3. Трансцендентальный опыт формальной логики в синтетических универсальных значениях.

Перейдем теперь к трансцендентальному рассмотрению логики. Сначала речь идет о психологизме в трансцендентальном основополагании логики. Это не совсем то что мы привыкли под этим понимать так как речь не идет о психологии личности или чем то подобном а сразу и далее о психологическом мировосприятии интерсубъективного мира, или точнее этим миром. Таков фундамент самого мира который осмысливается, эта глубина пронизывает всю культуру человечества в целом.

Достаточно ли формального рассмотрения логики только как формального наукоучения?

Под психологизмом в трансцендентальном основополагании логики следует понимать именно то что обычно связывают с представлениями о истории логики, но не саму эту историю, а тот неявный контекст, невольным содержанием которого она становится, что в конечном счете опрокидывается и на ее действительное содержание, и в этом смысле хотя действительное первоначальное историческое значение логики имеет некоторый исход, но исход этот с ней самой как таковой не связывается, что делает ее забытой в ее собственном обосновании. Собственно говоря вместо логики мы имеем только ее несобственный исторический горизонт, и именно он получает свое дальнейшее обоснование в трансцендентальном развертывании логики.

При дальнейшем рассмотрении идеи универсального априорного наукоучения можно последовательно перейти к идее «синтетической» априорности, которая все предметно-априорные области увязывала бы в тотальности. Другими словами не существует ли универсума бытия, «мира», в котором бы определялось все конкретное?

Здесь Гуссерль стремиться подчеркнуть вновь различие субъективно направленного рассмотрения логического образа и психологизма. Субъективно направленная логическая тематика представляет собой реализацию философского интереса к проблеме исследования, и за ней стоит радикальное осмысление формального наукоучения, которое возникает не само по себе а совершенно объективно как необходимая мысль.

Однако эта мысль не есть еще рефлектирующая или ставшая мысль, а мысль как тема, как направление ума. Психологизм же фактически означает отрицание субъективной направленности, на том хотя бы основании что определенность мысли не может не быть, но конкретная мысль, который в умозрении постоянно участвует изрядное количество есть только предикативный, вторичный образ, который имеет только и строго психологическое значение. Такой образ может быть психологически точнее и яснее самой мысли, и его функция – давать достоверную копию, которая впрочем никогда не заменит оригинала.

Совершенно очевидно что логический образ является абсолютно идеальным и имеет ирреальное значение в логико-психической сфере. Очевидность идеального предмета можно охарактеризовать как его индивидуальность. Гуссерль употребляет здесь слово Datum и говорит о том что принадлежащая образу принадлежность времени /какому-то/ является вторичной его идеальности. Точнее говоря здесь можно употребить такое слово как «уместность», как главный идентификатор того и именно того образа который обладает уже не только абстрактной данностью.

Здесь также требует расширения понятие очевидности в смысле абсолютной аподиктичности, и которое следует теперь уточнить как интенциальное движение самоданного /Selbstgebung/. Это требует способности сориентироваться на той же самой предметности как искусственно полагаемой, а также предполагает место времени /

Zeitsttlle/ как специфику условий самоположения. Усмотрение есть процесс глубокий и непрерывный, и он видимо составляет основу интенционального развертывания. Гуссерль говорит о синтетической адекватности на самой вещи которая есть для всех и для любого мнения, но в любом своем облике она есть сама как идеальная специфика самого ее узрения кем-то. Как что-то она центрирует объективный образ, как чье-то она центрирует мнение как данное мнение и т.д.

«Интенциональность вообще – переживание полагания сознанием чего-то и очевидность, интенциональность самоданности являются по существу взаимопринадлежащими понятиями». Из этого следует основная закономерность интенциональности: «Каждое сознание чего-то принадлежит априори к открытой, бесконечной множественности возможных способов сознания /Bewustseinswesen/ которые в форме единства рода связи / Zusammengelstung/ кон-позитио синтетическикогда-либо должны быть связаны в одном сознании «того же самого»».

Очевидность является универсальным, относящемся к совокупной жизни сознания интенциональностью, благодаря которой она имеет универсальную телеологическую структуру. Категория очевидности и есть категория закономерности. Очевидность и есть основной вид опыта.

Другими словами переживание очевидности является универсальным опытом, объект которого представляет собой абсолютное тождество с его объективной сущностью и

1.Там же. С.143

2. Там же.

позволяет в конечном счете временную характеристику места представлять самыми различными способами, что позволяет говорить о универсальной возможности объекта. «Опыт есть изначальная укорененность /Urstiftung / для нас бытия предмета своим предметным смыслом». Протекать это может двумя способами: как вопроизведение или ускользание реальной предметности /невозможность точного определения/, и как трансцендентальное полагание полюса интенциональности /то есть в качестве принципиально недостижимого/.

Что же касается самого существования всех видов предметностей то это есть идеальное состояние конституирующего сознания как фактической множественности, что означает по меньшей мере то что область фактической очевидности представляет собой предметный хаос, имеющий свое значение только как проявление во времени. Трансценденция в качестве реалии особенного образа идеальности /мира в предметном выражении/ является психической ирреальностью которая нормирует сознание по ту сторону его самого. Природа же действительно может восприниматься по преимуществу позитивистки, но это не повод для того чтобы утверждать такой позитивизм в природе.

Логический образ есть производная от всей совокупности конституированных в языке предметностей, и он же есть носитель смысла совокупной речи в ее действенности. Сама изначальная активность логического образа обусловлена «очевидностью» всех идеальностей такого рода. Он то и составляет особенный вид «восприятия» / /, который позволяет созерцать в чем-бы то ни было спонтанное начало, где каждый натуральный объект может быть понят и совершенно «формально». Реальные предметы при этом имеют то преимущество бытия, что они составляют проекцию всеобщего смысла очевидности в качестве самоданного, в то время как ирреальные получают свое значение только благодаря новому витку познания, который впрочем изменяет и самый их образ.

Эти сокрытые в глубине сознания истинные образы вполне могут быть психологически восприняты вопреки ощущению их ирреальности, что не позволяет рассматривать их как явление психологизма на его всеобщей ступени. При этом Гуссерль упоминает Берклея, что в общем то справедливо, и совершенно недостаточно, поскольку Беркли предлагает философию которую безусловно можно принять как классический образец который может быть принят в любое мировоззрение без существенных изменений .

Гуссерль однако выдвигает идею феноменологического идеализма который сводится в основном к трансцендентальной критике познания, что действительно позволяет воспроизвести грани эволюции смысла в их подлинно историческом и вместе с тем

1. Там же. С.147

Реальном бытии, что предполагало бы в конечном счете развитие учения сфер наукоучения. Аналитическая же критика дает только субъективное развитие темы.

Главный недостаток психологизма заключается в том что он вносит неясность в необходимую логическую функцию трансцендентальной критики познания, в результате чего происходит расщепление науки и критики разума, которая хотя и есть по отношению к науке нечто третье, тем не менее позволяет радикально и своевременно мыслить ее действительное содержание которое не исчерпывается только ее практической результативностью. При этом формальная аналитика в качестве формальной истины

способна осуществить свое нормативное значение как свое собственное самоутверждение, что позволило бы перейти к вопросу о формальной онтологии.

Совершенно очевидно что дальнейшее исследование будет касаться анализа субъективной тематики поскольку именно эта сфера стребует самого серьезного и немедленного радикального осмысления в качестве формальной области критически настроенного разума, и надо постоянно иметь в виду что речь идет о денатурализации самого этого разума.

Очевидность в образе логических категорий в различные времена получает различную ценность и должна быть рассмотрена в качестве нормы анализа таких временных норм, нормы чистоты и т. д. Для этого требуется особая тематическая рефлексия на эту очевидность. Рефлексия однако эта такого рода, что то над чем рефлектируешь дано именно в качестве темы. Рефлексия очевидности проистекает таким образом что подпадает под ее образ и что она в себя накручивает, или то что в ней сказывается. Интенциональная нацеленность полагаемая в очевидности располагает целым рядом категориальных образов, но выбор одного из них уже осуществлен, и если бы мы могли чем-нибудь пометить эту идеальную особенность, то при той же самой очевидности в идеальном опять таки ряду появление помеченной нами категории субъективно непредсказуемо, и в этом смысле логический образ имеет двусмысленное положение, оказаться вновь с очевидностью или незаметно быть подмененным. Однако в очевидности как теме усматривается определенный порядок, однако несколько другого уровня. Гуссерль прибегает здесь к термину «основное понятие» /Grundbegriffe/. Совершенно очевидно что становление этих изменений идеального образа происходит лишь в абсолютном смысле, даже можно сказать совершенно формально, но эти переключения вскрывают себя в качестве критики скрыто субъективного метода появления образа, то есть того способа каким этот образ и произведен /первоначально, исторически/. Гуссерль заговаривает о возможности только творческого /schopferisches / получения самого тематически ставшего метода. Творческое основное понятие есть в основе лежащий результат для всех наук, и над ним необходима работа в строгом смысле слова.

