2. Обмен знаниями

Обмен знанием означает обмен тем, что воспринимает только разум. Но разум, по причине своей природы, ничего из материальной реальности не может воспринимать непосредственно или напрямую. Нематериальный разум не может воспринимать нематериальное же знание, т.к. оно не присутствует в готовом виде в окружающей реальности. Более того, мир нематериального знания во всем перевернут (противоположен) миру реальных явлений. Именно об этом шла речь в предыдущем разделе и в целом во всей работе, предлагаемой вниманию читателя.

Единственное в человеке, что может воспринимать реальность в неискаженном виде это биологическая материальная основа. Посредством пяти всем известных чувств человек только и может нечто воспринимать в физическом смысле. Причем, с помощью чувств человек способен воспринимать только материальные явления или объекты. Вот здесь наблюдается серьезное упрощение: материальное тело воспринимает готовые материальные явления. Через основные чувства – слух и зрение, воспринимается только материальный мир, но не мир непосредственного знания.

Рассмотрев проблему того, что нужно разуму и того, что нужно чувствам в обособленном виде, т.е. на уровне понимания (см.п.1.3 – одностороннее восприятие), необходимо заключить, что в реальности имеется некоторый единый механизм восприятия. Можно сказать точнее: реальный механизм восприятия человека представляет собой некоторое переплетение обозначенных двух видов восприятия разумом и чувствами.

Если предположить, что предыдущие суждения соответствуют действительности, то вырисовывается довольно сложная проблема или противоречие: нематериальный разум (свойство материального мозга) не может воспринимать непосредственно отсутствующее в реальности нематериальное знание и, тем более, не может воспринимать материальные явления в девственном состоянии. Наши чувства, в свою очередь, могут воспринимать реальный материальный мир, но не могут, естественно, воспринимать нематериальное знание. Единственный компромиссный выход из положения следующий: необходимо трансформировать реальность таким образом, чтобы получилось то, что воспринимает разум, и запечатлеть это новое образование, но запечатлеть, очевидно, с помощью чувственно воспринимаемых объектов. Тогда другой человек посредством чувств воспримет то материальное, что является переносчиком знания, и далее должен суметь перевести материальные объекты обратно в нематериальное знание. Такая довольно запутанная схема обмена знаниями между людьми, естественно, нами не осознается, но происходит на самом деле. Средством передачи знания являются всем известные символы или знаки – буквы, слова, предложения и в целом язык. Пусть слушателя не обольщает легкость, с которой мы произносим и слушаем слова, так как обмен словами не равнозначен обмену знаниями.

То, что люди общаются посредством языка (материальных символов) не требует доказательства. Но то, что человек сам с собой общается тоже посредством слова не столь очевидно. Надо очень пристально следить за происходящим «внутри себя», чтобы убедиться в этом. Когда я разговариваю с собой, то, естественно, не произношу слова вслух, но я произношу их мысленно! Это происходит неосознанно, но происходит неизбежно. Слово для себя и есть зашифрованное знание (абстракция, см. п.1.1) в непосредственном или живом виде, в виде, необходимом для прямого восприятия разумом. Произнесенное или написанное слово, - для других, а сказанное мысленно, - для себя.

Вероятно известная библейская мысль о том, что первым было Слово, исходит именно из вышеизложенных представлений. А из чего она еще может исходить?

Таким образом, в ходе обмена знаниями между людьми отправитель, в том числе автор этого текста, шифрует знание посредством языка, а получатель, восприняв материальное словесное сообщение, должен вновь перевести его на язык изначального знания. По этой причине так трудно осознанно слышать другого человека разумом даже при общении на родном языке и так просто слышать его ушами.

Обращает на себя внимание непохожесть букв алфавита и слов на что бы то ни было в окружающей природе. Так и должно быть, поскольку в противном случае наблюдалась бы путаница: понимать ли слово в изложенном выше смысле или считать его чем-то природным. Отличие слов от того, что они обозначают, еще раз подтверждает факт безразличия разума в отношении к внешнему (визуальному) сходству между реальным объектом и объектом для разума.

