1ogurtsov_a_p_otv_red_metodologiya_nauki_status_i_programmy

вилу божественного распорядка. Платон полагал, что интеллект при-

надлежит одному Богу и весьма немногим среди людей, разумеется —

избранным

42

.

Глава 19

О том, что есть мудрость и что сама она

происходит из чувства при содействии

благодати

Мудрость, безусловно, следует за интеллектом, так как божест-

венное, которое интеллект извлекает из тех вещей, которые исследу-

ет разум, обладает приятным вкусом, и оно разжигает любовь к себе в

понимающих душах. В самом деле, я полагаю, «мудрость» (sapientia)

говорится от того, что ей знаком вкус (sapor) блага в божественном

43

.

Поэтому и Отцы

44

относят науку к практической [деятельности], а

мудрость — к созерцательной. Из этого очевидно что, если кто-либо

обдумает предыдущие шаги, то он увидит, что мудрость также проис-

текает из источника чувств под руководством и при поддержке бла-

годати. И как мы превозносим слова пророческого свидетельства, сам

страх, который есть «начало мудрости»

45

, возникает из чувственного

ощущения или из представления наказания. Страх, когда его возбуж-

дают, не наказывает. Он отводит от проступка, связанного с ним, на-

поминая о наказании. Посредством же чувственного ощущения либо

воображения наград поощряется стремление к покорности тому, кто

может наказать и одаривать. Поэтому он испытует благочестие, ко-

торое отвращает от проступка, и постигается наука через опыт послу-

шания. Это касается действия.

Если он на самом деле привыкнет к опыту, то из привычки к тому,

как следует действовать, возникнет крепость. Чтобы разумное послу-

шание предпочитало то, что более всего благодатно, появляется бла-

горазумие (consilium) размышления над тем, что делается и над тем,

что следовало бы сделать. Интеллект следует за размышлением, со-

храняя лучшее в своей груди. А обращен он к божественному, чей вкус,

любовь и укорененность и есть подлинная мудрость. Однако эти шаги

делаются не по природе, а по благодати, которая из источника чувств,

по своему собственному решению, источает различные ручейки наук,

и невидимое Божественной Мудрости обнаруживается через то, что

сделано, а явленное согласуется через некое единство любви и объе-

диняет человека с Богом.

Глава 20

О познании души и о простоте и бессмертии, по Цицерону

Отсюда, так как к науке путь лежит через чувство, разные мелкие

философы

46

отрицают какую-либо науку, за исключением [науки] о

том, что дано в чувстве. Очевидно, сколь много это противоречило

бы основанию того, как следует заниматься философией. Ведь уп-

ражнение разума, при помощи которого он в самом себе ищет и со-

храняет понятия (notio) (греки называли их ennoias)

47

, без коих не

может устояться имя, прекратится.

Итак, как полагает Цицерон в «Тускуланских беседах»: «Большой

талант — отвлечь ум от чувства и отделить обдумывание от обыден-

ности»

48

. «И действительно, сам

Бог, который мыслится, иначе мыс-

литься не может, если ум не волен, не свободен и не отделен от вся-

кого вещественного сгустка». «Особенна природа и сила души, кото-

рая отделена от этих обыденных свойств и природ. Что бы это ни было,

конечно, оно божественно». «Однако душа не способна к тому, что-

бы в полной мере видеть саму себя. Но так же, как и глаз, душа, не

видя саму себя, различает иное. Однако она не видит (что не имеет

большого значения) свою форму; хотя это вероятно; но остановим-

ся. Без сомнения, душа видит силу, проницательность, память, дви-

жение, скорость: одно — величественно, другое — божественно, а

третье — вечно. Конечно, каков ее лик или где она обитает, исследо-

вать не нужно

49

.

Итак, как бы то ни было, ты не видишь, например, ум человека,

как не видишь и Бога, однако как Бога ты познаешь по его делам,

также по памяти о вещах и по изобретательности и скорости движе-

ния, и по красоте добродетели я постигаю божественную силу ума.

В познании души, однако, мы не можем сомневаться (если только мы

совершенно ничего не ведаем в физике), что душа — не нечто сме-

шанное, вещественное, связанное, присоединенное, удвоенное. По-

этому, поскольку она такова, ее поистине нельзя ни отделить, ни раз-

делить, ни раздробить, ни разъединить. Следовательно, она не может

и погибнуть»

50

. Учит Цицерон в «Тускуланских беседах» о том, что и

сила рассуждения, то есть разумение — конечно, божественно, и души

людей бессмертны.

Много кратко упомянуто о страстях чувств, и силах и достоинст-

ве души, чтобы обосновать, что, как говорит Аристотель, искусство,

или наука, берет начало в чувстве

51

. Если же кто-нибудь

пожелает бо-

лее обстоятельно обсудить силы души, он обнаружит, что это утон-

ченный предмет, требующий проницательного таланта, вместитель-

ную память и свободное время вкупе с тщательным прилежанием для

большого числа весьма объемных сочинений. Те же, кто действитель-

но пожелает заняться подробнее природой души, не только возвра-

тятся к писаниям Платона, Аристотеля, Цицерона и древних фило-

софов, но и к писаниям Отцов, которые выражали истину надежнее.

Ведь и учителя Церкви, и после них, Клавдиан

52

и иные из более со-

временных авторов много писали о душе. Если кто не может их про-

листать, пусть читает хотя бы «Пренонфизикон»

53

— книгу, в кото-

рой подробно обсуждается душа. Однако я не предпочитаю ее всему

иному. Но довольно об этом. Теперь вернемся к предложенной теме.

Примечания