Субъективные структуры до сих пор так понимаемые предстают теперь как объективное коррелятивное априори. «Каждому оперативному закону учения форм соответствует априори субъективная закономерность в отсылке /Hunsicht / к конституирующей субъективности». Тем не менее сами идеализируемые предпосылки математической аналитики являются темой конституитивной критики. Если математики в своей повседневной практике исходят из примерного соответствия мышления и его предмета то в более расширенном понимании этого недостаточно. Здесь лучше исходить из осознания актуальности неопределенного, мнящего суждения которое и определяет горизонт идеализующей активной очевидности. Идеальность самой идентификации основного понятия есть тема данная через мнящую субъективность самого идеального понятия, и в этом смысле предмет можно понимать как скрывающий самого себя или скрывающийся от самого себя, как бы защитным слоем непонимания сковывающий очевидность тьмы. Смысл этого заключается в том что фиксируется безличное полагание идеальности которая и фиксируется сознанием как идентификатор возможного потока предметностей. При этом возникает также проблема онтологическая которая разрешима только пониманием нормы как особого предмета нормирования вообще, или представлением «нормативной идеальной объективной идентичности» / I/ как некоего предела среднестатического, как некоей «нормальной формы» /в математической логике/ . Гуссерль приводит пример идеальности итеративной бесконечности, основной формы «и так далее».

Разбор аналитического закона противоречия показывает что противоречащие суждения противоречат непосредственно только своему идентификатору в своей сущности, и противоречие в чистом виде может состоятся только через идеальную математическую «экзистенцию» и коэкзистенцию, то есть собственно говоря оно имеет условный и творческий характер, и свое значение могут испытывать от субъективных структур интенциональной конституции, которая априори содержит их в себе в качестве функций, что позволяет продвижение какой либо темы на парадоксальной основе а не на наивном прямополагании противоречивости. Формальное учение о истинности возможно из примера истинного бытия и предикативной истинности, то есть в конечном счете хотя можно утверждать что истина конкретна, сам момент истины очевидно присваивается определенно внешним образом, что и позволяет проводить принципиально полную

1.Там же. 162

идентификацию примера.

Далее на примере закона противоречия и исключенного третьего Гуссерль приходит к выводу о принципиальной подверженности суждения идентификации. Это означает что каждое суждение помимо того что оно есть чье-то суждение есть и суждение с точки зрения интерсубъективной очевидности. Это также значит что суждение вообще может не иметь аналога в смысле существования а имеет его в непредстказуемой возможности как необходимо данный.

Надо также учесть то обстоятельство что возможность предметной очевидности с необходимостью дана как и ее собственное выражение, скажем следственное. То есть очевидность способна идентифицировать то что дано с очевидностью./Очевидность как бы объемлет и представляет/. Истинность и ложность не являются предикатами суждения а есть ложность и истинность для него самого. Дело в том что суждение логиками принимается прежде всего как такое которое нужно доказать и это не субъективное требование а в какой то мере предвосхищение возможной характеристики суждения как истинного и ложного. Поэтому в определенном смысле все суждения на пути познания тем самым различаются /в конкретно содержательном смысле/ но именно как сами для себя суждения а не прилепляясь к истинным и ложным предметам. Это полагание суждения и есть источник его особенности. В этом смысле адекватность здесь развивается необычным способом саморазличения в то время как познаваемый объект достаточно мыслить посредством того же самого суждения в качестве предпосылки самой возможности его возникновения. Фактичность самого суждения и позволяет состоятся его познавательной функции.

В восьмидесятом параграфе Гуссерль развивает эту проблему с совершенно неожиданной стороны: суждения, если учесть только чистую искусственность ситуации познания, образуют круг очевидностей, но можно заметить что этот круг ограничен способностью суждения различаться в самом себе /это сужает его интерсубъективное выражение/ и способностью различать которая ограничена горизонтом обыденной будничной жизни, который узок или широк благодаря развитой потребности в познании.

Следующая проблема состоит в проникновении формальной истины в сам объективный мир, в предмет «о чем-то». Применительно к традиционной логике речь должна идти о абсолютном бытии всех объектов которое имеет свой кореллят в абсолютной истине.

«…понятие очевидности традиционной логики, которая в качестве кореллята абсолютной истины и абсолютно бытийствующего предмета должна иметь смысл движения

абсолютной очевидности».

Далее рассматривается критика очевидности опыта. Можно предположить аналитически рассматриваемое нечто как суждение в конечном счете, как общий предел фундаментальных категориальных превращений. И этим в конце-концов окажется абсолютный субъект, последний субстрат, последний предикат, последняя релятивность. Через логику истинности становится ясно что последние субстрактные предметы есть индивиды к которым все истинности и сводятся. Но о их возможности и структуре сущности ничего нельзя сказать аналитически.

Восхождение истины к высшей ступени соответствует редукции суждений к последним суждениям как к индивидуальным предметам. В суждении сами предметы находятся как субстраты которые находятся в отношении к реальному универсуму, к «миру». / Увязанный в одно целое интерсубъективный мир можно представить через индивидуальный, сведенный к реальному универсуму/. Очевидность имеет ступени в том смысле что индивидуальное выражение скрывает их без остатка, при этом одно незаметно замещает другое. Опыт таким образом есть опыт индивидов который становится опытом суждений как «опыт в фантазии», если его рассматривать в совокупности, и поэтому опыт есть нечто отвлеченное от первоначального опыта индивида и его становление происходит как взаимоувязывание опыта индивидов.

В основе порядка ступеней очевидностей лежит «принцип генетического порядка», который в себе содержит порядок предметной действенности очевидности /Ewidenzmachung/, /то есть мир мыслей и связность мыслей взаимоувязаны достаточно прочно/. В речи это означает недосказанное и соответствует в общем то каузальной цепочке развертывающейся из глубины мира импликации. Проблема суждения при этом сводится к проблеме суждения и суждений.

Когда речь идет о генетическом обосновании суждений то содержательный мотив суждений здесь получает достаточное выражение. Генетическая же очевидность как основное понятие суждения здесь не получает дальнейшего развития, и напротив здесь мы сталкиваемся с проблемой психического бытия которое всего лишь эквивалент суждения. Поэтому генезис суждений имеет свое специфическое выражение в том что Гуссерль назвал здесь «очевидным суждением» в теории суждения, которое уточняется им феноменологически, и являясь собирательным образом всех указанных ранее источников, таких как полагаемая интенция, идентичный смысл, очевидное самополагание, истинное бытие, истина как направленность смысла получает новое выражение как «суждение

1. Там же. С. 179

опыта» /Erfarungsurttil /. Смысл его состоит в функции формально-логической цели,

которую можно понимать как способность суждения быть формально суждением как одним из других, как его способность к множественности модификаций, и это радикально означает подход к проблеме множества суждений. Интенциональность опыта является источником суждений, но сами суждения в конечном счете не зависят друг от друга и напоминают монады.

Но тем не менее надо признать недостаточность исхода от опыта почерпнутого посредством полагающего мнения. Обобщение предметности привело к представлению «возможного» опыта из отдельного полагания индивидуального, а обобщение аналитической очевидности приводит к полаганию безлично определенной категориальности. Индивидуально говорящий имеет определенность / Eхcmpel/ перед собой как готовый продукт, и становление принципов как истинности и ложности происходит вне речи.

Единственной позитивностью надо полагать аналитический закон противоречивости который позволяет аналитически выделять категорию непротиворечивых суждений, и это позволяет формально и строго осваивать сферы возможного индивидуального опыта согласно общезначимым нормам. Такую формальную очевидность Гуссерль называет очевидностью ясности /Deutlichkeitewidenz/ и далее развивает это понятие, хотя приблизительно уже ясно что формальная очевидность содержит в себе принципы из которых могут быть выведены объективные предпосылки содержания опыта и суждения.

Смысл высказываемого может быть понят как касающийся суждения, и как смысл суждения «содержания суждения» /Urteilsinhalt/. Этот двойственный смысл вскрывается в пользу последнего, и в этом смысле является идеальной «экзистенцией». Она в свою очередь связана с условиями единства возможного опыта. Ненаглядные, формально значимые суждения в своем синтаксическом материале не могут быть совершенно независимы от генезиса смысла, но если его способность к выражению посредством наивного опыта значительно ослаблена то всплывает на первый план то что смысл есть в сущности нечто взаимополагаемое как S, так и Р, то есть распределение этих ролей есть в общем то искусственная способность реализующая синтаксическое единство опыта /что очевидно в какой то мере соответствует первоначальному образу логики Аристотеля/. Другими словами речь идет о формировании целостных суждений внутри самого опыта, который есть еще и своя собственная форма. Тем не менее это распространимо только на содержательно осмысленные суждения, которые могут быть выведены из принципов являющихся их значениями, как мыслимые суждения /закон исключенного третьего представляется здесь только негативно/. Этим самым видна и ограниченность понимания истинности, которая без сведения к опыту не просматривается

Как понятие, и это наивное понятие очевидности и истинности господствовало в исторической логике.

Если рассматривать объективную логику позитивно, то от направленности исторической логики на реальный мир необходимо усвоить что фактически данный мир здесь основной роли не играет, а речь идет формально-логически по меньшей мере о возможном мировом бытии /Sein /, которое выступает в субьективно направленных исследованиях, и в обычном смысле представлено лишь психологически, а в сведении к этому миру выражается только как формальная апофантика и формальная онтология.

