Часть 2. Выбор супружеской пары для получения здорового потомства

Применение учения о наследственности в целях отбора

До сих пор говорилось о том, на какие человеческие черты следует обращать особое внимание, чтобы брак был счастливым. Теперь я хотел бы рассказать о том, как ориентировать выбор супружеской пары на улучшение наследственности.

Сначала следует назвать изученные болезни и наследственные недостатки, дальнейшей передачи которых по наследству нужно по возможности избегать. Но это был бы очень длинный перечень, особенно если к нему добавить еще и описание способа передачи по наследству. Поэтому я сошлюсь лишь на основную литературу:

Гротьян. «Гигиена человеческого размножения». 1926.

Барон фон Фершюр. «Наследственная патология». 1934.

Баур-Фишер-Ленц. «Учение о человеческой наследственности и расовая гигиена».

Макс Фишер. «Наследственность психических заболеваний». 1931.

Эрнст Рюдин. «Учение о наследственности и расовая гигиена в национальном государстве. Сборник статей разных авторов». 1934.

Иоганнес Шоттки. «Брак и болезни». 1940.

Закон о здоровом браке от октября 1935 г. запрещает вступление в брак людям, страдающим каким-либо из перечисленных в этом законе тяжелых наследственных заболеваний. Но речь в нем идет лишь о явно больных людях, а не о внешне кажущихся здоровыми носителях наследственных заболеваний.

Как избежать брака с наследственно неполноценными людьми

При выборе супружеской пары следует избегать не только людей, о наследственной неполноценности которых говорит уже их внешность, но в определенных случаях также их братьев и сестер, которые внешне кажутся здоровыми. Это, например, братья и сестры слабоумных, братья, сестры и дети эпилептиков, шизофреников и лиц, страдающих маниакально-депрессивным психозом. Избегать нужно также психопатов всех типов, истериков, кретинов, слепых и глухих от рождения (но не тех, кто стал слепым или глухим из-за заразной болезни или несчастного случая). Внешне здоровые братья, сестры и дети наследственно неполноценных людей могут вступать лишь в такие браки, которые будут бездетными. Какие наследственные болезни исключают брак, зависит от требований к будущему потомству.

Одним из таких требований как к мужскому, так и к женскому потомству непременно должен быть ум. Мы видим, что мужчины довольствуются низким умственным уровнем своих будущих жен, а женщины – своих будущих мужей, и требования к умственному уровню в западных странах все ниже. С конца XIX века в школах стали перетаскивать двоечников из класса в класс, облегчать задания, и все это подкреплялось мнением, что важен не ум – важна пригодность к той или иной работе, важна «добросо-вестность». Но уже раздаются протесты: «Мы должны, наконец, избавиться от непомерного восхваления добросовестности и недооценки воли и знания». Мало одаренных, глупых и духовно ограниченных людей следует в любом случае избегать при выборе супружеской пары. Целью отбора должен быть не просто «приличный», а компетентный и безупречный человек. Браков с мало одаренными и духовно ограниченными, хотя и «приличными» людьми следует избегать еще и потому, что такие люди могут быть носителями предрасположенности к слабоумию. А в западных странах и так уже очень много дураков. По оценке Гротьяна, среди немецкого народа треть физически и духовно неполноценных людей.

Оценка наследственности семьи и отдельной личности

Я хочу рассказать о ряде факторов, затрудняющих «прогноз наследственности».

Никогда не удается получить полную картину наследст-венности семьи, с которой человек желает породниться. Доминантные признаки налицо, а рецессивные можно узнать только после обстоятельного знакомства с историей семьи, да и то не всегда. Процесс передачи по наследству физического недостатка или болезни часто бывает настолько запутанным, что нельзя сделать чистый (менделевский) прогноз наследственности, исходя из истории семьи и ее побочных ветвей. Соотношения, достаточно ясные в животном мире, у людей нельзя проследить, так как у них временной промежуток между поколениями гораздо больше. И потомков у одной пары людей недостаточно для того, чтобы определить весь круг наследственных задатков. Его оценка возможна только начиная с четвертого ребенка. Кроме того, людей нельзя спаривать в экспериментальных целях. У людей всегда приходится принимать во внимание скрещивание с неизвестными или мало известными линиями.

Эрнст Рюдин надеется, что эти трудности будут преодолены. Его ход мыслей таков: Недостаточно знать, каким образом наследуется болезнь. Нужно также знать, какой «пробивной силой» обладает предрасположенность к этой болезни сравнительно с другими наследственными задатками и влияниями среды, которые могут оказывать как стимулирующее, так и тормозящее воздействие. Обычно родители с одинаковой доминантной предрасположенностью к болезни могут иметь только больных детей, но другие задатки и влияния среды могут изменить картину.

Но если только один из родителей является носителем предрасположенности к болезни, то расчет вероятности появления болезненных черт у детей затруднен или даже невозможен, даже если известна «пробивная сила» этой предрасположенности. Он возможен лишь в том случае, если внешне здоровый родитель сам происходит от таких же больных. В этом случае, «здоровый» родитель – только внешне здоровый, гетерозиготный человек, отсюда прогноз: 1/2 больных, 1/2 «здоровых» детей, часть которых снова будет носителями предрасположенности к болезни.

Если один из родителей болен, а другой внешне здоров, но о заболеваниях в его роду ничего не известно, нельзя сказать, идет ли речь о настоящем, гомозиготном здоровье или о гетерозиготном здоровье в кавычках. В таких случаях прогноз наследственности с менделевской точки зрения невозможен.

Возможности прогноза были бы лучше, если бы носителей гетерозиготно-рецессивных задатков можно было распознать по внешним признакам так же, как носителей гомозиготно-рецессивных задатков. Но это до сих пор было возможно лишь в случаях неполной рецессивности, а таких случаев мало. Распознание гетерозиготности – до сих пор не решенная задача.

Из-за этих и других трудностей, которые постоянно возникают из-за того, что неизвестен в полной мере генофонд семьи и отдельного человека, наука пошла не по менделевскому пути, а по пути статистического анализа наследственности. Этот путь был предложен еще Гальтоном. Изучается частота заболевания в кругу родителей человека, его братьев и сестер и дальних родственников. Рассчитывается, сколько больных потомков было у больных и здоровых родителей, сколько у одного здорового и одного больного, как часто близкие или дальние родственники болели одной и той же болезнью и т.д. При этом всегда нужно учитывать частоту предрасположенности к данной болезни в конкретном народе и частоту браков между родственниками в нем. Если оставить эти вещи без внимания, то при статистическом анализе можно придти к неверным выводам. С его помощью всегда можно определить только вероятность заболевания в процентах. Этим путем нельзя определить законы наследования признаков, а только правила для определенного круга супружеских пар. В Англии изучение наследственности долго страдало от того, что ученые вслед за Гальтоном шли статистическим путем, тогда как в США и Германии – по пути Менделя и Вейсмана. В будущем необходимо использовать оба метода.

Прогноз наследственности затруднен еще и тем, что болезненные задатки могут возникнуть снова в результате мутаций и идиовариаций.

Оценка средней наследственной ценности семьи

Для преодоления этих трудностей, которые не позволяют точно сказать, кто из членов семьи может быть носителем неполноценных задатков, а кто нет, рекомендуется при выборе супружеской пары обращать внимание на семьи, которые и в своих побочных ветвях не имеют дефектов. В любом случае нужно попытаться оценить среднюю наследственную ценность семьи, сначала родителей и детей вместе, потом родителей, детей и побочных родственников, причем последние не имеют такого значения, как родители и дети. Попноу рекомендует в таких случаях обращать внимание на здоровье и долголетие, на силу воли, энергичность, приспособляемость и самообладание. При этом не следует переоценивать значение одного знаменитого имени среди предков.

Обычно человек, который внешне выделяется из своей семьи, по своей наследственности ближе к ее среднему уровню. Арабская пословица гласит: «Ты можешь жениться на некрасивой девушке, если она единственный некрасивый человек в своей семье», а норвежская: «Никогда не женись на девушке, если она единственный красивый человек в своей семье». Так что нужно всегда различать генотип и фенотип, поэтому так важна средняя наследственная ценность семьи. Могут различаться также фенотип и генотип двух внешне равноценных людей. Об этом писал Гальтон: из двух одинаково способных молодых людей, из которых один происходит из семьи здоровых долгожителей, а другой – из семьи менее здоровых и недолговечных людей, государство для замещения должности должно выбрать первого. Такой же совет можно дать и при выборе супружеской пары. Гальтон приводит и такой пример: из двух равноценных людей один происходит из талантливой семьи, а другой в своей является исключением. Такие отклонения фенотипа от генотипа всегда возможны.

Рекомендуется также вступать в брак с человеком из многодетной семьи, потому что ценность только такой семьи можно оценить. Единственный ребенок или два ребенка могут быть как лучшими, так и худшими представителями своей семьи. Б. Франклин советовал искать себе жену среди кучи сестер.

Многодетность свидетельствует о жизнерадостности родителей. Среди британских чиновников в Индии лучше всего проявили себя выходцы из многодетных семей. В низших слоях многодетность свидетельствует о беззаботности родителей, о недостатке у них предусмотрительности и о паразитической надежде на помощь государства.

Как правило, наследственное сходство больше между матерями и дочерьми, чем между отцами и сыновьями, и больше между отцами и дочерьми, чем между отцами и сыновьями. Если взять сходство между отцами и сыновьями за 100, то сходство между матерями и дочерьми будет равно 170, между матерями и сыновьями 130, между отцами и дочерьми 112. Это связано с тем, что у матери и дочери всегда бывает общей одна из двух y-хромосом, которые у женщин всегда парны. Поэтому у них одинаковые задатки. У отцов же никогда не бывает общих с сыновьями x-хромосом и соответственно общих задатков. Зато матери с сыновьями и отцы с дочерьми могут иметь общие половые хромосомы. И по этой причине молодой человек должен обращать внимание на мать девушки, в которую влюблен.

Брак с наследницами

Гальтон предостерегает от брака с наследницами, единственными дочерьми или единственными оставшимися в живых после ранней смерти братьев и сестер дочерьми из богатых семей. Он насчитал в 17 случаях таких браков 16 бездетных. Возможно, это результат наследственно обусловленной неспособности к деторождению или наследственно обусловленного угасания семьи.

Браки между родственниками

О таких браках и связанных с ними опасностях говорилось в моей книге «Формы и происхождение брака» (1940). Браки между родственниками не рекомендуются в тех случаях, когда предполагается, что оба желающих вступить в брак унаследовали от одних и тех же предков одни и те же рецессивные болезненные задатки. При этом следует помнить, что рецессивные задатки, как хорошие, так и плохие, действующие в одном направлении, могут сойтись и в браке двух людей, не состоящих в родстве друг с другом, и оказать положительное или отрицательное воздействие, просто по законам вероятности такое схождение одинаковых рецессивных задатков в браках между родственниками встречается чаще. Но, поскольку составить полное представление о генофонде семьи удается очень редко, к плану брака между родственниками обычно следует относиться с осторожностью, если только с обеих сторон не засви-детельствованы предки с безупречными свойствами.

Если мы узнаём, что в какой-то группе населения часты браки между родственниками, но никакого вреда от этого не наблюдается, то возможны два объяснения. 1) Предки семей, связанных такими браками, отличались необыкновенно здоровой наследственностью, 2) В группе таких семей вследствие браков такого рода на протяжении ряда поколений тоже проявлялись рецессивные болезненные признаки, но они потом устранялись. У многих первобытных народов, у которых неполноценных детей уничтожают сразу после рождения или они, став взрослыми, не вступают в брак, и у которых нет «социальной помощи», способствующей сохранению и умножению неполноценных элементов, именно браки между родственниками, неизбежные в небольших племенах и изолированных местностях, способствуют улучшению наследственности.

Хорошие качества населения несмотря на частоту браков между родственниками показал Вуазен (1865) на примере общины, живущей на одном полуострове на р. Луара, Бюхнер (1892) – не примере общины Схокланд на Зёйдерзее (Голландия), Хат (1875) – на примере семей шотландских рыбаков. Как умножение неполноценных задатков, так и улучшение наследственности в результате браков между родственниками объясняется законами наследственности. Все дело в качестве материала. Но отри-цательный результат все же бывает чаще, поэтому народная поговорка предрекает родственникам, вступающим в брак, раннюю смерть без наследников. Лёнер против браков между родственниками при современном состоянии народов Европы, «потому что у людей, как у одомашненной формы с невероятно широко распространенными рецессивно-патологическими задатками, от таких браков скорее можно ожидать вреда, чем пользы. К тому же непременная предпосылка положительного результата – истребление неполноценных особей, на что человеческое общество пойти не может». И законы Германского Рейха этого не предусматривают: стерилизация применяется лишь в самых безнадежных случаях.

Попноу допускает возможность браков между родственниками для благополучных семей. Я при современном состоянии народов Европы вообще бы их не рекомендовал, за исключением тех случаев, когда основательное изучение родословной не позволяет сомневаться в отменных наследственных качествах семьи.

В Германии число браков между кровными родственниками в последние десятилетия снижается. Это связано с урбанизацией. В Пруссии в 1910 г. на 1000 заключенных браков приходилось 4,2 брака между родственниками, в 1924 г. – всего 2,5. Из них 9/10 – браки между двоюродными братьями и сестрами.

Следует отметить, что мнение, которое распространяли в XIX веке либералы, марксисты и еврейские журналисты, будто браки между родственниками всегда ведут к вырождению, несостоятельно. В этом случае должны были бы уже выродиться почти все княжеские дома и почти вся аристократия. Евреи обычно добавляют к этому учению, что в той же мере, в какой вредны браки между родственниками, полезно скрещивание, особенно межрасовое. Поэтому благородным семьям рекомендуется родниться с еврейскими. Но, оказывается, талантливые люди рождаются именно от браков между родственниками. Даже браки между братьями и сестрами в семьях фараонов, отдельных родах персидской знати в эпоху Ахеменидов, македонских Птолемеев и правящего дома инков в древнем Перу не привели к вырождению.

Следует предостерегать от брака представителей двух семей с одинаковыми небольшими доминантными и рецессивными (которые трудней обнаружить) недостатками независимо от того, состоят эти семьи в родстве или нет. Если же речь идет о серьезных наследственных недостатках, то члены этих семей могут вступать в брак лишь при условии, что этот брак будет бездетным.

Наблюдения психоаналитиков за браками между родст-венниками показывают, что к таким бракам склоyны слабые, трусливые мужчины, которые боятся приближаться к чужой девушке, а также мужчины с гомосексуальными наклонностями. Браков по таким причинам следует избегать. Говорят, от браков между родственниками рождается сравнительно много людей, остающихся холостыми. Я не знаю, но потомки вышеупомянутых трусливых мужчин могут унаследовать от отцов трусость и откажутся поэтому от брака.

Предотвращение брачного родства наследственно здоровых семей с наследственно больными людьми

Я уже сказал, что людям с небольшими наследственными недостатками не следует родниться с семьями, в которых встречаются те же недостатки. Они могут родниться со здоровыми семьями, но только если речь идет о незначительных, а не о серьезных наследственных недостатках. В общем наследственно здоровые должны заключать браки с наследственно здоровыми, а наследственно больные – с наследственно больными, потому что иначе может быть испорчен генофонд наследственно здоровых семей или могут родиться гетерозиготные, внешне «здоровые» дети, генетические недостатки которых будут скрыты. В результате браков наследственно здоровых с наследственно больными может сначала уменьшиться число внешне больных людей, но неполноценные задатки будут распространяться, потому что они будут проявляться позже (в результате браков между внешне «здоровыми» людьми с одинаковыми рецессивными задатками болезни), но их проявления в больном потомстве не избежать.

Обмен свидетельствами о здоровье перед обручением

Желателен обмен свидетельствами не только о здоровье обрученных, но и о наследственных качествах их семей. Было бы большим прогрессом, если бы до государственного постановления о таком обмене в уважающих себя и заботящихся о своем потомстве семьях распространился такой обычай. Попноу даже считает, что обычай был бы лучше, чем закон.

Уже древнеиндийские юристы требовали перед браком доказательств безупречных качеств и здоровья. Они требовали проверки мужчины на безупречность его физических признаков и способность к деторождению, а также на физическую силу, быстроту ходьбы и бега, четкость речи и т.п. Индийские законы наказывали родителей, которые скрывали недостатки своих дочерей. Непригодными к браку считались дочери из семей без мужских потомков, болезненные, чахоточные, прокаженные и эпилептические девушки, горбатые, рыжеволосые, лысые, карликового роста и чрезмерно волосатые и, наконец, болтливые.

Томас Мор в своей «Утопии» (1516) предлагал, чтобы юноша и девушка перед тем, как вступить в брак, показывались друг другу голыми, чтобы не скрывать своих физических недостатков. Кампанелла в «Городе Солнца» (1636 г.) требовал, чтобы молодые люди доказывали свою пригодность для брака и размножения физическими упражнениями. Важные соображения о пригодности к браку, отборе и наследственности можно найти в произведениях давно забытого Иоганна-Петера Франка, особенно в его «Системе совершенной медицинской полиции» (1788). Франк требовал, чтобы обрученные заверяли под присягой, что у них нет наследственных болезней, и чтобы государства стимулировали браки между людьми с хорошей наследственностью и запрещали браки людям с плохой наследственностью.

Запреты браков вводились на основании того мнения, что брак и создание семьи нельзя отнести к «правам человека». Поэтому либерализм яростно боролся против таких запретов. Веку либерализма были чужды и ненавистны мысли о наследственности, неравенстве задатков и отборе. Идея об отборе среди желающих вступить в брак снова возникла в Германии лишь в 1908 г. когда «Союз монистов» внес в Рейхстаг законопроект о свидетельствах о пригодности к браку. Он обосновывался ссылками на успехи животноводства, но Рейхстаг отверг его, сочтя, что «человеководства» быть не может.

В 1911 г. Союз монистов организовал в Дрездене первую брачную консультацию. В США много таких консультаций было организовано в период с 1913 по 1929 г.

Международное Общество расовой гигиены с начала XX века постоянно напоминало о настоятельной необходимости введения свидетельств о пригодности к браку. В более узком кругу Немецкого общества расовой гигиены было решено, что такие медицинские свидетельства должны предоставляться до обручения. В 1914 г. это Общество потребовало ввести обязательный обмен свидетельствами о здоровье для пар, желающих вступить в брак. Официально эта мера была введена только в 1920 г., но она была половинчатой и запоздалой.

31 декабря 1931 г. был издан приказ по СС, согласно которому члены СС перед вступлением в брак проверялись на здоровую наследственность и принадлежность к нордической расе. Молодежный «Союз орлов и соколов» ввел у себя в 1932 г. взаимный обмен свидетельствами о здоровье для обрученных.

После 1933 г. был принят Закон о защите потомства с перечнем особо тяжких наследственных заболеваний, носители которых подлежали стерилизации; Закон о безопасности, который лишал неполноценные и антиобщественные элементы возможности размножения, а также законы, запрещавшие браки и половые связи между немцами и евреями. Были введены также запреты на браки для людей с заразными болезнями, угрожающими другим людям или потомству, для лиц, взятых под опеку, для умственно неполноценных и, наконец, для тех, кто подпадает под Закон о предотвращении появления наследственно больных детей.

Эти законы отвергают либеральную идею о предоставлении права на брак кому ни попадя, поскольку это «право человека». Брак перестает быть частным делом двух лиц, он касается всего народа, и предков, и потомков.

