Дискурс как когнитивно-коммуникативная деятельность

И.С. Шевченко, Е.И. Морозова

Дискурс является сложным многоплановым феноменом, который находится в центре внимания современной науки в целом и лингвистики в частности: он является предметом изучения философии, семиотики, социальной психологии, теории искусственного интеллекта, этнографии, литературоведения, теории коммуникации, а также различных направлений лингвистики: психолингвистики, когнитивной лингвистики, прагмалингвистики, этнолингвистики, лингвокультурологии и др. Однако в разных науках и в разных парадигмах самой лингвистики в термин ‘дискурс’ вкладываются разные значения, что затрудняет общение между учеными. Как отмечает С. Миллз, спектр его возможных трактовок шире, чем у любого другого термина в литературоведении и теории культуры [Mills 1997: 1].

В сфере социальных наук, включая лингвистику, интерес к дискурсу связан с интересом к проблемам личности (в том числе языковой личности), который теоретически оформился в социальном конструктивизме, рассматривающем коммуникацию как социальный процесс конструирования (constructing) мира. В философии постмодерна термин ‘дискурс’ используется для обозначения образования, которое имеет мыслительно-коммуникативную природу и принадлежит к типу объектов, которые могут быть адекватно интерпретированы только в свете нелинейной парадигмы: „Пользуясь языком современной концепции нелинейных динамик, можно сказать, что дискурсивность может быть интерпретирована как имманентная способность неравновесного окружения к самоорганизации, процессуальность, которая реализуется в качестве нелинейной” [Усманова 2001: 237]. В дискурсивной психологии, которая основывается на позициях интеракционализма [Shotter, Gergen 1994], дискурс рассматривается как социальная деятельность в условиях реального мира.

Если в современной науке социально-психологические основания дискурса достаточно глубоко изучены (обзор работ см.: [Макаров 2003]), то его лингвистические аспекты остаются недостаточно исследованными, что и обусловливает актуальность и своевременность их анализа. Цель коллективной монографии - выявить лингвокогнитивные основы и коммуникативную сущность дискурса в их органичном объединении, уточнив понимание понятия дискурса в антропоцентрической парадигме знаний в лингвистике, а также описать некоторые типологические черты дискурса.

Трактование понятия „дискурс”

В лингвистической литературе термин ‘дискурс’ используется очень широко (см. обзор подходов [Ильченко 2002; Карасик 2002; Красных 2003; Кубрякова 2001, 2004; Кусько 2001; Макаров 2003; Менджерицкая 1997; Морозова 2005; Чернявская 2001; Шейгал 2004; Brown, Yule 1996; Dijk 1997; Schiffrin 1994; Schiffrin, Tannen, Hamilton 2001]), однако на сегодняшний день не существует единого определения, охватывающего все контексты его употребления, что, впрочем, скорее всего невозможно, так как исследователи, употребляющие этот термин, иногда исходят из несовместимых позиций. К тому же, сущность дискурса и эвристика его анализа находятся в состоянии разработки и уточнения.

Обратимся к определениям дискурса, которые приводит Д. Манжено (цит. по [Серио 1999:26-27]): (1) эквивалент понятия ‘речь’, то есть какое-либо конкретное высказывание (в духе де Соссюра); (2) единица, которая по размеру больше, чем фраза, высказывание в глобальном смысле, последовательность отдельных высказываний (грамматика текста); (3) влияние высказывания на его получателя, внесение высказывания в речевую ситуацию, которая включает субъекта и адресата, время и место речи (прагматика); (4) беседа как основной тип речи (анализ диалога); (5) речь, которая присваивается говорящим, в отличие от ‘повествования’, разворачивающегося без эксплицитного вторжения субъекта (Е. Бенвенист); (6) эквивалент понятия «речь» как актуализация, диверсифицированность на поверхностном уровне, в отличие от ‘языка’ как системы мало дифференцированных виртуальных значений (исследования языковых единиц ‘в языке’ и ‘в речи’); (7) система ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции (например, ‘феминистский дискурс’, ‘административный дискурс’) (направление критического анализа дискурса); (8) высказывание/текст с точки зрения дискурсного механизма (французская школа анализа дискурса).

