Методологический аспект вопроса о смысле жизни

В методологическом отношении проблематичность онтологической дефиниции смысла жизни обусловлена тем, что как и всякое определение она предполагает формирование критериев, основывающееся на выделении определенных рубрик, наподобие того же «здравого» или, например, «научного», «социального», «культурного», «личностного» смысла, и создании внутри этих рубрик соответствующих нормативных оппозиций, призванных составить соответствующие экспертные оценки. Представление же о всеобщей онтологической мере осмысленности жизни оказывается вне компетенции «экспертов», которые, к тому же, вряд ли будут едины даже в понимании нормообразующих оснований отдельных рубрик, находящихся в их ведении. Например, нормообразующая мера дихотомии нормы-патологии – до сих пор весьма сложный в философско-методологическом аспекте вопрос психопатологической теории и практики.

Таким образом, мы сталкиваемся с герменевтической ситуацией, разумеется в том качественно ином, нежели ситуация интерпретации текстов и культурных артефактов, смысле, который подразумевается «герменевтикой фактичности», а именно: будучи всегда предвзяты в отношении к своему существованию относительно его смысла, мы, тем не менее, затрудняемся с определением смыслового единства, конституирующего эту нашу метафизическую предвзятость. Ключевым в осмыслении этой ситуации является принцип редукционизма.

Антисциентистская критика редукционизма вполне справедлива в отношении того способа выполнения этого принципа, который претендует на объяснение изучаемого объекта на основе отдельного сегмента его структуры (монизм) или пытается сконструировать целое этого объекта из совокупности таких сегментов (конструкционизм). Тем не менее, если понимать принцип редукции не столь узко, то следует признать, что редукционизм, будучи чертой рационального отношения к действительности, составляет не только научную методологию, но конститутивен для всех форм нашего взаимодействия с миром. В этом смысле, можно говорить о метафизическом, символическом или лингвистическом редукционизме, не впадая при этом в конструкционизм и не покушаясь на многообразие реальности и способов ее освоения. Тогда следует задаться вопросом о способе выполнения редукции, которая, позволила бы определить искомую онтологическую меру понимания смысловой динамики человеческого бытия-в-мире и выявить механизм экзистенциальной мобилизации.

Если атрибутом естественнонаучного подхода к этому вопросу является признаваемый методологически необходимым агностицизм, то в оптике социально-гуманитарных наук оказывается только ценностная сфера динамики субъекта, а смысловое содержание, собственно и инициирующее ценностные установки субъекта и определяющее реализацию той или иной ценности в ситуации поступка, фактически растворяется в интерпретационной стихии и релятивизируется. Разрешение дилеммы агностицизма-релятивизма в рамках герменевтико-феноменологической аналитики заключается в указании онтологической направленности редукции, которая, согласно Хайдеггеру, осуществляется как «возведение (R?ckf?hrung) феноменологического взгляда от какого бы то ни было определенного схватывания сущего к пониманию бытия этого сущего»[4]. Применительно к человеку это означает различие онтического уровня анализа, как объективации человеческого существования, выделяющей в нем биологические, физические, психические и социальные явления, структурные элементы и их взаимосвязи, и онтологического уровня, на котором анализ руководствуется пониманием того, как существует человек в качестве субъекта, мотивированного смыслом своего бытия-в-мире. Тем самым, релевантность объяснения факторов, конституирующих динамическую структуру человеческого существования, ставится в зависимость от релевантности понимания его смысловой динамики.

Таким образом, рассмотрение методологического аспекта вопроса о смысле жизни нацеливает нас на экзистенциально-прагматический аспект методологии. Разумеется, понятие «прагматического» приобретает тогда иное значение, качественно отличное от узкопрагматического, редуцирующего смысл к совокупности, которую в качестве необходимых и достаточных условий нашего целеполагания составляют наши знания, желания, намерения, убеждения, ожидания. Надо заметить, что редукция указывает здесь лишь внутренний план динамики нашего бытия и тем самым реализует принципиально недостаточную дефиницию смысла, затрагивающую только его онтический сегмент. В плане определения возможной экзистенциальной целокупности динамических компонент смысловой структуры, следует ставить вопрос о способе выполнения редукции, указывающем телеологическое измерение смысла. Попутно отметим, что благодаря такой постановке вопроса принцип детерминизма, так же, как и редукционизм, получает более расширенную трактовку, нежели привычное его понимание как каузального детерминизма, традиционно выступающее критерием демаркации естественнонаучной (объяснительной) методологии в ее отличии от методологии гуманитарной (описательной).