Сложившееся употребление слова «цивилизация»

В русском языке слово «цивилизация» получает широкое распрос­транение в 60-х годах XIX в. и включается в первое издание словаря Даля: «цивилизация — общежитие, гражданственность, сознание прав и обязан­ностей человека и гражданина». Это слово уже часто исполь­зуется Добролюбовым, Писаревым и Чернышевским при противопостав­лении общественного и природного начал, развитого и дикого состояний.

Каковы бы ни были теоретические достижения той или иной научной дисциплины, общественная мысль использует слова, вкладывая в них свой смысл, отражающий не столько «научную картину мира», сколько идеологическое состояние умов данного периода. Ставшее уже расхо­жим в нашей общественной мысли обращение к «цизилизационным принципам» пока еще сохраняет значительную неопределенность и разброс значений. И существующие словари русского языка уже не помогают нам разобраться в значениях слова «цивилизация» в силу либо их идеологической привязанности к нормативным словоупотреблениям предшествующей эпохи, либо быстрых изменений в менталитете россий­ского общества.

В «Толковом словаре русского языка» (1940) мы найдем характер­ное несовпадение значений данного термина: «1. только ед. Высокая степень общественного развития, возникшая на основе товарного произ­водства, разделения труда и обмена (научн.). 2. Вообще общественная культура, достигшая высокой степени развития, а также общество, являющееся носителем такой культуры. 3. только ед. Употр. как обозна­чение современной европейской культуры». Первое значение как бы замещает формацию, но в единственном числе и без «классового подхода», второе, хотя и размытое, — явно расходится с первым, а третье — отражает еще не изжитое «преклонение перед Западом». Во втором издании «Словаря русского языка» (1984) мы найдем следующие основные определение слова «цивилизация»:

«1. Уровень общественного развития, материальной и духовной культуры, достигнутый той или иной общественно-экономической формацией.

2. Современная мировая культура (С. 7).

3. Устарелое название третьего периода в развитии общества, наступившего после двух предшествовавших — варварства и дикости (введенное Л.Морганом, Ф.Энгельсом)».

И здесь очевидна привязка к идеологии (в первом значении), но также и отстранение от ее раннего наивно-просветительского варианта (в третьем), а вместе с тем и признание (во втором), хотя и самое неопределенное, ценности мировой культуры. Привязанность первого значения к формационной теории явно противостоит второму, оказывающемуся перегруженным по своему объему, но перечень выглядит явно сокращенным, не учитываю­щим того разнообразия, которое проявилось уже к тому времени, а впоследствии еще более расширилось.

Среди вариантов значения цивилизации, которые сложились в настоящее время, в качестве достаточно содержательных следует выде­лить следующие:

1. Цивилизация — и есть общество при всем разбросе значений и этого слова. Цивилизация оказывается в этом употреблении удобнее, чем общество: последнее все-таки, хотя бы и в остаточном смысле, подразу­мевает общность, чего мы не найдем в таких сочетаниях, как доиндустриальная, индустриальная или крестьянская цивилизация, поскольку в каждом из этих вариантов речь идет лишь о сходстве тех или иных социальных или хозяйственных характеристик, которые сами по себе никакого общества не формируют. Это типичный образец оперирования квазитерминами, означающими социокультурные образования, которые имеют сходные характеристики, но не образуют какого-либо значимого единства (по терминологии П.Сорокина, это гетерогенные скопления). По такому же принципу было образовано и понятие формации, означающее, как стало очевидно, не общество как целостный организм, а социально-экономическую характеристику типа общества, определенность которого формируется такими «производными» факторами, как государство или культура.

Цивилизация становится синонимом слова «общество», воплощая «единство материальной и духовной культуры», обеспечиваемое дли­тельным существованием политической и этнодемографическрй и поли­тической общности. Впрочем, при таком употреблении из поля зрения выпадает то, что цивилизация обозначает общество, в котором разделены материальная и духовная сферы жизни и каждая из них имеет свою особую структуру и институты. При более же строгом употреблении термина подчеркивается, что цивилизация — это, совокупность и взаимо­действие, или в формулировке Л.Февра, «равнодействующая сил мате­риальных и духовных, интеллектуальных и религиозных, воздействую­щих в данный отрезок времени в данной стране на сознание людей». Как предполагается в таком дискурсе, динамический симбиоз создает из общества «ансамбль», состоящий из некоторого числа компонентов. Нередко перечисление этих компонентов становится более дробным: экономические и социальные факторы, техника и искусство, обычаи и законы, нравы и верования, письменность и книжность, типы поведения и т.д. (С. 8-9).