Введения свидетельств о пригодности к браку требовали с начала XX века во многих странах Европы и Северной Америки. К началу XX века только в штате Мичиган был закон, который запрещал браки душевнобольным, слабоумным и венерикам. Английский евгеник Леонард Дарвин в своей книге «Необходимость евгенической реформы» (1926) тоже предлагал ввести брачные свидетельства.

Методы медицинских обследований, которые необходимо пройти, чтобы доказать свою пригодность к браку, описал Анри Винь (1931). В английской Палате лордов за введение закона о брачных свидетельствах высказался в ноябре 1934 г. лорд Килмейн.

В Германии в октябре 1935 г. был принят Закон о защите наследственного здоровья немецкого народа. По этому закону обрученные после медицинской консультации предоставляют свидетельство о том, что у них нет наследственных болезней, опасных для потомства, а также психических нарушений и заразных болезней. В Законе о предотвращении появления наследственно больных детей перечислены следующие болезни: 1) врожденное слабоумие; 2) шизофрения; 3) маниакально-депрессивный психоз; 4) наследственная пляска св. Витта; 6) наследственная слепота; 7) наследственная глухота; 8) тяжелые физические уродства. Этот закон касается только самых тяжелых наследственных дефектов, притом лишь тех, которые внешне проявляются в форме тяжелых болезней. Носителей задатков этих болезней, которые внешне выглядят здоровыми, данный закон не касается, равно как и ряда наследственных болезней, перенос предрасположенности к которым в здоровые семьи в результате брака нежелателен, так что этот закон – только начало.

Официальное свидетельство о пригодности к браку дает лишь приблизительный обзор самых явных наследственных дефектов. Поэтому желательно, как советует Попноу, дополнить его обычаем обмениваться боле подробными свидетельствами о здоровье и наследственности.

* * *

XIX век попал в тиски ламаркистского мышления, которое делало упор на влиянии среды и предполагало, что приобретенные признаки наследуются. Сегодня установлено, что этого не происходит, что возникновение и сохранение всех видов определяется наследственностью и отбором, а не средой. Человек тоже ничего не может добавить к своим наследственным задаткам. Овербери был прав: никто не может выбрать или изменить самого себя, но может путем выбора супружеской пары улучшить свое потомство. Изменения среды, от которых так много ждали «средовики» XIX века, могут быть благоприятными для отдельного человека, но они не могут вызвать улучшение вида. Подъем народа возможен только путем стимулирования размножения наследственно одаренных семей и воспрепятствования размно-жению наследственно бездарных людей, так что от выбора людьми супружеских пар будет зависеть, будут качества народа улучшаться или ухудшаться. Внешние условия могут быть благоприятными или нет для отдельного человека, могут возвысить одну семью на протяжении нескольких поколений, так что она будет казаться лучше, чем есть на самом деле, и наоборот. Но на протяжении двух-трех поколений выбор супружеских пар будет решающим для определения положения семьи. Внешние условия могут сделать народ на два-три поколения более здоровым, способным, честным и красивым, чем он есть по своим задаткам, но в дальней перспективе эти качества сохраняются только благодаря ориентированному на них выбору супружеских пар и многодетности здоровых, способных, честных и красивых семей. Таким образом, выбор супружеских пар и количество детей – решающие факторы для будущего семьи, а через нее – и для будущего народа. Мощь германского государства и величие немецкого духа, поставленные под угрозу начиная с XIX века в результате размножения неполноценных элементов, могут быть укреплены только в случае признания идеалом для отбора способного, благородного и красивого человека и многодетности семей, созданных и живущих в устремлении к этому идеалу.

НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И ВОСПИТАНИЕ Из сборника статей «Воспитание аристократических родов и формирование правящей аристократии» Ю. Ф. Леманс Ферлаг. Мюнхен-Берлин, 1941

Ганс Ф. К. Гюнтер

Рекомендуется студентам исторических, педагогических и философских факультетов.

Я не могу говорить о несомненных выводах, к которым пришли ученые, изучающие наследственность, во-первых, потому что я не полномочен говорить от имени этих ученых, а во-вторых, потому что таких выводов пока нет.

Несомненно одно: тема «Наследственность и воспитание» стала сегодня вопросом, которым занимаются многие серьезные люди. Главный вопрос в рамках всего этого круга вопросов: насколько люди и группы людей обусловлены их наследственными задатками и в какой мере эта обусловленность может противодействовать воспитанию? И какие выводы, важные для воспитания и обучения, могут быть сделаны на основе такого понимания наследственной обусловленности людей.

В такой форме этот вопрос должен быть поставлен сегодня, когда исследования на близнецах показали необыкновенно сильную наследственную обусловленность людей. Если взвесить влияние наследственности и влияние среды, то наследственность всегда перевесит.

В XIX – начале XX века вопрос о возможностях воспитания ставился иначе. Широкие круги были убеждены, что человека физически и духовно может формировать среда, и правильное воспитание может сделать людей не только умней, но также нравственней и счастливей.

XIX веку, хотя т.н. всеобщее образование не сделало людей ни справедливей, ни умней, ни счастливей, был присущ «бессовестный оптимизм» (Шопенгауэр). Хотя еще Гете подчеркивал неизменность врожденной физической и духовной сути человека, Шопенгауэр придерживался того же мнения, а Кант учил, что врожденное сильней благоприобретенного, начиная с последователей Канта стала усиливаться вера в неограниченные возможности воспитания всех людей. Против течения шли только Шопенгауэр и Ницше. Аристократически мыслящие люди, такие как Гете, Шопенгауэр, Ницше, всегда делают упор на наследственных качествах, а массовое мышление городской демократии – на благоприобретенных, т.е. на влиянии среды. Именно таким был образ мыслей, преобладавший в XIX веке (я умышленно отделяю городскую демократию от крестьянской, т.к. последняя мыслит аристократически).

Естественные науки в XIX веке шли на поводу у этого массового мышления, пока не столкнулись с фактами, которые, если продумать следующие из них выводы до конца, опровергают гипотезу о всевластии среды. Геккель, которого демократы и социалисты безосновательно причисляют к своим, ясно говорил, что из теории происхождения видов и учения о наследственности можно сделать только аристократические выводы. Но суть любого аристократического мышления это упор на врожденных качествах. Поэтому Ницше так издевался над идеей «аристократии духа». На эту тему любили рассуждать еврейские интеллектуалы и другие люди, которые старались что-то скрыть в своей наследственной сути. Ницше говорил, что дух облагораживается «кровью», т.е. наследственно благородной натурой, которая существует раньше любых приобретенных качеств и утверждает свою ценность над ними.

Но такими же были убеждения лучших представителей всех народов, говорящих на индоевропейских языках, в эпохи их творческого расцвета. Это убеждение выразил Пиндар в третьей Немейской оде:

«Врожденная суть придает высшую ценность. Тот, кто обладает лишь тем, чему его научили, – темный человек… его шаги всегда неуверенны».

Люди таких убеждений не отрицают, конечно, ценность образования и духа. Убеждения Пиндара и Ницше не следует путать с враждебностью духу и образованию тех, кто ненавидит их, потому что не чувствует в своих наследственных задатках никакого духа и стремления к получению образования.

Как я уже сказал, естествознание XIX века пришло к результатам, из которых можно было сделать только аристократические выводы. Вследствие этого ламаркистское учение с его упором на влияние среды было вытеснено дарвинизмом с его упором на наследственности. Первыми сделали решающие выводы из теории происхождения видов путем естественного отбора англичанин Гальтон, двоюродный брат Дарвина, немцы Отто Аммон и Альфред Плётц и француз граф Лапуж.

Гальтон еще в 1876 году обратил внимание на метод исследований, который сегодня дал удивительные результаты: исследования на близнецах. Эти исследования показали, что наследственные задатки играют определяющую роль вплоть до мелочей. При этом особенно поучительны случаи, когда люди с одинаковой наследственностью десятилетиями живут в совершенно разных средах и тем не менее одновременно заболевают одинаковыми болезнями или совершают одинаковые преступления. Эти наблюдения подтверждают слова Горация: «Ты можешь пытаться хоть вилами выгнать природу – она все равно возвратится назад». «Тот, кто за море уедет, по сути останется прежним, климат один лишь сменив».

Обратный пример: люди с разной наследственностью оказались после войны в одинаковой среде. Исследования детей в сиротских приютах показали, что в ребенке почти всегда развиваются характерные черты его семьи и даже сословия.

Теперь я перейду к выводам из ставшего сегодня несомненным знания того, что в жизни людей, как и всех живых существ, влияние наследственности сильнее слияния среды, – к выводам, касающимся воспитания.

Воспитание, с точки зрения биологии, это процесс приспособления. Жизнь это всегда конфликт наследственных задатков со средой. Историю народа я предлагаю рассматривать тоже как такой конфликт. Задача воспитания в этом свете – способствовать разрешению данного конфликта в интересах конкретной группы людей или отдельного человека. Воспитание это процесс приспособления, – сказал Ленц, а занимающийся изучением наследственности зоолог Юст выразил эту мысль следующим образом: воспитание это «планомерное создание стимулирующих и подавление вредных влияний среды».

Действие воспитания относится к области паратипического, а не генотипического, оно ничего не может изменить в генотипе народа, поскольку действует в области благоприобретенного, а не в области наследственности, а способность или неспособность к приобретению тех или иных признаков зависит опять-таки от наследственности.

Улучшить генофонд народа можно только путем отбора, а не воспитания. Для этого нужно, чтобы люди с лучшей наследственностью из всех сословий имели много детей, а неполноценные – мало или совсем не имели. Воспитание может всегда ориентироваться только на отдельного человека. Это ограничение связано с тем, что нам, людям, не дано передавать по наследству приобретенные знания и способности. Например, математик, если он хочет, чтобы его дети унаследовали его способности, должен жениться на девушке из математически одаренной семьи.

В XIX веке маниакально верили в прогресс, верили, будто улучшив среду, в частности, обучение, можно сделать «род человеческий» более совершенным. От этой веры нужно отказаться. Нужно отказаться и от довольно распространенного заблуждения педагогов, будто каждого человека можно научить чему угодно, даже внушить ему любой образ мыслей, надо только найти подходящий метод. У меня создалось впечатление, что 9/10 педагогической литературы написаны с этих позиций, а все неудачи в ней объясняются тем, что еще не найден верный метод. Орава этих фанатиков обучения долго ловила мелкими сетями мелкую и бездарную рыбешку, пока не поняла, что улов будет больше там, где больше талантов.

Немногие учителя задумываются над тем, что есть пределы обучаемости, зато многие мучаются и винят себя в том, что из их учеников не выходит ничего путного. Хорошим учителям свойственно питать иллюзии насчет своих способностей. И знание силы наследственности не должно их обескураживать. Тот же Гете, который указывал на силу наследственности, сказал: «Человек это не только наследственные, но и благоприобретенные качества».

Хотя эти приобретенные качества не наследуются, и «прогресс» человечества не может быть достигнут таким путем, ни один разумный человек не станет отрицать, что ценность каждого человека как личности определяется его окружением в зависимости от его наследственных и приобретенных качеств. Учение о наследственности и евгеника рассматривают человека как носителя наследственных качеств и определяют его ценность для потомства, а педагогика рассматривает человека как личность и определяет его ценность для окружения. Евгеника обращает внимание на генотипические черты, педагогика – на фенотипические.

Но педагогика тоже не должна упускать из вида наследственность. Сначала нужно составить представление о неизменных, врожденных чертах подлежащего воспитанию человека; только после этого возможно осмысленное воспитание.

Вопрос стоит так: если наследственность имеет решающее значение, то как сделать воспитание осмысленным и в перспективе успешным? Чего можно достичь несмотря на наличие у воспитанника неизменных черт?

Сначала нужно установить, какие черты относятся к неизменной наследственной сути, а какие возникли под влиянием среды и могут быть изменены с помощью других влияний. Шиллер верно говорил о конфликте «неизменной сути» человека с меняющимися внешними условиями.

Вопрос решается сравнительно просто, если речь идет о способностях к определенному предмету. Такие наследственные способности обычно проявляются быстро, и от учителя не требуется особых усилий.

Труднее обстоит дело с учениками-середнячками, у которых нелегко понять, какие их способности врожденные, а какие возникли под влиянием среды. Здесь должно проявиться искусство воспитателя. Он должен понять, в каких пределах можно повлиять на ученика.

Может ли воспитание улучшить человечество или народ? Нет. Народ может улучшиться только благодаря многодетности своих высокоодаренных представителей и малому количеству детей у неполноценных элементов.

Может ли воспитание улучшить отдельного человека? В его неизменной сути оно ничего не может изменить. «Ты это ты и от себя не убежишь». Но искусное воспитание в определенных пределах может способствовать проявлению отдельных ценных свойств из неизменной сути человека, а другие свойства подавить. Хотя наследственную суть человека изменить нельзя, способность или желание изменить себя также заложены в этой сути, но это скорее крайний случай, который можно себе представить. Обычно же приходится иметь дело с чертами, которые не изменяются на протяжении всей жизни. Но в какой-то мере повлиять на их проявление можно…

Неправильное воспитание может испортить человека, но тоже в определенных пределах, отнюдь не в такой мере, как думают многие родители и учителя, часто испытывающие из-за этого ненужные угрызения совести.

Воспитание не может изменить суть человека, но оно может изменить в лучшую или худшую сторону воздействие этой сути на окружающих.

Опытный педагог может у каждого человека определить диапазон, в котором тот поддается влиянию. Графически этот диапазон можно изобразить в виде двух концентрических кругов, причем диаметр внутреннего круга относится к диаметру внешнего как 3:4. Внешний круг указывает диапазон, в пределах которого воспитание может изменить в ту или иную сторону проявление сути человека, очерченной внутренним кругом. В какую именно сторону, тоже зависит от наследственной сути. Изменение в какую угодно сторону невозможно.

Эта картина будет правильной, если мы предположим вместе с Попноу, что в поведении человека 75-80% зависит от наследственности и 20-25% – от влияний среды. Исследования на близнецах, вероятно, сделают степень влияния среды еще меньше.

Возможно и другое графическое изображение этих соотношений. Воспитатель может придать определенное направление развитию наследственных задатков, тоже в определенных рамках. Возможности такой ориентации будет тогда изображать параллелограмм сил, сторона наследственности у которого будет в 4 раза больше стороны влияния среды.

Этот диапазон разнится от человека к человеку, у одного он больше, у другого меньше. Один человек по своим наследственным задаткам более управляем, чем другой. От этих же задатков зависят и педагогические способности воспитателя. Воспитателей часто сравнивают с садовниками. Это сравнение очень верно. Подведем итог. Искусство воспитателя состоит в том, чтобы:

– оценить процент наследственных задатков и влияний среды в поведении ученика

– оценить диапазон возможного воспитательского воздействия, какие качества следует развивать

– оценить, насколько, не искажая характер ученика, можно придать его задаткам определенное направление. В педагогике не должно быть места лицемерию и иллюзиям.

Так выглядит искусство воспитания с точки зрения теории наследственности применительно к отдельному человеку. Что же касается воспитания народа и государства, то я могу пока что высказать на этот счет лишь несколько предварительных замечаний.

Какие качества учеников следует развивать, а какие подавлять, зависит от национального идеала. Этот идеал должен быть таким, чтобы он способствовал увеличению числа высококачественных задатков в народе, тогда как до сих пор образование, наоборот, способствовало вымиранию талантливых семей. Идеал и образование могут быть враждебными жизни. Многое в средневековом, да и в современном христианстве враждебно жизни. Идеал и образование могут стимулировать жизнь. Примеры этого можно найти в истории многих индоевропейских народов, особенно персов, эллинов, римлян и германцев.

В этом свете понятно, насколько ценно для народа определенное единообразие наследственных духовных сил, расово-психологических задатков. Слишком большое разнообразие этих задатков делает невозможным всеобщее признание одного национального идеала.

Необходимость признания национального идеала несовместима с «индивидуалистическими» методами воспитания, модными со второй половины XIX века. Нужен скорее баланс между ориентацией на национальный идеал и стимулированием развития личности в наиболее подходящем для нее направлении.

Индивидуальный подход к ученикам, если он становится самоцелью, не обеспечивает наилучшее приспособление учеников к среде. Такое приспособление достигается лишь в том случае, если при учете особых задатков своих учеников воспитатель учит их ставить выше всего общее благо нации.

Что касается вопроса о подготовке самих педагогов, то должна исчезнуть вера в ценность научного, прежде всего психологического обучения будущих учителей. Учителями рождаются, и педагогические академии не увеличивают число прирожденных педагогов. Я бы даже сказал, что академическое образование ни для одной профессии не опасно в такой степени, как для педагогов. Мы имеем уже во многих областях переизбыток специалистов, «образованных» выше своих умственных способностей. Переизбыток таких людей нигде так не опасен, как среди учителей. Именно здесь нужно найти способы выявить среди соискателей «прирожденных» учителей. Наследственное неравенство учащихся требует, чтобы к ним относились неодинаково, чтобы на всех этапах обучения одаренные и высоконравственные ученики были отделены от бездарных и безнравственных, чтобы последние своим балластом не мешали развитию первых. Наследственно лучшим желательно помочь и пораньше основать семью. И здесь из учения о наследственности и отборе можно сделать только аристократические выводы. Школа должна способствовать созданию руководящего слоя, слоя отборных семей, от браков между которыми можно ожидать появления высоко одаренных детей.

Инстинкты многих людей расстраиваются от «образования», они не могут получить образование, не став несносными и противными. Таких не следует допускать в высшие школы. Число тех, кто может получить образование и избежать при этом усиления своих сомнительных задатков, гораздо меньше, чем думают.

К высшему образованию следует допускать лишь тех, чей ум и характер благодаря их наследственным задаткам позволяют надеяться, что такое образование им под силу.

Аристократическое понимание сути и значения образования необходимо, прежде всего, нам, немцам. Не только наша система образования, но и наше понимание жизни вообще могут быть облагорожены, если наследственное, врожденное будет снова признано в своем высоком, а благоприобретенное – в своем ограниченном значении. Тогда удастся избавиться не только от унаследованного от XIX века маниакального стремления к образованию, но и от многих других маний. Это либерализм надеялся улучшить народы путем распространения образования. Образование еще никогда не делало никого умней, и ни одна эпоха в истории древней Греции не уделяла столько внимания «образованию», как эпоха носителей разложения – софистов. Мы должны отделаться от идеала городской демократии, идеала «образования», который гордится объемом приобретенных знаний и множит число учебных заведений, не задавая себе вопроса, какие задатки учащихся усилит «образование» – лучшие или худшие, во что они обратят полученные знания под влиянием своих наследственных задатков. Всему этом должно быть противопоставлено аристократическое понимание образования, исходящее из ценности наследственных качеств. Цицерон следующим образом сформулировал такое понимание образования и связанные с ним требования: «В кандидате важны благородство, порядочность, честность, а не плавность речи, не ловкость и не ученость». Такому же пониманию образования обязана своей мощью Британская империя.

В нашем народе тип «грекулуса», образованного болтуна, стал слишком многочисленным среди двух последних поколений, а тип тех, кто убеждает и воспитывает одним своим существом – слишком редким. Отбор должен исправить это положение. Национальный идеал таких образованных людей, которые убеждают одним своим видом, окажет на народ более сильное воспитательное воздействие, чем образование XIX века с его верой во всесилие среды.

Лучшее свидетельство воспитания и образования народа – воплощение ценностей образования этого народа во многих идеальных поколениях.

НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И СРЕДА 4-е, пересмотренное автором издание Издано Францем фон Бебенбургом в городе Пель в 1967 г.

