Г). Философия как/и искусство

Обращенность философии к человеку во всей целостности его существования, стремление связать реальную жизнь с идеалами, использование силы воздействия Слова (причем именно поэтического слова) сближает философию и искусство.

В некотором приближении философию можно назвать формой интеллектуального переживания, для которого, в отличие от того, что мы привычно называем искусством (поэзией), характерно переживание таких чувств как удивление, радость творчества, гармонии и т.п. - А это такого рода "предметы", которые вызывают слабый отклик переживания у повседневного сознания. Для философа по призванию (и по образованию) эстетический критерий оценки философского произведения является едва ли не исходным. (Это будет ясно в дальнейшем из анализа природы эстетического переживания).

Таким образом, особенность "предметов переживания" позволяют выявить как содержательное единство, так и различие философии и искусства (поэзии).

Со стороны способа выражения (формы) у философии и искусства так же есть точка принципиального единства. Из структуралистских исследований поэтического творчества известно[33], что обычное речевое высказывание становится поэтическим, когда оно меняет свою направленность от предмета высказывания, на себя самоё, на свою собственную смысловую структуру. "По определению" этой же особенностью “дистанцирования от обыденной речи”[34] обладает философское высказывание. Другое дело, что из всего многообразия смыслов (значений) слова поэзия выбирает те, которые могут получить живой непосредственный отклик человеческого переживания, а философия, как правило, ищет упорядочивающие, культурно-опосредованные смыслы.

Для многих современных философов и философских произведений характерны особый художественный стиль и литературная форма: ”Философия вторглась в пограничную область поэтического языка”[35]. В основном это свойственно экзистенциалистской линии в философии. Принимая этот модус раз-мышления как законный (установив, как возможно единство раз-мышления и пере-живания), мы, однако, должны помнить о сохранении прямо противоположной философской стилистики - стилистики аналитической философии. Образ современной европейской философии, можно сказать, конституирован полярным отношением экзистенциалистской и аналитической традиций.

Д) Философия как/и вера (Философская вера)

Вера одно из проявлений трансцендентности человеческого бытия (т.е. одно из выражений того обстоятельства, что человек как человек принадлежит какому-то Целому и выходит за пределы своего наличного бытия - бытия как вещи среди других вещей). Человек трансцендентно принадлежит своему культурному прошлому (традиции), он принадлежит через свои замыслы, проекты будущему и принадлежит некоторому Высшему порядку, частью которого он является. Совокупность "принадлежностей" образует Смысл человеческого бытия. Соответственно этот Смысл допускает три главных модуса интерпретации: археологический, телеологический и эсхатологический (П.Рикёр)[36]. В зависимости от того, какой модус толкования философия избирает в качестве отправного возникнут существенно различные категориальные системы. Так, психоаналитическая традиция в философии оправдано считается "археологией субъекта", феноменологическая - в большей степени является "телеологией" субъекта, религиозная философия - есть один из вариантов "эсхатологии субъекта". Феномен Веры принадлежит именно эсхатологическому измерению человеческого бытия.

Вера не обязательно носит религиозный характер. В общем плане под верой следует понимать установку человеческого сознания на принадлежность (укорененность) последнему или предельному порядку Мира. Далее, в зависимости от рефлексивной обработки этого "онтологического чувства", идея Высшего порядка может принять форму идеи Абсолютного Духа, Вселенной, Дао или Бога. Само по себе утверждение: "Человек принадлежит или является особой частью Высшего порядка", - является аподиктическим ("аподиктическими " в логике называются суждения необходимости), т.е. без этого допущения невозможно мыслить ни что другое.

Какое-то онтологическое (эсхатологическое) допущение это и есть акт Веры, лежащий в основании любой философской системы. Потому-то любую философию можно трактовать как особую систему веры[37]. Акт философской Веры непроизволен. Он выполняет такую же роль как исходные принципы в любой научной теории, т.е., являясь предельным в данной теоретической системе, он доказывается через свои следствия, через способность стать основанием непротиворечивой системы знания. В той мере, в которой нарисованная нами картина мира является целостной, в такой и лежащий в основании акт веры является справедливым. Но если научный постулат может быть в варианте "игры ума": "что будет если мы допустим ...",- то постулат Веры, как правило, рождается вне теоретической игры ума, является серьезной квинтэссенцией жизненной практики и духовного опыта личности.