Это же приводит к состоянию логики как одной в ряду с позитивными науками и не наводит на абсолютно бытийствующее, которое имеет значение истинности для каждого.

«Этот «каждый» /Jederman/ есть любой человек или обычным образом в действительном мире предпосылаемая человеческого вида сущность, которая вообще должна быть способна к очевидности познания истинности». Логика же в новом смысле упорядочивается в множественности «позитивных» наук.

Недостаток критики со времен Декарта заключался в снятии наивной предпосылки мира и объективного познания к единственной аподиктической данности. Открытое Декартом эго не было рассмотрено согласно собственному трансцендентальному смыслу. Субъективно направленные исследования не были проведены и открытие попало в плен «реализма» мало чем отличающегося от идеализма Беркли. Действительную проблему следовало рассмотреть в ее возможности. Вопрос о декартовском эго не должен идти по пути выяснения внешних условий его существования, как формы пространства, время, причинность, как скрытые презумпции конституирующей смысл субъективности, а должен только напротив, начинаться с «картезианской редукции на мое эго как субъект моего чистого сознания нового вида возможности познания и возможности бытия, а именно трансцендентальной возможности в самом себе бытийствующем, исключительно из возможностей моего чистого сознания, и чтобы эта проблематичная возможность была переплетена с тотально другой возможностью реальности, которая была бы уже способной быть воспринятой как вывод из уже известной». Водораздел переплетения сводится к переплетению его с реальностью я как человеческой душой которую можно представить себе как момент смысла внешнего /пространственного мира/ хотя в принципе

1.Там же. С.201

2.Там же.

все возможные они имеют свое место во внутренности эго в качестве интенционального полюса опыта.

Особенно тщательно Гуссерль подходит к проблеме трансцендентальной феноменологии, интенциональной психологии и ирансцендентального психологизма. В отличии от предыдущих исследований опыта здесь рассматривается его трансцендентальный смысл.

Сам опыт целиком покоится в жизни субъективного сознания, и как бы мы не развивали свои представления о нем он осмысливатся как сопряженное с сознанием мое / Meine /, хотя и совершенно отчужденное и положенное по ту сторону как объективный опыт. Трансцендентальный смысл опыта не прорывает субъективность сознания и остается в его пределах, и подлинно трансцендентным остается эта вещь, мое собственное бытие, этот мир как я. Так и понимается сознательно объективно значащий мир. То что значимо для всякого и каждого сознания не может обнаружить ничего что указывало бы извне. Изначальное конституирование самополагаемого смысла и делает его понятным для себя, и расширяет мое до возможных границ объективности. Таким образом «Все бытийствующее конституируется в субъективности сознания». Субъективно само объективно понимаемое бытие в том смысле что направленность сознания на себя совпадает с объективной направленностью самого бытия, структуры которого параллельны сознанию и предстают в нем как объекты двойственные, объекты мира и сознания одновременно. Эта «субъективность» есть активность объективности древнегреческого образца которая в современном обществе призвана выполнять роль сознания.

В логике эта «субъективность» является постоянной предпосылкой, потому и могут состоятся формальные рассуждение. Конституируемый в ней мир есть опыт общества, а для отдельного человека реальный мир есть лишь идеальный мир, никогда не данный целиком и полностью. «Я есть» / Ich-bin / есть интенциональная первооснова для моего мира который дан для меня как «объективный».

Первая природа или мир, еще не интерсубъективный, а как сама объективный конституирован в него как собственное, которое не содержит еще ничего Я- чуждого /

Ich-fremden / через конститутивное приобщение /Einbeziehung / чужого я переносит в сферу дейстительно оригинального опыта. Здесь же, в сфере примоидального единства дан мотивационный фундамент для моего эго, что и конституирует трансценденцию

которую мы преодолели, и «чужое» позволяет понять как психофизическую сущность и другое трансцендентальное эго как мир «не-Я». «Другое» есть ничто иное как

1.Там же. С. 202

психофизическое Я. Это не я которое является человеком в объективном мире, а телесность / korperliche Leiblichkeit / которая есть первое с чем я сталкиваюсь в этом мире. При этом первоначально можно было заметить что вопрошающая универсальность каждый раз принимает в себя естественным образом альтер-эго, то есть осознанность какого-то другого бытия как переживание своего собственного. «Кто-то» скрывается под

«Другим», и это «кто-то» есть подлинное чистое эго как мое.

Проблема солипсизма тем самым решается но возникает новая трудность как трудность параллельного сосуществования мира для нас и мира для меня, единство которого дано только с изначальностью самого опыта. Дальнейшую проблему Гуссерль формулирует как поиск воплощенных образов тех идеализаций которые заполняют теперь наше воображение. Он предполагает перейти к точному описанию тех процессов которые в науке составляют фундамент собственно научного опыта. С философской точки зрения должно проясниться что мы понимаем под идеальным пространством, временем, причинностью и так далее. Конституцию сознания следует открыть методом в ее универсальном философском значении. Речь идет о том что философствующий как бы приостанавливая свое сознание на идеальном значении слова подвергает свое отношение к миру неизменной импликации, которая порождает интенциональность как систему возможного опыта, данную /что особенно важно/ через соответствующую определенность.

Следует прежде всего обратить внимание на то что в этих исследованиях речь идет не о имплицируемой эмпирии а о исследовании сущности критически вскрываемой. Вещь делают вещью множества ее проявлений, в результате которых она идентичный стиль /

identische Wesenstil / сути может прирастить к себе как качество индивидуальной вещи, хотя речь идет лишь о виде предметности стилизованной определенным метод. Они то, эти бесчисленно конкретные методы /метод/ и порождает априорность интерсубъективной интенциональности, которая распространяет единство интерсубьективного до пределов самого этого интерсубъективного.

Что же касается действительного источника состоявшегося до того как суждения вступают в силу и что собственно касается суждений идущих от живодействующего ума, то речь идет о «..жизненной истинности из жизненного источника абсолютной жизни и пременяющемуся к нему самоосмыслении в постоянном осмыслении самоответственности». В сущности истинность такого рода можно представить как

1.Там же. С.246

налагаемые горизонты. Догматические теории очевидности стояли на пути постижения /

Fassung / абсолютного опыта, абсолютно действительной всеобщей очевидности, от которой и из которой можно было бы получить все необходимое. Декарту удалось лишь открыть «опыт как оригинальную самоданность». Но опыт и очевидность имеют бытийствующеее и имеют его самого, но опыт вместе с тем дан через возможность расширяющегося горизонта возможного опыта как внесущностную антирелятивацию.

При рассмотрении очевидности чисто внешнего опыта требуется не только получить способности различать объекты. «Нужно исследование интенциональное совокупного через жизнь единичного эго и проносимого сквозь трансцендентальное общество синтетически повсеместного опыта мира». Необходимо понять очевидность как работу /

Leistung /. В каком-то смысле внешний опыт не имеет очевидности и мир познается как самоданность, как предвосхищающая форма сущности.

Внутренний опыт напротив, самозадан в наслоениях очевидности, что тоже не позволяет адекватно выразить его чистое отношение. В этом смысле такая очевидность не дана тому и через то что понимается конкретно. Предметно она может быть понята как место во времени, однако не следует понимать ее как очевидность заключенную в бытийствующем а скорее как ему идентичную в идентичном эго. То есть возможно данную в какой либо инородной форме мира, отличной от данной.

Рассматриваемая далее очевидность обнаруживает себя не в качестве чего то только совершенно самостоятельного или только чего-то напротив относительного, но как конкретно относительное или как наивысшее конкретное, которое только возможно относительно мира в целом, и наивысшего относительного, которое только возможно для данной вещи. Очевидность такого рода является функцией всего спектра очевидностей которые единокровно размежованы между собой. Бытийно на себя направленная очевидность есть принцип градуирования в инаковости, можно очевидно выражать это и через отношения иерархии, ясности.

Предмет полагается здесь не через отчуждение а как обладающее идеальным значением я, что позволяет уразуметь только единственную видимость его как носителя временной определенности внутри самого так или иначе полагаемого времени.

Первой критикой познания Гуссерль называет поэтому трансцендентальную самокритику феноменологического самопознания, что по сути означает попытку заново сотворить мир

и себя в нем, что позволило бы пониманию пройти радикальное обновление не путем эволюции истории а путем ее воскрешения, оживления и прямого сопоставления

1. Там же. С.250

традиции и жизни как таковой.

Очевидность связана не только с тем что является очевидностью в иных образах ступеней, но и неочевидным, с образами вмещающими мнения, абстракции и т. д. Тема феноменологии обширнее чистого и ясного и включает в себя также практические ошибки и все волеустремления в единстве жизни априори слышимых / gechorende / форм структуры.

В заключительном слове Гуссерль говорит о том что путь от традиционной логики к трансцендентальной это не создание второй логики а сама конкретная логика выращенная в феноменологическом методе.

Наряду с этим также были рассмотрены смысл и перспективы феноменологического исследования и дано понимание другого смысла при котором логика была бы наукой, логикой трансцендентально – феноменологической философии.

