3. Результаты исследования

Для проверки первой части гипотезы использовался однофекторный дисперсионный анализ ANOVA. ²

По критериям «оценка сообщения» и «поведенческие намерения» не было обнаружено статистически значимых отличий между разными типами информационного источника и разными типами модальностей. Подтвердилось существенное отличие в воспринимаемой достоверности значимости F(2,260) = 3.400, p <.05 и правдоподобности материала F(2,260) = 3.210, p<.05 между разными типами модальностей. С точки зрения степени заинтересованности в зависимости от модальности материала, статистически значимых отличий не было обнаружено. Пост-хок анализ с использованием алгоритма Тьюки показал, что участники эксперимента в условиях с высокой модальностью (M = 4.44, SD = 1.49, N = 87) оценивали информационный материал выше относительно его значимости, чем участники в условиях со средней модальностью (M = 3.86, SD = 1.57, N = 87). Однако, нет существенного отличия в воспринимаемой достоверности информации между низкими и средними условиями. Кроме того, участники эксперимента в условиях высокой модальности (M = 4.90, SD = 1.73, N = 87) воспринимали материал как более правдоподобный в отличие от участников в условиях средней модальности (M = 4.24, SD = 1.72, N = 87), но они оценивают его так же, как и участники в условиях низкой модальности (M = 4.46, SD = 1.75, N = 89). Как и в случае со значимостью материала, не обнаружилось существенного отличия в воспринимаемой достоверности между низкими и средними условиями. Таким образом, первая часть гипотезы получила своё подтверждение только по критериям значимости материала и его правдоподобности.

RQ4 addressed the interaction effects between source and modality on perceived credibility, veridicality, attitudes, and behavioral intentions. A series of univariate ANOVAs were adopted to check interaction effects between source and modality on three criterion variables. There were no interaction effects between source and modality on perceived credibility, perceived veridicality, attitudes towards the story in both the smoker’s rights or quality of life, and behavioral intentions.

Finally, H2 addressed whether increased perceived veridicality would predict higher perceived credibility among participants. Using a regression analysis, perceived credibility was regressed on perceived veridicality. The results showed that perceived veridicality of production value (B = .35; SE = .05; p = .000) and believability (B = .18; SE = .04; p = .000) was a significant predictor of perceived credibility (R2 = .28). Thus, H4 was supported.

Для проверки результатов взаимодействия источника и модальности применялся инвариантный дисперсионный анализ ANOVA с использованием трёх переменных. Не было выявлено результатов взаимодействия между источником и модальностью относительно воспринимаемой надёжности информации, её достоверности, отношений к новостному материалу, ни с точки зрения прав курильщика или качества жизни, ни с точки зрения поведенческих намерений.

Наконец, для проверки второй части гипотезы использовался регрессионный анализ, результаты которого показали, что воспринимаемая достоверность значимости материала (B = .35; SE = .05; p = .000) и его правдоподобность (B = .18; SE = .054; p = .000) значительно обусловливали воспринимаемую надёжность информации (R² =.28). Таким образом, вторая часть гипотезы получила своё подтверждение.

4. Discussion

The goal of the current study was to test the influence of source and media modality on message evolution. More importantly, we aimed to shed light on the impact of perceived veridicality on credibility perceptions, proposing that veridicality is the most critical trait in high modality contents such as motion media messages. The results indicated that there are no differences among message evaluations according to different types of sources. This finding echoes the thesis of Kiousis and Dimitrova (2006) that public relations messages are equally credible as news messages. Further, the results show that UGC was considered as equally effective as were messages produced by either public relations or news organizations. Notwithstanding public relations experts’ opportunities to directly communicate with key stakeholders, this also presents a greater risk of extreme voices expressed through UGC in the larger public discourse, competing with the relatively institutionalized information by public relations in situations such as a crisis case. A veridical UGC story reporting on the failure of bailout efforts and the legal bankruptcy of General Motors may be accorded widespread believability, inflaming an existing crisis, with neither legal nor career ramifications for the UGC producer. However, the consequences would remain for public relations teams to address in crisis.