§ 3. Человек-творец

Свободная воля, разум, добродетель, словом, все высокие свойства, присущие человеческой натуре, раскрываются и обретают подлинный смысл в деятельности, труде и несовместимы с покоем, праздностью. Проблема активной жизни (vita activa) как важнейшей этической нормы — одна из кардинальных в творчестве Альберти, в ее решении связываются воедино составные части его учения о морали. К ней же восходит и определение высшей этической цели, назначения земного бытия человека, раскрывающихся в понятии счастья (блаженства, высшего блага). Добродетельная жизнь предполагает активность разума как двигательной силы души. Деятельность разума (движение души) естественна и направлена на поддержание гармонии внутреннего и внешнего бытия человека.

Платоновская идея разумности как главной черты индивидуальности сочетается у Альберти с учением Аристотеля о динамическом характере добродетелей — основном условии достижения блага и его высшей ступени — счастья.

Рассуждая о назначении человека, Альберти выделяет два наиболее общих этических принципа, определяющих счастье как высшую цель человеческого существования. «По нашему убеждению, человек рожден, чтобы использовать материальные блага, быть добродетельным, иными словами—стать счастливым; ибо таким можно считать того, кто добр к людям, и потому угоден богу; тот же, кто не пользуется материальными благами, вре-

 

==185

дит людям, а значит, и мало угоден богу, и глупо, если он считает себя счастливым» '.

Однако не все правильно понимают счастье, замечает Альберти, или толкуют его по-разному; одни видят его в том, чтобы ни в чем не испытывать нужду, другие— в поисках богатства и могущества; некоторые считают счастьем отсутствие неприятных ощущений и чувств; иные отождествляют его с удовольствиями и наслаждением. Но ближе всего к истине те, кто так или иначе связывает счастье с добродетельной жизнью и разумными делами².

Формула счастья, которую утверждает Альберти, — полезная деятельность, добродетельная жизнь, угодность богу—формально не расходится с христианским учением. Различия заключаются в ее трактовке. Альберти отвлекается от идеи о загробном блаженстве как истинном и высшем человеческом счастье и всю силу своих аргументов сосредоточивает на обосновании счастья земного, достижению которого призваны служить активность разума и добродетель. Разум и добродетель взаимосвязаны, но эта их связь раскрывается лишь в активности, постоянном взаимодействии. «Счастья нельзя достичь, — подчеркивает Альберти,—не совершая добрых дел, праведных и доблестных, т. е. таких дел, которые не только никому не вредят, но полезны многим»³.

Здесь снова на первый план выступает гражданственная сторона этики Альберти, содержащаяся в его оценке труда, творчества, деяний человека. Немалую роль в ней играют почет и слава—общественное признание заслуг личности. Трактат «О семье» насыщен рассуждениями σ важности труда и всякого рода занятий, вызывающих одобрение близких и сограждан, советами молодежи по поводу выбора наиболее полезного и почетного дела, сентенциями: в любом предприятии сочетать личные выгоды с пользой для общества. Альберти с убежденностью говорит о том, что данную человеку от природы способность к деятельности следует направить туда, где можно извлечь наибольшую пользу и завоевать почет и славу. Правильный выбор занятия —лишь первый шаг к успеху: .важно приложить максимум усилий, весь свой опыт и

ι Albert i, v. I, p. 134. ² См. i bid. Ibid.,?. 135.

 

==186

знания для достижения совершенства в избранной области, только тогда труд увенчается почетом, только так «можно достичь в нем высшего совершенства и славы»¹. Стремление заслужить уважение и почет оказывается главным стимулом активности, напряжения сил, борьбы с трудностями. В важном начинании можно пожертвовать и личной выгодой, но, разумеется, лучше, если достигается и она.

Тема труда, творчества, активной жизни во имя личного блага и общественной пользы заполняет также многие страницы «Домостроя». «Ничто так не противоречит жизни и положению человека (в мире.— Л. Б.),—читаем в «Домострое», — как отсутствие какого-либо почетного дела. Не для того дает природа человеку величие разума, ума и таланта, чтобы он прозябал в покое и изнеженности. Человек рожден, чтобы быть полезным себе и не менее полезным для других... В праздности мы становимся слабыми и ничтожными. Искусство жить постигается в деяниях!»². Благодеяние и добродетель приносят радость и счастье, а «люди праздные подобны спящим — не вполне живые и не совсем мертвые»; тот же, кто предается позорным занятиям,.может быть лишь несчастным, «жизнью будет лишь постоянный труд» з. Дело требует от нас постоянных усилий, поэтому прежде всего следует избегать гого, что вредит ему, т. е. покоя и изнеженности⁴. Здесь этические принципы Альберти сформулированы предельно четко: только разум, добродетель и труд в их неразрывном единстве создают основу для подлинно человеческой жизни.

