2.3. Идентичность и идентификация в политическом дискурсе

Социальные и политические трансформации последних лет коренным образом изменили устоявшуюся стратификацию в современном российском обществе: прежние критерии для выделения составляющих общества более не являются релевантными. «Неясность оснований, по которым структурируется социальное пространство, означает неопределенность правил и норм взаимодействия с разными категориями людей, что чревато возникновением идентичностных конфликтов» (Климова, 2000: 13-14). Под «идентичностными конфликтами» в данном случае автор понимает конфликты, в которых основанием для враждебности или настороженности является определение других как «чужих». Продолжая размышлять над идеей социальной идентичности, С.Г. Климова высказывает мысль о проводимой в современной России «политике идентичности», т.е. оказания политической поддержки той или иной партии или лидерам не в силу общности интересов, а в результате определения их в качестве «своих» (Климова, 2000: 14-22).

Термин «идентичность» близок и исследовательской парадигме И.Ф.Ухвановой-Шмыговой (Методология исследований политического дискурса, 1998). Анализируя дискурс политика, И.Ф.Ухванова-Шмыгова принимает во внимание «кортежную информацию» (т.е. информацию о группе коммуникантов в их взаимодействии) и «знаково-кортежную информацию» (т.е. исторически сложившийся и социально значимый тип общения). Исследование дискурса политика происходит с учетом наличия/отсутствия идентичности в общении политика с «кортежем».

Таким образом, понятие идентичности можно отнести к одному из ключевых в политическом дискурсе. Рассмотрим возможные его понимания.

В логике и философии идентичность – это «не схожесть, а бытие самим собой» (Трошина, 2000: 67).

В культурологии под «идентичностью» понимается «психологическое представление человека о своем Я, характеризующееся субъективным чувством своей индивидуальной самотождественности и целостности, отождествление человеком самого себя с теми или иными типологическими характеристиками» (Культорология, 1997: 136).

В социальных науках различают следующие виды идентичности (Культурология, 1997; Климова, 2000; Трошина, 2000):

• социальная идентичность (отождествление себя с социальной позицией, социальным статусом);

• групповая идентичность (отождествление себя с некоторой общностью, определение себя в пространстве межгрупповых отношений);

• культурная идентичность (отождествление себя с культурной традицией);

• этническая идентичность (отождествление себя с определенной этнической группой).

Совмещение двух вышеупомянутых объектов в одном понятии позволяет говорить также и о «национально-культурной идентичности», которая рассматривается как динамичное и амбивалентное явление.

«Языковая идентичность», понимаемая как групповая идентичность, т.е. «наличие некоторого набора речевых признаков, типичных для определенной социальной группы (от семьи до целого региона)», стала предметом исследования швейцарского исследователя Х. Леффлера (Sprache als Mittel, 1998).

Применительно к политическому дискурсу, вероятно, можно говорить и о «политической идентичности» – отождествлении себя с определенной партией, движением, группой и т.п.

В лингвистической и социологической литературе, кроме термина «идентичность», встречается и термин «идентификация», который часто употребляется в качестве синонима к первому. Для нас представляется важным разграничить эти два понятия, поскольку они не являются тождественными.

Идентичность [лат. identicus] – «тождественность, одинаковость» (СИС, 1987: 183); «тождественность, совпадение»; «свойство по значению прилагательного идентичный» (БТСРЯ, 1998: 346).

Идентификация – «отождествление, установление совпадения чего-либо с чем-либо» (СИС, 1987:183); «установление совпадения, сходства, уподобления; действие по значению глагола идентифицировать» (БТСРЯ, 1998: 346).

Как видно из определений, в лексическом значении слова «идентификация» заложено указание на процессуальность, продолжительность деятельности, в то время как «идентичность» – это, скорее, результат, итог деятельности.

При рассмотрении стратегий интеграции политических объектов в процессе политической коммуникации мы анализируем динамические процессы, поэтому, считаем, что рассматриваем именно стратегии идентификации. На наш взгляд, термин «идентичность» содержит в свой семантике элемент статичности.

Проблема идентификации и идентичности особенно актуальна для современной Германии. В немецком языке появилось большое количество новых слов с компонентом «Identitat» - «идентичность», например: Idetitätsverlust – «утрата идентичности», Identitätsschub – «сдвиг идентичности», Identitatsneurose – «невроз идентичности», erschutterte Identität – «нарушенная идентичность» (Sprache als Mittel, 1998).

В сфере политической коммуникации социально-политическая идентификация выражает чувство общности, тождественности приверженцев одного политического курса. Основу идентичности могут образовывать разнообразные признаки (например, одежда, прически, стиль жизни), однако лидирующее место среди них занимает язык. «К.Хадсон, описывая язык как «средство групповой солидарности» указывает, что политические группировки, подобно другим социальным объединениям (врачей, юристов, журналистов), владеют специальными формами языка, сплачивающими членов этих групп, помогающими противостоять всему миру по принципу we’re-all-in-the-fight-together» (цит. по: Шейгал, 1999: 132).