Широта и размытость термина при таком употреблении позволяет использовать его в названиях весьма различных исторических трудов, например, вышедшей во Франции серии «Великие цивилизации»: «Циви­лизация Египта эпохи фараонов» (Ф.Дома), «Цивилизация классической Европы» (П.Шоню), «Цивилизация Ренессанса» (Ж.Делюмо), «Цивилиза­ция Французской революции» (А.Собуль). Введение в оборот самого слова «цивилизация» означает, в сущности, обязательство историка дать разностороннее и цельное описание какого-либо общества с признанием, пусть и не всегда отчетливо сформулированным, взаимосвязи множества элементов, образующих ткань общественной структуры, множественнос­ти цивилизаций и разных путей мировой истории. Однако при таком определении понятие цивилизации оказывается слишком перегружен­ным, в результате оно, по сути дела, совпадает по содержанию с понятием общества, что вызывает необходимость вводить дополнительные терми­ны для обозначения разных сторон жизни общества. Так, согласно некоторым исследователям, даже в Тропической Африке можно выде­лить множество цивилизаций, начиная с древних, имевших развитое разделение труда, построивших города и государства, освоивших ремес­ла и науки, создавших собственные архитектурные стили, проложивших торговые пути в другие страны и т.д.

Под влиянием социологически более строгих конструкций (напри­мер, построений Т.Парсонса) простое перечисление этих компонентов сменилось разделением цивилизации на четыре блока: хозяйственный, социальный, политический и культурный. Необходимость выявления соотношения между этими компонентами вызвала к жизни сложные построение и комбинации переменных, имеющих немалую эвристичес­кую ценность, но чреватых раздроблением и субъективизацией исследо­ваний. Попытки упорядочить эти перечни посредством выявления преоб­ладающего значения таких факторов, как технология или тип управления, не давали убедительных результатов. Технологический фактор возвра­щает нас к рассмотрению способа производства, т.е. к формационному подходу, имеющему свои измерения исторического процесса. Перемены в типе хозяйства или власти сами по себе не приводили к изменению устойчивых мировоззренческих систем, оказывавшихся го­раздо более долговременными и характерными для данной цивилизации, а значит и сохраняющих в той или иной степени ее самобытность, несмотря на все перипетии ее доиндустриальной или индустриальной истории.

В настоящее время все настойчивее высказывается мысль о том, что постиндустриальная эра и установление мировой системы хозяйствен­ных, политических и культурных отношений «перекрывают» прежнюю расстановку цивилизационных и национальных структур и приводят к «концу истории» в прежнем ее смысле (С. 9-10). Эта проблема должна стать предметом особого рассмотрения, тем не менее, предваряя ее, следует отметить, что значимые достижения мировых цивилизаций не исчезают с наступлением постиндустриального «утра». Происходит еще одно переструктурирование социокультурных систем, и прежние цивилизационные структуры занимают определенное место в новых модернизиро­ванных системах.

2. Современный тип общественного устроения, характерный для высокоразвитых стран Запада и других регионов, которые достигли передового уровня технологического развития, в той или иной степени внедрили гражданские политические, социальные и правовые институты, обеспечивающие эффективное развитие общества, поддержание его стабильности и самостоятельность личности. При этом словоупотребле­нии остается лишь «современная мировая цивилизация», воплощающая в себе «новый мировой порядок», вхождение в который обязательно для каждого «нормального» общества. В соответствии с этой установкой цивилизация предстает как синоним прогресса, зачастую отождествляе­мого с развитием Запада. Однако на протяжении почти двух столетий нарастающее торжество этого принципа выявило его глубокую противо­речивость, что постоянно ставит под сомнение научную плодотворность самого термина, — или же предоставило его в распоряжение идеологи­чески ангажированной публицистики.