По своей структуре религиозная система верований и их обоснований (теология) достаточно близка философской: та и другая имеет эсхатологический постулат, та и другая пытается создать систему утверждений, соответствующую жизненному миру человека. Можно просто сказать, что философия и религия дают разные ответы на один и тот же вопрос о трансцендентной природе человека[38].

Можно указать на одну логическую особенность, которая разделяет суждение веры и философское суждение. Суждение веры имеет выражено утвердительный ("положительный") характер: "Бог есть Любовь", "Человеческая душа бессмертна", "Я знаю, что рожден не зря", и т.д.

Философское суждение имеет установку сомнения или отрицания, т.е. философия может прийти к тем же самым положениям, что и акт веры, но через обоснование невозможности мыслить обратное: "Человеческая душа бессмертна, поскольку НЕвозможно мыслить "Я" как состоящее из частей и, следовательно, как разрушаемое на части", "Мир основан на Любви, поскольку это состояние выражает принадлежность единству или целостности и, следовательно, мир как целое не мог бы существовать вне этого состояния".

Развертывание мысли "от обратного" в самих истоках философии как её саморазличения от мифологии и фактически представляет иное выражение критического духа философии.

Вера и сомнение являются границами другу друга. Вера без границ это просто религия. Сомнение в границах веры - один из модусов философствования, стремящегося всегда выйти за эти установленные границы к новым рубежам и так без конца.

Еще ближе к философии, чем теология стоит теософия. Теософия тоже представляет собой способ развертывания мысли, но в определенном отношении прямо обратный философскому. Если философское размышление движется от материального к духовному, от видимого к невидимому - имеет восходящий характер (эволюция), то теософская доктрина идет в нисходящем порядке от Духа к природе, от Бога к человеку (инволюция).

Е) Философия как поиск смысла бытия

единства и целостности мира

Философская работа есть работа со смыслом. Эта работа задает особую перспективу видения, не совпадающую ни с той, которую дает наука, ни с той, которую дает искусство и ни с той, которую дает религия. Перспективы последних более близки повседневному сознанию, более укоренены в жизненных практиках человека. Так, если мы смотрим на мир в перспективе объекта, в перспективе объектного знания, знания о вещах, то получаем именно научную перспективу; Если мы смотрим на жизненный мир в перспективе субъекта, с позиции человеческих чувств, влечений, эмоций - то входим в измерение искусства ... Однако каждая из этих перспектив, в свою очередь, лишь часть общего смыслового континуума Бытия.

Не следует думать, что человек своей мыслью придает смысл или значение вещам (значение - есть элемент смысловой структуры) - он раскрывает (о-смысливает) смысл вещи своим реальным бытием (экзистенцией). Экзистенция обнаруживает Смысл Бытия: "Мир приходит в человеке к концентрированному выражению своего единства"(М.Шелер).

Сам смысл не существует как вещь, им поэтому нельзя обладать: способ приобщения человека к смыслу состоит в Понимании. Стремление к пониманию и есть работа со смыслом. Поскольку же смысл есть принадлежность целому, то работа со смыслом и стремление к пониманию есть то же самое, что поиск единства и целостности мира и человек может обнаружить себя лишь на пути этого поиска.

Такое раскрытие природы философствования также принадлежит современной эпистеме. Суть этой эпистемы, что человеческое сознательное бытие есть прежде всего БЫТИЕ-В-МИРЕ, т.е. что человек не противостоит в своей познавательной деятельности как субъект объекту, а живет вместе с этим объектом в Мире [39].