Фактически данный мир таким образом представлен как эйдос через метод эйдических вариаций, как ведущий пример /Eхempel/.

Онтология основанную на образах речи, которая употреблялась в качестве эквивалента логики, можно перезаключить к мир-логике / Welt-Logik/ как настоящей онтологии.

В качестве ступени основания в новом смысле функционирует «трансцендентальная эстетика», эйдетическая проблема возможного мира вообще как мира «чистого опыта». Речь идет о «эстетическом априори пространство-временности». «Этот логос нуждается в эстетическом мире, для того чтобы быть чистой наукой..» Речь идет разумеется не об эстетических образах а о идеализирующее-логифицирующей науке.

О науках духа Гуссерль выражается примерно таким образом что они служат как бы регулятивной идеей и их метод позволяет более сознательно относиться к высшей логицитности /Logizitat / понятия нормы.

Приложения к основному тексту мы опускаем. Подводя итог мы должны сказать о том насколько мы продвинулись. Это вытекает из оценки разбираемого сочинения таким образом что темой поставленной Гуссерлем затрагивается круг проблем выходящих далеко за рамки специального исследования но также и определенно что речь идет и не о многозначительных общих местах которые могли бы составить подпочву определенной философии. На этом круге можно выделить по крайней мере три витка которые могут быть зафиксированы как результат значимый для феноменологии истории мир моего я,

мир интерсубъективный, персоналистический мир. Четвертый в принципе есть но он не

существует, хотя предположительно имеет хронологически-временную основу.

1. Там же. С. 257

Проблема существования истории на этом основании заводит в тупик, поскольку такая история была бы только имитацией человеческих мыслей и поступков, что привлекло бы к появлению еще одной положительной науки но не более. Проблема истории может быть связана только с миром явлений в «чистом» виде, то есть вместе со способностью их воспринимать и познавать. Вопрос о том, о каком сознании идет речь, и очевидно что это процесс миллионов лет, процесс общей эволюции увязанный в одно временное целое.

С точки зрения субъективности можно говорить о существовании множества культур, цивилизаций, с точки зрения объективности можно говорить о существовании эволюции от природы первозданной к человеку. Все это предполагает искать опору в положительной науке как антропологии, естественной истории, психологии, или в спекулятивно – субъективной философии, и это бы в конце концов продвинуло бы нас в этом вопросе имей мы времени – вечность, и гарантируй мы правильность истолкования и применения результатов, что превратило бы нас в монстров и науку в педагогику.

Но одно счастливое обстоятельство помогло бы нам более радикально противостоять энтропии. Оставляет ли история следы /по выражению Фуко от человека останутся только следы на песке/, нет ли рубцов на нашем понимании мира которые говорили бы о былой славе и величии мира и противостояли бы нашему высокомерию? Прежде всего упомянутые «миры» выражают в общем виде то обстоятельство что границы пролегают и там где мы их порой не находим, и прежде чем вещи различаются между собой они различаются в своих более глубоких основаниях. Все дело в том что мы лишь рассекаем чистую воду прозрачного единства а продолжаем видеть только беспокоящее нас и чрезвычайно преувеличиваем его значении в познании. Познание вновь должно вступить на путь истины не опасаясь быть истинным – вот философский итог.

Трансцендентальная философия ставит своей задачей познавать то что не существует также прямо как то что не существует, и находит для релятивно неуловимого ничто тихую гавань – глубину истории, где покоятся мертвые, не груз истории, а ее живой источник и неизменное начало при любой деятельности. Не следует думать что Гуссерль признает только мир Эллады, ведь это только пример который состоит в архиве самой истории.

Наконец Гуссерль, исходя из определенности в пустой всеобщности формальной онтологии подводит первый позитивный итог говоря не об онтологии в реальном смысле которая предшествовала бы первой а об отношении обоих. Речь идет о бытийствующем

вообще, которое абсолютно релятивно по отношению к бытийствующей субъективности. Наука в чистой позитивности и чистая наука как философия различаются давая основное противоречие познанию. Собственно говоря в трансцендентальной субъективности вложена цель являть все единства. «Абсолютно бытийствующее бытийствовано в форме интенциональной жизни…которое одновременно является сознанием самого себя». Интнерсубъекивность теперь сопряжена с многоликостью эго, где я обращается для самого себя в качестве вида бытия «абсолютного». «Есть только одна философия, одна действительная и настоящая наука».

Эти слова не принцип, а вывод, и конструктивный. Это означает лишь то что в познании как и природе существует круговорот, и в этом круговороте действительно постоянным и значимым является не мыслимая а действительная гармония, посредством которой мысль о ней является. На этом же основании мысль не является а заканчивается мыслью.

Трансцендентальная феноменология в качестве радикально осмысленной действительности является самополаганием трансцендентальной субъективности. «Все объективное бытие, все истинное имеет свое бытие и основание познание в трансцендентальной субъективности..». «Объективное есть ничто другое как трансцендентальная субъективность по существу себе принадлежащего синтетического

Единства актуальной и потенциальной интенциональности». Можно говорить не только о множестве сосуществующих абсолютных субъектов /монадах/, но и о друг на друга интенционально действующих субъектах как произведениях /Werke / в общественных актах.

Гуссерль особо и настойчиво подчеркивает смысл радикализма как самоосмысления, как стремления к домыслимой / Vorurtellosigkeit / действительности согласно идее философии. Это самоосмысление он называет философским.

Надо заметить что действующая субъективность не исчерпывается актуальной интенциональной жизнью, а фактическое интенциональное событие существует в возможности. Вариации примера в себе должны содержать «Эйдос», который не только есть случайное нечто, но есть нечто воспроизводимое как «чистое» вообще, и следовательно является фактом для любых вариаций которые могут быть не

связаны с данным примером. В свою очередь не трудно представить что вся совокупность

Подобных примеров как возможных вообще тем не менее сковывает воображение в одном единственном образе постоянство которого может выступить только в качестве примера.

1. Там же. С. 241

2. Там же. С. 140

3. Там же. С. 142

4. Там же.

В этом смысле «история» /Geschichte/ действительно представляет собой нечто остаточное по отношению к самой себе поскольку она является примером того чем она в действительности не является. «..Конституция предметностей связанная с развивающейся субъективностью соответствует априорной генетической конституции..». Вещь является

только примером вещи которая идеальным образом /плюс смысл слова совершенный/ мыслится как всемирно значимая и совокупно мыслимая вещь.

Таким образом все внешнее /Auвen/ в моей жизни сознания есть непрерывный с ним полюс единства, и само это становление интенционально наполняет его изнутри через его собственное самополагание. Кроме того модальности бытия конституирующиеся здесь получают свое отношение в качестве темы, которая оказывается конституируемой в эго идеей, как абсолютно бытийствующим объектом природы. Она и является низшей ступенью конституируемого единства, «релятивным значением». «Субьективное априори есть то что предшествует бытию бога и мира и всего и каждого для меня, мыслящего». О боге как высшей трансценденции здесь ничего нельзя сказать. Так же дело обстоит с миром и причинностью мира, хотя психофизическую каузальную связность нельзя отрицать.

«Но мир со всеми своими реальностями, среди них также с моим реальным человеческим бытием является универсумом конституированных трансценденций, которые таким образом предшествуют этому конституируемому миру в качестве конституирующей субъективности. Трансценденция мира есть трансценденция в реляцию к этому я и посредством его к открытому обществу я /Ichgeselschaft/ как бытийствующему». Таким образом бесконечный горизонт неоткрытого и неизвестного в этом эго является для меня без ущерба в аподиктической необходимости, и в этом смысле мир моего опыта обладает действительным бытием, где каждый новый опыт имеет смысл презумпированного существования.

Гуссерль особенно подчеркивает различие между трансцендентально-феноменологической субъективностью и психологической или психофизической субъективностью. Через мое /meine/ просматривающейся как трансцендентальной

интерсубъективностью и человеческой душой, персоной..

Человек, человеческая душа является понятием мира и предметностью трансцендентной

1. Там же. С. 201

2.Там же. С. 202.

3. Там же. С. 222

апперцепции. Каждый способ интенциональности и очевидности через опыт содержится также и в психологической установке, и все наши анализы имеют значение также и в психологической апперцепции.

Проблема психологической теории познания есть проблема познания как функции человеческой души и она имеет противоположный трансцендентальной задаче смысл. Эта проблема есть проблема психологизма которая разрешима на пути чистой психологии как проводимой априорно трансцендентальной феноменологией, то есть необходимо рассмотреть психологически-феноменологические суждения /психологическая феноменология/. На пути смешения этих различий по мнению Гуссерля оказался английский эмпиризм и трансцендентальная философия Канта которые основывались на чистом конкретном эго. Юм же напротив первым уловил универсальную конкретную проблему трансцендентальной философии и придал чисто внутренней установке Декарта мировую реальную значимость.

Кант со своей стороны достиг того же в отношении природы как конституитивной проблемы и имел успех в критике сенсуализма Локка.

«Чистая логика имеет как свою тематическую сферу идеальный образ». Поэтому ее тематика может быть вскрыта лишь с помощью трансцендентальной постановки вопроса. Но эмпиризм и антиплатонизм не давали расширить круг этих вопросов.

