18. Основные изменения в социальной стратификации российского общества в XX в. Социальная структура современного российского общества как система групп и слоев.

Основные изменения в социальной стратификации рос­сийского общества в XX в. До революции 1917 г. в России официальным было сословное, а не классовое деление насе­ления страны. Оно подразделялось на два основных сосло­вия — податных (крестьяне, мещане) и неподатных (дворян­ство, духовенство). Внутри каждого сословия были более мелкие сословия и слои. Государство предоставляло им оп­ределенные права, закрепленные законодательством. Сами права гарантировались сословиям лишь постольку, посколь­ку они выполняли определенные повинности в пользу госу­дарства. Государственный аппарат, чиновники регулирова­ли отношения между сословиями.

Согласно переписи 1897 г., все население страны, а это 125 миллионов россиян, распределялось на следующие сословия: дворяне — 1,5% от всего населения, духовенство — 0,5%, купцы — 0,3%, мещане — 10,6%, крестьяне— 77,1%, казаки — 2,3%. Первым привилегированным сословием в России считалось дворянство, вторым — духовенство. Остальные сословия не являлись привилегированными. Те дворяне, которые были землевладельцами, составляли осо­бую группу — класс помещиков.

Постепенно классы появляются внутри других сословий. Некогда единое крестьянство на рубеже веков расслоилось на бедняков (34,7%), середняков (15%), зажиточных (12,9%), кулаков (1,4%), а также мало- и безземельных крестьян, вместе составлявших одну треть. Неоднородным образова­нием были мещане — средние городские слои, включавшие мелких служащих, ремесленников, кустарей, студентов и т. д. Из их среды и из крестьянства выходили русские про­мышленники, мелкая, средняя и крупная буржуазия. Каза­чество представляло собой привилегированное военное со--словие, несшее службу на границе.

К 1917 г. процесс классообразования не завершился, напротив, он только начался. Главная причина — отсутствие адекватной экономической базы: товарно-денежные отноше­ния находились в зачаточной форме, как и внутренний ры­нок страны. Они не охватили основную производительную силу общества — крестьян, которые даже после столыпин­ской реформы так и не стали свободными фермерами. Рабо­чий класс численностью около 10 миллионов человек не со­стоял из потомственных рабочих, многие являлись полура­бочими, полукрестьянами. К концу XIX в. промышленный переворот не был полностью завершен. Ручной труд так и не был вытеснен машинами, даже в 80-е гг. XIX в. на его долю приходилось 40%. Буржуазия и пролетариат не стали основными классами общества.

Октябрьская революция разрушила старую социальную структуру российского общества. А новую назвали бесклас­совой. Так оно и было на самом деле, поскольку уничтожа­лась объективная и единственная база для возникновения классов — частная собственность. Начавшийся процесс классообразования был ликвидирован на корню.

Социальная стратификация реального социализма прин­ципиально отличалась от сложившихся исторических типов.

В своих явных и учитываемых параметрах она была искус­ственной и конструировалась под высокую цель достижения социальной справедливости, которая понималась как гаран­тированный государством объем и уровень потребления. Характер потребления обусловливался такими социально-учетными параметрами, как прописка и место жительства, должность, занятость в более или менее важной отрасли народного хозяйства.

Новая социальная стратификация, в целом сложившая­ся в 40-е годы, основывалась на распределительных отно­шениях, а не на отношении к собственности, к средствам производства. Несомненными ее достоинствами были ста­бильность и определенность: отношения между социальны­ми стратами (или, точнее, для данной системы — социальны­ми группами) полностью определялись и контролировались государством. Содержание государственной социальной политики составляло формирование квот, норм, системы доплат и компенсаций. Такая деятельность в условиях ре­ального социализма эквивалентна рыночным механизмам регулирования. А дефицит благ, товаров и услуг, сопровож­дающий ранжированное распределение, создавал особые центростремительные силы и структурировал население и рабочую силу, управленческий аппарат. Смысл и цель со­циальной активности состоял в том, чтобы, устроившись оп­ределенным образом, можно было «достать» и «получить». Социально-учетные группы определялись в территориаль­ном, отраслевом и должностном аспектах. Хотя при этом официально провозглашалось, что социальная структура советского общества состоит из двух классов (рабочих и крестьян) и прослойки (интеллигенции). При этом, если классы определялись по отношению к двум формам соб­ственности (государственной и колхозно-кооперативной), также провозглашенными (в Конституциях СССР 1936 г. и 1977 г.), то для принадлежности к интеллигенции достаточ­но было иметь высшее образование.

Принято считать, что высшим и правящим классом со­ветского общества был особый новый класс — номенклату­ра, куда нходили те, кто состоял в штатной номенклатуре партийных органов — руководители предприятий, строи­тельства, транспорта, сельского хозяйства, обороны, науки, от ядра сущностных свойств, по которым атрибутируется данная группа и по которым она отделяется от других групп, выделяемых по тому же критерию. Зоны трансгрессии по-, степенно переходят в зоны притяжения других «ядер».

Конкретные представители той или иной группы могут и не обладать всеми сущностными чертами субъектов данной общности, но ядро любой группы состоит из индивидов —■. носителей этих сущностных черт. Другими словами, «ядро-группы» — это совокупность типических индивидов, наибои лее полно сочетающих присущие данной группе характер деятельности, структуру потребностей, ценности, нормы, установки и мотивации. Поэтому ядро является концентри­рованным выразителем всех социальных свойств группы (общности), определяющих ее качественное отличие от всех иных. Нет такого ядра — нет и самой группы (общности).