Перевернутое восприятие разумом реальности приводит к соответственно перевернутым суждениям, в том числе и по поводу языка. Не осознавая, что язык является средством передачи знания, но сам не является знанием, я, невежественный человек, стремлюсь к изяществу словесному, но не к изяществу мысли. Бытующая теперь засоренность русского языка иноязычными словами как раз свидетельствует об этом. Не надо быть филологом, чтобы понять, что, сохранив иноязычное произношение и лишь записав его буквами русского языка, я создаю условия для непонимания. При этом происходит не обогащение языка, а его извращение. Например, не каждый из тех кто употребляет объяснит, какой смысл заключен, например, в словах: модель, система, технология и т.д. до бесконечности. Употребление «импортных» слов затрудняет процесс перевода услышанных или прочитанных материальных символов на смысл знания. Если слово русского языка (понятное мне) очень легко перевести на уровень знания (происходит неосознанно), то иноязычное – необходимо сначала перевести на русский язык, а уже потом на язык знания (как правило, неосознанно не происходит). Если же это не делать, то становится бессмысленным восприятие и произношение слов (общение между людьми).

В свое время опасения на этот счет высказывал А.С. Пушкин, он писал: «…панталоны, фрак, жилет – всех этих слов на русском нет».

Пора привести высказывания других мудрых людей прошлого, в которых отображается реальное значение языка для человека и общества.

Знание только тогда знание, когда оно приобретено усилиями своей мысли, а не памятью.

Л.Н. Толстой

Пагубность запоминания (запоминать можно только слова, но не мысли) обозначал Сократ: «Знать, что говорят другие, значит обладать памятью, но не умом. Я должен сам пуститься в поиски истины, должен не сидеть на плечах идущих, а быть в пути. И если я в пути, значит, истина со мной, хотя и всегда впереди меня» [3, с.183].

Гвиберт Ножанский (1055-1121 гг.) так характеризовал своего учителя: «Но так как он выражался с трудом, то часто и сам не понимал того, что силился объяснить; …и если ему случалось высказать какую-нибудь глупость, то, считая себя непогрешимым, он поддерживал ее и в случае надобности защищал кулаками…. Как умный человек с трудом может понять, а иногда и совсем не понимает слов дурака, так и те, которые не зная науки, утверждают, что они знают ее, и хотят еще учить других, запутывают свою речь по мере того, как они стараются сделать себя более понятными. Нет ничего труднее, как рассуждать о том, чего не знаешь: темно и для себя, темно и для того, кто слушает, так что оба остолбенеют» [18, с.38-39].

В анонимном средневековом трактате отображается постепенность в процессе изучения наук: «… пусть они (дети – Н. К.) займутся этимологическим толкованием смысла отдельных слов и особенностей их частей, каковые современные проницательные [ученые] называют способами обозначения, и пусть [дети] остановятся на этом [толковании] более основательно; когда же они схватят смысл в подобных конструкциях речи, они будут в дальнейшем опираться на них» [18, с.220].

Жан-Жерсон (1363-1429 гг.) высказывал следующие соображения о реформе теологического образования: «… они употребляют и выдумывают себе в удовольствие термины, которые другие доктора и магистры или не знают или не желают знать, считают их не заслуживающими доверия и в высшей степени несообразными и говорят, что термины эти под стать их нелепым вымыслам» [18, с.233]. В наши дни, к сожалению, терминологическое словоблудие расцвело пышным цветом.

Далее Жан-Жерсон обличает ярче: «О, образумятся ли, наконец, лекторы и слушающие их ученики и обратятся ли очами к более прочному знанию от подобных вздоров, к более целительным образцам; я заявляю, что будут оплакивать судьбу свою и время растраченное, потому что полотно души своей, которое должны были украсить необходимыми вещами, из-за своего скудоумия наполнили какими-то письменами и навсегда переполнили, если не сказать изуродовали….

Мы пишем, но без смысла, без соразмерности и глубины слов; так что написанное нами немощно, пошло и вяло» [18, с.236].

Алансо де Картахена (1384/6-1454 гг.) отображает роль чувственного восприятия «Посредством же зрения и слуха мы можем познавать, в пределах возможности человека, не телесное, но духовное…» [18, с.289].

При получении Большой Ломоносовской медали АН России А. Солженицын также сокрушался в отношении порчи языка: «Другая нынешняя порча языка – в том, что он замусоривается множеством англоязычных слов, большей частью безнадобных, дубликатных, вместо пренебрегаемых русских».