Феноменология смогла приступить к чистому смысле трансцендентальной постановки вопросов только после того как была исследована идеальность логического образа и затем уже субъективная конституция этой установки, после чего лишь можно было приступить к конститутивной проблематике как универсальной. Трансцендентальная же философия Канта брала за основу только наглядную природу /донаучную/ и тем самым заведомо сужала постановку вопроса.

Далее необходимо саму универсальную постановку вопроса развить уже не только опираясь на науку через теорию своего факта а попытаться объяснить логический разум, что является феноменологией разума в рамках совокупной трансцендентальной феноменологии.

Каждая мысль, как было показано содержится более в возможности, трансцендентальный горизонт которого не открыть. Мир действительный и возможный вообще отличается от трансцендентальной субъективности, которая являясь как бытие полагает мир как смысл этого бытия и сужает представление о нем. Кроме того, позитивные науки так или иначе

1. Там же. С. 228

завязаны на мире. Трансцендентальная же феноменология в сущности только была обозначена. Она действительна только солипсически встроенной в самой себя ступенчетости. Она действительна для мира только в том смысле что является стабилизирующим моментом развертывания формальной логики. Гуссерль называет логику первой а не последней /в конечном счете/, поскольку именно из трансцендентального источника приходило ее становление. К формальной онтологии сконцентрированной на смысле бытия как трансцендентальной субъективности она прямого отношения не имеет и не совпадает с ней, а следовательно не может быть иллюстрирована, и в этом смысле обладает некоторой безусловностью.

3. Фрагменты феноменологии истории Гуссерля в сочинениях Гуссерля.

а/Логические исследования. т. 1

В предисловии говорится о побудительных мотивах исследования, которые обычно понимаются как неудовлетворенность Гуссерля состоянием дел в математике и логике, о возникновении трудностей или сразу опираются на мысль что точные науки нуждаются в чем то большем чем они есть, а Мотрошилова даже намекает на срыв карьеры.

Гуссерль действительно перебирает некоторые итоги своего осознания математики, но каких либо слишком серьезных ссылок и положительных отзывов о результатах мы не находим. Проблема Логических исследований ставится так будто она оформляется впервые. «Рациональная сущность дедуктивной науки с ее формальным единством и символической методикой представлялась мне при изучении действительной природы дедуктивных наук темным и проблематичным». Здесь достаточно четко говорится о том что Гуссерль относит к природе /точнее относил/ дедуктивных наук рациональную сущность науки с ее формальным единством и символической методикой.

К чему относится часть фразы – « с ее формальным единством и символической методикой»? Обратите внимание на то что слово «сущность» - метафизическое понятие, и слова «формальное единство» - тоже метафизическое понятие. Прибавьте к этому конструктивность и логичность немецкого предложения, и будет ясно что «формальное единство» не есть термин который расшифровывает содержание фразы «дедуктивная наука» а приписывается ему как и «сущность», а также очевидно что за этими понятиями кроется нечто определенное.

Вопрос состоит в следующем – что для Гуссерля является темным и проблематичным, метафизика или практическая интуиция?

Вывод из Философии арифметики делается таков – количественное вовсе не относится к универсальной сущности математического или формального познания и вытекающего из него счислительного метода. «Передо мной встали важные проблемы об общей сущности математического познания вообще, о естественных связях или границах между системами количественной и неколичественной математики».

Таким образом более или менее определенно можно сказать что вопрос Гуссерля хотя он и связан определенными историческими мотивами, назревшими проблемами в ряде наук,

1. Гуссерль Э. Логические исследования./предисловие/

2. Там же.

ставится все таки самостоятельно и невыводим из них , и ссылка на математику и метафизику или обе сразу не находит настоящей опоры. По пути решения проблем матиматики пошли такие ученые как Гильберт и Бернайс, написавшие знаменитый труд «Формализация арифметики и логические исчисления», а также Фреге, который определил мировоззрение математиков в отношении того что именно следует понимать под предметами математического усмотрения, Буль, который построил математику

опираясь на два числа 0 и 1, и многие другие.

Объяснить этот феномен можно так – сознание становится проблематичным, если оно продолжает оставаться привычным нам «познанием». Действовать и оценивать таким образом значит познавать «изнутри». Исследователь Понсетто считает что именно здесь в этом пункте зарождается историческая проблематика феноменологии. Как только познавать и действовать начинают выравниваться, так как искусственные системы знаков приравниваются объектам, где интуиция получает способность быть выраженной, то искусственный объект и сознание, моделью которой он является неограниченно, оказываются одинакого вовне. Не только сознание, но в первую очередь деятельность становится предметной, наблюдаемой, в то время как в наблюдении участвует не субъект а его мысль о себе, которая сознательно изолируется ради чистоты эксперимента. То же, что наблюдается, тоже становится ненаблюдаемым а только предполагается в наблюдении /логицизм/ как фактическое самоутверждение сознания, которое будто бы обладает уникальной способностью к идентификации.

Способность сознания к репродуцированию остается для Гуссерля вопросом на протяжении всего творчества, что поначалу связано с проблемой очевидности, и вопрос о субъекте также.

Проблема состоит таким образом в возникновении новой науки – математической логики и психологии, в то время как феноменология заполняет образовавшийся вакуум, или поднимает темы которые оказались неохвачены.

Размышления о субъективности познания означают размышление о формах познаваемого и субъективности содержания, что корректируется постоянной рефлексией в сущность логики как субъект науки. Ясность в основных вопросах теории познания означает не их решение а их постановку в качестве бесконечных задач, и критическое понимание логики как науки означает восстановление их семантического единства.

Метафизическое направление в логике означает отождествление суждений с понятиями, что является лишь частным случаем содержания. Ясность истины логических законов не направлена против психологии в сфере которой только и совершается всякий мыслительный акт также естественна как купание в воде, и речь идет собственно о феномене истины который складывается в решающий момент саморефлектирующего познания.

Другие суждения Гуссерля менее систематичны и очевидны. В целом вырисовывается такая картина – важно заметить что «Философия арифметики» 1891 года дает и положительные результаты, прежде всего приводит к успеху в анализе происхождения понятий математики, хотя не приводит к их дальнейшему развитию в том смысле что это не становится подлинным достоянием познания.

Позднее, в работе «Философия как строгая наука» такое направление исследования метода получает в конечном счете название «философия мировззрения» и кроме того в «Формальной и трансцендентальной логике» оно рассматривается как историческая задача.

Гуссерль же продолжает свое исследование в направлении понятий понятий. Это означает прежде всего развитие математической логики как развитие чистой истины в самой математике, и неосновательно было бы утверждать что Гуссерль прекращает свои сношения с математикой или принижает ее роль, а даже наоборот, он приписывает ей функцию подлинного опыта истины, и не только в самом начале а как постоянно действующий механизм отработки истины.

Далее эмпирический опыт также видоизменяется и уточняется как возможность научного определения мыслящего субъекта, все равно кто бы ни мыслил. Истина истолковывается как универсальный, единый, видоизменяющийся в условиях познания семантический объект, формы которого и условия познания образуют подлинное каузальное взаимодействие.

Собственная форма теории образуется при постановке неопределенного на место всего данного и место понятий занимают понятия о них. Формальная математика мыслится как осуществление намеченного идеала, в отношении же метода и вещи действует философ.

Что же касается до «действительного» и фактического содержания которое признается за явлениями то оно эволюционирует вместе с познанием и не исключено что «..и в области эмпирического мышления, в сфере возможностей должны существовать идеальные элементы и законы в которых … априори коренится возможность эмпирической науки, познание вероятности реального. Это сфера чистой закономерности которая имеет отношение не к идее теории и к идее истины а к идее эмпирического единства объяснения, образует великую основу логическо-технического учения и вместе с тем

принадлежит к области чистой логики».

б/ Логические исследования. т. 2

Это одно из самых известных сочинений Гуссерля, многочисленные ссылки на которое наводняют философскую литературу. Непосредственные ссылки как правило берутся из одного из исследований, в то время как остальные рассматриваются либо изолированно либо как ступени восходящие к определенной идее. Это приводит к тому что некоторые термины истолковываются в сопоставлении с не имеющими отношения к феноменологии предметами, например слову логика противопоставляется такое же слово из арсенала известных логик, и естественно разница получается существенная, так же как получится существенная разница если сравнивать жаренного зайца с живым. Иногда идут далее и излагают целые произведения Гуссерля в «сжатом» виде, а как известно даже воду сжать невозможно. И грядущее возможное русское издание сочинений Гуссерля не решит сразу эти проблемы. Состояние феноменологии требует настойчивого объяснения ее главных положений, что в первую очередь касается этики феноменологического стиля мышления, феноменологию необходимо прежде всего разрабатывать по замыслу ее основателя.

Феноменологический текст произведение не сколько риторическое сколько источник риторического и его главное свойство – опосредование мышления его собственными отправлениями. Речь идет не просто о инвариантных структурах сознания, а о инвариантных типах сознания которые могут быть выражены и опознаны только строго исторически / речь в данном случае не идет о истории философии/. Позднее это выльется в мысли Гуссерля о том что обычно понимают под его критикой объективизма, которая примет такой вид что в определенном смысле будет иметь даже резонанс с англосаксонским взглядом на историю – «история это история мыслей». Но что же касается логических исследований то здесь ход мысли Гуссерля идет по руслу философии мировоззрения однако в противоположном направлении, и в этом смысле он не обесценивается позже, а играет важнейшую роль в феноменологии.