Из приведенных определений видно, что дискурс иногда отождествляется с речью — в противовес языку (определение (1) и (6)); при таком подходе дискурсом может быть и отдельное высказывание. Определение (2) — дискурс как линейная последовательность высказываний — является сужением предыдущего определения, но также структурно ориентированным, то есть оно не выходит за рамки дихотомии де Соссюра. При прагматичном подходе дискурс определяется как высказывание в коммуникативной ситуации (определение (3)); при этом формой дискурса может быть как диалог, так и монолог. Определение (4) исходит из предыдущего, сужая понятие дискурса к диалогу — высказываниям, порожденным различными говорящими. В определении Е. Бенвениста (5) природа дискурса уточняется: это ‘речь, которая присваивается говорящим’, противопоставленная ‘повествованию, разворачивающемуся без эксплицитного вторжения субъекта высказывания’ и выходящая за пределы дискурса. В определении (7) вводится понятие социального контекста, под которым понимается система социальных ограничений/идеологических позиций. В определении (8) учитываются механизмы восприятия и порождения дискурса.

В приведенных определениях прослеживается динамика развития понятия ‘дискурс’, «стремление ввести в классическое противопоставление языка и речи, предложенное Ф. де Соссюром, третий компонент — нечто, парадоксальным образом и ‘более речевое’ чем речь, и одновременно — более доступное изучению с помощью традиционных лингвистических методов, более формальное и тем самым ‘более языковое’» [Аристов, Сусов 1999]. Фактически же они отражают разные аспекты комплексного понятия дискурса: с одной стороны, дискурс есть деятельность, процесс, а с другой — текст, продукт. Этим аспектам отвечают противопоставления ‘дискурс::текст’, ‘динамика::статика’, ‘функция::структура’ (ср. text-as-product, discourse-as-process [Brown, Yule 1996:24]). Эти противопоставления по характеру не являются взаимоисключающими, скорее взаимодополняющими, так как помогают «теоретически связать форму с функцией» [Макаров 2003:89]. Такое диалектическое понимание дискурса отвечает требованиям всех направлений, которые изучают дискурс: социологического, психологического, лингвистического, философского, что позволяет говорить об интегральной теории дискурса, которая основана на общих методологических принципах и использует для анализа данные смежных наук.

Решение ключевых теоретических проблем, связанных с определением природы и закономерностей организации дискурса, невозможно без анализа их методологической базы.

Понимание дискурса как интегративного феномена базируется на деятельном подходе к изучению коммуникации. Только через понятие деятельности, подчеркивает Е.С. Кубрякова, могут получить объяснение такие ее продукты, как психика и сознание, а также такой способ ее самовыражения, как язык [Кубрякова 2004: 90] (ср.: дискурс — это «вербализированная речемыслительная деятельность, которая является совокупностью процесса и результата и имеет как собственно лингвистический, так и экстралингвистический планы» [Красных: 2003]).

Основанием такого понимания дискурса являются общенаучные теории синергетизма и нелинейности. Идея линейности, которая была доминирующей в гуманитарной науке на протяжении практически всей ее истории, сегодня уступает место идее нелинейности [Можейко 2001:499], так как осваиваемые современной наукой новые типы системной организации объектов уже не могут быть адекватно интерпретированы в структурной парадигме. «…очевидным лидером в исследовании нелинейных процессов выступает синергетика, которая непосредственно осмысляет себя как концепцию нелинейных динамик» [там же]. Целью синергетики есть «защита нелинейного мышления по всему спектру научных поисков, от квантовой механики до изучения истории человечества» [там же]. В гуманитарной сфере концептуальные модели нелинейных динамик связаны с философией постмодернизма.

Дискурс и смежные понятия

Для определения содержания термина ‘дискурс’ необходимо отделить его от смежных терминов, к которым, в первую очередь, принадлежат ‘текст’ и ‘речь’.

Г.Г. Почепцов [Почепцов 1999], Р.Ходж и Г.Кресс [Hodge, Kress 1988] и другие считают, что текст и дискурс можно рассматривать по аналогии с предложением и высказыванием: „Предложение — привычный для нас элемент структуры. Высказывание объединяет в себе как собственно предложение, так и социальный контекст его употребления. На более высоком уровне те же отношения повторяются в тексте и дискурсе” [Почепцов 1999:75]. Параллель между отношениями ‘текст::дискурс’ и ‘предложение::высказывание’ является, на наш взгляд, эвристично удобной, хотя и упрощенной аналогией. При этом не следует забывать, что, в отличие от предложения, для текста не существует никаких внешних по отношению к нему схем, которые могли бы заполняться лексически, поэтому текст не может рассматриваться как чисто структурная единица. Далее, определение высказывания как ‘предложения в социальном контексте’ нивелирует разницу между высказыванием и дискурсом, слишком расширяет его рамки. На этом основании придерживаемся традиционного трактования — ‘высказывание = предложение + актуальное членение + интонация’ [Гак 1990:90], считая контекст, вслед за Т.А. ван Дейком, определяющей характеристикой дискурса: „…дискурс не является только изолированной текстовой или диалогичной структурой. <…> это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, который дает представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках), так и о процессах порождения и восприятия сообщения” [Дейк 1989:113].