Ганс Ф. К. Гюнтер

Предисловие к 4му изданию

Новое понимание значения семьи в Германии

Необходимость руководящего слоя для государства

Hummanitas

Рекомендуется студентам исторических, педагогических и философских факультетов.

Посвящается памяти моей жены Магген Гюнтер,

урожденной Блум (1893-1966)

Предисловие к 4-му изданию

Эта книга, сборник докладов и статей, которые представляются мне важными, называлась со времени своего 1-го издания в 1936 году «Создание правящей знати путем родового воспитания» (Прим. пер. Так это название переведено в предисловии к «Избранным работам по расологии» Ганса Ф.К.Гюнтера. Чтобы более точно передать его смысл. Придется построить более длинную фразу: «Воспитание аристократии вождей путем создания благоприятных условий для определенных родов»). Это название я не смог сохранить в данном, 4-м издании, после того как Адольф Гитлер, наш «вождь», столь роковым и чреватым тяжелыми последствиями образом не справился с выпавшей на его долю задачей – не создал умный, рассудительный и безупречный руководящий слой для своего государства и своей партии и не позволил выдающимся людям и знатокам людей создать его.

Изменение названия оправдывается следующими причинами:

Вскоре после того, как я выступил с перепечатанным здесь докладом о необходимости руководящего слоя для любого государства, статс-секретарь д-р Штуккардт, бывший похвальным исключением среди тех людей, которых выдвинул Гитлер, произнес на партийном съезде – не зная моего доклада, который был напечатан позже, – фразу, звучавшую прямо по-древнеперсидски или по-старопрусски: «Для НСДАП и III Рейха нет более важной задачи, чем создание путем отбора и воспитания единого в своем поведении, в своих мыслях и чувствах, в своем понимании чести, в безусловной личной чистоте, правдивости и справедливости и человеческого типа как слоя, на котором зиждется государство».

Как хитро усмехались про себя, слыша эти слова, те недостойные личности, которые уже тогда, ловко пользуясь обстоятельствами и тем, что Гитлер совершенно не знал людей, заняли высшие посты в государстве и партии! Может быть, Штуккардт, говоря это, намеревался предложить Гитлеру ту «чистку партии», о которой позже ходило много слухов? Но сколь велико было разочарование лучших и наиболее рассудительных немцев, когда люди, точнее нелюди, которые занимали высшие посты в партии и государстве и входили в ближайшее окружение Гитлера, не только оставались на своих местах – их даже повышали и награждали. Это были люди, не имевшие никаких предпосылок для того, чтобы войти в «слой, на котором заждется государство».

У «фюрера» не было основного качества государственного деятеля даже средней руки: знания людей. Этот гибельный недостаток не могли заменить ни его способность чувствовать душу городской массы, ни его неукротимое желание властвовать над этой массой. Каких людей предложил он своим беззащитным соплеменникам! Даже большее чисто талантливых и безупречных руководителей, чем то, сколько их на самом деле было среди его помощников, не смогло бы возместить нанесенный ущерб.

Когда примерно в 1935 году всем стало ясно, что назначения на высшие посты неудачны, многие из лучших членов НСДАП цеплялись за надежду – кто только ее сеял? – что вскоре будет проведена «чистка партии». Но ее не провели, а число неудачных назначений, наоборот, увеличилось. Когда я работал над вышеупомянутым докладом, я тоже, должен признаться, питал слабую надежду вразумить этим докладом руководство партии и государства. В этом смысле он и был понят многими слушателями и читателями.

Однако, следует заметить в защиту Гитлера, что такова, по-видимому, природа любой диктатуры (кроме ограниченной во времени древнеримской): диктатора окружают самые недостойные соискатели постов, которым он в силу обстоятельств не может отказать. Это относится и к диктаторам, хорошо знавшим людей, таким как Сулла и Цезарь. Оба они вышли из аристократии, обученной руководить государством.

Английские и американские историки – «ревизионисты» уже опровергли глупую, умышленно распространяемую ненавистниками Германии ложь о Гитлере как единственном виновнике войны. Эта ложь опровергается государственными актами довоенного периода и того времени, когда началась война. С внешней политики Гитлера многие обвинения, таким образом, сняты. Но мы, немцы, и лучшие немцы будущего никогда не сможем простить Гитлеру многое в его внутренней политике, прежде всего, потому что он, не зная людей, не только не сумел создать «слой, на котором заждется государство», без которого никогда не может быть государственного порядка, но и потому, что он выбором своих сотрудников усугубил беспорядок, раздиравший Германию с 1919 года.

Многие немцы с задатками государственных деятелей с тревогой следили за этим. Я знаю это, потому что мне постоянно приходилось повторять мой доклад 1935 года о необходимости руководящего слоя по просьбе академических, прежде всего, студенческих групп и офицеров, находившихся на лечении в госпиталях. За докладом следовал серьезный обмен мнениями, причем не умалчивалось и об ошибках Гитлера при назначении на высшие посты в НСДАП недостойных людей. Меня тогда не раз с удивлением спрашивали, как я не угодил в концлагерь за мой доклад о руководящем слое.

Для нас, немцев, служит слабым утешением тот факт, что сегодня вообще не одно государство не в состоянии даже поднять вопрос о создании «слоя, на котором зиждется государство», как это сделал Штуккардт.

Из сказанного читателям должно быть ясно, почему я, как немец, не счел возможным сохранить название, содержащее слова «Аристократия вождей». В самой книге я заменил их словами «Правящая аристократия». В остальном книга претерпела мало изменений.

Я выбрал для 4-го издания название «Наследственность и среда», потому что я

1) как и каждый, кто знаком с работами по близнецам, благодаря им еще больше, чем под влиянием трудов Гальтона, убежден, что наследственные задатки, а не среда играют решающую роль, и потому что я

2) поражен тем, что самое позднее с XX века невежи сводили все человеческие пороки к влияниям среды: болезни, глупость и неспособность людей к обучению, равно как их «асоциальное поведение» вырождение, преступления и т.п. – все списывалось на среду, прежде всего, – на экономические и общественные условия. Соответственно завышалось значение воспитания и обучения, как будто они могут сделать людей нравственней и умней. Национал-социализм активно поддерживал это заблуждение, навязанное нам теперь из-за рубежа «перевоспитание» продолжает ту же линию…

Старое крестьянское убеждение, нашедшее свое отражение в забытой сегодня многими поговорке «Яблоко от яблони недалеко падает», указывает на наследственный характер семей. Теперь на смену ему пришла иллюзия, будто все дело – в улучшении среды и в обучении людей «без предрассудков» в духе теорий равенства. При этом не учитывают, что у молодежи все меньше силы нравственного сопротивления, все ниже уровень и одаренности и она все менее пригодна к воинской службе. У глупых и грубых людей больше детей, чем у приличных и умных.

В США, которые сегодня поучают народы всего мира, сомнительные метод расчленения души (психоанализ) венского психиатра З. Фрейда внедряется как бесспорная основа психологии вообще. Но учение Фрейда признавало наследственные инстинкты человеческого рода, т.е. кое-что от наследственности еще оставалось. Сегодня в США «неофрейдизм» стремится избавиться и от этого остатка. Все человеческое поведение объясняется только влиянием среды, общественными условиями. Все зло исчезнет, если государство изменит эти условия и тогда будет достигнуто всеобщее равенство всех людей.

В предисловии к моей работе «Платон как хранитель жизни: Воспитательные идеи Платона и их значение для современности» (3-е изд. 1966) я объяснил, почему сегодня, прежде всего, благодаря неустрашимой деятельности специалиста по наследственности проф. д-ра Ганса Нахтсгейма, известного противника национал-социализма, в Западной Германии есть слабая надежда, что и государственные ведомства будут все более убеждаться в реалиях и фактах наследственности и в конце концов, по предложению Нахтсгейма, будет снова введен закон о предотвращении появления наследственно больного потомства. Государственные ведомства знают, какие огромные суммы тратит государство на наследственно больных людей и их потомство. Только введение этого закона, по словам Нахтсгейма, может предотвратить вырождение народа вследствие накопления неполноценных наследственных задатков.

Я помню, что писал в 1923 г. социал-демократ Альфред Гротьян: «Нация, которой удастся поставить все больницы на службу выпалыванию физически и психически неполноценных элементов, будет с каждым десятилетием все больше опережать все прочие нации». Гротьян при этом думал о «выпалывании» не людей, а неполноценных наследственных задатков. Он знал, что есть очень ценные люди, негодные, однако, как носители наследственности. Эти люди воспримут стерилизацию как благодеяние, так как сами не захотят обременить свой народ наследственно больным потомством. К сожалению, таких людей мало.

Социалистка Ода Ольберг сказала в 1926 году: «Для счастья нынешнего человечества было бы сделано гораздо больше, если бы его каким-нибудь волшебным словом избавили от вырождения, чем если бы его облагодетельствовали социалистическим общественным строем».

Я продолжаю употреблять в этой книге слово «фёлькиш» (Прим. пер. Это слово всегда ставило в тупик советских переводчиков. Вообще-то оно значит «народный», но немецкие «народники», в отличие от наших были не революционерами, а консерваторами), хотя осторожные люди сегодня стараются его избегать. Я называю «народным» такой образ мыслей, при котором ведется поиск средств к обновлению народа начиная с его основы, т.е. его наследственных задатков. В 1936 г. один человек из ведомства Розенберга просил меня не употреблять больше слово «фёлькиш», а говорить только «национал-социалистический», потому что слово «фёлькиш» не нравится Гитлеру. Я возразил, что главный орган НСДАП по-прежнему называется «Фёлькишер Беобахтер» («Народный наблюдатель»).

Если слово «фёлькиш» употребляется в вышеописанном смысле – а в ином я его никогда не употребляю – только непонятливые или злонамеренные люди могут его неправильно понимать или толковать.

Ганс Ф.К.Гюнтер

Муррхардт, осень 1966

Новое понимание значения семьи в Германии

Для национальной мысли в период между 1919 и 1933 годами было характерно то, что действия людей стали объяснять не средой, особенно экономической, а, главным образом, наследственными задатками. Таким образом, одержали победу взгляды, которые высказывали во второй половине XIX века Гобино, Гальтон, Амон, Лапуж, Мендель и другие.

Они выступали против учений, которые пытались найти свое воплощение во Французской революции. В середине XIX века, этого века теорий равенства и среды, граф Гобино заговорил о неравенстве человеческих рас и отдельных людей, а теория эволюции Дарвина подвела научную основу под это утверждение о наследственном неравенстве. Тем самым демократии, как ее понимали в XIX веке, было противопоставлено аристократическое мышление. Как сказал еще Геккель, из теории эволюции можно сделать только аристократические выводы.

Для национального государства, которое черпает свою силу из органической концепции жизни, характерно то, что новые познания сразу же оказывают воздействие в разных направлениях. Это государство не может ждать, что народ поднимется и усилится в результате одного лишь улучшения среды. Оно должно стремиться к увеличению количества ценных наследственных задатков в народе и к уменьшению количества неполноценных задатков. Поэтому совершенно иное значение приобретает количество детей от браков между людьми разной наследственной ценности.

Государство, осведомленное в вопросах биологии, должно создать в народе новое, живое понимание сущности и значения семьи. О том, что семья это ячейка государства, в сегодняшней Европе почти забыли…

Во всем, что касается семьи, в Европе практически приходится начинать заново. Немецкая семья – реликт того, чем когда-то была индоевропейская семья. В XIX веке от семьи былых времен почти ничего не осталось, однако в некоторых немецких землях даже родовые союзы как правовые образования сохранились до XVIII, а в отдельных случаях – до XIX века.

Коммунисты хотели бы ликвидировать и последние остатки семьи…

О том, насколько мало государственные деятели, а также демографы, социологи и другие ученые обращали внимание не семью, свидетельствует хотя бы тот факт, что при переписях населения анкеты обычно составлялись в расчете не отдельных людей и их отношения вне семьи, так чтобы статистика населения не могла дать картину семейной жизни народа.

Даже науки, которые обязаны были заниматься семьей, не справились с этой задачей, по крайней мере, у нас, в Германии. Характерно, что не была создана фундаментальная история немецкой семьи по типу имеющихся историй американской и французской семьи. Именно в США появился ряд великолепных работ о семье и современных семейных отношениях, там же вышли первые книги, в которых семья рассматривается с точки зрения евгеники. Еще в 1887 г. в США была создана Национальная лига защиты семьи.

Если мы просмотрим немецкие труды по социологии, чтобы узнать, что в них говорится о семье, мы увидим, что их авторы пытаются сказать о семье что-то правильное, но почти нигде нет живого понимания семьи, ее значения для народа и государства и есть лишь догадки о значении семьи для повышения качественного уровня народа. Анализ распада браков в наше время не дает глубокого научного понимания сущности семьи.

Под влиянием успехов в изучении наследственности, сосредоточенного именно на семье, представители социологии, истории и других наук тоже начали обращать внимание на семью. Изучением семьи занимались Оттокар Лоренц, Армин Тилле, Фридрих фон Клокке и др. Церкви всегда держали семейную жизнь под контролем, и католическая церковь попыталась противодействовать распаду семей пастырским посланием собора епископов в Фульде в 1913 году. Протестантская церковь сделала это с запозданием.

В Германии нет единой традиции научного исследования семьи. Здесь приходится все создавать заново. Необходимо учредить институт или хотя бы научный кружок с целью исследования семьи.

Если мы поставим вопрос о том, кто лучше всех понял сущность и значение семьи, то я назову двух людей, двух последних значительных представителей органического мышления в социологии. Это Фредерик Лепле и Вильгельм Генрих Риль.

Конечно, есть и другие заслуживающие уважения ученые. У нас, немцев, это Юстус Мёзер, а позже Роберт фон Моль и Альберт Шеффле, у французов – Огюст Конт, но плодотворные и глубокие мысли, которые следует взять на вооружение, по-моему, есть у Лепле и Риля, особенно у Лепле. Поэтому необходимо сказать пару слов об этих двух людях.

Нормандец Лепле (1806-82), инженер, экономист, социолог, стал в 1840 г. профессором в Париже, а в 1867 г. сенатором. Наполеон III очень уважал его и наградил орденом Почетного легиона.

В 1870 г. вышла книга Лепле «Организация семьи» (3-е издание. 1884г.).

Лепле, подобно Гобино и Гальтону, нанес контрудар по идеям Французской революции. В устройстве деревенской жизни до этой революции он видел «разумность прошлого». В 1825 г. Лепле познакомился в Париже с двумя немецкими студентами, которые указали ему на основную ошибку Руссо, который утверждал, что «человек от природы добр», а его портят только общественные учреждения. Этот тезис заимствовал пролетарский социализм, который отвергал поэтому евгенику, так как она видела главное зло не в якобы несправедливом общественном строе, а в увеличении количества неполноценных наследственных задатков, чему, правда, способствует и общественный строй. Лепле все ясней понимал, что разложение семьи в сочетании с разрушительными законами о наследственном землевладении – главное зло в жизни западных народов.

Один из учителей Лепле, англичанин, указал ему на тогдашнюю Северную Германию, как на «страну мудрости», где еще можно найти здоровые порядки, и в 1829 г. Лепле поехал туда и изучал тамошнюю семейную жизнь, а также семейные отношения горняков на Гарус. С 1830 г. Он проводил целые годы в путешествиях и разработал свой метод описания семей, который он считал ключом к пониманию общества.

Наиболее важным он считал изучение рабочих семей. В 1855 г. Вышла его книга «Европейские рабочие», в которой он описал 57 показавшихся ему типичными семей, их доходы и расходы. «Рабочие» у него это все люди физического труда, не только промышленные наемные рабочие.

Благодаря своему методу Лепле стал основателем «школы Фредерика Лепле» в социологии, которая и тогда не привлекала общественного внимания, а сегодня почти забыта.

В 1833 г. Граф Райнераль, французский посол в Мадриде, указал Лепле на значение деревенского наследственного права. В разделе наследства поровну граф видел корень всех зол во Франции.

Лепле изучил этот вопрос глубже и посетил те области Европы, где еще сохранялось наследование неделимого имущества. Он быстро понял значение этого обычая, который с 1933 г. утвержден у нас Законом о наследственных дворах. Он понял, почему английский парламент, когда он захотел подорвать позиции католицизма в Ирландии, ввел в 1703 г. в Ирландии для протестантов право наследования неделимого имущества, как в Англии, а для «папистов» – раздел наследства поровну. Он понял, почему Законы Ману предусматривали для брахманов право наследования неделимого имущества, а для шудр – раздел наследства поровну «даже при наличии 100 сыновей». Он понял, почему на Венском конгрессе один английский государственный деятель, когда он не смог добиться дальнейшего уменьшения территории Франции, утеши себя словами: «В конце концов, французы уже достаточно ослаблены своим наследственным правом».

От раздела наследства поровну Лепле ожидал пролетаризации сельского населения и подготовки тем самым пролетарской революции и в деревне.

Этой опасности Лепле хотел противопоставить «родовую семью», которая остается жить вместе на наследном дворе. Ее уезжающие члены должны основывать новые «родовые семьи»… В результате, по мысли Лепле, должен был образоваться слой избранных семей, который он называл «элитой».

Идеал Лепле напоминает индоевропейские большие семьи, а его представления об основании новых семей – древний обычай «священной весны».

Суть учения этого великого нормандца такова: семья, а не отдельный человек, ячейка общества и основа государства. С нее, а не с поверхностных социальных мер должно начаться оздоровление государства. Лепле не разделял надежды XIX века на воспитание и обучение народа, врожденные качества значили для него больше.

До сих пор школа Лепле остается Единственной социологической школой, которая делает упор на семье.

Лепле умер в Париже в 1882 году. В 1867 году он передал Имение, которое купил, своему сыну, чтобы тот основал родовую семью.

В Германии последователем Лепле был Шеффле. В Европе о Лепле тогда почти забыли, потому что все заглушили споры вокруг марксизма. Но идеи Лепле продолжают жить во французском социальном католицизме. В Англии Лепле считают основателем «деревенской социологии», и в Англии есть Дом Лепле, штаб-квартира Союза социологических исследований.

Причисление Лепле к категории «географических детерминистов» показывает, насколько мало понимают до сих пор многие научные школы значение Лепле.

Фигуре Лепле во Франции у нас, в Германии, соответствует фигура Риля. К Вильгельму Генриху Рилю (1823-97) нам тоже надо обратиться, если мы хотим рационально обосновать изучение сущности и значения семьи. Я рад, что круг национальных мыслителей эпохи с 1918 по 1933 год, которому посвятил свою базельскую диссертацию Армин Молер, воздал по заслугам этому человеку и его трудам. Два немецких издательства опубликовали избранные работы Риля.

Риль создал т.н. «социальную этнографию». Вместе с экономистом Лоренцом фон Штейном он может считаться также основателем немецкой социологии. Риль и Лепле были современниками Маркса, но для немецкого будущего они значат больше, чем Маркс, потому что они осознали значение семьи и исходили в своих учениях от нее, а не от отдельного человека.

Риль и Лепле боролись против либерализма как разлагающей силы. То, что главное произведение Риля называется «Естественная история народа», показывает, что в центре внимания Риля были жизненные процессы в народе. Риль, как и Лепле, шел против господствующих тенденций своего века. Он ставил под сомнение почти все «достижения» нашей цивилизации с середины XIX века. Там, где другие видели прогресс, Риль видел все больший отрыв от корней.

