4.3. Мифологическая концепция Буслаева

Обычно утверждают, что в этой области Буслаев был послушным учеником бр. Гримм, тем более, что он и сам об этом говорил не раз. Уже в предисловии к своей первой книге он написал: «Из всех современных ученых преимущественно следую Якову Гримму, почитая его начала самыми основательными и самыми плодотворными и для науки, и для жизни», – и называл Я. Гримма «великим филологом нашего времени»². Однако еще в Х1Х в. А.И.Соболевский говорил о том, что, «усвоив главные основания его (Я.Гримма – С.С.) метода исследования, он (Буслаев – С.С.) в дальнейшей разработке материала совершенно независим от Гримма)»³. И один из авторитетнейших современных филологов-фольклористов Е.М.Мелетинский придерживается такой же точки зрения: труды Ф.И.Буслаева по фольклору и языкознанию «настолько своеобразны и значительны, что вряд ли его можно назвать просто «верным учеником братьев Гримм»⁴.

Мифологическая концепция Буслаева была изложена им в двух томах «Исторических очерков русской народной словесности и искусства» (СПб, 1861).

Главная идея этого труда: у языка и мифа один и тот же источник, они порождены одним и тем же началом: «Основной закон языка, проявляющийся в наименовании предмета по впечатлению, им произведенному на человека, лежит в основе как грамматического построения, так и мифических преданий, зарождавшихся сообща с языком»¹.

Что же представляла собой мифология, по Буслаеву, в те доисторические времена? Этот вопрос он пытается разрешить путем выявления основных исторических пластов мифологической образности.

Мифология в целом есть народное сознание природы и духа, выразившееся в определенных образах и отразившихся в слове. В языке и мифах все индоевропейские народы имели общую основу, общий корень. И 1-й пласт, в котором запечатлелось мифологическое сознание и предание, – это собственно МИФ.

Очень важный момент концепции Буслаева: мифология, как и язык, как и древнейшая эпическая поэзия, создаются коллективно и бессознательно².

Поэтому мифология обязана своим происхождением не личному авторству, а целым массам народа, причем на протяжении веков и жизни поколений. Т.е. поэтом был целый народ. Отдельные же лица были не поэты, а только певцы и рассказчики.

Власть традиции безраздельно господствовала над эпическими певцами – отсюда своеобразие стиля древней поэзии – ее единообразие, исключающее личностное начало. (То же – и в древнерусском искусстве: в нем форма типов изображения, пришедшая из византийских оригиналов, получила характер закона в так называемых «подлинниках» – своеобразных наставлениях или руководствах для художника).

В процессе развития эпической поэзии ее мифологическая основа остается неизменной, но меняет форму.

Последовательность развития поэтических форм Буслаевым мыслилась таким образом.

Следующий после собственно мифического исторический пласт – эпическая поэзия, зарождение которой тоже относится к незапамятной древности. Первоначальный теогонический эпос (мифические предания о богах) сменился героическим (мифическими преданиями о героях). На него накладываются следы других эпох – отпечатки исторических событий, особенно тех, которые потрясли народное воображение (например, татарское иго). В это время из мифа вырастает былевой эпос. Из него впоследствии выделилась сказка, а потом новелла, повесть, басня. С возникновением сказки эпоха эпической поэзии завершается, наступает период развития лирики и прозы.

Что же происходит с мифологией? Сохраняются ее элементы. Они сохраняются не только в былинах, но и в заговорах, пословицах, поговорках, клятвах, загадках, в приметах и суевериях. Это все осколки, разрозненные приметы некогда единого мифологического, эпического предания.

Таковы основные положения мифологической теории Буслаева. Она еще несколько обща, может быть, даже неопределенна, расплывчата, сама сущность мифа в ней четко еще не определена, но принципиальные подходы обозначены в ней уже достаточно ясно.