Что касается сведения дискурса к устному диалогу (речь) (см. определение (6), которое приводит Д. Манжено, а также [Tураева 1986; Coulthard 1992]), то такой подход существенно сужает это понятие (ср. трактование дискурса как родового понятия, которое объединяет текст и речь как виды [Богданов 1993; Tannen 1992]). В вопросе о соотношении речи и дискурса разделяем мнение Н.Д. Арутюновой, что речь — это „конкретное говорение, которое протекает во времени и воплощено в звуковую (включая внутреннее проговаривание) или письменную форму. Под речью понимают как сам процесс говорения (речевую деятельность), так и его результат (речевые образования, которые фиксируются памятью или письмом)” [Арутюнова 1990б:414], а под дискурсом — речь, которая рассматривается как целенаправленное социальное действие, как компонент, который принимает участие во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах) [Арутюнова 1990а:136-137].

В соответствии с принятым подходом, речь трактуем как речевую деятельность, а дискурс — как речь в контексте социальной и мыслительной деятельности. Следовательно, диалог и монолог рассматриваем как формы существования, в одинаковой степени присущие дискурсу. Преобладание диалогической или монологической формы дискурса зависит, как правило, от жанровых и тематических характеристик дискурса: например, монологичность характерна для деловой корреспонденции, а диалогичность — для дебатов.

Не следует смешивать диалог как форму, которая предполагает обмен репликами, и диалогичность как природную характеристику дискурса. Дискурс, как и речевая деятельность, диалогичен по своей природе (в понимании ‘диалогичности’ по М.М. Бахтину: адресованность дискурса, общность проблем, диалогический характер мышления/понимания и т.д. [Бахтин 1986:303-306]); он не репрезентирует реальность, а активно конструирует ее. Другими словами, дискурс понимается с точки зрения диалогических отношений, которые устанавливаются между говорящим и слушающим.

Моделирование дискурса.

Эвристически справедливо разделять анализ дискурса на макроанализ, направленный на моделирование дискурса как ‘речи в речи’ [Степанов 1995:44], то есть на типологию дискурса (детальнее см. раздел 5 данной монографии); и микроанализ, направленный на моделирование коммуникативного события, то есть на анализ конкретного текста или его фрагмента. Такое деление созвучно двум основным подходам к определению дискурса отечественными и зарубежными языковедами: (1) дискурс как „совокупность тематически соотнесенных текстов”; (2) дискурс как „конкретное коммуникативное действие, фиксируемое в письменных текстах и в устной речи, осуществляемое в определенном когнитивно и типологично обусловленном коммуникативном пространстве” [Чернявская 2001:14-16].

Определяя коммуникативное действие, Т.А. ван Дейк пишет: „Дискурс в широком смысле является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое наилучшим образом могло бы быть охарактеризовано с помощью понятия коммуникативного действия или коммуникативного акта <…>. Говорящий и слушающий, их личностные и социальные характеристики, другие аспекты социальной ситуации, безусловно, принадлежат этому действию” [Дейк 1989:121-122]. Другими словами, основным признаком, который отличает дискурс от текста, является дискурсивный контекст.

Определим его отличие от собственно лингвaльного контекста, который характеризует текст, — ‘сотекст’ в терминологии Г. Парре [Parret 1980], который определяется в „Лингвистическом энциклопедическом словаре” как „фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, необходимый и достаточный для определения значения этой единицы, что не противоречит общему содержанию данного текста. Контекст есть фрагмент текста минус единица, которая определяется” [Торсуева 1990:238]. Коммуникативный контекст — это „ситуация коммуникации, которая включает условия общения, предметный ряд, время и место коммуникации, самих коммуникантов, их взаимоотношения и т.д.” [там же].