В 1885 году вышла книга Риля «Семья», переизданная потом многократно, в 1925 издательством Кота. Работы Риля более художественные, Лепле – более научные… Риль тоже считал, что обновление народа может начаться только с семьи, все прочие меры – попытки исцеления внешних симптомов. Лепле говорил: «Какова сегодня семья, таким завтра будет общество». Риль считал, что создание настоящих семей может спасти немецких рабочих от пролетаризации. Большинство городских семей нашего времени Риль вряд ли счел бы «настоящими».

Риль придавал вопросу о деревенском наследственном праве такое же значение, как и Лепле. Это видно из его книги «Семья», где он сопоставляет ситуацию в деревнях с разделом наследства поровну и с наследованием неделимого имущества.

Но эти предостережения были у нас забыты, пока Зеринг не указал на право наследования неделимого имущества как на возможность сохранения нашего крестьянства и пока эту идею не развил Дарре, связав ее с вопросами наследственности и отбора.

Маркс заставил забыть Лепле и Риля. Под влиянием Маркса общественные науки во второй половине XIX века односторонне занялись вопросами государства и экономики, забыв о семье. В экономике ученые видели лишь состоящие из отдельных людей экономические группы и их чисто материальные интересы, а о государстве в их изображении Ницше говорил, что это «самое холодное из всех холодных чудовищ». Знание жизненных процессов в народе было утрачено, то знание, которым обладали Лепле и Риль.

Поэтому мы должны снова обратиться к их учениям, не для того, чтобы заимствовать из них какие-то догмы, а для того, чтобы глубже понять, как целое, жизненные процессы, развивающиеся в семьях. Риль также показал, какие внешние условия благоприятны для семьи, а какие нет. При высокой рождаемости в неблагоприятных условиях не следует ожидать, что увеличится количество наследственных задатков, которые будут способствовать обновлению немецкого народа. Для государства важна не рождаемость сама по себе, а только рождаемость в семьях с ценной наследственностью.

Этнография XIX века тоже не давала стимулов для углубленного понимания значения семьи. Распространенные мнения о происхождении брака и семьи, об отношениях родства и об их связи с экономическим укладом породили плоские представления о сущности семьи и не только у публики, но и у многих ученых. Концепция Бахофена-Моргана о формах семьи и родства, т.н. теория эволюции семьи и родственных отношений была заимствована пролетарским социализмом. В 1884 году вышла книга Ф.Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Эта книга и после Мировой войны, когда ее теории, основанные на концепции Льюиса Генри Моргана, были опровергнуты этнографами, продолжала снова и снова издаваться – в 1928 г. вышло ее 23-е издание.

Свой вклад в распространение этих идей внес и Август Бебель своей книгой «Женщина и социализм», которая тоже все время переиздается. Сегодня благодаря многим исследованиям, в частности, работе Хобхауза, Уиллера и Гинсберга «Материальная культура и общественные учреждения первобытных народов» (1930г.) установлено, что и на низших ступенях цивилизации экономика мало влияет на общественные отношения. Сравнительно небольшую зависимость государства и общества от экономики в истории западных народов показал Зомбарт.

То, что начал Эрнст Гроссе в 1896 году своей работой «Формы семьи и формы экономики», сторонники пролетарского социализма примитивизировали и объявили экономический уклад причиной появления различных форм семьи. В результате в широких кругах распространились релятивистские представления о браке и семье. Но, если действительно имело место развитие, то какова была его причина?

В моей книге «Формы и история брака» (3-е изд. 1951) я показал этапы развития от магии и анимизма через политеизм к монотеизму, от охоты к скотоводству и земледелию, от отсутствия собственности – к групповой и частной собственности, от общества равных через образование аристократии к монархии, от угнетения женщины – к ее равноправию, от похищения и покупки жен – к добровольному браку, в общем, весь путь развития цивилизации, от ее первых шагов до злокачественной стадии высокоразвитого капитализма, прилагая к этому характеристику особенностей семьи и брака на каждом этапе. Здесь развитие шло от промискуитета через кровнородственную семью, или, по Мак-Леннану, через многомужество – к групповому браку, а от него – к матриархальной семье (о чем мечтают современные феминистки), правда, сначала в форме многоженства, потом к патриархальной семье с многоженством и, наконец, к моногамии. Даргун хотел в своей книге «Матриархат и похищение жен и их реликты в германском праве и в жизни» (1883) проследить такое развитие от матриархата к патриархату и от похищения жен к добровольному браку и у германцев, но он плохо знал источники.

Все большее число ученых сомневается, была ли последовательность развития именно такой, а многие считают ее чистой выдумкой. Сомнения усиливаются по мере все более глубоких сравнительных этнографических исследований. Спор относительно обоснованности теории Бахофена-Моргана, т.н. эволюционной теории, в котором примет участие Мак-Леннан, сэр Генри Мэйн, Хартленд, Иозеф Колер, а позже Вестермарк, Лоуи, Риверс и П.Шмидт, привел к краху распространенных представлений о первоначальных формах брака.

Отказ от этих представлений желателен, потому что только после краха устаревших теорий можно выработать особые концепции брака и семьи для разных групп народов и потому что мышление семейными категориями может укорениться лишь в том случае, если для него есть почва. А развитие это непрерывное движение, почва все время будет убегать из-под ног.

Я уверен, что разные науки сегодня, после краха т.н. эволюционных теорий, смогут придти к пониманию сначала зависимости форм брака и родства и экономических форм от расовой души, а потом характерных для нас и важных для нашего будущего особенностей половой жизни, брака и семьи. Для этого необходимо, чтобы созданный нордической расовой душой культурный круг индоевропейских народов был определен как культурный круг патриархальных крестьян-воинов с относительным равенством обоих полов. Я не верю, что этот культурный круг можно определить как баланс стимулов, исходящих от патриархальных кочевых скотоводов и от матриархальных земледельцев. Должно быть осознано, что индоевропейские патриархальные крестьяне-воины это особый и уникальный культурный круг.

Из этого можно вывести и характерную для нас особую концепцию семьи.

Если бы эти взаимосвязи были бы лучше поняты, у нас не могли бы возникнуть представления о мужских союзах как о зародыше и ядре государства (Густав Вюнекен, Ганс Блюер). Лили Вайзер выдвинула даже гипотезу, что и у германцев можно обнаружить нечто вроде мужских союзов, а в1935 г. где-то читал, что учение о мужских союзах должно стать ядром национал-социалистической концепции государства. Союзы молодых людей всегда играли в индоевропейских государствах вспомогательную роль, но мужские союзы в том смысле, какой придает этому слову этнография, никогда не могут стать ядром немецкой или германской концепции жизни и государства, потому что этим ядром является семья, а семья и мужской союз взаимно исключают друг друга.

Еще знаменитый этнограф Генрих Шурц, который в 1902 г. ввел термин «мужской союз», отметил взаимосвязь между мужскими союзами и матриархальными обществами. Позднейшие исследования показали, что мужские союзы были формой защиты мужчин от матриархального гнета.

Но все эти явления находятся вне индоевропейского круга, а если они проникают в него, то только из низших слоев или маргинальных групп. Особый случай – Спарта, где мужской союз образовался в позднее время как явление вырождения и застоя.

К сожалению, этнография после Шурца мало занималась сравнительными исследованиями мужских союзов. Шурц ошибался, когда предполагал, что все мужские союзы имели примерно одинаковое происхождение и примерно одинаковые основные формы и видел в них общий этап развития групповой жизни людей. Он вовсе не был общим. Новейшие исследования не подтвердили и мнение Шурца, будто мужские союзы всегда возникают из возрастных классов. Наконец, Шурц связывал мужские союзы с государственно жизнью, а это были скорее общины верующих. Великий историк Эдуард Мейер хотел на основании теории Шурца сделать вывод, что вся государственная жизнь вообще развилась из доисторических мужских союзов. Но нам сегодня известны явно антигосударственные мужские союзы, вроде «союза леопардов» в Западной Африке, который, наподобие масонских лож, действует поверх границ между племенами.

В индоевропейском круге почти вся государственная жизнь развилась из семьи в соответствии с законами жизни, из благородной крестьянской семьи, в которой глава и хозяйка дома имели одинаковое значение, но не одинаковые права, так как мышлению индоевропейцев было чуждо представление об одинаковых правах полов, формы жизни которых столь различны. Из родовых союзов, а не из чего-то подобного мужским союзам выделялись вплоть до Средневековья мужские корпорации, а родовые союзы ослаблялись и превращались в мужские союзы лишь в тех случаях, когда налицо были особенности колониальных отношений.

Мы настаиваем: почти вся государственная жизнь индоевропейцев и их творческие времена, и германцев и немцев в частности, строилась на основе семьи. Этнография сегодня открыла для нас своеобразие концепций семьи и родства – одна группа народов более склонна к одной концепции, другая – к другой, в зависимости от того, какая расовая душа в ней проявляется – и это позволяет нам изучить основные черты той семейной жизни, из которой выросло индоевропейское и германское величие.

Индоевропейская семья была образцовым образом связана с законами жизни и выполняла многие из тех требований, которые сегодня расовая гигиена предъявляет к основанной на законах жизни морали. В изначальном индоевропейском мировоззрении семья включалась вживую взаимосвязь разумного порядка Мироздания, который индийцы называли «рита», эллины – «космосом», римляне – «ratio», а у германцев им соответствовал Мидгард. Но семья, осознававшая себя частью этого порядка, должна была соблюдать его и при выборе супружеских пар. Только этим объясняется появление в истории индоевропейцев выдающихся родов и величие индоевропейцев вообще. Величие народа всегда растет и падает вместе с наследственной ценностью его родов, обладающих способностями к руководству.

Лучшая часть немецкой молодежи должна позаботиться о том, чтобы ее большая часть осознала, что либерализм это враг возрождения государства, в том числе и либерализм в вопросах брака и семьи. Как сказал Риль: «Реформируя наш дом, мы реформируем государство».

Государство должно позаботиться о том, чтобы родительский дом в Германии все больше брал на себя роль воспитателя молодежи и народа. А чтобы государство могло снова доверить ему воспитание, родительский дом сам должен обновиться. Как писал Альбрехт Тер в 1877 году в своей книге «Система сельского хозяйства»: «Школа важна, но семейная жизнь еще важней, и пренебрежительное отношение к ней имеет роковые последствия».

Необходимость руководящего слоя для государства

Тот, кто заговорит сегодня в Европе о руководящем слое, слое руководящих и способных руководить родов, т.е. не только о группе руководителей как об ограниченном во времени явлении, встретит непонимание и даже хулу во всех сословиях. Это объясняется тем, что наше западное мышление после 1789 года отказалось от благородных воззрений прежних времен. Я умышленно не говорю «аристократических», чтобы этому слову не придавали сословный смысл и не связывали его только с исторической знатью. Я понимаю под «благородными» все воззрения, которые делают упор на наследственной, «Врожденной» сути человека, а не на том, что он может приобрести, т.е. не на богатстве, знаниях, рангах и титулах. При этом указывается идеал для отбора: талантливый, благородный и красивый человек. Благородный образ мыслей несовместим с «индивидуализмом», который рассматривает отдельную личность как самоцель. Перед человеком ставится задача, чтобы он воплотил в своей собственной жизни все ценности и посредством правильного выбора супружеской пары по возможности передал их своим потомкам.

От такого благородного образа мыслей почти весь Запад отказался после 1789 года. Ему на смену пришло массовое мышление, которое ненавидит и преследует все ценности, которые возвышаются над средним уровнем. Наследственное, «врожденное» не должно больше иметь никакой ценности, чтобы никто не выделялся перед другими и не вызывал зависть. Все различия между людьми приписывались среде и благо для человечества искали в улучшении среды, а не в улучшении самого человека. До небес превозносили воспитание, обучение и здравоохранение и тешились иллюзией, что если всех людей одинаково обучать, кормить и одевать, начнется неслыханный прогресс и все еще остающиеся различия между людьми исчезнут.

Многие из знаменитых апостолов равенства XIX века могут служить примером того, как люди, делая особый упор на благоприобретенном, стараются скрыть какие-то собственные врожденные черты. На это указывал Шопенгауэр.

После того, как стали отрицать все, что можно было объяснить хорошими наследственными задатками, людям XIX века не оставалось ничего другого, кроме стремления к накоплению богатств или знаний или, если это не удавалось, – зависти к тем, у кого есть богатства и знания, и объединения в массы с целью поровну поделить отобранную добычу. Результатом была пролетаризация сознания всех сословий западных народов. Под этим следует понимать распространение такого образа мыслей, при котором отрицается ценность и решающе значение «врожденного», отрицаются все ценности, ориентированные на идеал, и признаются лишь массовые «ценности», ориентированные на посредственность.

Исходя из этих пролетарских представлений (здесь опять-таки не имеется в виду сословие), распространившихся по всей Европе в XIX веке, их сторонники боролись против любого воззрения, которое требовало признания образцовой человеческой сути. Образцовость казалась людям, когда речь не шла о стадных чувствах, чем-то затрагивающим их пролетарское сознание и «стремление к счастью».

Отказ от образцов, возвышающихся над стадными ценностями унифицированной посредственности, настолько въелся в сознание людей в прошлом и в нашем веке, что потребуется еще много времени, прежде чем большое число людей сможет воспринимать «благородные» цели жизни и государства без внутреннего сопротивления.

Сегодня этот образ мыслей еще совершенно чужд «широким массам», он ими не воспринимается. Но национальное государство не должно пугаться этого сопротивления, оно должно решительно идти по пути своего укрепления и повышения качественного уровня народа. Одно тесно связано с другим и немыслимо без другого, так как государство укрепится лишь в том случае, если ему удастся воплотить свои основные идеи в облике многочисленных руководящих или способных к руководству семей. Я говорю «семей, а не «отдельных людей», потому что только надежное хранение народных ценностей в наследственных задатках целых семей, из которых государство всегда сможет с достаточной долей уверенности выбрать руководителей среднего и высшего уровня, обеспечивает прочность государства.

Любое государство, особенно государство германского типа, когда ему нужно после чрезвычайных ситуаций вернуть жизнь народа в нормальное русло, должно подумать о том, как обрести стабильность и одновременно стимулировать развитие. У всех индоевропейских народов, пока их жизнь была здоровой, стабильность и развитие были высшими государственными ценностями. Но нет лучшего способа соединить развитие и стабильность рациональным для германского государства образом, чем создание слоя способных к руководству семей, постоянно вбирающих в себя все новые таланты. Рим достиг своего величия именно благодаря существованию такого слоя, нобилитета, в состав которого включались хорошо зарекомендовавшие себя на государственных должностях «новые люди». Успехи Британской империи до начала XX века объясняются тем, что существовал слой избранных семей, от браков между представителями которых рождались способные к управлению государством люди преимущественно нордического типа. В состав этого слоя включались и новые семьи из других слоев, если они соответствовали тому образу, который отождествлялся с понятиями «джентльмен» и «леди».

Сегодня этот слой в Британской империи почти истощен. Он играл решающую роль в английской истории в период с 1689 по 1832 год. 73% министров в период с 1801 года по 1831 г. принадлежали к этому слою. После первой реформы, с 1832 по 1866 г. их было 64%, после второй, с 1867 по 1884 г. 60%, после третьей с 1885 по 1905 г. 58%. Разрыв с этой традицией произошел только в 1906 г. когда усилилась лейбористская партия. В результате число министров из прежнего руководящего слоя сократилось в период с 1917 по 1924 г. до 27%.

В XIX веке способности английского руководящего слоя снижались вследствие браков по расчету, из-за денег. Антонии Троллоп (1815-82) написал об этом в 1875 г. роман «Как мы теперь живем», а Артур Понсонби выпустил в 1912 г. книгу о вырождении английской аристократии. В высшем слое распространился низкий дух торгашества… История английского высшего слоя, руководившего страной благодаря своим наследственным способностям, кончается в 1905, самое позднее – в 1916 году. Этот слой понес большие потери на Мировой войне, а после войны Ллойд Джордж так придавил его налогами, что многим пришлось продавать свои имения…

… Удивительная стабильность правления в Англии основывалась на том, что единый по своему типу правящий слой избранных семей переносил одинаковый расовый стиль своих восприятий и действий в сферу управлении государством, тот расовый стиль, который в творческие периоды английской истории всегда оставался постоянным. Борьба за власть разных группировок внутри этого слоя ничуть не затрагивала убеждение в праве англичан претендовать на первое место среди народов земного шара. Обе враждовавшие группировки считали свою роль господ само собой разумеющейся. Благодаря этому обеспечивалась стабильность государства, которое могло положиться на свои правящие семьи, хотя отнюдь не всегда они давали государству выдающихся руководителей. Сохранение отборных наследственных задатков в целом слое не только обеспечивало стабильность государства, но и позволяло хорошо руководить им даже в те времена, когда лучшее было невозможно из-за отсутствия выдающихся вождей.

В немецкой истории эта стабильность отсутствует; отсутствует она и в истории отдельных немецких государств прошлого. Для немецкой истории характерен общий крах после смерти выдающихся государственных деятелей. Примеры – Фридрих II и Бисмарк. Одна из причин этой нестабильности заключается в том, что не удалось создать слой избранных семей, как в Британской Империи. Такой слой мог бы предотвратить упадок после смерти выдающегося государственного деятеля, унаследовать его основные идеи, расовый стиль его действий и, благодаря таким же, как у него, расовым психическим качествам, хотя бы использовать его методы, даже если на протяжении нескольких поколений не появляются выдающиеся люди, способные к новому государственному мышлению.

Каждое государство должно создать слой таких семей, от которого оно, в соответствии с законами наследственности и отбора. Всегда может ожидать, что он выдвинет людей со способностями руководителей, а нередко и выдающихся людей. Лучшим является руководящий слой такого качества, что собрание глав его семей может показаться, как некогда римский Сенат царю Пирру, «собранием царей». Это закон истории народов и учения о душе народов, что народы испытывают наибольшее доверие и даже любовь к своим руководящим слоям, если они производят впечатление уже одним своим расовым поведением.

Из всего сказанного следует, что государство, особенно опирающееся на законы жизни национальное государство не может довольствоваться привлечением к решению своих задач все новых групп руководителей, т.е. формировать руководство из отдельных людей. Стабильность в этом случае сохраняется лишь до тех пор, пока эти люди могут работать.

Почему успехи и достижения одного человека недостаточны для отбора?

Прежде всего, потому что мы, люди, как правило, не можем ясно осознать внутренние побуждения к действию. Это удается лишь немногим знатокам человеческих душ. В истории всех государств много случаев, когда эти побуждения были весьма сомнительными. Опытные государственные деятели говорят, что политика портит характер. Это возможно лишь в том случае, если в характере, т.е. в наследственных задатках человека можно что-то испортить. Политика издавна привлекала к себе талантливых людей с «плохим» характером. Часто это выяснялось только после их смерти. Во многих случаях это не умаляло заслуги данного человека перед государством. Но я не знаю ни одного примера, чтобы такие люди оставили достойных потомков. Обычно такие люди даже жену себе выбирают плохую еще чаще у талантливого отца с сомнительными задатками рождаются бездарные дети с еще более сомнительными задатками.

Более того: даже если определенный человек достиг многого с хорошими побуждениями, возможно, он представляет собой лишь удачное сочетание наследственных задатков в остальном бездарной семьи, т.е. исключение из правила, поэтому передавать по наследству он будет скорее не свои личные задатки, а задатки своей семьи. В подтверждение этого я могу привести две поговорки, арабскую: «Ты можешь выбрать некрасивую жену, если она единственная некрасивая в своей семье» и норвежскую: «Никогда не женись на девушке, если она единственная красивая в своей семье».

