института, связанного с предпринимательством. [Кивинен 1994, Кивинен 2004]

К тому же следует учесть, что нет однозначной связи между профессиональной принадлежностью и классовой идентификацией. И не во всяких конкретно-исторических обстоятельствах современные профессионалы в сфере социальных отношений реализуют себя как средний класс.

Для формирования в структуре общества среднего класса (помимо характера экономической активности) необходимы: определенные стереотипы поведения, установок, система ценностей; самоидентификация, самоорганизация как общности; определенное качество (не уровень, а именно качество) жизни (медицинское обслуживание и охрана здоровья, рациональное питание, добротное и перспективное образование детей и т. д.); капитал или интеллектуальный ресурс, позволяющий обеспечивать относительную устойчивость социального статуса, экономическую и гражданскую независимость. Соответствуют ли всем этим критериям группы, определяемые некоторыми исследователями как претенденты на статус представителей среднего класса России? Очевидно, иллюзорный средний класс сочиняют для оправдания своих неудач или для сокрытия подлинной направленности своей деятельности политические деятели, творцы реальной социальной политики. Ни уровень жизни, ни самоидентификация сами по себе не являются лакмусовыми бумажками принадлежности к среднему классу.

Конечно, можно рассуждать и о специфичности среднего класса России; о том, что не все основные признаки среднего класса западных стран применимы к нашему собственному новообразованному классу, то ли по его молодости, то ли по его национальной специфике. Здесь возникает дилемма: следует ли к различным объектам анализа применять одно и то же понятие, но с оговорками о несовпадении (о неполном совпадении) их сущностей, либо для каждого из объектов необходимо использовать адекватные понятия, позволяющие эти объекты различать?

Средний класс в России обычно рассматривают, опираясь на показатели дохода, образования и самоидентификации. При этом центр тяжести переносится зачастую на доход и сопряженные с доходом имущественные характеристики и параметры стиля жизни. В начале 1990-х гг. ядро подобного среднего класса составляли работники секторов, связанных с управлением (попросту говоря, чиновники), торговлей, малым предпринимательством и банковской сферой. Занятые в них люди оказывались в относительно хорошем материальном положении.

Современный, так называемый новый средний класс, как было показано в предыдущем параграфе, в своем ядре состоит, прежде всего, из профессионалов и менеджеров, связанных с информационной экономикой, включающей и высокотехнологичные отрасли промышленности, и все в большей мере отрасли информационных технологий, занятые созданием новой информации, ее переработкой, распространением и применением (исследователи, врачи, преподаватели и другие профессионалы, а также менеджеры). Речь идет о том, что этот новый средний класс занят продуктивной деятельностью, обеспечивающей функционирование высокоэффективных современных национальных экономик. Если традиционный средний класс обладает собственностью на средства производства, то новый средний класс – человеческим и культурным капиталами, властными полномочиями. Последние делают его носителей сравнительно независимыми, активными участниками гражданских отношений.

Говорить о современном среднем классе обычно принято применительно ко второму типу «средних». Поэтому рассуждение некоторых российских социологов и идеологов относительно того, что у нас в стране возник особый средний класс, который выделяется, скажем, по показателям уровня жизни, стилю жизни, представляется неоправданным, поскольку это есть оправдание отсталости и пути в никуда.

Итак, чтобы правильно осмыслить проблему среднего класса, необходим функциональный подход, то есть выяснение его функций в обществе, а не дескриптивный – с оцениванием по уровню, качеству, стилю жизни и т.д., т.е. по позициям в сфере потребления. Новый средний класс несет креативно-продуктивные функции, его ядро образуют креаторы, инноваторы. Старый средний класс также выполняет общественно полезные функции в сервисном блоке экономики, без которых общество также не может существовать. Таким образом, функционально это два разных средних класса.

Когда рассматривают функции и место в обществе «старого среднего класса», то обычно и оправданно обращают внимание на его значение как потребителя, а также на его роль как стабилизатора социально-политических отношений. Но здесь недвусмысленно возникает вопрос об устойчивости этого социального образования. Малейшие колебания рыночной конъюнктуры, снижение цен на продукцию сырьевых отраслей приводит к сжатию численности этих старых «средних», к их маргинализации.

Что же касается «нового среднего класса», то он также не лишен здорового консерватизма, не склонен к общественным потрясениям и выполняет не только роль стабилизатора, но и роль (функцию) укрепления в обществе интегративных процессов и ведущего актора в деле становления и развития социального партнерства. Кроме того, он обычно принимает и задает образцы (модели) потребительского поведения. В основе его относительной устойчивости – институт профессий, через который воспроизводятся человеческий, культурный и социальный капиталы и профессионалов, и менеджеров.