Таким образом мы имеем произведение которое служит введением в феноменологию, или как бы осуществляет доступ к ней. Формально можно сказать что содержание этого тома переносится и далее во все произведения, однако принцип осуществления метода и его осознания отличается радикально.

Предметные области, предметы вообще и в конце концов субъективность в качестве предметов окультуренного сознания могут быть поняты как идеи. Слово идея ясного формального выражения в сочинениях Платона, который казалось бы строит именно на них свою философию, а у Аристотеля такую приблизительно смысловую нагрузку несет

1. Гуссерль Э. Логические исследования. С. 223

По всей видимости «гипокейменон». Та неопределенность, которая составляет по общему признанию главное достоинство сочинений древних – составляет предмет этого сочинения Гуссерля.

Что значит совокупность метода, а здесь он представлен именно в совокупности а не в рефлексии, нетрудно понять из того обстоятельства что понятия греков исходили как бы из естественной основы, но Гуссерль обращает внимание на то обстоятельство что это «естество» привносится как главный элемент в европейскую культуру. Этому естеству и следует наука до сих пор, но Гуссерль обращает внимание на то что само естество исходило из профессиональных сообществ как принцип взаимопонимания и познания. Эти сообщества несмотря на малочисленность продуцируют саму идею самопознания и не только знанием но и специфическим образом жизни, обращая ее в современном мире в потребность общественного развития. Оформление общества как общества с его историей происходит двойственно и в науке, что приводит к попытке ученых объективировать знание, то есть признать чем-то отдельно существующим. Поэтомк уже первое исследование показывает, есть ли за тем, на что указывают то на что указывают как на ситочник, или что такое значение вообще.

Чтобы понять – недостаточно понимать нечто.. необходимо повернуться к непознанному, осознать его до краев, стать на краю, если определять отрицательно, а второе значение – вложить свой замысел, замыслить сознательно, предположить телеологически в познаваемое, поскольку именно замысел и есть его смысл, и раскрывается он постепенно в самосознании.

Мы способны в конце концов вскрывать историческую действительность как подлинность собственного существования которое не дано никаким иным способом. Художественная литература и философская проза являются почти единственным улавливателем такого рода реальности.

Напомним что было главной мишенью в критике «психологизма» Гуссерлем –видимо высшие притязания новой науки, какой была психология в 19 веке, которые позволили ей претендовать на роль как бы представляющую ее в качестве теоретико-познавательной дисциплины.

Завершая в первом томе критику Гуссерль в последней главе «Идея чистой логики» делает набросок того что по его мнению должно представлять познание, а точнее говоря его познавательный материал.

Определяя науки прежде всего как антипсихологическое единство он говорит вместе с тем что науку делает наукой не ее единство в качестве антипсихологического и психологического. Тем самым он ставит задачу как поиск истины, а не готового образа извне, который был бы ясен ему как до так и после критики. Критика как самопознание есть прежде всего формулировка задачи.

«Отношения познания соответствуют идеальным отношениям истин». – таков переломный пункт который направляет феноменологию в ее собственное русло. Познание содержит в себе не расплывчатую фразеологию, а истины которые действительны в первую очередь для процесса самого познания. «Систематическое единство идеально выводимой совокупности законов» по его мнению является единством систематически завершенной теории. Речь идет также о одной науке, к которой идет дело. В основе познания лежат превращения /Wandlungen/ его в качестве чистого содержания познания. Это чистое содержание имеет место буквально в сфере очевидности, внутри которой можно обнаружить присутствие идеальных методов и законов, на которых основывается возможная эмпирическая наука.

На странице 257 первого тома можно понять что речь идет не о каком-то противопоставлении идеальной науки эмпирической а скорее последняя понимается в только ей свойственном хотя и безусловном основании. Сфера чистой закономерности ведет не к идее теории и истины а к идее эмпирического прояснения /идее истинности/. Идея, которая является главным содержанием самой науки а не идея извне становится феноменологической темой. /Это соприкосновение отнюдь не является фактом исторической давности/. Теория в чистом виде не антипсихологическое основание, и опыт в свою очередь следует понимать как переживание в определенном смысле психологическое.

Характерен уже подзаголовок второго тому «Исследования феноменологии и теории познания». /Обратите внимание на близость и рядоположеность терминов феноменология и теория, которые в одинаковой степени имеют отношение к познанию/.

Одной из главных трудностей темы /!/ называется необходимость употребления исследуемых понятий в исследовании /уместно вспомнить что например Гильберт в «Формализации арифметики..» львиную долю усилий прилагает именно в этом направлении/. И это говорит о том что отбор темы будет приводится за счет выделения тех понятий которые несут в себе компоненты всей темы.

Феноменология предварительно намечается как дискриптивная психология, и отмечается ее отличие от психологии, главный недостаток которой – приписывание свойств объекту содержание которого не уточняется а считается заданным в свойствах самого объекта.

1. Husserl E. Logische Untersuchungen T. 1 Halle 1900 С. 230

Цель состоит в следующем – «Я не хочу здесь предложить ситему логики без предварительной работы к познавательно-теоретичесому прояснению и к будущему строительству логики». И речь идет собственно о «завершающемся изображении полновесной истинности в логически организованной системе».

в/ Первая философия.1923/24.

Это один из опубликованных в Гуссерлиане сборников, составляющий два капитальных тома, всего около тысячи страниц, в который входят около пятидесяти лекций и кроме приложений некоторые небольшие произведения того периода.

Первый том по всей видимости служит источником для тех кто интересуется подробно разделом феноменологии касающейся истории философии. Второй том составляет углубленное развертывание всей картины феноменологической концепции через призму метода феноменологической редукции.

В первом разделе первого тому содержание отчасти предвосхищает то что находит окончательное закрепление в «Формальной и трансцендентальной логике», поэтому, не ставя целью капитальный разбор данной работы составим только фрагментарный обзор по интересующей нас теме. Анализ произведения в целом или его разделов ввиду его сложности и многоплановости несомненно должен служить предметом более обширного труда, с обязательным встречным рассмотрением философией фигур упоминаемых Гуссерлем с тем умыслом что замечания Гуссерля в отношении истории философии составляют видимо главную ценность не только для прояснения его собственной позиции но и для истории философии как самостоятельной дисциплины.

В первом общем разделе озаглавленном «От платоновской идеи философии к началам ее осуществления у Декарта» мы с первой же главы наталкиваемся на интересующее нас содержание заключающееся уже в самом названии главы –«Идея философии и ее историческое происхождение». Философия, как нам уже известно имеет прямое отношение к истории у Гуссерля. В свою очередь название одной лекции главы выглядит примерно так – «Феноменология /согласно исторической задаче/ представляет собой образ развития Первой философии». Первая философия это название философской дисциплины введенное Аристотелем, далее оно употребляется как метафизика. Соответственно исторический смысл метафизики и берется в качестве заготовки темы которая и получает отсюда свое название.

Словесный смысл этого слова видится Гуссерлю в том что философия занимается всей

1. Husserl E. Logische Untersuchungen. Halle 1900 С. 17

2. Там же.

совокупностью и целым философии, то есть образует основу для ее внутреннего порядка.

« Die Wissenschaften nicht in freir Kombinatorik und nach Belieben Ordnung, also Prinsipien der Ordnung fragen, so wird Erste Philosopie naturlich diejenige heisen, die «an sich», die aus inneren Wissensgrunden dit erste ist»

Положение науки вслед за этим объясняется таким образом что только в идеально образованной, «принципиальной» среде может производиться целенаправленная работа которая имеет своим последствием множество идеальных образов самой этой деятельности, что в сущности составляет тело самой науки. Если же мы принимаемся рассматривать отдельную науку как синтез опять таки внутреннего порядка то отсюда и возникает представление о идеальных методах которые представляются заложенными в самой науке - доказательства, теории, выводы и так далее. Совокупность этих представлений относится в своею очередь к всеобщей теории, представляющей всю науку как абсолютную и в ее собственном движении, так как все отдельные науки не существуют вне общего научного пространства.

В этом собственно и заключается роль Первой философии, предмет которой составляют именно припоминания начала науки. Идея строгой философии относится именно к этому, поскольку именно она формально предвосхищает общее становление идеи. В уточнении говорится что речь идет о возможном отношении людей, о целях и методах духовной жизни, о внутренних мотивациях, а также о порыве /Schwung/ души и духовной необходимости. Именно в рамках этих многосложных явлений все и происходит, и они призваны в конечном счете определять это становление. Далее на протяжении всей первой /из двух/ части «Первой философии» проводится основная мысль Гуссерля определяющая место истории философии на фоне истории.

Следует заметить что сложность определения идеи, о становлении которой говорится, обусловленная и другими обстоятельствами кроме указанных не позволяет прямо умозаключать к ней и требует дополнительных разъяснений, общую направленность которых мы считаем важным отметить.

