- •Глава 1 древняя биология у истоков науки
- •Александрия
- •Глава 2 средневековая биология темные века
- •Возрождение
- •Переходный период
- •Глава 3 рождение современной биологии новая анатомия
- •Циркуляция крови
- •Начало биохимии
- •Микроскоп
- •Глава 4 классификация жизни спонтанное размножение
- •Классификация организмов
- •Приближение к теории эволюции
- •Геология как основа
- •Глава 5 составные части организмов и клетки газы и жизнь
- •Органические компоненты
- •Ткани и эмбрионы
- •Глава 6 эволюция естественный отбор
- •Борьба ученых умов вокруг эволюции
- •Происхождение человека
- •«Боковые направления» эволюции
- •Глава 7 основы генетики тупиковые вопросы дарвинизма
- •Горошек менделя
- •Мутации
- •Глава 8 падение витализма азот и питание
- •Калориметрия
- •Ферментация
- •Глава 9 болезням объявлена война вакцинации
- •Микробиологическая теория заболеваний
- •Бактериология
- •Насекомые
- •Пищевой фактор
- •Витамины
- •Глава 10 нервная система гипнотизм
- •Нервы и мышление
- •Поведение
- •Нервный потенциал
- •Глава 11 кровь гормоны
- •Серология
- •Группы крови
- •Вирусные заболевания
- •Аллергия
- •Глава 12 метаболизм химиотерапия
- •Антибиотики и пестициды
- •Метаболизм клетки
- •Радиоактивные изотопы
- •Глава 13 молекулярная биология. Протеин
- •Электрофорез и рентгеновская дифракция
- •Хроматография
- •Пространственная структура протеина
- •Глава 14 молекулярная биология. Нуклеиновые кислоты вирусы и гены
- •Значение днк
- •Структура нуклеиновых кислот
- •Генетический код
- •Происхождение жизни
Переходный период
В ранние декады 1500-х годов Европа возвращалась из темноты и постепенно достигла уровня греческой биологии (и фактически — греческой науки в целом). Прогресс не мог двигаться дальше, пока ученые Европы не освоили то, что было в греческих книгах. Работы Мондино проиллюстрировали, как трудно порвать с античностью. Потребовался полусумасшедший хвастун, чтобы сделать паузу, а затем совершить прорыв к новым временам. Сделал это швейцарский врач по имени Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (1493—1541). Его отец обучил сына, который обладал восприимчивым умом, медицине. Во время своих путешествий Гогенгейм собрал большое количество лекарств, которые не были известны его современникам, оставшимся сидеть дома, и таким образом стал авторитетнейшим врачом. Он интересовался алхимией, которую европейцы переняли у арабов, в свою очередь воспринявших ее от александрийских греков. Обычный алхимик (если он не отъявленный обманщик) был кем-то вроде современного химика, но две наиболее пугающие цели алхимии никогда не были достигнуты алхимическими методами. Алхимики ^пытались, во-первых, найти метод превращения основных металлов, таких как свинец, в золото. Во-вторых, они искали, что может быть общего у того, что известно как «философский камень», — сухой материал, который использовался при превращении металлов в золото, — с «эликсирами жизни», считавшимися ключом к бессмертию. Гогенгейм не видел точки зрения, которой можно было бы придерживаться, чтобы получить золото. Он верил, что истинная функция алхимии заключается в том, чтобы помогать врачам в лечении болезней. Из этих соображений он сконцентрировался на философском камне, который, как он заявлял, открыл. Он стал утверждать не колеблясь, что будет жить вечно, но умер, не дожив до пятидесяти, из-за случайного падения. Алхимическое учение Гогенгейма подтолкнуло его к изучению минеральных источников для лекарств и заставило отвергнуть ботаническую медицину, бывшую в почете у античных ученых. Он поносил античных врачей. Труды Цельса уже были переведены и стали библией европейских врачей. Но Гогенгейм называл себя Парацельсом («лучший, чем Целы»), и под этим тщеславным именем стал известен потомкам. Парацельс был городским врачом в Базеле. В 1527 г., чтобы продемонстрировать публике свое мнение настолько, насколько это возможно, он сжег копии книг Галена и Авиценны в городском сквере. В результате консервативные враги из медицинской среды выпроводили Парацельса из Базеля, но не изменили его мнения. Парацельс не разрушил греческую науку или даже греческую биологию, но его атаки привлекли внимание ученых. Его собственные теории были немногим лучше греческих теорий, против которых он выступал с таким бешенством, но это было время, когда иконоборчество оказалось полезно само по себе. Его громкая непочтительность по отношению к античности не поддерживала, а сотрясала столпы ортодоксального мышления, и, хотя греческая наука еще некоторое время держала мертвой хваткой европейский разум, ее власть ощутимо слабела.