§ 4. Образование экспрессивных сем как фактор изменения смысла

 

Миф (Барт имел в виду современный миф.) — это сообщение, определяемое в большей мере своей интенцией, чем своим буквальным смыслом,

Р. Барт

 

Традиционное разделение семантики текста на план содержания и план выражения иногда дополняют разделением плана выражения на собственно выражение и выразительность (См. Винокур Г.О. Избранные работы. – М., 1959. — С. 390; Гийом Г. Принципы теоретической лингвистики. — М., 1992., — С. 88.). В общем случае под выражением можно понимать использование минимального необходимого набора лексических и синтаксических средств для передачи смысла высказывания; под выразительностью можно понимать избыточное с точки зрения передачи смысла использование лексических и синтаксических (а также стилистических и проч.) средств. Выразительность передает сверхкодовые, как правило эмоциональные, оттенки значения или вообще служит сугубо целям украшения форм выражения.

Использование средств выразительности при языковом моделировании достаточно чисто отражает ценностные установки автора модели, так как избыточность средств, применяемая при усилении выразительности текста, носит эмоционально-экспрессивный характер, наиболее явно указывающий на наличие авторской модальности.

С другой стороны, проблематичным является сам вопрос об избыточности средств выразительности. Представление об избыточности базируется на предположении, что для человеческой коммуникации необходим лишь какой-то минимальный, устойчивый, однозначный код, «украшение» которого авторскими оценками, эмоциями является избыточным. Но это не гак, ведь для человеческой речи свойственно субъективное, оригинальное моделирование, эмоциональная избыточность которого является скорее нормой, а лежащий в основе речи «минимальный нейтральный код» — лингвисти­ческой абстракцией. Поэтому установить характер и объем избыточности средств выразительности относительно некоего объективного, нейтрального кода, по большому счету, невозможно.

Такова специфика живой речи, что не все ее аспекты формализуются. Представление об избыточности воспринимается исследователем интуитивно, лишь иногда избыточность можно признать фиксированной формальными средствами. Тем более такие случаи свидетельствуют о природе исследуемой ЛИ-парадигмы.

Важную оговорку необходимо также сделать относительно значимости избыточного смысла с точки зрения конкретной коммуникации. В общении между машиной и человеком очень просто решить, какой объем смысла необходим для коммуникативного акта, поскольку в таких актах понятие смысла сводится к понятию информации, которая в информатике очень легко измеряется. В человеческой же коммуникации избыточный, с точки зрения машины, смысл, передаваемый средствами выразительности, на самом деле может быть основным и единственным. В то время как смысл, буквально передаваемый средствами выражения, может сам оказаться лишь средством или фоном для передачи «избыточного», но основного смысла.

Несмотря на обилие оговорок, разделение плана выражения речи на собственно выражение и выразительность позволяет делать некоторые умозаключения при лингво-идеологическом анализе. В тех случаях, когда исследователю удается формализовать средства выразительности, можно проследить, какое влияние оказывает избыточный смысл на буквальный смысл высказывания.

Например, во фразе

Едва держава крутанула руль в сторону рынка, появилась безработица

явно избыточным с точки зрения нейтрального смысла является словосочетание крутанула руль. Если бы выбор средств для выражения (в данном случае лексический выбор) осуществляла машина, она выбрала бы слово повернула или словосочетание резко повернула, поскольку именно это действие осуществила держава. Реконструкция «нейтрального» содержания этого предложения выглядит так: поворот державы в сторону рынка привел к безработице. Однакореконструкция коммуникативного содержания этого предложения (включая избыточный смысл) выглядит так: резкий, необдуманный шаг, предпринятый властями, не замедлил привести к негативным последствиям.

Употребление всего лишь синонима (крутанула) с более экспрессивным набором коннотативных сем придало предложению совершенно другой смысл; акцент сделан не на том, куда повернула держава (как это было бы в нейтральном варианте), а на том, как она это сделала. Более того: формально эмоционально-экспрессивная оценка дается действию, на самом же деле — его инициаторам.

В итоге окончательным, или дискурсным содержанием фразы оказалось не сообщение о повороте в сторону рынка или о безработице, а негативная оценка реформаторской прыти официальных властей (получаемый при этом эффект, когда один смысл паразитирует на средствах передачи другого смысла, напоминает структуру современного мифа, описанную Р. Бартом. См. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. — М., 1989. — С. 72.). Реализованная в экспрессивных семах выразительность фразы, паразитируя на буквальном ее смысле, порождает новое, формально не выраженное содержание.

Остается добавить, что этот пример взят из «Советской России» (май, 1991 год), которая выражала мнение ортодоксальных коммунистов, недовольных перестройкой.

Другой пример из той же «Советской России»:

Мы без оглядки рванули в цивилизацию.

В этой фразе на самом деле говорится не о движении к цивилизации, а дается опять-таки негативная оценка руководству, причем с узнаваемым уже оттенком неприятия скороспелости реформаторских порывов перестроечных лидеров.

Лингво-идеологический анализ средств выразительности, а именно употребления экспрессивных сем, позволяет формализовать идеологическую позицию авторов текста путем описания ее лингвистической реализации.