Апелляция Гуссерля к тому или иному мыслителю как правило направлена на форму которую принимает мысль в определенных исторических условиях, и что является уделом любой другой обычной истории философии / что не исключает конечно успехов Гуссерля в этой области/ а речь идет исключительно о формах инобытия философского самосознания в переделах одной исторической данности отмеченной Европейским духом.

Здесь мало подходит ступенчатая модель представления и тем более эволюционная , а

1.Husserl E. Husserliana. Erste Pilosopie 1923/24 Haag. С.4

Речь идет скорее о возможных / именно возможных, так как полноты исследования Гуссерль несомненно не представляет с точки зрения истории философии, в то время как полноту собственной мысли представляет вполне/ интерпретациях всей исторической совокупности духа, что ставит его сочинение в рамки абсолютного духа. Из этого вытекает то что Гуссерль идеализирует обобщаемых им авторов в самом лучшем смысле этого слова, то есть предлагает к рассмотрению изнутри их собственный опыт интересный прежде всего с точки зрения назначения философии, которое состоит в открытости ее всем иным формам инобытия. /Примеров приведенных в «Формальной и трансцендентальной логике» достаточно.

В дополнительных текстах / к первому тому/ находим работу 1925 года, которая называется «Проблема не исторического, а не идеального генезиса. Идея строгой философии». Там формулируется проблема состоящая в том чтобы доказать основание для возвращения к естественному понятию мира, на что дается такой ответ что наивысшее, к чему может привести сомнение и что является общим для богов и для демонов./ Упоминание о богах и демонах это серьезное указание через ссылку, на то известное обстоятельство, столь явное для религиозного самосознания что бог и демоны обитают в совершенно различных мирах, которые совпадают только в представлении об этом в целом.

Что же касается исторического генезиса который относится к основному тексту то Гуссерль видимо не отрицает активного взаимодействия и с историческим преданием но видимо отдает предпочтение упомянутому основанию.

Содеожание второго тома охватывает своей энциклопедичностью всю феноменологию, но озаглавленва эта часть как «теория феноменологической редукции». По всей видимости замысел здесь совпадает с попыткой представить феноменологию /как в предыдущей части историю философии/ в ее собственном историческом генезисе который бы представлял полноту ее внутреннего содержания.

Глава первая естественно носит характерное заглавие – «Мотивация начинающей философии в абсолютной ситуации». Название следующей затем лекции также начинается словами – «Идея философии в истории..». Подводя итог первой историко-философской части Гуссерль замечает что рассмотрение истории далее не исторично а подходит к рубежу когда должно быть осмысленно иным способом, а именно как целое.

«..alle Renovicrungen haben ihre letzte Quelle und ihre Eicheit in der Einsicht der erfinnenden und in transzendentalen Reinheit zu fasseden Subjektivitat.»

1. Husserliane Т.8 С.4

Такой подход Гуссерль исторически продолжает связывать с Декартом. Познающий здесь определяется как «формально-всеобщее субъективное положение мотивации философствующего» и начинающего в таком качестве субъекта.

Далее в третьем разделе «К феноменологии феноменологической редукции» в сорок восьмой лекции отмечается подход к глубинному интересу самого феноменологического анализа. Речь идет о начале нетематического охвата проблемы, что является переломным пунктом самоуглубления феноменологии и впоследствии обернется проблемой интерсубъективности. /Нетематический охват также упоминается в Трансцендентальной и формальной логике.

В лекции 58 «..Чистая универсальная жизнь…» - «Wenn ich jetzt eine universale Revleksion aus mein Leben richte so dringt mein aufmerkenden Blik, von meinem mich momentan beschaftigungen Einzelthema abbigend, in denn vollig vagen Horisont ein, der mein jenzigen ist».

Далее например в лекции о трансцендентальной Эйдологии говорится о ступенях и импликациях субъективности. /Что действительно может иметь место от подобной перспективы для первоначально определенной идеи. Причем эти ступени и импликации глубоко условны так как пропущены через одно из самых запутанных понятий – субъективность, которая прежде всего означает идеальную деятельность сознания/.

На странице 177 кааясь проблемы интерсубъективности Гуссерль отмечает что «чужое» не есть «чужое как внешний опыт» а суть предикаты культуры указывающие на мою собственную деятельную работу. На основании этого происходит корелляция моей собственной жизни вчувствования в другого.

Таким образом нетематический подход не усматривается только в качестве признания безусловной исторической перспективы, а устремляет ее в новое русло непрерывности человеческого общения, смысл которого обращен согласно гуссерлевскому толкованию времени в прошлое. Прошлое является тем универсальным магнитом на котором вытачивается индивидуальное мышление и получает свое значение преемственность традиции.

В целом ясно что Гуссерль старается осмыслить трансцендентальную редукцию достаточно универсально, и историческое основание обнаруживает в самом методе и даже в его деталях и формах, что позволяет считать его метод по существу историческим.

г/ «Кризис европейского человечества и философии» - доклад, прочитанный Гуссерлем в

1. Husserliana Т.8 С.158

1935 году в Вене Ионин оценивает таким образом – «..можно считать одним из итоговых

документов философского развития Гуссерля.Но основные идеи в нем содержащиеся были высказаны ранее». По видимому не стоит слишком полагаться на такие оценки и не только потому что Гуссерль не создавал итоговых документов вообще, что совершенно противоречило бы и духу и букве феноменологии, но и потому что в данном случае только разъяснял людям общества «Союз культуры» не общую позицию феноменологии, которая была им конечно достаточно известна а лишь те пункты которые назрели в ней к моменту доклада. Доклад несомненно содержит и прежние идеи но имеет также свою идею как свой собственный результат. Для его понимания требуется предварительное систематическое знакомство с некоторыми деталями которые нам и предстоит выяснить.

«Глубина мира» по Флоренскому не имеет ничего общего с трансцендентальной субъективностью которая хотя и может быть в определенных условиях названа абсолютным бытием, но не равна ему, и уж конечно не равноценна. Пример Ионина с лесом как единым существом неудачен и невозможен, такой предмет для Гуссерля означал бы определенно часть леса, и отнюдь не видимую его часть с определенного места, отдельное существо не предусматривается в феноменологией иначе как через психологию. Гуссерль вполне определенно высказался в докладе о видении мира глазами философа. Таков ли и Флоренский, поскольку абстрактное и целое лишь предполагаются а не доказываются.

Судя по статье Мотрошиловой Гуссерль и вовсе неспособен разобраться в поставленных им же вопросах – « ..по самой логике дела должны быть какие-либо доступные наблюдению формы его проявления». Речь идет собственно о том что Мотрошилова недоумевает по поводу того же что и Ионин – зачем о простых делах говорить сложно?

Уважаемая дама настаивает на том что надо смотреть хоть на что-то чтобы увидеть то на что указывает Гуссерль. Но в отличии от нее человек Гуссерля не только спит но и забыл при этом закрыть глаза, и всем вовсе не обязательно это видеть да и видеть в общем то не хочется. И эскимосы по мнению Гуссерля европейцами не являются, и если после всего этого еще нужно говорить о наблюдении и еще не остыло желание сделать его наглядным то можно предложить «Решительный прорыв» Кандинского.

Так какого же все таки содержание доклада, если отвлечься от других интересных дел?

Понятие «кризис» здесь не определяется как исходное, Гуссерля кризис Европы интересует не в его проявлениях а в его содержании, которое скрыто в «философско-

1.Ионин Л.Г. Противоречия созерцательного рационализма. Вопросы фил.1986 №3 С.91

2.Мотрошилова Е.Г. Возникновение феноменологии.. Вопросы философии 1976 №12 С.93

исторической» идее европейского человечества. Не идее Гуссерля, а идее как

бесконечности, что равносильно тайне. При этом нельзя забывать что в трансцендентальную феноменологию включаются тематически и ошибки и заблуждения, словом и то что скрыто. Людей, уточняя и определяя предмет наук о духе, Гуссерль называет не наблюдателями с улицы, а личностями, и тут же уточняет, - «Личностная жизнь – это когда Я и Мы живут соответственно, в горизонте общности.. семья, нация, сверхнация». «Слово жизнь ..означает .. – культурно творческую жизнь в единстве определенной историчности». Из этого не вытекает что все кто живет не в нации а просто с нацией являются личностями по Гуссерлю и живут прежде всего самосознанием, что является главным принципом феноменологического метода, ибо самосознание как жизнь в разуме является всеобщей целью. Разумеется не с тем что это касается всех а с тем что это касается всех кто живет в разуме.

Гуссерль заканчивает доклад одним интересным замечанием – «..нужно выработать понятие Европы как исторической телеологии бесконечной цели разума..». Чтобы лучше понять эту фразу надо привести еще некоторые из предыдущих. «..рассмотреть нашу тему духовной Европы как чистую проблему наук о духе, прежде всего истории духа». «Дух, и даже только дух, он существует в себе сам и для самого себя..».

