§ 9. Имена нарицательные, уподобленные собственным

 

Система собственных имен образует особый мифологический слой языка.

Ю.М. Лотман, Б. А. Успенский

 

...Миф превращает историю в природу.

Р. Барт

 

Принципиальным отличием клише от обычного знака является свернутость его семантической структуры, происходящая оттого, что клише не обладает свойством репрезентации действительности, но само порождает свой референт.

Эффект «снятой» семантической структуры и свойство порождать свой референт проявляется также при употреблении некоторых имен объектов и людей, когда имена нарицательные уподобляются именам собственным, которые, как известно, обладают специфической семантикой (Имя собственное не обладает развернутой семантичекой структурой. Об этом свидетельствует следующий опыт. Даже если совершить аналитическое насилие над именем Иван и представить себе «денотат» — конкретного человека по имени Иван и сигнификат — комплекс представлений о конкретном человеке по имени Иван, то можно легко заметить, что понимаемые таким образом денотат и сигнификат имеют отношение скорее к человеку по имени Иван, чем к имени Иван. «Автореференциальные» свойства имени собственного проявляются также и в том, что оно не требует перевода на другие языки.).

Класс имен, порождающих свой референт и не имеющих развернутой семантической структуры, восходит, вероятно, к традиции мифологического сознания, согласно которой называние, например, бога означает его одновременное присутствие (С этим связаны, например, табу на упоминание вслух или всуе имени бога, покойников, злых духов и пр. или табу на название имени болезни и т. п.). Исходя из этого можно сделать предположение, что употребление такого рода мифологизированных имен связано с глубинными пластами человеческого сознания и может стать объектом лингво-идеологического анализа.

Основной признак мифологического употребления имени нарицательного подобно имени собственному заключается в том, что называние является одновременно вызыванием «референта» — носителя знака.

В культуре есть зафиксированный образец чистого нереференциального функционирования знака: «...и слово было Бог». Этот с трудом понимаемый в рамках аналитического сознания тезис гласит: «слово» не было знаком «Бога», а «Бог» не был референтом «слова», не было референциалыюй дистанции между ними. «Слово» само, сразу и непосредственно, было «Богом»; где было «слово», там одновременно присутствовал и «Бог» — в прямом смысле. Знак не замещал «вещь», а был ее телом или душой — воплощением. Наверное, такое функционирование знака, без отсылки к референту (без семантической дистанции «знак-референт»), было (и остается) естественным для доаналитических типов сознания. Естественно также предположить, что появление референциальной функции знака, то есть собственно знака в современном семиотическом понимании, сопровождавшееся «удвоением мира» (А. Р. Лурия), произошло позже — с развитием аналитического сознания.

Традиции мифологического сознания не исчезли бесследно с развитием аналитического сознания. В современном языке эффект называния-вызывания имеет место тогда, когда при назывании имени вызывается весь комплекс атрибутов называемого объекта, да так, что принципиально невозможно разложить этот комплекс атрибутов по образцу семантической структуры.

Таковы, например, в некоторых контекстах имена «демократ», «коммунист» и т. д. Имя «демократ» становится называющим-вызывающим, когда употребляется в идентификационной функции и вызывает набор представлений о называемом человеке. Причем в этот набор входят представления не только о политических ориентация, но и о вероятных сценариях поведения этого человека, о его склонностях к консолидации, и даже о его психологическом облике. Феномен мифологического имени в том, что эти атрибуты представляются одновременно с актом называния-вызывания в неразрывном комплексе-образе, подобно тому, как в мифологическом сознании называние имени бога автоматически влечет вызывание бога.

Имя «демократ», будучи мифологическим, не имеет развернутой семантической структуры и, соответственно, не исполняется апеллятивная функция знака. Поэтому мифологическое имя «демократ» противопоставляется понятию «демократ» («человек определенных политических убеждений»).

Наверное, было бы более логично говорить даже не о комплексе представлений, а о комплексе ощущений или наитий, моментально вызываемых мифологическим именем. Можно сделать небольшое отступление в эпистемологию и предположить, что в мифологическом сознании знания о мире оформлялись не в представлениях, а в ощущениях, в наитиях и т. п. Представление как знаниевая форма подразумевает высокий уровень аналитичности.

Наиболее доступным анализу формальным показателем мифологизации нарицательного имени является его употребление как имени собственного.

Особый разряд мифологических имен составляют имена-биографии и имена-инструкции.

Имя-биография строится за счет включения в «вызывающее» имя описания этапов или фактов жизненного пути, вроде того, как в имени индейца упоминаются его боевые качества и охотничьи подвиги. Естественно, имя-биография растет, увеличивается с возрастом. Человек, проживший больше или имеющий больше заслуг, имеет более длинное имя, которое является эквивалентом его уважаемого положения в обществе.

В языке массовой коммуникации имя-биография выполняет обычно роль ритуальной идентификации или самоидентификации. Например, в массо­вых газетах письма читателей подписываются: Сидоров И. П., член КПСС с 1981 года; Андрей Георгиевич Иванов, инженер, участник защиты Белого Дома («Участник защиты Белого Дома» — это, по сути, второе фамильное имя. Этим же фамильным именем могут подписываться и другие члены «семьи защитников Белого Дома».) и т. д. Интересно, что в массовой коммуникации наиболее значимым в имени-биографии является не собственно имя собственное, а та часть имени, которая описывает биографические заслуги.

Имя-инструкция выглядело у архаических племен как перечень функций, которые должен был выполнять носитель данного имени в племени. Имя-инструкция переходило от наставника к ученику, служило для передачи, накопления и охранения знаний, его носителем мог стать член племени, прошедший соответствующие инициации. (То есть имя-инструкция никак не было связано с рождением человека (Блестящие размышления о роли имени-инструкции в эволюции мышления можно найти в книге: Петров М.К. Самосознание и научное творчество. — Ростов н/Д, 1992).).

Как современный эквивалент имени-инструкции можно рассматривать наименование должностей в тех случаях, когда эти наименования носят не номинативную, а статусную, ритуальную функцию. Таковым бывает имя, когда оно длиннее, чем это необходимо для успешной коммуникации в конкретной ситуации. Ритуальный эффект усиливается, когда при написании имени-инструкции употребляются заглавные буквы (в тех словах, которые в обычных текстах пишутся с прописной буквы): Первый Заместитель Главы Администрации Ростовской области, Председатель Правительства Ростовской области Виктор Николаевич Анпилогов.

О степени мифологизированности текста и породившей его ЛИ-парадигмы можно судить не только по наличию «вызывающих» имен, но и по длине имени. Характерным примером длинного «вызывающего» имени является имя генсека Брежнева, сочетающее в себе признаки имени-биографии и имени-инструкции: Генеральный Секретарь, Главнокомандующий, Маршал СССР, пятижды Герой, неутомимый борец и прочая. Вообще, длинное имя суверена было сакральной традицией: имя государей было тем длиннее, чем больше земель им принадлежало. Длинное имя подтверждало сакральный статус.

Совершенно очевидно, что длинное имя имеет значение только с точки зрения ритуала, тогда как с точки зрения успешной коммуникации вполне достаточны имена типа президент Ельцин.

С точки зрения ЛИ-анализа употребление имени нарицательного в функции называния-вызывания, наличие в тексте имен-биографий, имен-инструкций, длинных «вызывающих» имен свидетельствуют о степени и характере мифологизированности ЛИ-парадигмы, породившей этот текст.