Классическая западноевропейская философская парадигма, основоположником которой считается Декарт, исходила с позиции COGITO (“я мыслю”). Эта позиция подвергнута в современной философии всесторонней критике (т.е. ей установлены более узкие категориальные рамки приложимости), которая показывает, что позиция cogito исходит из несостоятельного допущения об обособленности мысли (сознания) от мира. Ведь всякий акт мысли по своему существу интенционален, т.е. имеет какой-то предмет в качестве своего содержания, изначально направлен на предметный мир. Если, поэтому, классическая философия ставила в качестве одного из главных вопрос, как возможно познание, то современная эпистема ставит на его место другой: как возможно человеческое бытие, бытие, которое вопрошает о себе самом(Хайдеггер). В этой парадигме "вопрошать о себе" и значит находится в поиске Единства и Целостности мира (Ортега-и-Гассет), ибо суть предданного нам единства выражается в самом факте бытия человека в мире, в феномене бытия, в факте наличия сознания.

Таким образом, формула философии как познания и философии как поиска смысла имеют существенно различные основания (онтологические или эсхатологические допущения).

Ж) Философия как проявление чистого сознания,

как духовная работа (как "сознание вслух")

Там, где человеческому сознанию удается выразить себя в чистом виде (проявить свое духовное начало), там мы и обнаружим философию как она есть. Именно этот смысл вкладывает М.К.Мамардашвили в свое замечательное по феноменологичности "определение" философии как "сознания вслух" [40]. В этом "определении" есть особая интрига и состоит она в следующем.

Человека можно рассматривать как арену борьбы многих инстанций. В нас живут бессознательные инстинкты и влечения, стихийно выработанные установки и стереотипы восприятия - всем им противостоит наше духовное начало или разум. При этом нам всегда приходится предпринимать духовное усилие, чтобы защитить свое осознанное бытие от экспансии всего того, что является исторической предпосылкой и условием самого сознания. Эта экспансия всегда чревата превращением человека в "машину желания" . Довольно часто в плен "желанию" попадает искусство (будучи само по себе духовной сферой бытия) и тогда оно становится на службу бессознательного. В такой же ситуации наука становится средством удовлетворения утилитарных потребностей человечества (тем самым как бы изменяет своей духовной природе)[41].

Философия, по-видимому, самый бескорыстный вид духовной деятельности и, более того, именно связь науки и искусства с философией фактически является гарантом их суверенности от "низменной" природы человека. Это буквально следует из определенности раз-мышления как способности разума опираться в своем развитии на себя самого.

Каким же способом сознательное (разумное, духовное) может себя фактически отстоять от "машины желания"? Только будучи произнесенным вслух, реализованным в вещности слова. Сознательное не столь уж беззащитно перед экспансией желания, как это иногда может показаться обыденному сознанию. Дело в том, что у человека есть тотальная потребность в сознательном бытии (В.Франкл называет эту потребность потребностью в смысле)[42]. Человек может изменить этой потребности, но только ценой душевного дискомфорта, невроза, душевного заболевания. Что существенно, человек видит себя как сознательное существо лишь в зеркале своего собственного произведения или творения: в общем и наиболее доступном случае - в форме речевого высказывания. Но высказаться сознанию самому по себе, в чистом виде, трудно, а без особой культуры и вообще невозможно. Вот почему в повседневном бытии человеческие произведения не только "мои", но "наши" или вообще произведения "Другого", "невидимого господина". Философский метод или философская техника (которые могут усваиваться только через культурные механизмы - прежде всего через образование) единственное, что позволяет сознанию высказать себя.

Подобным методом является культура диалога, имеющая чисто философское (сократовское) происхождение, представляющая собой, говоря словами современного философа, "любящий спор самого существа дела". Точно так же раз-мышление может осуществиться, когда опорой моей мысли становится не столько предмет высказывания, сколько ранее высказанная мысль. Вот почему любой философский дискурс есть всегда культурно-исторически развернутый диалог.

Из вышеизложенного может быть ясно, что философия есть способ поддержания духовных основ всякой культуры, её духовная квинтэссенция. Показательно, что общество и культура, которые не доросли до философии, питаются лишь из мифологических источников, являются крайне уязвимыми для любого воздействия извне, утрачивают при таком воздействии свою культурную идентичность.

Вот почему как отдельный человек, так и отдельное сообщество жизненно заинтересованы в том, чтобы поддерживать "культуру чистого сознания".