Речь идет как уже ясно не о создании некоего искусственного монстра, и не о роли Гуссерля как миссии, а о сознании истории духа, о переживании его вновь и вновь. Если вы еще не убеждены в этом то может быть огненные слова Ницше помогут нам? – «Весь труд античного мира – все напрасно: не нахожу слов, чтобы выразить чувство ужаса которое охватывает меня… А ведь то была лишь предварительная работа, гранитным самосознанием был заложен лишь фундамент для труда тысячелетий, - и весь смысл античного мира напрасен?! .. Для чего жили греки! Для чего жили римляне? ..Уже были созданы все предпосылки ученой культуры, все научные методы, уже сложилось великое, несравненное искусство хорошее чтение, - без этого немыслима традиция культуры, единство науки;…

Чувство факта, самое главное и ценное из чувств создало целые школы и имело за собой века традиции! Понятно ли это? В руках уже было все существенное – оставалось

1.Гуссерль Э. Кризис европейского человечества и философии. Вопр.фил.М.1986№3 С101

2.Там же.

3.Там же. С.115

4.Там же. С.103

5.Там же. С.105

Приступить к работе: ведь методы – надо неустанно твердить это – методы – главное, самое главное ..»

Пафос Гуссерля не так ярок, но не менее глубок. Опсность для Европы состоит не в кризисе а в «усталости».

На этом мы заканчиваем первую главу. И какие выводы можно предварительно сделать?

Конечно Гуссерлю удалось сохранить все ценное что было наработано другими авторами. Его концепция не разрушительная а созидательная. Он всегда готов к диалогу, прежде всего конечно к предметному. Кроме того мы имеем дело не с рядовым автором, а с совершенно уникальным мыслителем творчество которого является шедевром мировой культуры и будет многие и многие поколения изучаться и далее. Особенность его состоит в том что в его работах мы имеем дело с замыслом создания системы, что является несомненно идеалом , бесспорным и желаемым для кого бы то ни было. И вот если мы сосредоточимся на этом обстоятельстве и проследим именно это направление мыслей то и получится в результате именно то что мы и охарактеризовали как «феноменология истории». Что побудило нас связать два этих слова и сделать упор именно на них? У Гуссерля мы не встретив такого словосочетания, разве что случайно, но никогда не тематически. Вся соль в том что феноменология по настоящему как мы уже убедились раскрывается в замысле, в планировании если угодно. И этот замысел Гуссерль не планировал осуществить сам или перекладывать его осуществление на мыслителя будущего поколения. Думать так означало бы неверно его понять. Он всегда относился к науке, философии и культуре как к естественной стихии самосознающего бытия.

И вместе с тем оставить феноменологию в таком виде в каком она осуществлялась автором означает ее исказить. Понять ее можно только одним способом – осуществить задуманное. Развить этот замысел. Это означает продолжать размышлять на эту тему, попытаться взглянуть на дело так чтобы увидеть если не тоже самое то нечто подобное.

Давайте еще раз тезисно изложим позицию Гуссерля:

История это сама история в своем свершении.

Жизненный мир не дан целиком и непосредственно, а олицетворяет собой сотворяемое непрерывно познание которое репродуцирует целостность.

Я-Другое является субстанцией самосознающего процесса, которым и представляется человеческая история.

Европейский дух выполняет роль духовной субьективности.

Науками мы называем философии доплатоновской эпохи.

Чистое знание это .. логическое оправдание совершенно как таковое из чистых принципов.

«Скепсис» как подлинное переживание в мысли является поворотным и решающим моментом в возникновении науки.

Феноменология это общее становление действительности.

Начало науки полагается идеальными чистыми нормами.

Логика была первоначально носительнецей факела метода ..и потеряла эту свою историческую профессию.

Логика продолжала бы нести свою великую функцию исследовать во всеобщности знания пути к последним принципам … имело бы действительную науку нормы и руководства.

Научнотеоретическая проблема есть главная тема философии нашей эпохи.

Формальная логика Аристотеля была первым историческим замыслом всеобщего наукоучения.

Историческое возвращение идеи чистой науки к логике..

Образом устремлений должен стать подлинный смысл логики как теории науки.

В логике должно выступить ядро как возможность сущности и норма.

Истинная теория познания есть возрождение подлинного смысла логического понятия и

самой логики, не уже существующей а создаваемой через саму теорию познания.

Только трансцендентальная логика может быть последним наукоучением.

Слово логос связывается со значениями «объединять» и «объяснять».

В каждом слове присутствует весь дух.

Идея логики определяется как подлинность чистого знания которая всякий раз ищет форму собственной сущности.

Принципиальную всеобщность логики следует считать формальной.

Содержанием субъекивности становится лишь некий вариант идеально конституирующейся сущности. Понятие формы выражается через понятие «геле».

Возможно учение о совокупности всех субъективных образов.

Логические данности способны выводить на подлинный горизонт познаваемых областей которые и являются их историческим источником.

Главное преимущество логики состоит в том что в своем историческом теле впитавшем в себя толщу фактического опыта свое стремление к чистоте отливает в конечные установления самого опытного знания.

Истинность и только она является причиной и смыслом суждения.

Истинность есть только результат суждения.

Необходимо понять сущностный характер исторической логики.

Перейти к рассмотрению условий самой формы.

Идеальная конструкция бесконечности формы.

Очевидность суждения не возникает из того содержание в котором возникает суждение.

Противоречивость в понятии суждение полагается в качестве всеобщего определяющего начала, позволяющего в принципе проводить идентификацию суждения независимо от содержания.

Вероятно представить математику как формальную онтологию.

Тотальным предметным понятием в математике можно считать понятие множетсвенности.

Множественность можно понимать как идею формы бесконечной области предмета для которого дано единство теоретического уяснения.

Систематический порядок .. должен быть выстроен на фундаменте неразрывном с формальной математикой.

Суждение направлено на тематическую предметность.

Единство суждения может быть определено как природа.

Истинность есть чистая потенциальность суждения полагаемого из собственной чистой предметности.

Конкретно бытийствующая множественность не является необходимой предпосылкой математики, а такой предпосылкой является чистый смысл состоящий из непротиворечивости и возможной истинности.

Далее проблема логики переходит в область формальной математики как непротиворечивость аналитически полагаемой последовательность или непоследовательность.

Формальная логика имеет двойственный смысл очевидности и истинности. Поэтому далее необходимо развивать наукоучение.

Логический образ является абсолютно идеальным.

Очевидность и есть основной вид опыта.

Очевидность является универсальной относящейся к совокупной жизни сознания интенциональностью, благодаря которой она имеет универсальную телеологическую структуру.

Очевидность в образе логических категорий в различные времена получает различную ценность и должна быть рассмотрена в качестве нормы анализа таких временных форм.

Тематически ставший метод возможен только через творчество.

В очевидности как теме устанавливается определенный порядок …Гуссерль прибгает здесь к термину «основное понятие».

Кажде суждение есть суждение с точки зрения универсальной интерсубьективной очевидности.

Адекватность суждения развивается необычным способом саморазличения. Истинность и ложность не являются предикатами суждения а таковы для него самого.

В основе порядка ступеней очевидностей лежит принцип генетического порядка.

Интенциональность опыта является источником суждений.

Логика упорядочивается в множественности позитивных наук.

Трансцендентальный смысл опыта не прорывает субъективность сознания и остается в его пределах.

В сфере примоидального единства дан мотивационный фундамент для моего эго, что и конституирует трансценденцию..

Это телесность которая есть первое с чем я сталкиваюсь.

Кто-то в другом есть подлинное чистое эго как мое.

Путь к трансцендентальной логике это не создание второй логики а сама конкретная логика выращенная радикально в феноменологическом методе.

Логика была бы абсолютной наукой, логикой трансцендентально-феноменологической философии..

Фактически данный мир представлен как эйдос, как ведущий пример.

Мир логика является настоящей онтологией.

Трансцендентальная эстетика как проблема возможного мира вообще как мира «чистого опыта».

Все бытие и истинное имеет свое основание в трансцендентальной субъективности, интенциональной жизни осознающей саму себя.

Синтетическое единство актуальной и потенциальной субъективности.

Субъективное априори предшествует бытию мира.

Фактическое интенциональное событие существует в возможности.

Логика тематически очерчивается идеальным образом.

Горизонт трансцендентальной возможности человечеству не открыт.

Логика первая поскольку е становление происходило из трансцендентального источника.

Первоначально же изучалась природа дедуктивных наук, их рациональная сущность./Гуссерлем/

Проблемы об общей сущности математического познания вообще.

В сфере возможностей должны существовать идеальные элементы и законы…

Предлагается система логики /логически организованная система/.

Первая философия образует основу для внутреннего порядка философии.

Предмет составляет припоминания начала науки.

Строгая философия предвосхищает общее становление идеи.

Рассмотрение истории не исторично а подходит к рубежу когда должно быть осмысленно иным способом, как целое.

Доказать основание естественного понятия мира.

Понятие Европы в сущности это историческая телеология бесконечной цели разума.

При изложении этих тезисов мы еще раз получили возможность убедиться в том насколько сложным представляется замысел этого замечательного мыслителя. Простому смертному он совершенно недоступен а тем кто попытается в этом разобраться посредством специализации потребуются годы и годы. Диалог с Гуссерлем по этой причине сильно затрудняется, вместе с тем темы которые он затрагивает чрезвычайно важны и интересны, они требуют изучения и развития.