Однако, ключевая социально-экономическая проблема состоит в том, что для общества, основанного на сырьевой экономике, не нужен средний класс, образующий большинство населения страны и занятый инновационно ориентированной деятельностью. Сторонники оптимистической оценки проведенных в России реформ вопрос о «качестве» нашего среднего класса не обходят. Они просто вносят своеобразную струю в оценку, говоря о том, что у нас есть свой специфический средний класс, не такой как на Западе. Определяющими они считают такие показатели, как доходы, накопленное имущество, характер досуговой и рекреационной деятельности и т.д. Вправе наши коллеги так рассуждать? Конечно, почему бы и нет. Это их точка зрения.

Обратим внимание на те процессы в жизни нашей страны, которые все чаще именуются некоторыми обществоведами, особенно политологами, как процессы «саудовизации» России. Эти процессы существенно преобразили состав средних слоев. Это ведь не только и не столько «старый средний класс» (в другой терминологии – «мелкая буржуазия»). «Старый средний класс» характеризуется как наличием частной собственности, так и продуктивной деятельностью в добывающих и трансформационных отраслях экономики, в бытовых, распределительных и социальных услугах. Но это и не традиционный (в «западном стиле») новый средний класс.

Учитывая реальное состояние нашей экономики, где основным формирующим ВВП компонентом выступают сырьевые отрасли, мы получаем весьма специфический «средний класс». Наблюдения, интервью и приводимые в прессе не всегда надежные, но те не менее близкие к истине данные показывают опережающий рост в составе срединных групп (если брать уровень жизни, включая как доходы, так и наличие движимого и недвижимого имущества) работников частной охраны, прислуги, работников сервиса, специализирующихся на богатой клиентуре и т.д. Так, профессор Б.Ключников оценивал в 2005 г. численность частных охранников в один миллион человек [Ключников 2005б с.84]. Это, по арифметическому большинству, мелкие предприниматели и наемные работники сервисных отраслей, связанные с инфраструктурой сырьевого бизнеса, включая банковские услуги и т.д., занятые обслуживанием нужд топ-менеджмента и среднего менеджмента этих же отраслей, а также государственных и муниципальных чиновников, чьи официальные и неофициальные доходы целиком сопряжены с этими же отраслями.

Численное преобладание подобного среднего слоя (или среднего класса) характерно для тех стран третьего мира, чей ВВП основан на доминировании сырьевого компонента в производстве. Можно определить такие группы населения в нашей стране, которые в социологических исследованиях по потребительским характеристикам справедливо относимы к средним, с учетом их функциональных характеристик как паразитический «новый средний класс» или, если применить иную терминологию, «средний класс, средние слои компрадорского типа». За дефинициями дело не стоит. Важное значение имеют ценностно-мотивационные характеристики этих компрадорских средних слоев, их неадекватность развитию нашего общества в сторону постиндустриальности, информационной экономики и т.д. Очевидно, что такого типа слои служат социальной опорой консервации экономики компрадорского типа, экономики сырьевого придатка стран, входящих в центр Мир-системы. С таким «средним классом» Россия может лишь стагнировать, погружаясь во все большую отсталость и оказываясь в полной зависимости от экономически развитых стран и транснациональных корпораций. Эти слои могут быть нейтрализованы при проведении политики модернизации только в государственно организованной форме твердого (а не мягкого) авторитаризма развития.

Конечно, наряду с такими социально-профессиональными сегментами в составе обеспеченных средних слоев присутствуют частнопрактикующие адвокаты, учителя частных школ, программисты, инженеры эффективно функционирующих частных и государственных предприятий, некоторые категории университетской профессуры, особенно занятой в сфере бизнес образования, которые не только по функциональным характеристикам, но и по ресурсной обеспеченности и образу жизни могут быть сопричислены к новому среднему классу.

Однако проблема в том, что в составе двух третей населения страны, пребывающих в состоянии малообеспеченности, бедности и нищеты, порядочную долю составляют несостоявшиеся кандидаты в средний класс: основная масса врачей, учителей, инженеров, профессоров и исследователей. Часть из них не выдержала теста на профессионализм в условиях рынка, но значительные группы оказались в аутсайдерском положении, за пределами своего естественного социального окружения в силу характера проводившейся на протяжении постсоветского периода государственной политики.

Итак, в отечественных исследованиях из совокупности средних классов/слоев не выделен с необходимой определенностью новый средний класс/слой в том его понимании, как это общепринято в мировой литературе и аналитике. Более того, основная направленность значительной части получивших известность публикаций переносит акцент с функциональных на потребительские характеристики срединных групп населения. Между тем, остается в стороне центральный вопрос о судьбах образующих ядро складывающегося нового среднего класса информациональных производителях как основных акторах становления национальной информационной экономики.