Труд, активность, движение — свойства человеческой натуры, данные ему изначально, как даны душа и тело. Мерой движения служит время, Альберти включает его в «собственность человека». «Три вещи» принадлежат человеку, замечает он в трактате «О семье»,—душа, тело и время. Душа свободна, неподвластна Фортуне; тело создано природой как инструмент души, и распоряжается им человек так же свободно, как душой; и, наконец, время, если оно используется разумно, деятельно, то принадлежит человеку⁵. «Кто умеет не терять времени да-

' Albert i, v.I, pp. 136—137.

² Albert i, v. 2, p. 198.

^s См. i b i d„ p. 239.

⁴ См. i b i d.

⁶ См.: Albert!, v. I, pp. 168—169, 173.

 

==187

ρυΜ, τυτ сумеет сделать почти все; кто умеет использовать время, будет господином всего, что пожелает» '. Владеть временем — значит активно использовать его на благо себе и другим, но не терять его. «Следует быть твердо убежденным в том, — пишет Альберти, — что всякое время будет потерянным, кроме того, которое ты употребишь на то, чтобы поступать лучше, быть образованнее, т. е. быть приятнее и полезнее людям благодаря наилучшим добродетелям»². Время у Альберти становится важнейшим фактором земного бытия и приобретает моральный смысл. В нем реализуется свобода воли, направленная к самосовершенствованию человека и его активному утверждению во внешнем мире. Время перестает быть исключительной прерогативой бога (согласно христианской доктрине) и переходит во власть человека.

В ренессансной трактовке времени особенно ясно обнаруживаются гуманистические принципы этики Альберти. Новое понимание времени—в неразрывной связи с делами человека — он сочетает с переоценкой роли труда и соотношения созерцательной и активной жизни. Труд, если он приложен к честному и полезному делу,—важнейшее условие и компонент человеческого счастья (здесь нет и намека на воздаяние за грехи трудом). Труд, а не праздность (исключительная привилегия феодальной аристократии) создает полноценную жизнь, находящую общественное признание в почете и славе. И, наконец, труд, всякого рода полезная деятельность не мыслятся вне сочетания опыта и знания, теории и практики.

Альберти по-новому понимает этический идеал, выраженный в понятии «счастье»: он может быть достигнут лишь путем раскрытия творческих потенций человеческой натуры. Проблема счастья в теоретическом и практическом аспектах занимает центральное место в трактате «О семье».

Добродетель в ее активном проявлении и почет как цель и награда за нее — основа нравственного совершенства, к которому следует стремиться. «И чем больше в тебе будет добронравия и принципиальности, тем больше будут тебя ценить, уважать, хвалить добрые люди, что тебе самому доставит удовольствие...»³.

« См.: Albert!, ν. Ι, ρ. 214. Albert;, ν. 2, р. 242. ³ А 1 b е r t i, v. I, p. 24.

 

==188

Добродетель и почет—главные компоненты счастья, в них и источник наслаждения, не отделимого от понятия высшего блага, блаженства. Знания и разум не менее важны для нравственного совершенства, чем добродетель и добрые дела. Однако стержнем, на котором держится нравственный идеал, является добродетель: «Тот, кто обладает внутри себя добродетелью, испытывает крайне мало нужды в вещах бренных. Самый счастливый тот, кто выделяется нравственной красотой, прочностью дружбы, милостью и благоволением своих сограждан. Никто не будет обладать более великой и прочной славой, чем тот, кто посвятит себя приумножению величия своей родины, своих сограждан и своей семьи. Лишь тот заслужит, чтобы имя его стало бессмертным и прославленным у потомков, кто правильно сумеет оценивать вещи преходящие, бренные, не заботясь о них, но и не презирая их, и будет любить лишь одну добродетель, следуя только мудрости, желая только подлинной славы» ¹.