Огромную роль слова отмечал русский классик.

Нравственность человека видна в его отношении к слову.

Л.Н. Толстой

Как же мы относимся к словам?

Еще один афоризм.

Чернила ученого, и кровь мученика имеют перед Небом одинаковую ценность.

Коран

Известны также афоризмы, в которых иллюстрируется процесс общения с самим собой посредством слова. И такое общение, естественно, важнее, чем общение с другими людьми.

Невысказанные слова громче, чем звук барабана.

Гуань-Цзы

Истинная этика наступает там, где перестают пользоваться словами.

А. Швейцер

Не позволяй твоему языку опережать твою мысль.

Хилон

Ни одно произнесенное слово не принесло столько пользы, сколько множество несказанных (обращенных к себе – Н.К.).

Плутарх

Если бы люди почаще слышали себя, они бы меньше говорили.

Таранов

Знание может передаваться не только с помощью слова (языка), но и с помощью числа (языка математики). Цифры и составляемые из них числа, и математические связи между числами также являются материальными носителями знания при общении между людьми; или являются непосредственно зашифрованным знанием при общении с собой.

Все, что касается математики аналогично тому, что проявляется в отношении литературного языка. Математика очень важна, так как является средством передачи знания, но при ее извращенном использовании мы можем получить вред, равный пользе или даже превышающий пользу.

Что об этом говорили выдающиеся математики?

Теофраст в своих «метафизических апориях» говорит, что математические объекты «как бы строятся нами самими, когда мы мыслим предметы в геометрических формах, очертаниях и соотношениях; сами же по себе и для себя предметы, изучаемые математикой, не имеют никакой действительности» [19, с.284]. Здесь ясно отображается разница между математическими символами и реальными объектами.

Аристотель также исходил из неоднородности математических понятий и данных чувственного опыта [19, с.124].

«Пифагор положил начало математике как «чистой науке»… он придал геометрии «форму свободного образования», изучал ее, «исходя из первых ее оснований и старался получать теоремы при помощи чисто логического мышления, вне конкретных представлений»» [3, с.120]. Другими словами, Пифагор входил в область «чистого мышления» не обремененного реальной конкретикой. Это возможно потому, что математические символы отражают то, что видит только разум.

Отличие математических процедур от естественных процессов отмечал педагог средневековья Боэций «математика это учение об абстрактных количествах. «Абстрактными называются количества, отделенные от материи или чего-либо другого, которыми в виде четного или нечетного числа мы оперируем только мысленно, в соответствии с учением, а не природой»» [19, с.63].

«Ни у кого не вызывает сомнений роль арифметики в науке, технике и управлении. Арифметика проникла повсюду, но при этом она является математической дисциплиной с собственными аксиомами и логической структурой. Ее содержание не принадлежит никакой другой дисциплине, но ее ко всем можно применить. Так, студентов-биологов и студентов-инженеров учат сложению одинаково, различие состоит в том, что, когда и зачем складывать».

Б. Зиглер, 1976 г.

Поскольку наш разум видит разные явления, но видит одинаково, то и средство отражения знания (математика) едина, а места ее приложения различны.

Законы математики настолько нечетки, насколько они связаны с реальностью, и настолько четки, насколько не связаны с ней.

А. Эйнштейн

В этом афоризме Эйнштейн ярко обозначает противоположность того, что есть в реальности и того, что воспринимает разум посредством языка математики. Именно поэтому правильное в рамках математики еще не означает, что не искажена реальность. В данной работе уже неоднократно отмечалась противоположность действительной картины мира и той картины, которую воспринимает разум.

При использовании литературного языка, естественно, может происходить подобное. Может быть правильно составлено предложение (по правилам языка), но в нем может отражаться что-то абсолютно нереальное. Например, такое предложение. Труд – средство создания блага. По правилам языка предложение составлено верно, но в нем заключена ошибка, так как в реальности реализуется следующая связь: труд – средство создания блага (мастерство) – благо.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Неужели все, что было сказано, является верным? Неужели правда заключена и в следующих афоризмах? Кстати, афоризм позволяет коротко выразить очень объемную мысль. Мало слов, но много смысла – замечательно!