Базовая семиотическая оппозиция «свой» («друг»)  «чужой» («враг») четко расставляет участников политической коммуникации на полярные позиции. Всякое объединение политиков, любая группа или партия ставит перед собой задачу выработать свою систему идентифицирующих признаков, которые бы позволяли отличать «своих» от «чужих». В данном случае, местоимение мы будет выполнять дейктическую функцию и указывать на сторонников той или иной политической ориентации; тогда как они соответственно будет ассоциироваться с противниками по политической арене (Водак, 1997). По мнению Г.Г. Почепцова, противопоставление «друг» ↔ «враг» активизируется «в политике даже в совершенно спокойной обстановке. Парламент становится оппонентом Президента, партии раздают ярлыки направо и налево. Это не вызывает отторжения у населения, поскольку наличие врага делает политику гораздо более зрелищной и понятной» (Почепцов, 2000:495).

А.К. Михальская, ссылаясь на исследования риторических стратегий в языке политики немецкими учеными, говорит, «что весьма эффективным риторическим средством для завоевания симпатий масс является «применение так называемых идентификационных формул, т.е. языковых оборотов, которые как бы приглашают слушателей или читателей идентифицировать себя с говорящим (пишущим), с группой, к которой он принадлежит, его партией…» (цит. по: Михальская, 1996:66).

Таким образом, идентификация в сфере политической коммуникации может реализовываться посредством так называемого «мы-дискурса», который строится с использованием следующих языковых средств (Водак, 1997; Филинский, 2001:95):

• личных и притяжательных местоимений (мы, наш);

• лексем со значением совместности (вместе, единство); названий партий и движений, которых эксплицитно или имплицитно выражают концепцию единения (Отечество - Вся Россия, Единство, За Победу);

• собирательных лексем с компонентом совместности, выступающих в функции вокатива с коннотацией групповой (социальной) отнесенности (друзья, товарищи, сограждане, соотечественники), часто вместе с эмотивно заряженными прилагательными (Дорогие сограждане);

• этнонимов (россияне, москвичи);

• топонимов (Россия, Москва, Санкт-Петербург);

• сравнительных оборотов со значением причастности (я, как и вы);

• грамматических форм непрямого императива со значением включения в сферу его действия говорящего (Пожелаем друг другу тепла, счастья, любви)

• специфических маркеров социальной (групповой) отнесенности (пролетарский, коммунистический, демократический, либеральный);

• безагенсные (надо настоять, было сделано, требуется) и псевдоагенсные конструкции (обстановка требует, течение событий покажет, СМИ должны), которые в свою очередь деперсонифицируют политического деятеля и соотносят его с некой референтной группой.

Понятие «идентификации» в сфере политической коммуникации можно соотносить с феноменом солидаризации, который также направлен на интеграцию в рамках отдельных групп или объединений.

Идентификация и идентичность как ее следствие позволяют говорить о «дискурсе идентичности», противопоставленном «дискурсу исключения», или «дискурсу отчуждения» («discourse of exclusion», «rhetoric of othering») (Буряковская, 2000).

Понятие идентичности и дистанцирования от других социальных групп образуют устойчивую оппозицию, поскольку процесс поиска, обретения и выражения индивидуальной и социальной идентичности всегда является также процессом отделения себя от других. По сути, эти два процесса являются полюсом одной шкалы. Объектами языковой идентификации и дистанцирования в сфере политической коммуникации являются прежде всего идеи, цели, ценности, а также социальные группы и отдельные личности. Субъектами актов идентификации / дистанцирования могут быть как лица, облеченные властью, так и определенные слои общества, народ (Sprache als Mittel, 1998).

По мнению целого ряда исследователей, идентификация и дистанцирование осуществляется в двух аспектах (Sprache als Mittel, 1998):

1. убеждении адресата в обоснованности своего отношения к каким-либо идеям, целям, ценностям, личностям и группам;

2. выработке у адресата нужной позиции в плане идентификации/дистанцирования с теми объектами, которые соответствуют преследуемым целям политической коммуникации. Это предполагает четкую идентификацию политического коммуникатора со своим адресатом и явное дистанцирование от того, что адресата не устраивает.

Итак, важнейшей стратегией, направленной на интеграцию политических субъектов, в частности, на привлечение и удержание сторонников в ходе предвыборной борьбы, является стратегия идентификации, суть которой заключается в отождествлении политика с избирателями. Специалисты по политической риторике подчеркивают значимость идентификации как приема убеждения. Эффективная убеждающая коммуникация нацелена на внушение адресату мысли, что лидер – «свой», близкий к народу человек.

Социально-политическая идентификация политика с населением происходит посредством использования определенных языковых средств и речевых тактик, к рассмотрению которых мы и переходим. Анализируя коммуникативное поведение модальной личности политика как представителя определенного институционального типа, мы выделяем определенные критерии, которые являются релевантными при описании способов идентификации с электоратом.