2. Предисловие к роману Гонкуров «Жермини Ласертэ» в качестве манифеста. Проблема судьбы в романе.

«Читатели любят лживые романы, — этот роман правдив.

Они любят книги, притязающие на великосветскость, — эта книга пришла с улицы.

Они любят игривые безделки, воспоминания проституток, постельные исповеди, пакостную эротику, сплетню, которая задирает юбки в витринах книжных магазинов, — то, что они прочтут здесь, сурово и чисто. Напрасно они будут искать декольтированную фотографию Наслаждения: мы им предлагаем клинический анализ Любви.

Читатели также любят книги утешительные и болеутоляющие, приключения с хорошим концом, вымыслы, способствующие хорошему пищеварению и душевному равновесию, — эта книга, печальная и мучительная, нарушит их привычки и повредит здоровью»

Манифест: демократия через реинкарнацию формы трагедии.

«Нам захотелось выяснить, правда ли, что форма, излюбленная в ныне забытой литературе и исчезнувшем обществе, а именно — Трагедия, окончательно погибла». «Короче говоря, нам захотелось проверить, могут ли слезы, проливаемые в низах общества, встретить такое же сочувствие, как слезы, проливаемые в верхах?».

Роман – подлинное изображение жизни – как социальная анкета.

Прототипами Жермини и ее хозяйки (впрочем, и хозяйка, родившаяся в одной из самых знатных семей своего времени, чудом выжившая во времена революции и оставшаяся доживать свой век в честной бедности и одиночестве, - фигура никак не проходная), послужили реальные родственница и служанка братьев Гонкуров.

Пользуясь «человеческим документом» применительно к обыденной, средней личности, Гонкуры тяготеют к исключительному, трактуя анормальные, психо-патологические явления (в «Жермини Ласерте» — «клинику любви»). Натуралистические тенденции Гонкуров сказываются в том, что, по их мнению, писатель должен ставить своей целью научное изучение изображаемого. У Г. оно было направлено гл. обр. на описание современного невроза. Они называли себя «историками нервов». Они считали, что «все их творчество покоится на нервном заболевании».

Декларативное предисловие Г. к «Жермини Ласерте» об изображении «низших классов» в романе не следует расценивать как выражение социальной идеологии писателей: «Живя в XIX в., в эпоху всеобщего избирательного права, демократии и либерализма, мы задали себе вопрос, не имеют ли права на роман так наз. „низшие классы“, должен ли остаться под литературным запретом, презираемый писателями, этот мир, расположенный внизу, народ, о душе и сердце которого до сих пор умалчивалось... словом, могут ли слезы, которые проливают в низах, так же вызвать слезы, как те, которыми плачут в верхах». Г. придали в данном случае своим поискам нового сюжета лишь видимость демократической и гуманитарной проповеди в духе модного народного романа, образцами которого были «Отверженные» Гюго и социально-авантюрные мелодраматические романы Эжена Сю.

В «Жермини Ласерте» нет никаких признаков социальной окраски сюжета. Это — бытовой жанровый роман. Но изображение служанки, рабочего-гуляки, мелкой буржуазии, пригорода, кабачка, меблированных комнат — послужило отправной точкой для натуралистического романа («Западня» Золя). Позднее Эдмон де Г. называл такой тип романа «литературной чернью». Это было в ту пору, когда, стремясь отмежеваться от буржуазно-демократического натурализма Золя, Эдмон де Г. выдвинул идею романа о «высшем свете», разработанного по принципам натуралистического исследования человеческого документа.

Книга – история деградации Жермини: сначала чистенькая служанка -> начинает пить (дегенерация, как стадия слабоумия), плюет на внешний вид – клиническая депрессия (пытается покончить с собой) – кончает в больнице для бедных.

Госпожа мадемуазель де Варандейль (двойник Жермини) не подозревает о разврате и пьянстве своей служанки. Также Гонкуры соотносят Жермини с Рошелью (траг.актриса).

Человек – это среда (постулат натурализма). Символизация того, между чем мечется человек низкой среды.

Мадемуазель не может простить Жермини за то, что она умерла раньше нее. Все люди для нее – она и Жермини. Удар поэтому – когда она узнает о двойной жизни служанки.

Извращенное биологическое естество – полная несвобода человека от искушения.

"Чувственное искушение невольно происходило от любого её движения. При одном взгляде на неё становилось ясно, что она принадлежит к числу тех вносящих тревогу и смятение женщин, которые сами изнывают от вожделения и рождают вожделение в окружающих" - такой удивительно-красивой она была до губительной связи с молодым человеком, именно губительной:

"Ирония - низменная, трусливая, недобрая, ирония подонков общества - составляля основу его характера".

У братьев Гонкуров в романе «Жермини Ласерте» вся жизнь Жермини представляется как импрессионистский пейзаж – вся размытая, нестойкая, темная вперемежку со светлыми периодами.

Очень красиво описан пейзаж во время первой весенней прогулки Жермини с Жюпийоном: «яркое полотнище неба с лучами первого весеннего солнца, от неба веяло простором и свободой, словно от ворот, открытых в луга. Искрящиеся поля в предвечерней дымке. Все словно плавало в солнечной пыли, которая на закате окрашивает зелень в темные тона, а дома - в розоватые. В конце прогулки небо сверху было серое, в середине голубое, а внизу – розовое». Готовая картина Моне. Жермини попросила еще раз постоять на холме, чтобы полюбоваться пейзажем. Это говорит о ее красивой, открытой душе.

Бал на окраине города, куда едет Жермини со своей подругой Аделью, тоже описан в импрессионистских красках – мелькают белые воротнички вперемешку с яркими юбками, все это кружится и сверкает, превращается в одно прекрасное цветное полотно.

Жермини: «маленький человек», задушенный бесчеловечным обществом. Ее горестная судьба говорила о неблагополучии в социальной жизни - роман наносил удар по казенному оптимизму, будоражил общественную совесть.

В конце фраза: «Молиться за нее можно было только наугад, словно судьба пожелала, чтобы тело страдалицы осталось под землей таким же бесприютным, каким было на земле ее сердце».