Тому, кто не постиг науки добра, всякая иная наука приносит лишь вред.

М. Монтень

Люди способным завидуют,

талантливым вредят,

а гениальным мстят.

Н. Паганини

Власть над собой – самая высшая власть, порабощенность своими страстями – самой страшное рабство.

Сенека

Тот, кто впадает в грех – человек,

тот, кто сожалеет об этом - святой,

тот, кто хвастается этим – дьявол.

Т. Фуллер

Одно из величайших бедствий цивилизации – ученый дурак.

К. Чапек

Все люди о себе высокого мнения – и тем больше мнят, чем меньше стоят.

Б. Грасиан

Люди делятся на праведников, которые считают себя грешниками, а грешников, которые считают себя праведниками.

Б. Паскаль

Идеи побеждают по мере того, как вымирают их противники.

М. Планк

Если бы все это было ложью, то автор был бы самым счастливым человеком на Земле. Ведь опасения о собственном несовершенстве оказались бы ложными. Оказалось бы, что и в обществе все происходит правильно и нас действительно ждет процветание.

Ну а если нас ждет противоположное, которое, какой ужас, мы формируем сами?

Попытаемся же поставить работу разума под контроль своего сознания.

Давайте попытаемся сделать первые шаги к эпохе мудрости. Это во власти ЧЕЛОВЕКА!

Литература

1. Миносзон Э.И. Основы педагогических знаний. – М.: Педагогика, 1986. – 200 с.

2. Ракитов А.И. Анатомия научного знания. – М.: Политиздат, 1969. – 82 с.

3. Волков Г.Н. У колыбели науки. – М.: Молодая гвардия, 1971. – 224 с.

4. И. Кант. Трактаты и письма / Отв. Ред. и авт. вступ. статьи А.В. Гулыга. - М: Наука, 1981. - 712 с.

5. Сенека. Декарт. Спиноза. Кант. Гегель: Биогр. Повествования / Сост., общ. ред. и послесл. Н.Ф. Болдырева. - Челябинск: «Урал», 1995. - 516 с.

6. Шопенгауэр А. Афоризмы и максимы /Авт. предисловия И.В. Перов. - Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. - 288 с.

7. Л.Н. Толстой. Исповедь. В чем моя вера? - Ленинград: «Художественная литература», 1991 - 416 с.

8. Жемчужина мысли /Сост. А.А. Жадян. – 3-е изд. перераб. и доп. – Мн.: Беларусь, 1991. – 477 с.

9. Фрейд З. О клиническом психоанализе. Избранные сочинения. – М.: Медицина, 1991. – 288 с.

10. Платон. Государство. Законы. Политик / Предисл. Е.И. Темнова. – М.: Мысль, 1998. – 798 с.

11. Пальчевский Б.А. Научное исследование: объекты, направление, метод. – Львов: Вища школа. Издательство при Львовском университете, 1979. -180 с.

12. Сократ, Платон, Аристотель, Сенека. Жизнь замечательных людей, биографическая библиотека / Под ред. Ф. Павленкова. – М.: Изд-во «Республика», 1995. – 386 с.

13. Аристотель. Политика. Афинская полития / Предисл. Е.И. Темнова. – М.: Мысль, 1997. – 458 с.

14. Чапек К. Война с саламандрами: Рассказы. Пер. с чеш. – Мн.: Нар.асвета, 1986. - 400 с.

15. Свифт. Путешествия Гулливера. Пер. с англ. – М.: Худож. лит., 1980 – 287 с.

16. Томас Мор. Эпиграммы. История Ричарда III. – М.: Изд-во «Наука», 1973. – 280 с.

17. Оруэлл Джордж. 1984. Роман, скотный двор. Сказка /Пер. с англ. Д. Иванова, В. Недошивина. – Пермь: Изд-во «КАПИК», 1992. – 304 с.

18. Антология педагогической мысли христианского средневековья. Пособие для учащ. пед. колледжей и студентов вузов: В двух томах. Т. II. /Сост. В.Г. Безрогова, О.И. Варьяш. – М.: АО «Аспект Пресс», 1994. – 352 с.

19. В поисках теории науки / Отв. Ред. С.Р. Микулинский. – М.: Наука, 1982. – 294 с.

50