§ 7. Лингво-идеологический анализ и порядок слов в предложении

 

В латинском предложении каждый его член уверенно

говорит за себя, английское же слово, образно говоря,

нуждается в услугах своих сотоварищей.

Э. Сепир

 

Известно, что с формальной точки зрения порядок слов в русском предложении относительно свободный. Но существуют определенные отношения между элементами предложения, которые могут довольно жестко обусловливать их последовательность. На порядок внутри предложения могут влиять тема-рематические отношения, расстановка понятий в соответствии с нарастанием экспрессии или исходя из принципов логической последовательности. Таким образом, выводима некая речевая норма порядка слов, вариации в отношении которой носят субъективный характер и зависят от знако-ценностного содержания моделирующей ЛИ-парадигмы.

Могут интерпретироваться как лингво-идеологемы варианты инверсии, связанные со взаимным расположением подлежащего и сказуемого или определяющего и определяемого. Русская грамматика не содержит в этой сфере строгих запретительных норм, однако традиционно считается, что более нейтральны варианты, когда определяющее ставится перед определяемым, а сказуемое ставится после подлежащего. Общей же нормой нейтрального употребления в русской речи является последовательность «субъект — действие — объект — обстоятельства». Эта последовательность минимизи­рует понимающие усилия, воспроизводя грамматические стереотипы тра­диционной логики.

Вариации этих норм могут быть лингво-идеологическим показателем. Например, в газете для жителей села встретился такой фрагмент:

Славится Дон своей высококачественной пшеницей, ее «красным» зерном. Чудный хлеб выпекают из нее. Будет он и нынче. Более пяти миллионов тонн зерновых собрали в этом году хлеборобы Дона. Сумели они получить по 23,3 центнера зерна с каждого гектара. И это в трудном, засушливом году! Самый высокий урожай в Зерноградском и Кагальницком районах — без малого по 40 центнеров. Добрый урожай собрали многие районы, причем, в самых разнообразных климатических зонах области («Молот», декабрь, 1994.).

Стиль этого фрагмента создает впечатление, которое нередко складывается при чтении особого рода газетных текстов на сельскохозяйственные темы; можно даже говорить об особом жанре изложения. Причем носителями жанровых особенностей выступают не содержательные, а сугубо синтаксические средства. В этом фрагменте из восьми предложений ни одно не реализует нейтральной синтаксической последовательности, наоборот, в тексте представлено кричащее разнообразие синтаксических средств выражения и выразительности: два эллиптированных предложения, одно восклицательное, одно неопределенно-личное, одно безличное. Но самая типичная черта жанра — сказуемостные и объектные инверсии. Из восьми предложений в пяти сказуемое выдвинуто в позицию перед подлежащим, в четырех — объект выдвинут в позицию перед предикатом. Достигаемая таким образом живописность стилистически воспроизводит оттенки эпического повествования, где повторяющиеся инверсии приобретают статус синтаксической анафоры на уровне предложений, создавая особый, узнаваемый напевный ритм, особую интонацию изложения. (Кстати, пи в одном предложении субъект действия не стоит в нормативной сильной синтаксической позиции — он либо инвертируется, либо обезличивается. Это также характерная черта «сельскохозяйственного жанра».)

При подобном ЛИ-анализе фрагментов или целых текстов следует учитывать, что значащим является порой не факт инверсии, а частота повторения одной или нескольких инверсивных схем, свидетельствующая об особом ритме мышления.

Как пример другого рода субъективной вариации можно рассмотреть следующий фрагмент уже разбиравшегося предложения:

...связано с активизацией сил, стоящих на негативных, а в ряде случаев на антисоциалистических и националистических позициях («Правда», апрель, 1991.).

Если судить по логическому ряду, построенному автором, то выходит, что антисоциалистические позиции негативнее негативных. А ведь с точки зрения здравого смысла было бы логично построить такой ряд и выразить его таким порядком понятий, чтобы понятия антисоциалистические и националистические включались бы в понятие негативные (раз уж автор придерживается таких политических воззрений). Но степень неприятия автором антисоциалистических позиций настолько велика, что он даже не включает, а исключает их из понятия негативные, выводя по степени негативности за пределы негативного. Так в крайней степени субъективная логика конфигурации понятий выражается специфической последовательностью понятий. Этот пример показывает, что лингво-идеологическая нагрузка авторских вариаций последовательности может выражаться и в более сложных формах последовательности, нежели простая инверсия.