Индоевропейские народы в свои лучшие времена всегда уделяли особое внимание явлениям наследственности. Зная это, понимаешь, почему руководящие слои этих народов всегда сначала всячески препятствовали карьере «новых людей». Эти люди могли быть единичными талантами в своих бездарных семьях. Их могли принять в руководящую группу, но не в руководящий слой. Их лично могли уважать, но хорошего потомства от них не ожидали.

Поэтому при отборе руководящего слоя следует учитывать достижения отдельных людей и характер их семей. Дальнейшее, в случае положительной оценки в обоих случаях, зависит от правильного выбора супружеской пары.

Государство, которое формирует руководящие группы, может довольствоваться достижениями отдельных людей, а государство, которое ради своей стабильности хочет образовать руководящий слой, должно, кроме того, обращать внимание на характер семьи и выбор супружеских пар. Об этом писал и Дарре в своей книге «Новая аристократия из крови и почвы». Отдельные люди могут войти в руководящие группы, в руководящие слои могут войти только семьи. О наследственной сути человека его личные достижения еще мало говорят, о ней можно с достаточной уверенностью судить лишь зная характер его семьи. Отдельный человек может возвыситься в результате сомнительных махинаций, возвышение семьи основывается, как правило, на ценных задатках и правильном выборе супружеских пар. У преуспевших выскочек не бывает хорошего потомства.

Зададим еще раз вопрос, почему масса людей всех сословий настроена против подобных идей? Не будем обманывать себя: все эти представления совершенно чужды широким массам. Средний человек нашего времени относится к этим идеям враждебно и в нем сразу же просыпается чувство зависти, которое воспитывали на Западе с 1789 года, хотя и постоянно пытались замаскировать.

Но уже такие люди, как Отто Амон (1842-1910) и Александр Тиле (1866-1912) требовали, чтобы немецкое государство было «социал-аристократическим» и говорили, что «основная идея природы» – аристократическая; уже взгляды Эрнста Геккеля на теорию эволюции и наследственность были такими, что его зря считают своим сторонники либерализма и пролетарского социализма.

Может быть, вопрос о создании руководящего слоя не воспринимался бы в Германии так серьезно людьми, мыслящими по-государственному, если бы в немецкой жизни высший слой играл такую же роль, как в Англии, т.е. если бы его достижения, достижения семей, возвысившихся благодаря способностям выше средних, не принижались так несправедливо, по-хамски. Чувство зависти, которое разжигается пролетарским социализмом, может быть, не стало бы столь ядовитым и не проникло бы так глубоко в душу немецкого народа, если бы чаще вспоминали, что высших слоях было очень мало семей, издавна бывших наверху, что почти все семьи этих слоев когда-то поднялись снизу благодаря своим талантам… Если бы чувство зависти, которое особенно распространено среди нас, немцев, вызвалось бы не столько наследственными задатками, сколько вдалбливанием социалистических учений, то сегодня было бы больше надежды на исчезновение этого чувства.

Я подчеркиваю: при современном уровне знаний нельзя больше сомневаться в более высокой – в среднем! – наследственной ценности аристократии и высших, точнее, возвысившихся сословий всех западных народов, и настала пора дать справедливую оценку этой наследственной ценности, хотя нас с XVIII века учили, что талантливых, здоровых и добродетельных людей следует искать внизу, а наверху люди бездарные, больные и порочные. Вопреки этому социал-демократ евгеник Гротьян установил, что из-за малого количества детей в высших слоях и большого в низших народ теряет наследственные способности и силу воли.

Если это правило действительно и для Германии, то у нас какие-то особые обстоятельства должны были помешать образованию такого руководящего слоя, какой есть в Англии. К числу эти обстоятельств следует отнести несчастную историю немецкой государственности с середины XIII века, раздробленность, религиозный раскол, истребление многих родов в 30-летнюю войну, а также вымирание ужасающе большого числа лучших родов в Средние века и лучших католических родов после Реформации вследствие безбрачия духовенства. Лапуж отмечает тоже явление в дореволюционной Франции. Уцелевшие роды из-за религиозного раскола и раздробленности не смогли образовать вместе с возвысившимися буржуазными семьями такой слой семей со способностями к руководству, какой в иных, более благоприятных исторических условиях возник в Англии и Шотландии.

Но были и другие причины. В принципах немецкой аристократии происходили изменения, неблагоприятные с точки зрения законов жизни. Соответствующий этим законам смысл утратил принцип «равенства по рождению». У индоевропейских народов это понятие первоначально обозначало одинаковый уровень наследственных способностей при одинаковой чистоте или одинаково сильном преобладании нордической расы. Я доказывал это в моей книге «Аристократия и раса» (1927г.), а сегодня мог был доказать еще лучше. При таком понимании равенства по рождению в Германии мог бы возникнуть руководящий слой, в ценности которого никто бы не сомневался.

Но немецкая аристократия постепенно стала понимать под этим лишь принадлежность к одному сословию. В результате стали считаться равными по рождению и те роды, которые возводили в дворянство Габсбурга, сами неблагородные и возвышавшие неблагородных людей. В число равных по рождению попадали путем заключения браков и семьи чужеродного происхождения.

Тому, что английская аристократия ранних эпох лучше понимала суть отбора руководящего слоя, способствовали не только благоприятные обстоятельства, но и то, что английская концепция равенства по рождению не стала узко-сословной, она сохранила свой древний смысл. Путь в ряды английской аристократии был открыт для всех семей, доказавших свою принадлежность к благородному нордическому типу.

Дарре показал, что отсутствие в Англии обычая давать приданое исключало материальный интерес при выборе супружеской пары… Браки заключались по любви, и это пошло на пользу нордическому типу…

…Если избранные семьи будут связаны с землей, с наследственными владениями, то государство вправе ожидать, что оно получит от таких семей столько людей со способностями к руководству, сколько ему нужно для решения всех его задач. А таких людей не хватает в Германии и сегодня.

Именно такой представляет «новую аристократию» и Дарре. Остается открытым вопрос о том, как связать существование исторической немецкой аристократии и создание новой аристократии по Дарре…

Государство, которое создает новую аристократию, должно обращать внимание на тип людей, если он ярко выражен, на способности выше средних и на правильный выбор супружеских пар. То, что может добавить историческая немецкая аристократия, как образец для этих семей, это примеры благородного образа жизни. Наследственные задатки физических и психических способностей – обязательное предварительное условие для любой группы, входящей в отборный слой, и наследственное, «врожденное» всегда будет важней благоприобретенного. Но наследственность это еще не все: нужно направлять хорошие задатки людей.

Ницше особенно болезненно воспринимал то, что в немецком народе под влиянием уравнительских учений исчезает чувство благородства и распространяется пролетарское сознание…

Для каждой отборной группы большое значение имеют благородные женщины. Дарре тоже подчеркивает их значение и ссылается на идеи, высказанные Ферреро в его книге «Жены цезарей» (1914г.). Для любой аристократии, и новой тоже, существование женин само по себе значит больше, чем множеств деяний мужчин. Речь идет, конечно, о благородных женщинах.

Испанский философ Ортега-и-Гассет написал небольшую статью «О влиянии женин на историю» (1929г). Написал он ее несколько манерно, для одной женщины, которая произвела на него большое впечатление, но это не умаляет ценность высказанных в этой статье основных идей.

Ортега-и-Гассет считает, что в сути благородной женщины есть нечто, действующее на человеческую среду медленно, как климат. «Два десятка женщин, занимающих прочное положение в обществе, женщин, которые воспитывают и совершенствуют себя сами, пока недостигнут безупречности произведений искусства, как своего рода камертон жизни, становится органом фантазии о более высоком будущем и делают для этого общества больше, чем все воспитатели и государственные деятели».

При выборе семей со способностями к руководству для создаваемого руководящего слоя должны оказать влияние не только государственные учреждения и группы представителей исторической аристократии, но также женщины из исторической и новой аристократии. Как уже говорилось, никогда нельзя ориентироваться на достижения одного человека, а всегда нужно также учитывать характер его семьи. А поскольку благородные женщины часто обладают хорошим чутьем характера людей, государство, знающее законы жизни, не должно отказываться от сотрудничества таких женщин, имеющих большой жизненный опыт, при принятии решений такого рода.

Время для мыслей, подобным высказанным здесь, еще не пришло, по той, в частности, причине, что воспитание, делающее упор на наследственных ценностях, должно сначала постепенно преодолеть чувство зависти, которое разжигали с XIX века либерализм и пролетарский социализм.

Humanitas

Слова «гуманность» и «гуманизм» многими мыслящими людьми воспринимаются негативно. Недоверие к обозначаемым этими словами ценностям можно проследить с конца XIX века, эпохи либеральных и социалистических идей. Вместе с гуманизмом многие отвергают и т.н. классическое образование, т.е. изучение истории, языка и культуры древних греков и римлян, но такая позиция просто вредна, потому что все лучшее в западной духовной жизни восходит к тому, что является общим для эллинов, италиков (римлян) и германцев и объясняется нордическими расовыми корнями этих народов, объединявшими их в Центральной Европе в эпоху неолита. Для того, чтобы получить полное представление о возвышающих нашу жизнь и культуру ценностях нашего индоевропейского прошлого, недостаточно знать лишь то, что относится к одни германцам, нужно знать также об индийцах, персах, эллинах и римлянах.

Ранние периоды истории древней Греции и древнего Рима, а также примеры все более редких впоследствии родов и отдельных людей показывают молодежи величие нордической индоевропейской сути, которое не понять, зная лишь одних германцев. Изучение доисторической эпохи никогда не окажет такого воспитательного воздействия, как биографии конкретных людей.

Эллинская и римская история, от героев Гомера до «Лаконских максим» Плутарха, от благородных римских крестьян, какими они были до победы над Карфагеном, до одиноких благородных фигур эпохи Империи, наглядно показывают нам те человеческие черты, которые могут заменить нам знание германской жизни эпох, известных нам лишь по раскопкам. Примеры из ранней истории греков и римлян должны рассматриваться как соответствующие германским, только германцам пришлось тратить больше сил на приспособление к более суровой среде, а греки и римляне могли в более мягком климате свободно развивать свою индоевропейскую суть. А примеры из поздней истории Греции и Рима расология и расовая гигиена могут использовать как предостерегающие. «Чисто естественные» учения о наследственности и отборе этих примеров не заменят.

В одном греки и римляне уникальны в качестве примеров для этих учений: присущая всем индоевропейцам благодаря их нордической расовой сути ориентация на талантливых, благородных и красивых людей как на образцы для отбора, их благородное стремление воплотить народные ценности в образцовых родах придавали особый блеск творческим эпохам римлян и особенно эллинов. Отблеск народного величия и великодушия отдельных людей, того, к чему стремились индоевропейские народы, как у греков, так и у римлян, исходит от жизнеописаний Плутарха, герои которых должны снова стать столь же близкими немецкой молодежи, как Фридрих II Шиллер. Выдающиеся роды в Греции и Риме постоянно выдвигали великих людей, еще более талантливых, чем их предки. Именно такие люди были и останутся образцами для нордической индоевропейской сути. И такая ценность, как «humanitas», относится именно к этим великим людям.

«Гуманность», которую отвергали и отвергают национально мыслящие немцы, не имеет ничего общего с той ценностью, которую греки и римляне понимали под словом «humanitas», а то, что эти немцы отвергают как «гуманизм» есть лишь восхищение тем, чем не стоит восхищаться, а именно наследием позднегреческого и позднеримского образования, вредное увлечение наследием эллинистической и позднеримской мешаниной знаний, рожденной в больших городах, а не тем нордическим и изначально индоевропейским, что было у греков и римлян. Индоевропейский нордический тип сильных и великодушных людей преобладал в Риме до Пунических войн: качества этого типа первоначально и обозначались словом «humanitas».

Эта идея проникла в Рим вместе с эллинским образованием. Проникновение идей других народов всегда опасно. В данном случае опасность, с одной стороны, нейтрализовалась общим нордическим происхождением эллинского и римского народов, а, с другой стороны, усиливалась вследствие тогда уже далеко зашедшей денордизации эллинов. В наибольшей степени этой опасности были подвержены низшие слои Рима.

Плебс, нувориши щеголяли греческими словами, чтобы похвастаться своей «Образованностью». «Употребление греческих слов было в Риме признаком элегантности дурного вкуса», – пишет Мейе в «Очерке истории латинского языка» (1928). Словарный запас, используемый в серьезных делах, был латинским, а когда речь шла обо всяких удовольствиях, все чаще использовались греческие слова. Низы употребляли греческие слова, когда говорили о разных играх, а также любили ругаться по-гречески. Чужое образование под силу лишь немногим людям, имеющим крепкий внутренний стержень, а на большинство оно действует разлагающе. Ко временам Цицерона эта опасность, против которой воевал еще Катон, стала настолько явной, что брат Цицерона писал ему: «Наши люди похожи на сирийских рабов. Чем лучше кто-то говорит по-гречески, тем он развратней». Настоящий эллинский дух к тому времени, когда римляне познакомились с ним, был уже изрядно искажен системой образования эллинских городов. Масса римлян заимствовала вместо него эллинизм, который в эпоху Империи стал просто предметом болтовни писателей и ученых самого разного происхождения.

Там, где эллинский дух заимствовали люди из знатных родов нордического происхождения, он не разлагал, а укреплял римский дух. Этого не могло бы случиться, если бы эллинский дух не был расово родственным римскому. Трезвая реалистичность ранних римлян сужала возможности, заложенные в индоевропейских народах. Многие римляне почувствовали это в эпоху Пунических войн. Они осознали, что в природе римлян заложено нечто большее, нежели то, что до тех пор проявилось. В эллинском духе видели средство обогащения и углубления римских народных добродетелей такие люди, как Лелии и оба Сципиона. Они понимали «humanitas» как ценность, включающую в себя старые римские ценности – верность, доблесть и благочестие плюс великодушие. Имелся в виду идеал индоевропейских народов, талантливый, благородный и красивый человек.

Катон казался в эпоху Сципионов и Лелиев уже слишком трезвым и узким. «Humanitas» означала «очеловечивание» традиционных ценностей римлян и одновременно – из углубление и утончение. Она включала в себя доброжелательство, чувство красоты, любовь к образованию и общительность. Человек, не обладавший этими качествами, считался варваром. Для поздних эллинов эти идеи были опасными, поскольку они были склонны ставить образование выше происхождения; они таили в себе опасность и для Рима, однако неверно думать, как это делают сегодня, будто эти идеи сами по себе были разлагающими с расовой точки зрения. Они стали такими вследствие их ложного толкования в XIX веке, но они не были такими для здоровых эллинов и римлян. Они приобрели враждебный жизни уклон только в сочетании с философией стоиков.

Поздние стоики в Греции и Риме ставили серьезные, нравственные цели, но перед отдельными людьми. В философии стоиков еще раз проявился нордический дух, но в условиях разложения, в денордизированной и выродившейся среде. Зная, в каких исторических условиях жили эти последние благородные люди эллинско-римского мира, легко понять, почему для них ничего не значили семья и народное сообщество, почему они проповедовали космополитические идеи: во всем окружающем их мире они видели только рассеянных, одиноких благородных людей. Humanites в сочетании с поздним стоицизмом включала в себя идеал безбрачия и этим способствовала угасанию многих ценных родов в Средние века и в новое время.

Но этот враждебный жизни уклон не был присущ самой идее изначально, он проявился лишь после того, как денордизация и вырождение в Риме зашли настолько далеко, что для лучших людей отказ от всяких надежд стал своего рода предметом гордости. Первоначально и по своей сути эллинско-римская идея гуманности это стремление к идеалу, который воплощала в себе аристократия. Это была аристократическая идея, она требовала от человека победы над собственными низкими инстинктами, над стремлением к личному счастью, требовала не поддаваться «общественному мнении» и напрочь отвергала торгашеский дух.

Эта римская идея гуманности должна была оказывать воспитательное воздействие не только на отдельных людей, но и на руководящие роды, и оказала бы, если бы к периоду перехода от республики к Империи именно носители этой идеи не стали малодетными, а потом, в лице стоиков, вообще не отказались от семьи. Эта идея могла способствовать и отбору, потому что те физические черты, которые представлял себе римлянин, думая об идеальном человеке, всегда были в большей или меньшей степени чертами нордической расы, а с определенными физическими чертами обычно связан и определенный психический склад.

Римская идея гуманности относится к тому же разряду индоевропейских представлений о благородном человеке, из которых в Элладе с гораздо более тесной увязкой с идеями наследственности и отбора возникла идея «эвгенейи» и идеал «калокагатии». То, что римская humanitas не могла больше быть увязана с древнеиталийскими обычаями и законами расовой и наследственной гигиены, объясняется тем, что ко времени формирования этой идеи римляне начали отходить от своего прежнего общественного мышления и новые ценности могли быть поняты только как ценности индивидуальной жизни. Humanitas не могла больше стать идеей народного возрождения. Сегодня же эту идею снова следует понимать, исходя из совокупности индоевропейских ценностей, которые, чем ближе к истоку, тем больше направлены на возвышение жизни. То, что сделали из идеи гуманности денордизированные и выродившиеся римляне поздней Империи и XIX век, это искажения индоевропейского образа мыслей. Не имеющие ничего общего с настоящей humanitas.

К искажению этой идеи в Риме приложили руку иммигранты с Востока, особенно евреи. Они попытались превратить ее в учение о равенстве, согласно которому нет наследственного расового неравенства, а есть только «люди». В результате должен был исчезнуть идеал благородного, талантливого и красивого человека. Сторонники идеи «человечества» пытались ссылаться на древних греческих и римских мыслителей, особенно на стоиков, но с великими эллинами и римлянами их объединял уже только язык, но не расовый тип.

За это восточное искажение идеи гуманности ухватился демократический гуманизм XIX века. Но и он должен был, прежде всего, отказаться от идеала благородного человека, выражавшего определенный расовый тип. У Канта «быть человеком» это задача. У Шиллера еще прорывается аристократическая идея отбора. Корифеи нашей «классической» эпохи понимали «человечество» не как сумму всех живущих людей, а в смысле эллинско-римской гуманности, как стремление «достичь идеала в индивидуальности», как выразил эту мысль Вильгельм фон Гумбольдт, один из создателей нового гуманизма.

«Реальный гуманизм» начался с Карла Маркса. Он смотрел на человечество, как на биологический род, и не думал об идеале. Пролетарский социализм в XIX веке отрицал все ценности западных народов, возвышающиеся над отельными людьми, и оставлял лишь одну «ценность» – всеобщую, одинаковую посредственность. Образ человека, связанный пролетарским социализмом, представлял собой арифметическое среднее, выведенное из черт всех ныне живущих людей. Эти представления сочетались с теориями английских эвдемонистов: цель человечества – счастье как можно большего числа людей. Отсюда «любовь к людям вообще», известная под названием «гуманности».

Здесь уже не было места для идеала, основанного на отличении ценного от неполноценного, т.е. для аристократического идеала, каковым была некогда идея, известная нам в латинском варианте как «humanitas».

Когда немецкий дух начал осознавать самого себя и обратился к ценностям, которые были ему по природе ближе, чем ценности средневековых церковных догм, в Германии возник гуманизм, который создал аристократические идеалы. Это произошло в эпоху гуманистов и в эпоху Винкельмана, Гете и Гельдерлина. Германское начало ни в ту, ни в другую эпоху еще не было осознано и пришлось искать свое у эллинов и римлян. Даже через посредство французского классицизма Фридрих II воспринял индоевропейский Рим как родственный мир, а Гете решительно отвергал в немецком Средневековье все, что больше соответствовало церковным догмам, чем немецкой сути. Эти люди нигде не могли найти свое в более чистом виде, чем у греков и римлян. Густав Неккель однажды сказал, что в немецкой поэзии в «Ифигении» Гете впервые снова была показана нордическая суть в женском образе, а не в образах Гретхен и Кетхен.