Счастье в добродетели—такова формула высшего блага в трактате «О семье». Но добродетель ведет к счастью, лишь будучи полезной другим людям, становясь общественным благом. Она стоит в,ыше прочих благ— преходящих ценностей Фортуны. Необходимо осознать это и, опираясь на верную оценку разума, относиться к другим благам с должной мерой, не пренебрегая ими, но и не возвеличивая их. Разум удерживает от излишеств, и потому именно он оказывается основой добродетели. Сдержанность, разумная умеренность в сочетании со стремлением к почету и славе гарантируют воспитание любви и добродетели как главного условия счастья. В личном аспекте формула «добродетель — счастье» имеет смысл всестороннего развития природных свойств человеческой натуры и достижения внутренней гармонии души. Альберти оттеняет и социальный смысл этой формулы: счастье возможно лишь в гармоническом единстве личности и общества. Это подчеркнуто и понятием честности (onestà) —ведущего принципа всей практики человека.

Итак, в трактате «О семье» Альберти формулирует идею счастья и считает добродетель необходимым и достаточным условием достижения человеком высшего блага.

¹ Albert!, ν. Ι, ρ. 26.

 

==189

Леон Баттиста Альберти и Бернарда Росседлию. Палаццо   Ручеллаи.   1446— 1451. Флоренция

В «Теодженио» и «О спокойствии души» рассмотрение этой этической категории имеет иные оттенки. Наряду с добродетелью здесь выступают разум и знание. Они вместе составляют главное богатство человека, обеспечивающее ему правильную и счастливую жизнь, их не отнимет Фортуна и не разрушит людская зависть '. Развивая эту мысль в «Теодженио», Альберти подчеркивает, что не изобилие внешних благ, а скромность и сдержанность в желаниях открывают путь к счастью².

В трактате «О спокойствии души» рассматриваются такие категории, как самоудовлетворенность, умение владеть собой и их значение для достижения счастья. Сильная воля, руководимая разумом, обусловливает самоудовлетворенность и счастливую жизнь.

Поскольку все необходимое для счастья заключено в самом человеке, в его умении владеть способностями своей души, то внешние блага могут быть сведены к жизненно необходимому минимуму. И если учитывать, что они

' См.: А 1 b е г t i, v. 2, р. ² См. i b i d., p. 77.

L

==190

 

Антонелло да Мессина. Мужской портрет. Ок. 1473. Галерея Боргезе. Рим,

подвластны Фортуне, то строить на них подлинное счастье не имеет смысла. «Мне не кажутся слишком благоразумными те люди, которые не стремятся быть довольными собой, а потому свободными и счастливыми» ', — замечает Альберти. Человек может быть полностью счастлив лишь в сфере своего внутреннего «я»; отсюда внешние блага необходимы лишь в пределах разумного минимума, не допускающего вмешательства в его жизнь злой судьбы. Разумеется, важно само понимание этого минимума—Альберти не стремится утвердить его на уровне католической аскезы, но и не оправдывает излишеств в желаниях. Умеренность тесно связана у него с разумностью. Оценка потребности (nécessita) зависит от истины, открываемой разумом, и оказывается оценкой моральной — «нечестное никогда не является необходимым для жизни». Этим постулируется отношение человека к любым внешним благам—только добытые честным путем, они могут способствовать созданию счастливой жизни.

t Albert!, v. 2, р. 126.

 

==191

Достижение нравственного идеала и высшего блага Альберти не мыслит без совершенного, обогащенного знанием разума. А его развитию призвана служить философия. «Именно благодаря философии мы достигаем блаженной жизни, почти уподобляясь богам» '. Философия открывает нам смысл вещей и ведет к блаженству. Альберти последователен в утверждении светских принципов морали. Учиться мудрости и добродетели, чтобы стать прекраснее,—таков путь к нравственному идеалу, указанный в диалоге «Erumna». Моральные ценности, обеспечивающие счастье, непременно включают «знания, душевную стойкость, боязнь бесчестья, постоянную активность, похвальную деятельность, скромность, серьезность, преданность, гуманность, прекрасный нрав»². На первый план в этом диалоге выдвинуты практика добрых дел, постоянное совершенствование в знаниях и добродетели как важнейшие условия достижения нравственного идеала и в конечном итоге — счастья³.

Завершенную форму идея счастья приобретает в «Домострое». «Добрые дела» прочно утверждаются в формуле счастья и связывают остальные ее элементы (добродетель и разум) в стройную концепцию гражданственности. Всякое дело может быть полезно не только тебе, но и другим людям, подчеркивает Альберти, если оно сочетается с опытом и знаниями⁴. Непременные эпитеты «дела»—buono, onesto, utile (доброе, честное, полезное), отражающие связь жизненной практики с высоким нравственным содержанием. «Из здравого мышления и правильных норм поведения следуют добрые дела и поступки в течение всей нашей жизни: добрые дела порождают здравую цель наших желаний,—рассуждает Альберти,— т. е. такую цель, что приятна не только тебе, но одновременно многим, наилучшая же цель—та, что прежде всего приятна другим, подобно тебе хорошим людям, и вызывает похвалу серьезных и мудрых»⁵. Нравственный идеал не ограничивается, по мысли Альберти, только добродетелью, самоудовлетворением, сознанием собственного до-

' Л е о н Баттиста Альберти. Десять книг о зодчестве. т. I.M., 1935, стр. 145.