Ядро группы представляет собой одновременно и исто­рически подвижное, и относительно устойчивое во времени социальное образование. Оно может либо исчезнуть вообще (в том случае, когда исчезает данный вид деятельности или данная разновидность ценностных представлений), либо приобрести новое качество под влиянием имманентных из­менений в содержании деятельности или (и) ценностных представлений. Однако вследствие того, что обычно темп этих изменений аналогичен (или сопоставим) с темпами из­менений других социальных групп, сохраняются и каче­ственное отличие этой группы людей от других, и «соци­альная дистанция», и характер межгрупповых отношений.

Социальная группа не совпадает с суммой индивидов, об­ладающих сходными функциями и свойствами. Еще мень­ше основании ставить знак равенства между нею и людьми со сходным (или одним и тем же) статусом. Как научная абстракция и реальность, социальная группа является но­сителем системных качеств, не сводимых к характеристикам индивидов, входящих и ее состав. Эти качества выводятся из анализа need общественно-исторической практики раз­вития и фупкцшжпроиапин конкретного общества. Они рас­крывают место группы и системе отношений в обществе, ее функции в экономике, культуре, политике, идеологии, а так­же тенденции ее развития, ее прошлое и будущее.

Системное качество групп проявляется в непересекаемо­сти их ядер. На эмпирическом уровне это обнаруживается в формах и интенсивности действий людей, актах реального поведения, типических для представителей данной и только данной группы. Системные качества группы требуют дли­тельного времени для приобретения свойств, присущих ин­дивидам, входящим в ядро общности. Эта длительность не может быть определена априорно, ее можно установить лишь в результате исследования.

Таким образом, реальная группа, в противоположность статистической совокупности людей, выделенных по какому-то отдельно взятому признаку, есть социальная целостность, характеризуемая общностью условий существования, причин­но взаимоувязанными сходными формами деятельности в разных сферах жизни, единством норм, ценностей, черт об­раза жизни.

Социальная структура современного российского общества является следствием болезненной экономической структурной перестройки, затяжного переходного периода. По характеру социальной структуры можно проследить такие показатели как: уровень и качество жизни, профессиональную ориентацию, экономические приоритеты, основные ценностные установки. Поскольку в России мы наблюдаем ухудшение всей совокупности этих показателей, постольку можно с определенной долей уверенности утверждать о деформированной социальной структуре.

Современное общество - это, прежде всего, профессионально стратифицированное общество. Разработанные методики построения стратификационных срезов основываются на тесной зависимости трёх основных базовых элементов: образование > профессия > доход. Составляются многомерные, многофакторные стратификационные срезы, где профессиональные группы ранжированы в иерархическом порядке по принципу высших, средних и низших классов. В зависимости от принадлежности к тому или иному классу (страте), занимается более высокое или более низкое положение в обществе, которое определяется родом занятий, уровнем дохода, качеством и продолжительностью образования. Принципиально важным является то, что реальностью стабильного, благополучного общества является наличие нормалей иерархического социального ранжирования. Это выражается, прежде всего, в том, что если высший класс составляет грамотная, высококомпетентная, экономически независимая общественная элита, то низший класс - это группа лиц, не имеющих профессионального образования, связанная по роду занятий с малоквалифицированным трудом, вследствие чего имеющих довольно низкие доходы. Существенным признаком достаточно развитой социальной структуры является значительная доля среднего слоя или среднего класса, что является обязательным условием баланса социальных интересов и общественных предпочтений.

Что мы имеем в России? Отечественные реалии таковы, что осуществление иерархического ранжирования по современным общепринятым методикам практически невозможно. Можно лишь представить простую сумму одномерных стратификационных срезов по доходам, по уровню образования, по профессиям, которые не сводимы в единую матрицу.

То обстоятельство, что в высших и средних слоях наряду с достойными представителями общественной элиты могут оказаться «случайные» люди (торговцы, обслуживающий персонал крупных фирм и банков, и просто лица, чей капитал, как правило, неизвестного происхождения), а в низших классах, соответственно, такие категории как: научные работники, учителя, врачи, работники культуры, имеющие качественное образование, но очень низкие доходы, и есть наглядное свидетельство смещения экономических и общекультурных приоритетов в российском обществе от стандартных нормалей, когда взаимосвязь образования, профессии и дохода является обязательным основанием. Существенным отличием социальной структуры современного российского общества является и положение со средним классом. Речь идёт не только об отсутствии среднего класса, но и тех условий, которые способствовали бы его формированию и развитию.

Начиная с 1992 года в России при значительном снижении реальных доходов населения резко возросла дифференциация между богатыми и бедными. Разрыв между 10% очень богатых людей и 10% очень бедных людей по официальной статистике составляет 15-20 раз, а по независимым источникам - 65 раз, при том, что в экономически развитых странах в среднем этот разрыв не превышает 7-9 раз.

Тем не менее, оптимистическим фактором можно считать сохранение традиционных российских ориентаций. По социологическим опросам большинство россиян полагают, что хороший доход должен быть прежде всего результатом качественного профессионального образования и престижной интересной работы. Все другие пути респондентами, как правило, отвергались. Положительной тенденцией можно считать и то, что многие стремятся получить не одну, а две и более профессий, что не только улучшает их материальное положение, но и повышает их социальную мобильность в обществе.

В итоге можно сказать, что с исчезновением негативных тенденций экономики переходного периода по мере ускорения структурных изменений в общественном разделении труда постепенно исчезают препятствия для формирования адекватной российскому потенциалу социальной структуры.