Впоследствии работы историков и лингвистов открыли нам древнегерманский мир, но это не значит, что немецкая молодежь должна переучиваться и отказаться от греческих и римских ценностей. Наоборот, мы все более ясно видим, что любой индоевропейский народ создает идеалы способные послужить вдохновляющим примером. При всей нашей любви к германцам, мы не можем отрицать величие эллинов и римлян, ибо этим двум народам, как и персам, удалось развивать свою наследственную суть в чистом виде до тех пор, пока не появились великие люди и не выразили ее в письменной форме. Корнелия, героиня стихотворения жившего уже в позднюю эпоху римского поэта Проперция, говорит о себе: «Природа дает мне законы через мою кровь». Это можно сказать обо всех великих греках и римлянах, отсюда их значение для нас, потомков германцев, родственных этим грекам и римлянам. Германцам не суждено было такое чистое развитие: как только они вышли на историческую арену, им пришлось скрывать от церковников или переоценивать заложенную в них от природы индоевропейскую humanitas. Им пришлось утверждать ее в долгой борьбе с церковными догмами. И немцы не должны забывать, что в эпоху Реформации и в эпоху Гете освобождающий дух греков и римлян помогал им в этой борьбе.

Humanitas, правильная понятая с учетом индоевропейских корней этой идеи, как идеал расового совершенства, а также как физический и психический идеал при выборе супружеской пары с целью улучшения рода всегда будет ценностью для настоящих немцев. Гуманизм в смысле более глубокого понимания величия эллинов и римлян, развитие которых было самобытным, не может быть вычеркнут из немецкой культуры без потерь для немецкого духа. Правильно понятый гуманизм может только укрепить немецкий дух.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ТАЛАНТОВ В ЕВРОПЕ Ферлаг Хоэ Варте-Франц фон Бебенбург. Пель, 1959 г.

Ганс Ф. К. Гюнтер

Рекомендуется студентам исторических, педагогических и философских факультетов.

Посвящается памяти Вильгельма Хартнакке (1878-1952)

Одним из первых, кто констатировал, что духовные силы Европы иссякают, был Карл Пирсон, ученик и последователь Ф. Гальтона. В 1904 году К.Пирсон писал, что в Англии чувствуется нехватка высокоодаренных людей во всех областях – в науке, искусстве, торговле, ремесле и государственной жизни; Англия стала рождать таких людей меньше, чем 50 или 100 лет назад. Менее одаренные и менее волевые люди имеют больше потомков, чем наследственно способные. Пирсон подозревал, что Англия, как и остальная Европа, переживает начало эпохи, признаком которой будет нехватка дарований. Пирсон, как и Гальтон, знал, что дарования могут быть только унаследованы от талантливых предков и никоим образом не могут быть развиты путем воспитания и обучения. Он подчеркивал, что психические качества людей наследуются по тем же законам, что и физические. Изучение наследственности на основе законов Менделя и наблюдения за близнецами подтвердили правильность взглядов Гальтона и Пирсона на все времена.

В 1911 году У.Уэтхем отметил, что в Англии умственно дефективные семьи имеют много детей, которые становятся обузой для государства, заполняя больницы и тюрьмы. В том же году У.Гилби и К.Пирсон указали на то, что дети из семей высших слоев умней, чем дети из низших слоев… В 1923 г. Остин Фримен заявил, что таланты в Англии исчезают из-за того, что у «унтерменшей» больше детей, чем в одаренных семьях.

В том же 1923 г. К.Бригхэм заговорил о снижении среднего умственного уровня в США… англичанин Р.Б.Каттелл в 1936 году доказал, что в Англии доля высокоодаренных учеников за одно поколение снизилась с 1,15% до 0,58%, а доля бездарных, наоборот, увеличилась с 1,56% до 2,10%. Каттел считал позорным тот факт, что до сих пор не ведутся официальные исследования этого тревожного процесса, о серьезности которого говорилось еще 25 лет назад. Правда, позже английское правительство создало комиссию ученых для изучения этого явления. О результатах ее работы лорд Бертран Рассел сказал: «В настоящее время вымирают самые умные группы людей западных народов»…

Впоследствии в США были опубликованы результаты обследования большого числа военнообязанных. Оказалось, что средний уровень одаренности солдат американской армии снизился в период между двумя мировыми войнами на 10%...

С 1948 по 1952 г. Альберт Хут, профессор Мюнхенского университета, опубликовал три работы о своих исследованиях исчезновения талантов в баварских школах… Исследования более ста тысяч детей, рожденных в войну или после войны, показали, что эти дети на 4-5% менее талантливы, чем довоенные. Говоря о причинах этого, всегда следует ссылаться на работу Вильгельма Хартнакке «15-миллионный дефицит талантов», написанную в 1939г. Хартнакке уже тогда указал на вымирание одаренных семей во всех сословиях.

В 1951 г. Карл Валентин Мюллер, руководитель Института эмпирической социологии в Ганновере, опубликовал результаты своих исследований в Нижней Саксонии, опять-таки свидетельствующие о несомненном снижении одаренности не только от поколения к поколению, но и из года в год…

Американец Роберт Кук приходит к выводу: «Если число слабоумных удваивается, а число талантливых наполовину уменьшается, такой народ уже находится на пути к превращению в народ слабоумных от рождения». Илза Швидецки заявила на конференции социологов в Майне в 1950 г., что «мы все становимся наследственно более глупыми»… Но, боюсь, мы теряем из года в год не только таланты, но и нравственность… Молодежная преступность растет в Англии и США, в Швеции и Германии.

В 1954 году трем тысячам немецких подростков в возрасте от 14 до 18 лет были заданы те же вопросы, которые использовались для определения общеобразовательного уровня в 1939 году. Оказалось. Что половина 17-летних учащихся не знает сегодня, кто был Валленштейн; многие считают его «знаменитым поэтом». В Бисмарке видят «знаменитого полководца, который победил русских в Первую мировую войну». Большинство учеников не знает, где течет Одер, где находится Данциг. Две трети всех ответов были неправильными, тогда как 20 лет назад 90% опрошенных учеников отвечали правильно…

Особенно позорными были ответы соискателей мест в промышленности и торговле, о которых сообщила летом 1956 года одна боннская газета. Молодые люди не знали, что чего делают сыр – то ли из витаминов, то ли из картофеля. Одни говорили, что Сталин это епископ Берлина, другие – что Папа живет во Фрайбурге и т.д.

Когда пресса сообщает о подобных вещах, их всегда пытаются объяснить влияниями среды. Вопрос о наследственном уменьшении одаренности почти никогда не ставится…

Но подобные результаты сегодня нельзя больше приписать лишениям военного и послевоенного периода, они являются свидетельством давно предсказанного Хартнакке исчезновения талантов, с чем, судя по всем признакам, связано и исчезновение нравственной силы.

Те же самые явления наблюдаются и в университетах. В Англии число студентов из года в год растет, а их средняя одаренность из года в год снижается… Вильгельм Хартнакке называл этот процесс «инфляцией образования».

Преподаватели, боясь, что недостатки учеников будут объяснять несостоятельностью учителей, сводят эти недостатки к вредным влияниям среды, особенно послевоенных условий. Но условия теперь улучшились, а дефицит талантов, наоборот, увеличился. Он наблюдается и среди народов, не затронутых войной. В Швейцарии с каждой европейской войной растет благосостояние, но ухудшаются физические данные военнообязанных, чего никак не припишешь влиянию среды. Нас приучили все объяснять этим влиянием, поэтому для обвиняемых всегда находятся «смягчающие обстоятельства». Только верующие в среду могут объяснять исчезновение талантов плохим качеством преподавания.

Умный наблюдатель Вальтер Ратенау предвидел нынешнее состояние Европы: «Все излишнее, ничтожное, вредное, презренное накапливается в огромных магазинах, ненужные модные безделушки, несколько дней сияющие ложным блеском, средства для опьянения, возбуждения и наркоза, отвратительные духи, безудержное и бессмысленное подражание художественным образцам, приспособления, предназначенные не для использования, а чтобы пустить пыль в глаза, нелепые изделия, которые служат разменной монетой, когда люди заставляют себя обмениваться подарками, все эти никчемные вещи заполняют магазины и склады и ежеквартально обновляются».

Остин Фримен еще в 20-х годах отметил, что журналы для умных читателей прекращают существование и появляется пресса для дураков, что свидетельствует о начале поглупения Европы. И сегодня не могут выжить газеты, содержание которых не рассчитано, большей частью, на дураков.

Если многие люди не замечают сегодня этого исчезновения талантов, приличия и вкуса, это можно объяснить самим этим исчезновением, так как нужен определенный дар, чтобы замечать подобные процессы. Как сказал Мартин Хайдеггер: «Духовный упадок зашел настолько далеко, что народам грозит потеря последней духовности, которая позволяет им хотя бы видеть этот упадок и расценивать его как таковой».

Вальтер Ратенау говорил об уменьшении способностей не только масс, но и их руководителей, об «ухудшении качества» членов парламента. Это можно сказать о депутатах от всех партий парламентов всех европейских стран со времен Бисмарка. И среди зарубежных государственных деятелей сегодня редко встречаются личности, такие как Неру. Проницательный Пауль де Лагард еще в 1878 г. писал, что в немецком народе все больше исчезают любовь к одиночеству, независимость духа и человеческое своеобразие. Эдуард Шпрангер назвал этот процесс в 1941 году «прогрессирующим уплощение внутреннего мира», духовным обеднением, которое Шпрангер приписывал тогда последнему столетию. Он считал всю духовную жизнь Европы с XIX века «больной». При этом Шпрангер, опытный преподаватель высшей школы, похоже, потерял надежду на способность академической молодежи к духовному обновлению. Предвидел ли он «закат Европы»? Он был убежден: «Западному человеку никогда не угрожала такая опасность, как теперь. Это угроза гибели». Но Шпрангер надеялся на духовные традиции, на идеи, которым можно научить, которые можно пробудить, а значит, не видел настоящих причин упадка, как не видели его почти все прежние «носители духа». То, что будет сказано ниже, призвано в противоположность этому доказать, что «старая культура» жила только благодаря наследственным задаткам высоко одаренных семей и что никакие идеи, которым можно научить, не могут пробудить или заменить эти наследственные задатки, если высоко одаренные семьи вымирают или уже вымерли. Культуры живут не благодаря определенным духовным ценностям, а благодаря наследственным задаткам тех, кто руководствуется этими ценностями. Запад гибнет, потому что вымирают семьи, которые руководствуются западными духовными ценностями.

Неевропейские народы уже заметили «прогрессирующее отупение» Европы и Северной Америки и внимательно следят за нравственным упадком «христианского Запада». Индийский ученый Аурананда говорит о «полном отупении» народов Европы и Северной Америки. Признаки этого он видит в содержании иллюстрированных еженедельников, которые занимаются почти исключительно скандальными историями всех народов, извращениями и преступлениями, в фильмах, в спорте, который развивает только физические силы, а не духовные, в отупляющей музыке, заимствованной у низших народов. Аурананда удивляется, что «ведущие умы в Европе и Америке совершенно не думают о все большем отупении их народов», хотя ему со стороны видней. Но и Аурананда видит в описанных им явлениях скорее причины отупения, чем его следствия.

Умерший весной 1954 г. антрополог Эрнст Хутон из Гарвардского университета переносит кульминацию развития человека и его духовных способностей на 30.000 лет в прошлое. С тех пор человек не развивал свои способности, а терял их, особенно за последние 6-8 тысяч лет. Человек создает все новые и новые машины, но сам он опускается на дочеловеческую ступень. Тот, кто знаком с пещерным искусством европейского позднего палеолита и с достижениями тогдашних людей в послеледниковых условиях, вряд ли станет возражать американскому ученому. На опасность вырождения человека указал еще Ганс Ф.К.Гюнтер в своей работе «Урбанизация». Люди, летящие на Луну, гораздо худшие представители человеческого рода, чем люди эпохи мезолита.

Отупение Европы и Северной Америки можно объяснить процессом истребления наследственно одаренных родов, который мог начаться еще в бронзовом или железном веке, но ускорился только в XIX столетии. Может быть, человечество в неолитической Центральной Европе, на прародине индоевропейских народов, достигло своей вершины, той высоты, которая еще сохранялась в Индии в эпоху Вед и Упанишад, в Иране в эпоху Ахеменидов и возвышенного маздеизма, в Элладе в эпоху Гомера и досократиков, в Римской аристократической республике до ее победы над Карфагеном, у германцев, когда они творили божественный мир азов, сохранившийся в «Эдде». Это наследие послужило основой и для «эпохи расцвета» Афин, когда немногочисленное население породило столько выдающихся людей, как позже ни один другой народ в мире, и для могущества македонской знати. Наоборот, «прогрессивный» XIX век настолько ускорил исчезновение талантов, что даже такие далекие от точки зрения наследственности мыслители, как Э.Шпрангер, заговорили об опасности «гибели».

Отупение и параллельное ухудшение нравов – главные проявления того, что после Освальда Шпенглера называют «закатом Европы». Этот процесс ускорился с середины XIX века. Так что средняя одаренность на Западе с каждым поколением все больше снижается. Духовное преимущество Европы перед неевропейскими народами будет потеряно уже около 2000 года, а после 2000 года Европу перегонит сначала Азия, а потом Африка, так как среди народов этих континентов, может быть, уже сегодня неспособных людей меньше, чем в Европе… Следует всегда помнить о том, что с XX века во всех «культурных странах» идет процесс, который Иенс Паульсен назвал «воспитанием неспособного к риску массового человека путем социального обеспечения». Процесс этот можно ограничить лишь предоставив подобным людям право на бездетность.

Любое бездумное поощрение увеличения численности населения, чем грешило и национал-социалистическое государство, ведет в густо населенных странах только к размножению бездарных людей и тем ускоряет «закат Европы».

Отупение Европы и Америки сказывается и на политике. Усиливается обюрокрачивание государства, растут полчища чиновников. Немногие умные и честолюбивые люди умеют в этих условиях навязать массам определенное «общественное мнение». В книге «Усиление государства – гибель человека» (1952г.) М.Т.Фертинг указал на эту опасность, правда, не зная ее биологические причины. Европейцам и американцам грозит утрата всякого человеческого достоинства в обюрокраченных государствах. Отупевшим массам как раз и требуется госудатсво-Молох, бюрократическая диктатура. В своей работе «попытка определить границы эффективности государства» Вильгельм фон Гумбольдт в 1792 году защищал человеческое достоинство от посягательств государства. Тот, кто сегодня перечитает эту работу, сразу же осознает, каким высоким был уровень одаренности народа, который хотел жить в государстве, где уважается человеческое достоинство, и насколько этот уровень снизился теперь, когда подданные подчинены сотне ведомств, которым дают указания немногие умные и честолюбивые политики.

В другой своей книге М.Т.Фертинг пишет, что почти все страны Европы находятся на пути к «всевластию государства», имея своим образцом Советскую Россию… Эти государства не замечают при этом, что и средний умственный уровень «полчищ чиновников» тоже из года в год снижается, поэтому даже учреждения, созданные с лучшими намерениями, становятся «бесчеловечными». Пришествие обюрокраченного, бесчеловечного государства предвидели еще в XIX веке Алексис де Токвиль, Доносо Кортес, Бруно Бауэр, Иоганн Якоб Бахофен и Якоб Буркхардт…

И «гибель античного мира», как подчеркивают немцы Ото Зеек и Ганс Ф.К.Гюнтер и американец Тени Френк, была вызвана вымиранием, а в конце существования Римской республики также истребление одаренных семей. Талантов и силы воли становилось все меньше, поэтому не только в Италии, но и в провинциях при Антонинах, во II веке возникло государство всеобщего благосостояния, где бюрократии становилось все больше, а человеческое достоинство падало все ниже. Своими подачками это государство само способствовало размножению малоодаренных и экономически несостоятельных семей. Дальнейшая деградация привела к возникновению деспотии Диоклетиана. Чиновничество в ней превратилось в наследственную касту…

Гибель античного мира еще Ойген Фишер объяснял вымиранием нордической расы в эллинском и римском народах. «Блестящие периоды античности» и «средневековые эпохи расцвета» романоязычных народов он приписывал влиянию нордической примеси в этих народах. Исчезновение этой примеси ведет к регрессу, к потере народом своего значения, к утрате им идеализма и способности к самопожертвованию. Сегодня (Фишер писал это в 1910 году) это случилось с французами, а потом то же несомненно произойдет и с немцами. Тогда же то же самое писал об исчезновении нордической примеси в народах Европы Вальтер Ратенау. Он воспринимал это как трагедию и как начало гибели.

Сегодня это понимают и в англоязычных странах. Созданное в них международное объединение «Нордическая лига» взяло на вооружение учение Гобино о значении нордической расы.

Одаренность и правильный выбор супружеских пар всегда способствуют возвышению семьи. Благодаря этому возвышению наследственно одаренные семьи переходят из низших слоев в высшие… Этот процесс длится до тех, пока все потомки одаренных семей низкого происхождения не перейдут в верхние слои. После этого начинается упадок.

Факт этой циркуляции долго отрицали, отдавая предпочтение гипотезе о «неизрасходованной крови» низших слоев народа, которые являются «источниками омоложения» народов… С XVIII века постоянно утверждали, что высшие сословия «вырождаются», а низшие остаются «источниками омоложения». О крестьянстве, еще составлявшем тогда в Европе большинство населения, в начале XIX века еще можно было говорить как об «источнике омоложения», зато теория о вырождении высших сословий всегда была лжетеорией. В конце XVIII века еще могло казаться, что такие высокие дарования, как Фихте и Эккерман, выходцы из мелких крестьян, не являются исключениями в своей среде. Могло казаться, что талантливые люди появляются в равной мере во всех сословиях. Люди всегда склонны замечать скорее исключения, чем правила, им трудно мыслить средними величинами, а именно такое мышление необходимо для понимания данной книги.

В недавнем прошлом лжеучение о вырождении высших сословий проповедовал Гитлер, который имел привычку, особенно 1 мая, обрушиваться на эти сословия, на «образованных» и «интеллектуалов», вероятно, потому что старшее поколение этих сословий относилось к национал-социализму более недоверчиво, чем остальной народ. Гитлер, очевидно, полагал, что присущие ему талант и сила воли, как правило, встречаются среди низших слоев, а высшие слои вырождаются. На него явно влиял «социализм завистников», настроение, характерное для социал-демократических партий начала века.

Мнение о вырождении высших сословий – предпосылка идей Руссо и Французской революции, но не Просвещения в его первоначальном виде. Английские деисты и французские просветители, особенно Вольтер, отказывали толпе в способности к суждениям и к просвещению. Лорд Болингброк объявил поздних английских теистов чумой человеческого общества за то, что они пытались популяризировать идеи Просвещения. Философ Шефтсбери считал, что для простых людей надо сохранить церковную веру. Только с Руссо, с основателей теории среды начали утверждать, что низшие сословия здоровы телом и душой, что в них следует искать «неизрасходованную кровь», здравый человеческий рассудок и вообще все добродетели человеческого рода, а в высших сословиях царят вырождение, разложение и порок. Низшие слои – источник обновления любого народа, «освежения крови», их надо, прежде всего, просвещать.

