Новгородские повести

Вначале лекции говорилось, что в домосковской Руси существовало множество параллельно развивающихся книжных традиций, когда в каждом удельном княжестве работали свои летописцы, переводчики и списатели книг. Произведения областных литератур обращали большее внимание на местные события, а составители местных летописей нередко давали разнообразным происшествиям такую трактовку, которая представляла выгодном свете того или иного удельного государя. Наиболее значительным числом памятников представлена новгородская областная литература. Этому есть историческое объяснение – появившись на карте Руси едва ли не раньше Киева, Новгород более остальных русских территорий до самого конца XV столетия сохранял свою независимость от Москвы, при этом нередко проводя резко антимосковскую политическую линию. К числу произведений новгородской литературы относят обыкновенно жития местных святых, несколько повестей, в частности, «Сказание о битве новгородцев с суздальцами» и новгородскую повесть о походе Ивана III на Новгород. Существует также московское сочинение о тех же событиях. Однако наибольшую славу новгородской областной литературе составили как раз те произведения, о раннем новгородском происхождении которых исследователи в последние годы склонны высказываться скептически, – «Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим» и «Повесть о белом клобуке».

«Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе в Иерусалим» дошла до нас в составе одной из редакций жития этого первого новгородского архиепископа. Житие Иоанна состоит из трех частей, в первой из которых повествуется о битве новгородцев с суздальцами, в третьей – об обретении мощей святого в 1440 году, вторую часть составляет повесть о путешествии. При этом каждый эпизод обладает самостоятельной законченной композицией и часто в списках они встречаются по отдельности. По всей видимости, время возникновения разных частей жития различно.

Содержание первого отрывка восходит к воспоминанию о чуде новгородской иконы «Знамения Богородицы», над которым в 1430-е годы работал Пахомий Серб, и этим обстоятельством, видимо, объяснятся указание на авторство Пахомия в одном из списков XVII века, из-за чего исследователи начала XX столетия ошибочно считали весь текст жития сочинением этого книжника.

Время возникновения «Повести о путешествии» еще сложнее. Очевидно, что оно основывалось на какой-то местной легенде, но, когда та могла быть записана, определить невозможно. Умерший в 1186 году архиепископ Иоанн был весьма почитаем в Новгороде, а мотив заклятия беса крестным знамением, на котором построено повествование о святом, имел широкое распространение в средневековой литературе. Рассказы о бесах, возводящих клевету на разных подвижников, имели хождение и в Древней Руси. Они встречаются, например, в написанном не ранее XV века житии Авраамия Ростовского и в повести о Василии, епископе Муромском, принадлежащих перу известного автора середины XVI столетия Ермолая Еразма. Однако хоть как-то помочь датировке повести эти памятники не могут, так как сами восходят к житию Иоанна Новгородского. Наиболее ранний дошедший до нашего времени список жития датируется 1494 годом. Поэтому время возникновения «Повести о путешествии» принято относить к 50-70 годам XV столетия.

В дальнейшем «Повесть об Иоанне Новгородском» пользовалась неизменным успехом у русского читателя. До нас дошло множество её списков. Она была включена Четьи-Минеи Дмитрия Ростовского и встречалась в рукописной традиции вплоть до XVIII века. Параллельно продолжалось устное бытования сюжета о чудесном путешествии. Рассказ о полете на бесе в Иерусалим какого-то архимандрита был включен в народные русские легенды Афанасьева, проявляли интерес к «Повести» и русские писатели XIX века. Её сюжет был использован Пушкиным в юношеской поэме «Монах» и Гоголем в повести «Ночь перед Рождеством».