Тем самым отвергается, как в настоящем, так и в прошлом, сущностное значение чего-либо незападного, сводимого к «пережит­кам», или «историческому своеобразию», которое не имеет какого-либо значения ни для современности, ни для будущего. Существующие в мире социокультурные системы во всем многообразии исторических типов прошлых и сохранившихся поныне цивилизаций не охватываются в этом случае понятием «цивилизация», которое оказывается лишь идеологемой вестернизованного менталитета.

Такое понимание термина «цивилизация» сохраняется уже на протяжении почти двух веков, несмотря на накопление обширных знаний и разработку устойчивых научных концепций, свидетельствующих о многообразии культур и цивилизаций. Как писал недавно М.В.Ильин, «самодовольный европоцентризм, граничащий с шовинизмом, не только не отступил, но захватил новые позиции. Постулирование изначальной неполноценности народов вне западнохристианского (романо-германского) мира было неожиданно подкреплено экономическим детерминиз­мом (С. 10-11). Преувеличение роли экономики и превращение культуры, политики и социетальности лишь в обслуживающую ее надстройку, привело к тому, что взятая в качестве образца манчестерианцами, аза ними марксистами, позитивистами и их эпигонами экономоцентричная конфигурация четы­рех субсистем (экономика, политика, социетальность, культура), типич­ная для последовавшего за промышленной революцией экономического периода развития в общем-то политической цивилизации Западной Европы, стала в конечном счете трактоваться как универсальная схема или даже объективный закон природы для всех времен и народов. Иные конфигурации, свойственные в том числе европейскому средневековью и античности, не замечались или объявлялись превращенными форма­ми... Европоцентристский прогрессизм демонизирует общину и общин­ную собственность, объявляет доминирование культурных норм религи­озным обскурантизмом, а политической организации — юридическим идиотизмом и схоластикой».

3. Хорошо организованное и гуманистически устроенное общество, обеспечивающее основные права личности, в том числе право собствен­ности, свободу совести и вероисповедания. Это значение породило и привычное употребления термина «цивилизованное поведение». Оно восходит еще к упомянутым выше французским или английским просве­тителям и нередко употребляется вместо термина культура. В этом значении оба слова воспроизводят смысл, придаваемый им западными «культуртрегерами» или носителями «цивилизаторской миссии», возлагавшими на себя «бремя белого человека», чтобы нести новые порядки «полудиким, угрюмым племенам», как выражался Р. Киплинг. Хотя эта миссия исчерпала себя с распадом колониальных империй, прежнее значение термина вновь и вновь встречается в идеологических построе­ниях вестернизованной элиты.

4. Иногда цивилизация формируется собственно материально-технологическими, хозяйственными компонентами общественной жизни, к которым могут добавляться и коммуникативные средства, что превра­щает цивилизацию скорее в систему — или сеть — хозяйственных форм деятельности и торговли. В таком подходе еще отсутствует содержатель­ное отличие от того, что называлось «творческим» формационным подходом, много способствовавшим крушению истматовской догматики. Однако при этом цивилизация предстает как побочный, хотя и все более значимый продукт формационных процессов (С. 11-12). Зачем нужно было столь крупномасштабное храмовое строительство? Почему духовная элита приобретала столь непомерную власть над обществом? На что социально необходимое уходил столь непомерный «прибавочный продукт» и почему общество, включая правящие классы, соглашалось на безумное расточительство, сопровождавшее строительство храмовых комплексов? Мате­риалистический редукционизм в ответах на такие вопросы оказывается не в состоянии учесть важнейшие факторы исторического процесса.

Сходный подход применяется и в том случае, если под цивилизацией понимается «сеть отношений» — хозяйственных, политических и культур­ных, на основании чего выделяется, например, средиземноморская или центральноазиатская цивилизация. Даже развитая сеть отношений сама по себе еще не формирует общества, а может быть продуктом отношений между относительно развитыми обществами, относящимися к разным цивилизациям («Великий шелковый путь»), или отношений между импер­ским центром и зависимой от него колонией-периферией (Британская Индия).