Следует отметить, что дискурсивный контекст представляет собой единство социальных, психологических, прагматических характеристик и выступает как абстракция относительно реальных ситуаций. Так, в социологическом дискурс-анализе дискурс принято определять как язык вместе со своим социальным контекстом, как социально структурированный и социально структурирующий феномен. Таким образом, акцентируется социальная природа дискурса, который, с одной стороны, является порождением социального контекста, с другой стороны — порождает изменения, которые возникают в социальном контексте в результате функционирования дискурса. Говоря о прагматическом контексте, Т.А. ван Дейк отмечает, что „преобладающее большинство характеристик какой-либо ситуации не является релевантным для идентификации иллокутивной силы высказывания. Маловероятно, что моя интерпретация высказывания собеседника будет зависеть от того, рыжие у него волосы или нет (подобная зависимость имеет место только в том случае, когда эта ситуационная деталь окажется тематизированной)” [Дейк 1989:19-20] и далее: „все те характеристики, которые не определяют поведение участников, являются социально (в нашей терминологии — дискурсивно — И.Ш., Е.М.) нерелевантными: значит, не является социально (то есть — дискурсивно — И.Ш., Е.М.) истинным содержание моих мыслей, если они никак не отражаются в моем поведении” [там же:22]. Ситуация общения, опыт и знания его участников, их намерения по отношению к коммуникантам, их статусно-ролевых характеристик, предмет общения, психическое и физическое состояние, определенные культурные и социальные факторы, влияющие на реализацию содержания высказывания, являются необходимой предпосылкой формирования контекста [Dijk 1981:9; Levinson 1983:22-23]. Таким образом, наряду с внутриязыковыми условиями, которые исходят из языковых элементов и их отношений, дискурсивный контекст включает и комплекс внешних условий коммуникации, проецируемых в область дискурса.

Когнитивный аспект дискурса освещается на фоне логико-философского толкования дискурса Ю.С.Степановым как ‘возможного (альтернативного) мира’ [Степанов 1995:44]. По В.З. Демъянкову, дискурс — это «произвольный фрагмент текста, который состоит из более, чем одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, концентрируется вокруг определенного опорного концепта; создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, время, поступки и т.д., и определяется не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для творца дискурса и его интерпретатора миром, который ‘строится’ в ходе развития дискурса» [Демьянков 1982:7]. Это определение может быть проинтерпретировано таким образом: в основе дискурса лежат ментальные структуры — фиксированные формы ментального опыта (концепты, когнитивные схемы). В условиях познавательного контакта с действительностью они «обеспечивают возможность поступления информации о происходящих событиях и ее преобразование, а также управление процессами обработки информации и избирательность интеллектуального отражения» [Холодная 2002:95]. Их основным признаком является «свернутость»: «при каком-либо внешнем влиянии они могут «разворачивать» особым образом организованное ментальное пространство» [там же:96]. Ментальное пространство, по Ж. Фоконье [Fauconnier 1985], — это динамичная форма ментального опыта, которая актуализируется в условиях познавательного взаимодействия субъекта с миром. Результатом функционирования ментального пространства, порождаемого структурами ментального опыта человека, является контекст, который в этом смысле является природной средой работы мысли [Холодная 2002:97]. ‘Актуальный мыслительный образ’ (субъективная форма видения, специализированная и детализированная мыслительная картина) того или иного коммуникативного действия является ее ментальной репрезентацией [там же:98]. В отечественной науке проблема ментальной репрезентации обычно обговаривается в контексте проблемы ‘образ мира’ [Леонтьев 1979], а языковой репрезентации — в контексте проблемы ‘языковой картины мира’ [Роль человеческого фактора в языке 1988].

Из выше сказанного не следует, что в дискурсе мир рассматривается только как репрезентация, то есть отражение ментальной реальности, которая образовалась за его границами. Объекты знания конструируются в дискурсе, а не пассивно отражаются в нем. Как отмечает Р. Лэнэкер, «мы можем ‘коммуницировать’ в той мере, в которой мы вдвоем строим пространства подобной конфигурации на базе одинаковых лингвистических и прагматических данных; коммуникация является возможным результатом процесса конструирования» [Langacker 2001:2].

Подводя итог сказанному, дискурс определяем как интегральный феномен, как мыслекоммуникативную деятельность, которая протекает в широком социокультурном контексте; она есть совокупность процесса и результата, характеризуется континуальностью и диалогичностью.