Когда Франция, следуя этому учению, послала знать и зажиточных буржуа на гильотину, она лишила себя самых наследственно одаренных семей, как показал Ипполит Тэн. Тогда началось снижение до того высокой одаренности французского народа и пролетаризация его сознания.

Учение о неполноценности высших сословий было воспринято в XIX веке либерализмом а через него – пролетарским социализмом. Оратор, пропагандирующий подобные идеи во время февральской революции 1848 года, описан Флобером в романе «Воспитание чувств». Пролетарский социализм XIX века усилил все завистливые чувства, так что завидовать стали даже наследственным талантам. Поэтому В.Хартнакке мог говорить в 20- годах о государстве как о «большой организации всех завистливых чувств», а О.Шпенглер указывал, что на эти чувства ориентируется налоговая политика европейских государств. К зависти бездарных людей к «умникам» взывал в своих первомайских речах и Гитлер. С этими чувствами связано и отрицание пролетарским социализмом учения о наследственности, что привело в Советской России к официальному подавлению этого учения и провозглашению тезиса о «наследовании приобретенных качеств».

Вернер Зомбарт в своей книге «Пролетарский социализм» показал, что вожди этого социализма вынуждены были скрывать кое-какие свои наследственные задатки. Еще Шопенгауэр охарактеризовал тех, кто отрицает наследственность и пытается объяснить все влияниями среды: «У этих господ, очевидно, есть веские причины приписывать как можно больше воспитанию и образованию, но полностью отрицать врожденные таланты и любыми средствами сопротивляться той истине, что каждый человек таков, каким его сотворила природа, и все зависит от того, какой отец его зачал и какая мать его родила».

Этими же чувствами объясняется и ненависть к «дарвинизму», т.е. к учению о решающем значении наследственности и отбора. Среди вождей пролетарского социализма, как показал Зомбарт, сравнительно мало способных к руководству выходцев из низших слоев, большей частью, это отбившиеся от своего класса и питающие ненависть к нему представители высших и средних слоев. Герцог Луи Филипп Орлеанский, который из-за своего аморального образа жизни держался вдалеке от двора своего брата Людовика XVI, в 1972 г. отказался от титула, назвал себя революционером «Филиппом Эгалитэ», примкнул к якобинцам и голосовал в Конвенте за казнь своего брата, – пример такого «народного вождя». «Народ» отблагодарил его, послав на гильотину…

О неизрасходованности низших сословий можно было еще говорить в XVIII веке, когда к ним причисляли средних и мелких крестьян. В XIX веке, по мере индустриализации, наиболее одаренные крестьяне стали переселяться в города, а их потомки попадали в высшие слои. Крестьянство перестало быть «источником омоложения»…

Почву из-под ног лжеучений о вырождении высших и непорочности низших сословий начало выбивать с 1900 года изучение наследственности. В эпоху господства социализма завистников лишь немногие отваживались выступать против этих лжеучений и классовой ненависти. Мнения Гротьяна и Карла Валентина Мюллера замалчивались социал-демократической партией, к которой они принадлежали. В 1910 году вышла в немецком переводе работа итальянского социолога Альфредо Ничефоро «Антропология неимущих классов». В этом исследовании Ничефоро, который отрекся от распространенной тогда веры в прогресс и впал в «героический пессимизм», пришел к совсем иным выводам, чем можно было ожидать согласно расхожим тогда мнениям. Среди людей одного возраста в каждом поколении представители низших сословий европейских народов имеют в среднем меньший вес, рост и объем груди, более слабые мускулы рук, меньший объем головы, более низкий лоб и меньшую емкость черепа, причем как среди долихокефальных, так и среди брахикефальных групп. В низших слоях сравнительно часто встречаются: плагиокефалия, убегающий лоб, различные аномалии черепа, прогнатизм, асимметрия лица, слишком большая нижняя челюсть, неправильные формы ушей, словом, черты, которые можно считать признаками вырождения.

Ничефоро оставил открытым вопрос, являются ли эти черты наследственными или вызваны ухудшением среды… Он больше интересовался средними величинами по сословиям, зато

К.В. Мюллер – средними наследственными величинами по сословиям. В своей книге «О расовой и общественной биологии промышленных рабочих» он искал объяснение скорее в наследственности и отборе, чем в среде. О выводах его последней работы «Одаренность в социальной действительности» В.Хартнакке сказал, что это «распределение 6 разных типов характеров по 6 ступеням одаренности». О возрастании нравственной ценности группы населения вместе с ее умственным уровнем писал и сам Хартнакке в своей работе «Естественная обусловленность умственного уровня». Англичанин сэр Годфри Томсон и американец Льюис М. Термен установил такую же корреляцию между одаренностью и нравственной ценностью… Отупение Европы соответственно означает падение нравственности, о чем свидетельствует рост молодежной преступности. И следует поднять жгучий вопрос о тех молодых людях, которые отвергают приличия и совесть из-за своих наследственных задатков, а Э. Шпрангер писал, что «самая прекрасная демократия ни к чему, если люди не живут по совести, а может быть и не имеют совести». Насколько среди писателей и журналистов, охотно величающих друг друга «духовными руководителями», исчезла так необходимая для демократии совесть, показал Курт Цизель в своей книге «Потерянная совесть» (4-е издание, 1958г.).

В послевоенные годы рост молодежной преступности объясняли «чрезвычайной ситуацией». Но потом произошло «экономическое чудо» а молодежная преступность тем не менее продолжает расти. Многие, следуя модным психологическим теориям, ищут причину в «комплексе неполноценности» и часто оправдывают этим преступления, сваливая вину на родителей и на упущения в воспитании. Все это попытки снова свести к влияниям среды то, что можно понять только исходя из наследственных задатков. То, что ряды преступников пополняют именно дети трудновоспитуемых родителей, не удивит никого, кто хоть немного знаком с процессами наследственности и отбора…

Но в данной книге речь идет, главным образом, о снижении умственных способностей западных народов, а не об уменьшении их физических сил и потере совести. Но более обстоятельные исследования могут выявить и все большее разложение всех физических и духовных сил этих народов…

В связи с исследованиями средней одаренности отдельных сословий следует отметить тот примечательный факт, что среди самых знаменитых специалистов по наследственности в начале XX века были социалист, даже члены социал-демократической партии, например Альфред Гротьян и родоначальник расовой гигиены в Германии Альфред Плётц. Социалистка Ода Ольберг, занимавшаяся наследственностью, открыто говорила, что главное зло, от которого страдают европейские народы, не несправедливый общественный порядок, а увеличение числа неполноценных наследственных задатков. «Для счастья нынешнего человечества было бы сделано больше, если бы его избавили от вырождения, чем если бы ему дали социалистический общественный строй».

Отто Амон, другой поборник расовой гигиены, выступил в 1891 году против социал-демократии, когда она стала использовать по-своему понятый дарвинизм как орудие классовой борьбы. Для биолога Амона дарвинизм был учением о решающей роли наследственности и отбора, а «борьба за существование» для Амона, как и для Дарвина определялась только количеством потомков, а не успехами в жизни отдельных людей. По мере индустриализации и урбанизации условия настолько изменились, что люди, казавшиеся победителями в «борьбе за существование», на самом деле были проигравшими из-за своего безбрачия или позднего брака, отсутствия или малого количества детей. Настолько неправильно были поняты всеми слова Дарвина о «борьбе за существование».

Только теория наследственности дала однозначное определение термина «вырождение». Это «увеличение числа неполноценных наследственных задатков», т.е. данный термин не может применяться к чертам и поведению отдельных людей.

К неясным, можно сказать, «доменделевским» представлениям о «вырождении» относится и большая часть направленных против знати и княжеских домов утверждений о «старении родов», «усталости семей», неизбежном истощении или упадке всех высоких родов и отдельных людей. Подобные мнения распространяются враждебными знати сторонниками буржуазного либерализма и пролетарского социализма, хотя достаточно лишь немного подумать, чтобы понять, что все семьи одинаково «стары».

Если сторонники теории «истощенной крови» думают, будто богатые семьи «вырождаются» быстрее других, то примеров они привести не могут. Наоборот, доказано, что высшие слои, т.е.е потомки поднявшихся из низов благодаря своим дарованиям семей, дают несравненно больше высокоодаренных людей, чем низы, что является признаком накопления хороших задатков способностей, силы воли и здоровья в результате того, что одаренные семьи поднимаются из низов и роднятся с одаренными семьями верхних слоев. В Англии и США, где в XIX веке была открыта дорога для способных людей из всех сословий, указанная пропорция не меняется. Еще Отто Аммон писал, что для одаренных людей из низов никогда еще не было таким легким, как сегодня, возвышение по общественной лестнице благодаря своим способностям. Амон приписывал перевес высших слоев по части дарований именно этим процессам отбора. Но средняя одаренность народа вследствие малодетности поднявшихся наверх семей быстро снижается. В марте 1949 г. в Англии был опубликован доклад официальной комиссии, согласно которому т.н. коэффициент интеллекта народа снижается с каждым поколением на 2 пункта. Но эти процессы будут ускоряться не в арифметической, а в геометрической прогрессии.

Такими же темпами исчезают одаренные люди в Германии… Они ограничивают число детей в своих семьях, зато повсюду в Европе множится та порода людей, которая видит в государстве всеобщего благодетеля, который прокормит и большие семьи. Когда национал-социалистическое государство, бездумно пропагандируя повышение рождаемости, ввело надбавки на детей, экономически несостоятельные, глупые и ленивые отцы семейств начали прикидывать, сколько нужно детей, чтобы получить надбавку за них, а не за работу… В результате подобной политики средний уровень способностей европейских народов снижается и начинается «закат Европы».

Ф.А.Вудс показал, что в Англии за истекшее столетие еще более увеличился разрыв между верхним и нижним слоем по количеству выдвинутых или талантливых людей.

Вспомним слова В.Зомбарта о том, что низы не могут выдвинуть из своих рядов даже руководителей социалистических партий. Национал-социализм стремился ставить на руководящие посты «людей из народа», а заслуженных чиновников преждевременной убирали на пенсию как «реакционеров», но это привело всего лишь к образованию прослойки бонз.

Лучшим примером служит Америка. Там, в отличие от Европы, к людям низкого происхождения относились без предрассудков и старались создать одинаковые исходные возможности для всех. Можно было бы предположить, что наследственные таланты гораздо реже, чем в Европе, были здесь причиной успеха. Однако Ф.А. Вудс показал, что и в Америке главной причиной возвышения в обществе была наследственность.

Все исследования сословного происхождения высокоодаренных людей доказывают, что низкая оценка ценности и достижений высших сословий в XIX веке была несправедливой. Тот, кто знает факты, скорее станет апологетом высших сословий, но правильней сказать, что он будет прославлять выходцев из таких семей, которые благодаря своим способностям возвысились из низов…

…Для подкрепления мнимой истины, будто те, кто плохо учился в школе, часто достигают успеха в жизни, постоянно ссылаются на немногочисленные исключения, на тех знаменитых людей, которые имели плохие отметки по крайней мере по отдельным предметам. Но в последнее время в ряде стран были проведены исследования того, как соотносятся школьные и профессиональные успехи, чего достигли бывшие первые ученики, которых их одноклассники обычно считают неприспособленными к жизни «пай-мальчиками». Как и следовало ожидать, процент преуспевших в своих профессиях оказался выше всего в тех группах, которые достигли лучших успехов еще в школе, и что неудачников серди бывших первых учеников ничтожно малое число – как правило, они преуспевают. В утешение менее одаренным ученикам и их родителям часто повторяют, что Наполеон, Шиллер, Александр фон Гумбольдт, Бисмарк, Дарвин, Либих, Сименс и Вагнер учились плохо и тем не менее стали великими людьми.

Во времена господства теории среды, которая в конце XIX – начале XX века была почти непререкаемой, пытались объяснить лучшие способности детей из высших слоев лучшим воспитанием и питанием, а худшие способности детей из низших слоев – нуждой.

Но тогда невозможно объяснить появление в условиях крайней бедности каких людей как Эккерман, Фихте, Фарадей, Фридрих Геббель и Дитрих Шеффер… Изучение близнецов особенно убедительно показывает, что среда всегда имеет меньшее значение, чем наследственные задатки. Разлученные однояйцовые близнецы, один из которых вырос в бедности, а другой в хороших условиях, проявляют одинаковые умственные способности. В соответствии с теорией среды, дети-сироты в приютах должны быть более похожи друг на друга, чем их более счастливые сверстники. Но Б.Кэмпбелл, который изучал сиротские приюты в Техасе, установил, что дети в них такие же разные.

Д.Г. Паттерсон пишет, что худшие школьные показатели детей из бедных кварталов американских городов объясняются не бедностью, а наследственными задатками их родителей, которые бедны именно из-за своих наследственных дефектов. К числу этих дефектов Р. Джонсон относит и экономическую несостоятельность, которая проявляется в склонности к бессмысленной трате денег. Большинство тех, кто в официальных документах значится как «нуждающиеся», нуждаются не вопреки своим хорошим наследственным задаткам, а из-за неполноценных задатков…

…Учение о «вырождении» высших слоев включает в себя и расхожее мнение, будто высокоодаренные люди часто имеют разного рода отклонения. Первым эту мысль выразил Чезаре Ломброзо в книге «Гений и безумие» (1864г.). К этой же мысли склоняются сегодня и те, кто некритически читает работу Ланге-Эйхбаума «Гений, безумие и слава» (1928г.). Этот автор слабо различает психические болезни, приобретенные, например, в результате заражения сифилисом, и обусловленные наследственные задатками, экзогенные и эндогенные причины. Кроме того, он не пытается сравнить частоту психических отклонений и заболеваний среди высокоодаренных людей и людей со средними и малыми дарованиями. Действительно ли в первом случае она выше? Как уже говорилось, люди более склонны замечать исключения, чем правила, мышление средними величинами их трудно дается.

Эрнст Рюдин, обследовав 113 художников и 181 ученого, людей высокоодаренных, установил, что в семьях этих людей бездарность и слабоумие встречаются реже, чем в среднем в народе. В этих семьях также меньше преступников, чем среди остального населения. В семьях ученых шизофрения встречается реже, чем среди остального населения, зато в этих семьях маниакально-депрессивные явления наблюдаются чаще, а в семьях художников, наоборот, реже.

Эпилепсия, по данным Рюдина, встречается среди высокоодаренных людей с такой же частотой, что и в среднем в народе. Высокоодаренные люди более склонны к шизофрении и маниакально-депрессивным психозам, а малоодаренные – к слабоумию и эпилепсии. Данные, полученные Рюдином, опровергают гипотезу Ломброзо о тесной связи между гением и безумием. Так что нет оснований считать, что «вырождением» сильнее захвачены именно высшие слои…

…Ганс Люксенбургер дал обзор того, как распределяется предрасположенность к психическим заболеваниям среди отдельных слоев населения. Он различает 4 слоя: верхний, два средних и нижний. Из этого обзора явствует, что те отклонения, концентрацию которых расхожее мнение приписывало верхнему слою, встречаются в нем гораздо реже, чем в средних слоях, и немного реже, чем в нижнем слое…

Может показаться странным, что в нижних слоях эта предрасположенность меньше, чем в средних. Но надо учитывать, что в нижних слоях много детей умирает, не дожив до того возраста, когда болезнь может проявиться.

Обзор частоты психических заболеваний в отдельных слоях показывает, что нельзя искать большинство неполноценных задатков в высших слоях, как это делали начиная с XVIII века…

…Есть еще одно расхожее мнение: конечно, в том, что в высших слоях часто встречаются одаренные люди, сомневаться не приходится, но многие из них настолько «выродились», что их физическое состояние просто жалкое, так что сильный дух большей частью обнаруживается в слабом теле. Однако Ф.Гальтон выявил среди знаменитых европейцев лишь небольшую группу физически слабых, недолго живших людей, в большинстве же своем это были сильные люди и жили долго. Хавелок Эллис сопоставил данные о росте 216 знаменитых людей из разных европейских стран: 142 из них были высокими, 74 среднего и 145 – маленького роста. Питирим Сорокин установил, что выдающиеся люди в среднем живут дольше своих современников и соотечественников. Бартон Холл утверждает, что одаренные дети физически здоровей менее одаренных и меньше нервничают. Б.Кемпбелл того же мнения.

Подобно тому, как нет «вырождения», связанного с принадлежностью к высшим слоям, нет и «старения» достигших успеха семей. Неверно и расхожее мнение, будто возможно «освежение старой семьи», если кто-то из ее представителей возьмет в жены первую попавшуюся девушку неизвестного происхождения. Это возможно лишь при наличии у девушки хорошей наследственности, а такие девушки есть не только в ранее неизвестных «новых» семьях. Законы наследственности одни и те же для «старых» и для новых семей…

… «Старение» или вырождение семей не являются также следствием браков между близкими родственниками как таковых, которые считали «кровосмешением» и причиной вырождения аристократических и крестьянских семей те, кто враждебно относился к знати и крестьянству. Но мы знаем, что роды фараонов, персидской знати, македонских Птолемеев и инков даже при браках между братьями и сестрами не теряли своих необыкновенных способностей. Дело не в этих браках, а в соединении одинаковых рецессивных задатков физических или психических или и тех, и других дефектов.

Пантус Фальбек утверждает, что в т.н. «старых» семьях чаще, чем в остальном народе, встречается бездетность и тенденция к рождению одних девочек. В результате этого вымерли многие аристократические роды в Швеции. Но эти исследования будут показательными лишь в том случае, если распространить их на другие страны и сословия.

Такой же проверки требует и утверждение Ф. Гальтона, согласно которому семьи высшего слоя Англии часто вымирали в результате того, что заслуживший титул пэра мужчина из талантливой семьи, делая карьеру, женился на богатой «наследнице».

Многие «старые семьи вымерли из-за безбрачия духовенства. Так в дореволюционной Франции, как сообщает Жорж Ваше де Лапуж, половина сыновей и две трите дочерей французской знати закончили жизнь в безбрачии в рядах духовенства. То же можно сказать и о немецкой католической знати после Реформации. Другими причинами вымирания «старых» семей были ранняя смерть сыновей на войне или на дуэлях, в заморских экспедициях, а также от пьянства и кутежей, наконец, те, кто промотал свое состояние, кончали с собой – все эти события в высших слоях происходили чаще, чем среди «маленьких людей».

Часто приходится слышать, будто в высших сословиях, особенно у людей, сделавших карьеру, настолько «изнашивается» нервная система, что из-за этого ослабевает «жизненная сила» семей. В этом случае «наследование приобретенных свойств» надо бы дополнить наследованием приобретенных недостатков. Подобных гипотез никогда не будут выдвигать те, кто, основательно изучив высшие сословия, установил, что они как раз отличаются способностью выше средних и большей длительностью жизни. Поднимаются по общественной лестнице, как правило, только талантливые семьи, а среди отдельных людей, сделавших карьеру, тоже преобладают – хотя и мерзкие задатки при большой силе воли и уме гарантируют успех – талантливые, а не пронырливые и бессовестные.

Рассмотрим сначала причины успешного возвышения отдельных людей, а не семей. Мнения на этот счет самые противоречивые. А. Ничефоро упоминает некоторые из них. Одни считают причиной успеха случай, другие – хорошие качества человека, а третьи, наоборот, плохие; многие думают, что успеха чаще всего достигают умеющие приспосабливаться посредственности. Герцог де Ларошфуко так и не смог решить, какая из этих причин главная. Лабрюйер описывает конкретные случаи, но и он больше обращает внимание на исключения, чем на правила. Лучше всего правила признания одаренных людей описаны у Шопенгауэра в его работе «Об оценке, критике, аплодисментах и славе».