5. Качественная специфика каждого из крупномасштабных об­ществ, проявивших себя в мировой истории или присутствующих поныне, присущее ему своеобразие социальной и духовной жизни, его базовые ценности и принципы жизнестроения, т.е. самобытность, формируемая опытом исторического развития и становящаяся основой его самосозна­ния и установления отличия от других обществ. В этом значении цивилизация вводит плюрализм в историю и современность, во многом совпадая с мировыми религиями как целостными системами социокуль­турной регуляции. Привязанность цивилизации к религии почти постоянно подчеркивается семантикой ее названия: западнохристианская, восточнохристианская, исламская, индийская (индусская), буддийская*. [*Такой подход получил развитие уже в трудах основоположников цивилизационной теории — М.Вебера, О. Шпенглера и А.Тойнби, в многочисленных исследованиях по незападным цивилизациям]. Только дальневосточная кажется выпадающей из этого ряда, но именно потому, что она основывается на комплексе, состоящем из трех религий — конфуцианства, китаизированного буддизма и даосизма. Такое понима­ние цивилизации способствовало развитию компаративистики, сравни­тельному изучению обществ Запада и Востока, религиозных и культурных систем разных стран, народов и периодов. В его рамках тщательному рассмотрению подвергались различные стороны духовной, социальной и политической жизни, были сформулированы основные принципы жизни, объединявшие людей данного общества и зафиксированные в его классическом культурном наследии (C. 12).

Тот же подход можно усмотреть и в придании цивилизации значения национальной социокультурной общности — в противопоставлении дру­гим национальным общностям и глобальной системе отношений, облада­ющей коммуникативным единством и своим историческим опытом, привязанным к истории государственности. Тогда возникают английская, французская, японская, арабская, турецкая, татарская «цивилизации», в рамках которых мировая история подвергается членению на националь­но-государственные образования, вступающие во взаимодействие, будь то тесное общение или противостояние.

В этом случае цивилизация, по существу, отождествляется с нацией, имеющей принципиально иное социокультурное и хозяйственное устро­ение, складывающееся на основе локальных, государственно-территори­альных политических и культурно-коммуникативных связей. Трудности, вызываемые этим употреблением термина «цивилизация», заключаются прежде всего в неопределенности размеров такого специфического общественного образования и количестве «полноценных» цивилизаций. Под него можно было подвести и бесчисленное количество мелких этнических культур, и государственных образований, и крупномасштаб­ных социокультурных общностей. Встречаются случаи, когда престижный термин «цивилизация» применяется и для обозначения коллективной жизни этнических общностей, что и получило название «этнографическая концепция цивилизации». Однако в подобных случаях термин приобре­тает прямо противоположное как своему первоначальному смыслу, так и позднее устоявшемуся общему употреблению.

6. Материальная деятельность и сложившаяся система социокуль­турных институтов — в противопоставлении культурному творчеству. Такое понимание получило наиболее яркое воплощение в концепциях Ж.­ Ж.Руссо и О.Шпенглера, и хотя их концепции вобщем не приняты научной теорией цивилизаций, предложенные ими интерпретации часто используются в общественной мысли при анализе социокультурных противоречий сложных обществ на поздних этапах их эволюции.

7. Социокультурная общность, формируемая на основе универсаль­ных, т.е. сверхлокальных, ценностей, получающих выражение в мировых религиях, системах морали, права, искусства. Эти ценности сочетаются с обширным комплексом практических и духовных знаний и разработан­ иными символическими системами, способствующими преодолению ло­кальной замкнутости первичных коллективов. Сколько бы ни был распространенным термин «цивилизация» в остальных его значениях, именно при данном употреблении он получил наиболее устойчивый статус в теоретической мысли и обоснование в теории, которую и можно назвать собственно теорией цивилизаций.

Мы опускаем использование термина «цивилизация» в отношении человечества вообще в его «родовом» значении, как совокупности наиболее общих характеристик и закономерностей развития в экономической, духовной или эколого-демографической сферах (С. 13-14). Здесь мы оказываемся в рамках той глобалистики, для которой все большие и малые человеческие общества представляют собой лишь частные прояв­ления этих закономерностей. Как специфический вариант такой глоба­листики следует выделить противопоставление «земной» и «внеземных» цивилизаций. Здесь мы выходим за рамки реальной земной истории и проблематики, что переводит предмет исследования в совершенно иной план.