Время жизни Двойника.

kA рождается как бы дважды: в первый раз вместе с человеком и во второй — когда создается изображение. Разумеется, это «второе рождение» представляет собой лишь выявление и фиксацию того, что уже существовало раньше, однако значение его столь велико, что по важности оно ничуть не уступает первому, истинному рождению. Два этапа жизни kA — до создания изображения и после него — принципиально различны. На втором этапе благодаря изобразительной

фиксации, kA явен, и существование его очевидно для всех, поэтому важнейшей его функцией становится выполнение роли субъекта вечной жизни. Напротив, до создания изображения kA очень неявственен, призрачен. Конечно, возможность видеть kA и на этом этапе (а именно так расценивается всякое воспоминание о человеке) подтверждает его существование, но, поскольку воспоминание сугубо индивидуально и случайно, оно вместе с тем является свидетельством зыбкости невыявленного kA. В таком состоянии он, разумеется,

для роли гаранта вечной жизни непригоден — его следует выявлять изображением. Тем не менее нельзя считать, что на первом этапе kA существует лишь в потенции, реализующейся позднее, на втором этапе. Пока человек жив, kA выполняет определенные функции по обеспечению его жизнедеятельности, т. е. также играет очень важную роль. Таким образом, в существовании человека и его kA имеются принципиально разные этапы и рубежи. Вся жизнь человека представляет собой однокачественное бытие без сущностных перемен, конечным рубежом которого является смерть, kA рождается одновременно с человеком и какое-то время существует в неявной форме. В момент завершения изображения, для изображаемого человека никаким рубежом не являющийся,

с kA происходит качественное изменение — он обретает явную форму. В ней он

безболезненно переживает смерть человека, которая на нем никак не сказывается (за исключением того, что он утрачивает функции обеспечения психики), и в неизменном виде продолжает свое существование дальше.

Как долго оно могло продолжаться и был ли у него конец? Ответ на этот вопрос дает тот способ, которым египтяне боролись с жизнью Двойников своих врагов, — уничтожение изображений. Однако гибнет ли после этого kA окончательно или же только возвращается в свою исходную неявную форму? Наличие kA при жизни человека при всей своей неявности подтверждается самим существованием последнего — человека без Двойника просто не бывает, это

обязательное исходное условие. Совершенно другое дело, когда человек мертв — только изображение доказывает теперь наличие kA и только наличие Двойника свидетельствует о том, что когда-то жил и его «оригинал». Достаточно уничтожить изображение, как не останется вообще никаких свидетельств ни о существовании kA, ни о жизни человека. kA после гибели изображения должен превращаться в то, что существует, но никак себя не проявляет и никому не известно. Поэтому можно считать, что kA живет до тех пор, пока сохраняется изображение, а затем гибнет.

KA и rn

Категория kA не стояла особняком, с ней более или менее тесно был связан ряд других категорий. Во многих аспектах родственным и даже идентичным kA оказывается понятие rn — «имя». rn может обозначать имя как в его мировоззренческом аспекте, так и в бытовом (обозначение человека). Для египтян эти два аспекта составляли неразрывное целое, подобное тому, какое образуют kA и изображение. Представление о том, что имя несет в себе часть индивидуальности человека, является связанным с ним нерасторжимыми узами, хорошо известно во многих древних культурах и у народов «этнографической первобытности». Точно так же и египтяне воспринимали имя не как пустой звук, а как существо, как проявление носящего это имя человека. О близости двух категорий заявили сами египтяне, когда при XXII дин. начали использовать для обозначения имени слово , kA. Причина в одинаковой психологической основе категорий. Имя человека может служить прекрасным напоминанием о нем, порождающим точно такой же его образ, что и изображение. Египтянин этот образ выносит из сознания вспоминающего субъекта в окружающий мир, т. е. объективизирует его и тем самым превращает в Двойника-rn, аналогичного kA. Различие между kA и rn не касается их сущностных характеристик и заключается только в способах напоминания; впрочем, и оно не так уж велико. Способность обретать в своем сознании образы вне зависимости от источников информации можно условно назвать «внутренним зрением». Основывающаяся на специфике «внутреннего зрения» и наиболее ясно проявляющаяся в позднем словоупотреблении близость kA и rn была представлением практически во всех египетских памятниках. Изображение человека почти всегда сопровождается его именем и титулами, которые, уточняя личность изображенного, являются как бы составной частью имени. Так возникает пара «изображение + имя», в которой изображение из-за его доминирующих размеров воспринимается как главная составляющая. С другой стороны, имя человека всегда должно сопровождаться детерминативом — знаком человека. Возникает пара «имя (фонетическое написание) + детерминатив», в которой детерминатив выглядит как дополнение к главной, фонетической составляющей. Может создаться впечатление, что эти две пары («изображение + имя» и «имя + детерминатив») разные, однако никакой принципиальной разницы между ними нет. В Старом царстве система детерминативов еще не сложилась, и детерминатив являлся, по существу, не чем иным, как пиктограммой, изображением называемого предмета. Поэтому крупное изображение на всю стену оказывается в такой же степени детерминативом к написанному рядом имени, что и детерминатив размером с иероглиф, а фонетическая часть находится в одинаковом отношении и к большому изображению, и к маленькому детерминативу.