Ф. Гальтон задался вопросом, насколько успеху человеку способствуют благоприятные обстоятельства, а насколько его задатки. Он тоже подчеркивал, что люди всегда больше обращают внимание на исключения, чем на правила, и говорил, что по-настоящему одаренный человек достигнет больших успехов и при неблагоприятных обстоятельствах. В Америке, где путь открыт для всех талантливых людей независимо от их происхождения, не больше выдающихся личностей, чем в Англии, где так много значит происхождение, а меньше.

Если рассматривать успех или неудачу с точки зрения теории наследственности, придется признать, что успех основывается, главным образом, на одаренности выше средней, как отдельного человека, так и – в еще большей степени – группы таких людей. Успеху отдельного человека может способствовать случайное стечение обстоятельств, но этот успех будет недолговечным. Достаточно указать на судьбу деятелей, возникших на политической арене в 1918, 1933 и 1945 годах, на судьбу всех тех «новых» семей, которые были обязаны своим успехом тому, что отцы семейств искусно использовали политическую ситуацию. Но быстрая карьера проходимцев или быстрое обогащение в результате сомнительных афер привлекают больше внимания, чем постепенное возвышение семей и постепенное улучшение их благосостояния. В целом, однако, и среди отдельных людей, делающих карьеру, преобладают ценные люди, так как постоянно везет, по словам Мольтке, только способным. Применительно к отдельным людям это может быть не всегда верно, но только талантливым семьям везет на протяжении двух-трех поколений…

…Согласно старым и новым исследованиям, во всех странах Европы возвышающиеся семьи и высшие сословия, а во многих областях и города (в результате миграции предприимчивых людей из деревни) имеют более сильную по сравнению с сельской местностью примесь нордической расы. Исследования, проведенные в США, показали, что большинство высокоодаренных людей либо выходцы из Северо-Западной Европы, где сильное всего примесь нордической расы, либо евреи…

…Свойственный нордической расе индивидуализм, отсутствие тесных связей между людьми этой расы отмели и К.В. Мюллер при исследовании больших групп нижнесаксонских школьников: стройные и высокие школьники не только одаренней в среднем, чем коренастые и низкорослые, – среди них гораздо меньше «стадных людей»…

Лучшее понимание процесса пополнения высшего слоя семьями, возвышающимися из низов, должно помочь утихомирить зависть и классовую ненависть, если только эти чувства сами не вызываются наследственными задатками, а не недостатком образования.

Жорж Ваше де Лапуж тоже занимался вопросом о средней наследственной ценности сословий и пришел к тем же выводам. В целом, расслоение народа на сословия основывается на обусловленной наследственными задатками способности его семей к возвышению. Лишь очень немногие семьи столетиями принадлежат к высшим слоям. Почти все, что сегодня наверху, раньше было внизу. Эта циркуляция элит будет продолжаться, пока внизу будет больше детей, чем наверху, и пока низы не будут полностью истощены – тогда, лет через сто, наступит «закат Европы».

Ваше де Лапуж показал, что ни одна семья со способностями выше средних не останется внизу, а если остается, то весьма вероятно наличие у нее наследственных дефектов. Отдельный человек, если он талантлив, может остаться внизу лишь при крайне неблагоприятном стечении обстоятельств.

Известна автобиография историка Дитриха Шеффера. Трудно представить себе более гнетущую атмосферу, чем та, которая окружала маленького Дитриха в школьные годы. Его родители были из мелких ольденбургских крестьян, отец рано умер, а мать работала уборщицей и не каждый день могла сварить обед своему ребенку. Однако Дитрих по умственным способностям намного опережал одноклассников. Он им не завидовал – чувство зависти не может развиться, если оно не заложено в наследственности…

С точки зрения теории среды, именно трудности, которые приходится преодолевать бедняку, если он талантлив, стимулируют его волю, а в «Высших слоях» этого стимула нет. Эндрю Карнеги, преуспевший американец шотландского происхождения (1835-1919), который начинал рассыльным на телеграфе, пишет в своих воспоминаниях, что дети из семей «честных бедняков» благодаря своему происхождению имеют большое преимущество перед детьми богатых. При этом следует сделать упор не на бедности семей, а на их «честности» – это указание на наследственные задатки нравственного поведения. Таков же опыт Бруно Бюргеля, который был строительным рабочим, а благодаря своему таланту и силе воли стал астрономом.

Влияние среды богачей может преодолеть лишь человек, обладающий необыкновенной силой нравственного сопротивления… А люди, быстро делающие карьеру, легко теряют душевное равновесие, становятся жестокосердыми и склонными к насилию, как отметил Ваше де Лапуж. С другой стороны, он показал, что люди, обладающие даром быть руководителями, выходят, большей частью, из семей, в которых многими поколениями вырабатывались качества, позволяющие не потерять голову, получив власть. Как мало людей, наследственно способных выдержать испытание властью, можно было наблюдать в Германии после 1918, 1933 и 1945 года. Многие люди из бедных семей теряли душевное равновесие сразу же, как только достигали ранга, по которому им полагался служебный автомобиль.

Отправленный в отставку в 1936 г. английский министр Колоний, выходец из рабочих, являет собой пример человека, не доросшего до своего поста. С другой стороны, лорд Сноуден, член Лейбористской партии, тоже из простой семьи, в отличие от названного министра, и на высоком посту сохранил простоту прирожденного джентльмена…

Платон писал, что, по его мнению, выдающиеся люди зрелого возраста, отцы семейств, из землевладельцев, лучше всего подходят для управления государством… Хорошие примеры пополняемого снизу руководящего слоя дает история Англии до 1832, в меньшей степени – до 1916 года.

Артур Слоггер показал, что Швейцарская конфедерация была основана вовсе не «простыми крестьянами и пастухами» как гласит легенда, а потомками старых руководящих семей.

Власть и богатство опасней всего для тех семей, для которых они внове. «Новые» аристократические семьи XIX века происходили, в основном, из городской среды и вымерли быстро после их приема в ряды аристократии. Похоже, легче подняться наверх, чем удержаться наверху. Часто быстрая деградация новых семей объясняется неправильным выбором брачных пар…

Хавелок Эллис изучил сословное происхождение всех великих людей Англии начиная с елизаветинской эпохи. 63% этих людей вышли из высших слоев, которые составляют 4,46% населения Англии.

Альфред Одэн исследовал сословное происхождение знаменитых писателей Франции в период с 1300 по 1825 год. 25,5% происходили из знати. 30% из семей чиновников, 23% – из семей представителей свободных профессий. Но знать в те времена была очень тонким слоем, так что в расчете на душу ее доля в несколько раз больше других.

Исследования Одэна также показали, что большинство писателей Франции родилось к северу от линии Женева – устье Луары, т.е. в тех областях, где более сильна примесь нордической расы. Л.Вольтман подсчитал цвет глаз у 218 знаменитых французов, цвет волос у 196 и рост у 142. Среди них оказалось 160 светлоглазых, 52 кареглазых, 130 светловолосых, 46 шатенов и 20 брюнетов, 84 высокого роста, 34 среднего и 24 маленького. В Великобритании, по данным Джона Беддоу, шотландцы и северные англичане, т.е. люди из областей с самой сильной нордической примесью давали и дают больше всего знаменитых людей. Главные британские полководцы времен Первой мировой войны тоже были шотландского происхождения. Однако нордическая раса в Европе вымирает быстрее других. Если около 1900 года число блондинов в английских городах относилось к числу людей с другим цветом волос как 2:5, то перед Первой мировой войной эта пропорция была уже в Глазго 1:4, в Манчестере 1:5, в Лондоне 1:7…

Из низших слоев происходили шотландский поэт Роберт Бернс (1759-96) и Джон Баньян (1628-88), автор книги «Путь пилигрима».

По данным Ст.С.Вишера на 1922-23гг. из 18400 известных в США людей более трети были детьми представителей свободных профессий, 35% детьми бизнесменов и 23,4% детьми фермеров.

Фриц Маас исследовал происхождение 4421 знаменитого немца, родившихся после 1700 и умерших до 1900 года. 83,2% этих людей вышли из высших слоев, составляющих 20% населения.

Более 60% известных американских писателей также вышли из слоев, составляющих меньшинство населения.

Питирим Сорокин обобщил результаты изучения наследственных различий между сословиями:

1) Высшие сословия в среднем выше ростом, тяжеловесней, имеют более емкий череп, физически более красивы, имеют меньше отклонений.

2) Высшие сословия сильней, здоровей и долговечней, смертность среди них меньше.

3) Если не считать эпохи упадка, высшие слои состоят из людей, более способных к суждениям.

Эту характеристику следует распространить и на семьи, поднявшиеся из низов. Кроме того, как показывает история Греции и Рима, в эпохи упадка верхние слои быстро заполняются богатыми выскочками из низов. Римляне эпохи упадка были, большей частью, потомками бывших рабов.

Однако сравнительные оценки сословий не позволяют отличить наследственные способности от приобретенных знаний. Поэтому подсчеты поэтов и художников более показательны, чем подсчеты ученых. Достижения Фарадея и Геббеля, двух выходцев из низших слоев, следует рассматривать раздельно. Поэтому трудно сделать на основании подобных подсчетов безупречные выводы о средней наследственной ценности сословий.

Но в более высокой средней наследственной ценности высших сословий нельзя больше сомневаться после введения методов исследований, позволяющих отличить наследственные способности от приобретенных знаний… Но следует еще раз подчеркнуть: речь идет о выводах о средних величинах, сделанных на основании исследования больших групп…

Занимаясь всеми этими вопросами, надо научиться мыслить средними величинами, отличать правила от исключений. Это очень трудно, особенно для неопытных молодых людей. Но только такое мышление может защитить от классовой ненависти и предостеречь вождей от поношения «образованных» и высших сословий, к которому прибегал Гитлер…

Многие из тех, кто яростно нападает на капитализм, это люди, которым помешали самим стать капиталистами…

С другой стороны, понимание процессов отбора предостережет и людей из высших сословий от высокомерия, ибо своим богатством они обязаны не столько самим себе, сколько наследственным талантам и умному выбору жен их поднявшимися из низов предками…

Чем больше возможностей образования и чем лучше методы обучения, тем меньше высшие слои пополняются талантливыми семьями из низов, так как рождаемость в этой прослойке снижается… Американец Роберт Кук не преувеличивал, когда он на основании исследований, проведенных в разных странах, пришел к выводу, что вследствие исчезновения талантов «культурные народы» со временем превратятся в массы «слабоумных от рождения»… Таким населением сможет управлять только деспотическое государство вроде той деспотии, в которую превратил Диоклетиан гибнущую Римскую империю. «Подъем Запада» был вызван многодетностью наследственно талантливых семей, его «закат» начался с малодетности этих семей во второй половине XIX века.

Можно ли остановить отупение и «закат Европы» или даже повернуть процесс вспять? Предложение, как предотвратить грозящую опасность, поступило из Англии. Лейбористская партия согласилась с предложением Королевской комиссии, которая представила результаты исследований исчезновения талантов в населении Англии. Эта комиссия предложила уменьшить налоги и увеличить надбавки на детей для многодетных семей всех сословий…

В Германии тоже обратили внимание на снижение рождаемости как на угрозу… Но парламенты всех стран, кроме Англии, стесняются открыто обсуждать такие вопросы. Конгресс США побоялся публично сделать выводы из результатов исследований исчезновения талантов, опасаясь неудовольствия избирателей. Р.Б.Каттелл сожалел о том, что в законодательных органах вопросы евгеники всегда будут смешиваться с экономическими соображениями, затуманенными политическими страстями. Вильгельм Хартнакке в небольшой, но важной статье «Как остановить исчезновение талантов в подрастающем поколении?» внес предложения по демографической политике Германии, которые не были услышаны, как и те, что ранее внес Фриц Ленц.

Я не могу разделить надежды тех евгеников, которые, как и вышеупомянутая Королевская комиссия, ожидают в современной Европе значительного увеличения потомства семей благодаря надбавкам на детей. Р.Б. Каттелл отметил, что гораздо трудней сделать многодетными талантливые семьи, чем с помощью определенных мер уменьшить число детей в бездарных семьях. Наследственно бездарные семьи рассчитывают на государственную помощь, а на следственно талантливые ее отклоняют, не желая получать «милостыню».

Бездарным семьям всех сословий, особенно экономически несостоятельным семьям, следует предоставить право на бездетность. Герман Кнаус предложил свой метод расчета безопасных дней для женщин. От таких рекомендаций в популярных газетах до официальной рекомендации противозачаточных средств – всего один шаг.

Папа Пий XII проявил интерес к методу Кнауса. Может быть, римско-католическая церковь перед лицом угрозы перенаселения Земли изменит свои прежние взгляды, в частности, по вопросу о предусмотренной законом стерилизации, так как сегодня многие женщины в католических странах добровольно идут на стерилизацию. Американский евгеник Роберт Кук сообщает, что в Пуэрто-Рико идут на это после родов 60% женщин. Но стерилизация без разбора, как добровольно, так и по закону, имеет негативные последствия. Женщинам с хорошей наследственностью ее не следует рекомендовать, им надо помогать в трудные времена.

Те государства, которые, по примеру США, ввели стерилизацию по закону, могут распространить ее на те случаи, когда налицо слабоумие или крайняя степень глупости. Государства тратят большие средства на помощь таким матерям и на воспитание их неполноценного потомства. Поэтому в Германии специалисты по наследственности и общественные деятели выступают за то, чтобы снова ввести стерилизацию, хотя бы добровольную, доказывая тем самым, что отмененный в 1945 году Закон о предотвращении появления наследственно больного потомства вовсе не был «нацистским законом». За его восстановление выступает и д-р Ганс Нахтсгейм, противник национал-социализма. Гизела Лемме пишет: «Настанет время, когда и Германия, которая всего несколько лет назад была ведущей страной в области биологии наследственности и евгеники, осознает эту культурную необходимость и у нас евгеника снова пойдет в ногу с прогрессом техники, экономики и промышленности».

Герхард Хеберер, главный специалист по наследственности в современной Европе, высказывается в том же плане: Необходимость практической евгеники признают многие известные биологи, Жан Ростан во Франции, Джулиан Хаксли в Англии, Мюллер в США, Г.Нахтсгейм в Германии и другие… Должны быть приняты меры, препятствующие дальнейшему размножению наследственно больных семей и стимулирующие размножение семей со здоровыми задатками. Сегодня демографическая политика на практике такова, что происходит обратное… Лауреат Нобелевской премии Мюллер доказал, что происходит непрерывное ухудшение генофонда человечества. Жан Ростан предупреждает, что генетический уровень рас в цивилизованных странах будет и дальше снижаться».

В США и Европе должны понять, что глупость это плохая наследственность, и они смогут выиграть соревнование с другими народами Земли лишь в том случае, если будут опережать их по числу талантов. Заслуга Рейнхарда Демолля в том, что он в своей книге «Цепи для Прометея» (1954г.) показал, что глупость это тоже наследственный порок.

Демолль предрекает народам Европы и Северной Америки мрачное будущее. Сомнительно, можно ли еще остановить ухудшение генофонда этих народов. Успехи медицины позволяют сохранить жизнь все большему количеству неполноценных элементов, а те потом еще и размножаются.

Мрачную картину будущего цивилизованных народов рисует и Эрнст Хасс в своей книге «Трон человека шатается» (1955г.), которая имеет подзаголовок «Естественнонаучная критика современной жизни». Он пишет, что из-за заботы государства о неполноценных «среднее качество граждан из поколения в поколение ухудшается» и кончится тем, что прирост населения будет давать один люмпен-пролетариат. Средство защиты от этого Хасс видит в стерилизации и ставит в пример Японию, которая ввела ее законом. В нем перечислены 55 наследственных болезней. В 1955 году в Японии поэтому закону были стерилизованы 11403 человека. Подобные меры – единственный способ избежать «господства неполноценных».

Джулиан Хаксли, бывший глава ЮНЕСКО, показал в ряде своих работ процесс саморазрушения человеческого рода, особенно в тех государствах, где «естественному отбору» мешает «социальная помощь». Вслед за Ф.Гальтоном, Хаксли сегодня тоже призывает народы сделать евгенику своим высшим религиозным долгом.

Если европейские народы хотят избежать отупения, они должны больше прислушиваться к тому, что говорят евгеники. Кроме того, они должны бороться с принижением разума, характерным для «общественного мнения» этих народов в XX веке, соответствующим исчезновению талантов в этих народах. Слишком часто повторяется ложь, будто для совместной жизни людей «добрые убеждения» важней ума. Официально первым стал восхвалять «убеждения» в ущерб уму национал-социализм, взывавший к массам. Американский теолог Джон Эрскин считает принижение разума особенностью англоязычных народов и противопоставляет этому «нравственную обязанность быть умным».

Мнение Эрскина и других теологов может способствовать тому, что разум хотя бы частично вновь обреете то значение, какое придавалось ему в XVIII веке. Если сегодня в Северной Америке и Европе посредственность считается «демократической» добродетелью, значит, их народы, которые в XVIII веке были в среднем умными, вскоре станут глупыми.

Народам и государствам необходим определенный уровень разумности, уровень, которого сегодня многие европейцы и американцы уже не достигают. В 1930г. Фриц Ленц согласился с А.Гротьяном, который считал неполноценными людьми треть немецкого народа. В США в том же году насчитывалось 6 миллионов слабоумных. Я полагаю, что в США и Европе на деньги налогоплательщиков жили миллионы людей, которые по умственному уровню были ниже взрослых шимпанзе. Среди первобытных народов неполноценные элементы не могут размножиться до такой степени.

Гизельхер Вирзинг предлагает создать наряду с парламентами государственные органы для решения «долгосрочных задач», вопросов отбора. Неважно, к какой партии будут принадлежать евгеники, которые войдут в этот орган, поскольку евгеники всего мира согласны во мнениях. Любой государственный закон должен проверяться на его соответствие законам отбора.

Но нельзя говорить о слое или слоях высокоодаренных людей. Высокая одаренность (может быть, за исключением эллинов и македонцев) никогда не бывает представлена в целом слое…

«Закат Европы» кажется неотвратимым, поскольку законы наследственности и отбора неумолимы.

Во всех «культурных народах» с конца XIX века происходит тот же процесс, который в Римской империи со времен Антонинов давал все больше возможностей основывать семьи и размножаться ни к чему не способным людям… Но любая помощь без разбора всем многодетным семьям оказывает разлагающее влияние. Нужно различать семьи, которые заводят детей, полагаясь на свои таланты, и семьи, которые заводят детей бездумно, полагаясь на помощь государства. Следует также различать людей, которые попали в нужду несмотря на свои хорошие задатки, и тех, кто нуждается из-за своих плохих задатков…

«Закат Европы» может быть отсрочен только в результате осмысленной «семейной политики», исходящей из фактов наследственности и отбора, только в результате ограничения размножения бездарных и безнравственных людей и семей, стимулирования размножения талантливых семей и правильного выбора супружеских пар.

Упомянутый Джулиан Хаксли обратился в марте 1950г. на состоявшейся в Лондоне международной конференции ученых с призывом к государственным деятелям всех стран, который в сжатой форме выражает тот Вывод, который следует сделать из данной работы: «Настало время обосновать всемирную демографическую политику, которая будет больше обращать внимание на качество, а не на количество людей, в противоположность тому, что делали государственные деятели на протяжении последних 40 лет».