§ 6. «Флюгерная» лексика

 

У различных враждующих между собой партий одни и те

же слова получают различные, иногда диаметрально

противоположные значения и вызывают различное настроение.

А. И. Бодуэн де Куртенэ

 

Вещи мешают друг другу, а идеи вовсе не мешают друг другу.

Лейбниц

 

Существует определенный набор понятий, обычно выражающих политические или нравственные ценности, которые имеют вполне устойчивые значения, но при этом употребляются по своему прямому назначению (в виде ценностей) людьми антагонистических ориентации, например политическими оппонентами. Удивительное свойство «флюгерной» лексики заключается в том, что она может отражать одинаково ценные и даже ключевые представления конфликтующих ЛИ-парадигм. В сфере общественно-поли­тической коммуникации таковы «флюгеризмы» типа:

прогрессивные интересы людей

конструктивная политика

общественное благо

стремление к компромиссу

Фокус в употреблении «флюгеризмов» заключается в «проституировании» референта. Люди, употребляющие «флюгеризмы», употребляют пустые понятия, не имеющие денотатов — действительных объектов. В структуре значения «флюгеризма» преобладают сигнификат и коннотат, причем оба эти компонента значения задаются лишь самим автором в ходе реализации его авторской модальности. Следовательно, феномен «флюгеризма» заключается в том, что конвенциональным является не сигнификативное, денотативное или коннотативное значение, а номинативное значение. То есть конвенционально закреплена лишь форма знака, относительно которой условлено, что она символизирует некую ценность. Точнее говоря, «флюгеризм» — это «пустой» знак, который изоморфен знаку, символизирующему ценность, и поэтому наполняется содержанием в дискурсе как ценность. Соответственно, и характер этой ценности определяется не в словаре, а в дискурсе: «флюгеризм» указывает «направление идеологичес­кого ветра» в пространстве дискурса.

Формализовать флюгеризм можно лишь весьма условно. Словосочетание конструктивная политика вообще-то может обладать и полноценной структурой значения. Целям формализации могут послужить конситуативные факторы. Если словосочетание конструктивная политика употребляется после серии каких-то действий (принцип «слово после дела»), которые могут проецироваться в сознании как денотат этого словосочетания, то такое словосочетание полнозначно. Если словосочетание конструктивная политика употребляется в декларации или в общем смысле (без временного «предшествования» денотата), то это наверняка «флюгеризм».

С точки зрения лингво-идеологического анализа присутствие «флюгеризмов» в речевой модели свидетельствует о демагогических наклонностях породившей ее ЛИ-парадигмы.

 

§ 7. Линтво-идеологическая природа стереотипизации

— Ты дорожный столб, — говорит она, — столб,

 который стоит на обочине. Ты невозмутимо сообщаешь

и всю свою жизнь будешь сообщать, что до Мелена

двадцать семь километров, а до Монтариси сорок два.

Вот почему ты мне так необходим,

Ж.-П. Сартр

 

...Повторение — ...мать значения.

Р. Барт

 

Эта система (т. е. наш язык) имеет громадный

ассортимент готовых шаблонов, готовых фраз

и даже готовых мыслей... Что касается «готовых мыслей»,

то, позволяя себе как лингвисту лингвистический каламбур,

я склонен утверждать, что всякая готовая мысль есть

отсутствие мысли как некоего динамического процесса.

Л. В. Щерба

 

Под стереотипами я понимаю такие устойчивые лингво-идеологические образования, которые экономят усилия коммуникаторов по определению референциальной (предметной или понятийной) соотнесенности высказывания. Феномен стереотипизации избавляет человека от необходимости каждый раз устанавливать связь между знаком и референтом; эта связь задана, более того, задано и поле коннотативных сем, то есть эмоциональных и оценочных значений высказывания. Жесткая и регулярная взаимная закрепленность знака и референта устраняет возможность «произвольности знака», а значит, возможность аналитических и синтетических операций с понятиями и образами действительности в сознании.

Процесс когнитивного моделирования предполагает изначально относительно свободное отношение потенциальных референтов и потенциальных знаков. Именно свобода референциальных отношений обеспечивает гибкость и универсальность моделирования: автор модели может выбрать наиболее подходящие обозначения для любых требуемых смыслов. Однако в самой модели эта свобода должна быть устранена, знаки должны быть «прикреплены» к референтам. Реализация свободы, то есть осуществление выбора, — всегда трудоемкий процесс, поэтому обычному человеку свойственно бояться свободы.

Стереотип, вероятно, возникает как многократное пли подкрепленное какими-то особыми стимулами повторение связи между конкретным знаком и конкретным обозначаемым им понятием или явлением. В итоге эта связь становится устойчивой, что освобождает человека от необходимости восстанавливать ее каждый раз. Очевидно, что стереотипы удобны для операций с регулярно актуальными мыслительными объектами. Если прочие слова достигают жесткой реферепциальной соотнесенности только в конце процесса моделирования — в речевой модели, то стереотипы изначально обладают жесткой референциальной закрепленностью и используются в моделировании как своего рода полуфабрикаты.