² А 1 b е r t i. Intercenali inédite..., p. 167.

³ См. i bid., pp. 168—169.

⁴ См.: Albert i, v. 2, p. 198. ⁸ I b i d., p. 229.

 

==192

стоинства, но обязательно предполагает добрые дела и поступки человека и оценку их обществом.

Совершенная жизнь и счастье неотделимы от стремления к общественной пользе и добру. Слава как конечная цель земного существования объединяет все аспекты счастья. Альберти вводит дифференцированное определение этой этической максимы: «Цель, или, скорее, некий символ, к которому направлены твои личные дела, — быть счастливым; в общественном смысле это значит завоевать доброе имя и признание; в государственных делах целью будет увеличение и сохранение благосостояния и здоровья твоих сограждан и республики; но целью, которой ты подчиняешь все свои дела, будет бессмертная слава»'. Личное счастье,—разъясняет далее Альберти, заключено «в спокойствии души, радостной, свободной и довольной собой», но оно неотделимо и от завоевания доброго имени, почета и уважения, т. е. от того, чего ждут от тебя сограждане и что связано с общественной пользой².

Итак, в личном плане— самоудовлетворенность, в общественном — быть полезным другим, в государственном—служить процветанию государства. Гармония не только внутреннего «я», но «я» и общественного бытия — таков смысл человеческого счастья в понимании Альберти. Идея конечной цели бытия лишена в концепции Альберти всякой трансцендентности. «Могу ли назвать чемлибо иным, кроме высшего счастья, это совершенное и божественное блаженство, которое ты способен завоевать собственными силами, совершая добрые дела и поступая добродетельно»³. Понимание высшего блага носит у Альберти подчеркнуто светский характер; главной линией жизненной практики человека становится служение обществу. Ценность личности определяется не только ее собственными достоинствами, но и способностью к нравственному воздействию на окружающих—не только сам твори добро, но помогай другим встать на этот путь⁴. Жизнь, совершенная во всех отношениях, достигается лишь в тесном единении блага личного и общественного, в раскрытии всех потенций человеческой натуры на гражданском поприще. Сочетание внутренней гармонии .лично-

' А 1 b е 11 i, v. 2, р. 239.

² Ibid.

'Ibid., p. 245.

⁴ См. ibid, p. 272.

7—270                                                                                                         

==193

сти и ее гармонии с внешним миром—таков философский смысл понятия счастья, решение центральной этической проблемы, к которому приходит Альберти в «Домострое».

Если высшее благо заключено в гармонии внутреннего и внешнего бытия человека, достижимой его собственными усилиями, то сама деятельность, творческое начало личности становится определяющей чертой нравственного идеала. Путь к счастью несовместим с какой бы то ни было пассивностью, созерцательным отношением к миру. Восхождение к высшей цели реализуется только в развитии человеческой активности. Мера этого движения — быстротечное земное время.

Овладеть им сполна, обратить его на пользу себе и другим —таким мыслит Альберти путь к счастью, высшему благу, достижение конечной цели бытия. В новом понимании времени скрыт глубокий гуманистический смысл: не божественное, а человеческое обретает силу высшей моральной ценности. Гуманистический характер этического идеала Альберти, его рационалистическое обоснование очевидны. Альберти призывает людей раскрыть всю силу своих природных способностей во имя совершенства земной жизни. Человеку—творцу собственного счастья принадлежит свобода выбора между добром и злом, понимание смысла моральных ценностей (его открывает философия) и, наконец, право судить о себе подобных. Высшее счастье неизбежно включает поэтому признание обществом заслуг личности.

В сопоставлении с основами католической доктрины воззрения Альберти формально «неуязвимы». Бог присутствует в рассуждениях Альберти. Он остается потусторонним идеалом человеческих устремлений и своей мерой оценивает их: тот, кто стремится к совершенству, творит добро, заслуживает похвалу людей, угоден также и богу.

Главное же для Альберти — проблема земного существования; здесь человек велик, могуч, способен усердием, трудом, активностью творить свое собственное счастье, к которому он предназначен Природой.