Употребляя стереотипы, человек жертвует гибкостью моделирования ради экономии усилий по преодолению референциальной свободы. Стереотип — средство избежать беспокойств, причиняемых свободой.

Обычно стереотипы исследуют как негативные явления, но они таковы­ми не являются. Язык как код вообще предполагает некую стандартизацию, устойчивость процедуры означивания а) во времени и б) для разных носителей. В этом смысле стереотипы являются даже «больше языком», чем сам язык. Они более воплощают идею кода, когда определенный знак всегда автоматически соответствует определенному значению, в каких бы условиях дискурса он ни применялся. Расширительное толкование понятия стереотипа может привести ко мнению, что все в языке — стереотипы. В этом смысле стереотип оказывает человеку неоценимую услугу, находя компромисс между регулярностью и свободой, экономя усилия в простейших повторяющихся ситуациях, не требующих нового языкового поиска.

Естественно, изучение стереотипа очень важно для ЛИ-анализа. Самое простое использование описаний стереотипа в ЛИ-анализе заключается в том, что, определив стереотип как таковой, исследователь может сделать вывод: референциальные связи, закрепленные в стереотипе, являются для носителя данной ЛИ-парадигмы регулярными, иначе они не породили бы стереотип.

Определить стереотип в тексте можно на основании собственного языкового опыта: существуют различные типы ЛИ-парадигм, каждому типу принадлежит набор стереотипов с их модификациями. Обнаружив в исследуемом тексте стереотип, исследователь может сделать вывод о том, что носитель исследуемой ЛИ-парадигмы сэкономил на обозначении конкретного явления. Значит, оно является для автора регулярно одинаково понимаемым, что, во-первых, исключает аналитическую работу мысли с этим явлением (не разделяются знак и референт), во-вторых, невозможно рефлексивное осмысление этого явления, его обозначение достигло уровня автоматизма. Срабатывает «закон осознания» Клапареда: «Чем больше какое-нибудь отношение употребляется автоматически, тем труднее его осознать» (Формулировка Выготского. Выготский Л.С. Мышление и речь // Соб. соч. — М., 1982–1984. — Т. 2. — С. 209.).

Неразделенность знака и референта, влекущая невозможность и ненужность осознания обозначаемого стереотипом явления предоставляет, кроме бытовых удобств, широкие возможности для лингво-идеологических махинаций, имеющих место прежде всего б сфере политической жизни. При избыточном употреблении стереотипов атрофируются моделирующие функции человека. Тот, кто запускает в общественный обиход стереотипы, запускает также когнитивные (ориентационные), а значит, и поведенческие реакции па стереотипы.

В конце концов, речь может идти о том, строит ли человек модели самолично из собственных элементарных смыслов или конфигурирует их из стереотипов, которые устраняют гибкость и непосредственность модели, опосредуют отношение модели к миру. Поскольку политический стереотип обычно социально установлен, то есть он всегда «чужой», то в тех случаях, когда стереотип является ключевым фрагментом модели и опосредует се отношение к миру, можно говорить о запрограммированности ЛИ-парадигмы.

Нормальная сфера применения стереотипов — регулярный бытовой обиход. Если в речевой модели употребляется избыточное количество, например, политических или каких-либо других характерных стереотипов, то породившую такую модель ЛИ-парадигму можно признать замкнутой, нерефлексивной, неспособной к эвристическим прорывам — можно признать автоматической ЛИ-парадигмой. В творческой ЛИ-парадигме удельный вес «собственного строительного материала» в моделировании должен быть более значителен.

Чем стабильнее лингво-идеологемы (в данном случае стереотипы), тем меньше вариантов их комбинации в модели, тем меньше возможных вариантов модели. Стереотип не только экономит моделирующие усилия, но и уменьшает возможности комбинаторики в моделях. ЛИ-парддигма,некри­тически оперирующая стереотипами, лишается гибкости, способна выда­вать в моделях небольшое число устойчивых лингво-идеологических комбинаций, ведь стереотипы предопределяют еще и характер синтагматических отношений друг с другом и со своим окружением.

Исследуя ЛИ-парадигму с точки зрения стереотипизации, нужно обращать внимание на следующие моменты:

а) что стереотипизируется;

б) какого типа стереотипы употребляются («бытовые», «метафизические», «оценочно-политические»);

в) какие конкретно стереотипы употребляются;

г) какое количество стереотипов употребляется.

Являясь устойчивым лингво-идеологическим образованием, стереотип свидетельствует об устойчивости и автоматизме в моделях не только знака (обозначения), по и ценности.