Введение. Теория политической географии

Политическая география - наука сравнительно новая. Ее официальное “рождение” состоялось только в конце 19 в. Однако задолго до появления политической географии как строгой научной дисциплины различные исследователи употребляли в своих работах понятие “политическая география” и указывали на необходимость политико-географических исследований. Так, классификация знаменитого немецкого философа Иммануила Канта, преподававшего географию в Кенигсбергском университете, делит географию на физическую, коммерческую (современная экономическая география), географию нравов (современная культурная география) и политическую географию. Аналогичным образом в классификации Антона Бишинга (1766 г.) география делится на математическую, натуральную и политическую. В 18 в. понятие “политическая география” используется и в России. Считается, что первым его применил историк Василий Татищев. О политической географии говорил и Михаил Ломоносов. В 1758-72 гг. появился первый русский учебник по политической географии, авторами которого были И.Греч и С.Наковальнин. Таким образом, зарождение политической географии можно связать с 18 веком.

В прошлом представление о политической географии было очень расплывчатым. Подразумевалось, что этот раздел географии изучает фактическое деление мира на государства и другие политические сообщества, например, межгосударственные союзы. Как и другие географические науки, политическая география была по преимуществу описательной. Она, как правило, сводилась к страноведению и рассказывала, какие есть в мире государства, какой в них политический строй, за счет чего они живут и в каких отношениях находятся с другими странами.

Основателем политической географии как методологически строгой науки по праву считается знаменитый немецкий географ Фридрих Ратцель. В конце 19 в. свет увидела его книга “Политическая география” (Ratzel, 1897). В последующих главах будут рассмотрены взгляды Ф.Ратцеля на основные политико-географические дисциплины - геополитику и географическое государствоведение. В дальнейшем представления Ф.Ратцеля о политической географии многократно пересматривались. Нельзя сказать, что большинство политико-географов относится к числу последователей Ф.Ратцеля. Для науки было характерно наличие множества школ и научных направлений, она постоянно развивалась, причем некоторые направления делали это сами по себе, пытаясь даже отпочковаться от политической географии и “забыть” о своем родстве. Поэтому на сегодняшний день политическая география представляет собой сложный конгломерат, состоящий из множества школ и научных направлений, некоторые из них почти никак не связаны друг с другом и даже претендуют на роль самостоятельных научных дисциплин (как геополитика и политическая регионалистика).

В политической географии есть традиционные направления, а есть относительно новые. В прошлом основное внимание исследователи уделяли государствоведческим аспектам этой науки, т.е. изучали территории и взаимное расположение государств, их отношения в рамках международных систем, границы государств и т.п. Так эволюционировала страноведческая политическая география, постепенно превращаясь в геополитику, первую научную дисциплину, которая попыталась дать географическую интерпретацию процессов формирования политической карты мира. И действительно, на первом этапе развития политической географии, в первой половине 20 в. наибольшее развитие получили геополитика - географическая версия исследований международных отношений и изучение государственных границ. Эти направления в основном исчерпывали содержание политической географии на первом этапе ее развития.

Современная политическая география сложилась в 1960-90-х гг. Для нее характерен поиск новых подходов, разработка новых направлений. Политическая география ушла далеко вперед по сравнению с началом 20 в., хотя в рамках отдельных научных школ сохраняются старые представления об этой науке. Среди новых направлений политической географии следует особо выделить мир-системный (world-system) подход, претендующий на роль объединяющей научной парадигмы для всей политической географии во всем ее разнообразии (Taylor, 1989). Прежняя политическая география, которая в основном сводилась к натуроморфной геополитике и теории государства, объяснявшей политику природными условиями, уступает место многомерным, многофакторным исследованиям. Сегодня политическая география вписывается в общий контекст крупнейшего и на сегодняшний день ведущего направления географической науки - human geography (в русском прочтении - география человека, антропогеография), но претендует на значительную автономию, поскольку ее предмет слишком специфичен.

В первом приближении представление о современной политической географии можно получить, выделив основные направления ее исследований. В центре внимания обычно находятся такие вопросы, как:

а) баланс силы в мире и география международных отношений (геополитика);

б) юрисдикция над морским пространством (морская политическая география, или политическая география океана);

в) стратегическое использование природных объектов (военная, или стратегическая география);

г) распределение территории, населения и ресурсов между странами (политическое страноведение);

д) государственные границы (лимология);

е) административно-территориальное деление государств, регионализм и сепаратизм, местное самоуправление (политическая регионалистика);

ж) распространение этнических и социальных конфликтов (географическая конфликтология);

з) территориальные особенности голосований (электоральная география).

Рассмотрим причины и смысл появления политической географии. По сути политическая география - это переходная дисциплина, имеющая как бы “двойное гражданство”. Она может быть отнесена и к географическим наукам, и к политическим. С последними политическую географию роднит предмет исследования - политические явления. В прошлом для обществоведения, в особенности отечественного был характерен своеобразный “универсализм”: политические явления рассматривались вне их связи с конкретной территорией. Страны, регионы виделись только как точки, не имеющие пространственной составляющей. Внутреннее многообразие государств, придающее им свойства географических объектов, не учитывалось. Таким образом, степень “географичности” политологии, т.е. учета территориальных различий приближалась к нулевой.

Но исследования географов показывают, что практически все социальные явления характеризуются свойством территориальности. Это значит, что они:

а) обладают площадью, т.е. выражены в пространстве и на географической карте;

б) занимают определенную территорию, которая может меняться во времени;

в) различаются от места к месту, т.е. имеют территориальную дифференциацию.

Территориальность характерна и для политических явлений, отсюда потребность в политической географии, исследующей это их свойство. Отличие политической географии от других политических наук заключается в том, что она рассматривает политический процесс в связи с географическим пространством, территорией, местом, т.е.:

а) описывает и учитывает в своем анализе местные условия, в которых происходит тот или иной политический процесс;

б) устанавливает зависимость политических процессов от географического положения объектов;

в) проводит сравнительный анализ политических ситуаций в различных районах.

С другой стороны политическая география несомненно является географической наукой. В своих исследованиях она использует географический метод, делая упор на территориальности явлений и их различиях от места к месту. От других географических наук ее отличает предмет исследований - сфера политики, которая обладает своей территориальностью.

Итак, политическая география существует на стыке географии и политологии. Свойство переходности характерно и для других географических дисциплин, в этом особенность географии как таковой. Но исторически политическая география создавалась и развивалась прежде всего географами, которые открыли для себя новую сферу исследований - политику (в то время как склонные к обобщениям и абстракциям политологи долгое время не обращали внимания на территориальные особенности политики). Она возникла в те времена, когда география считалась естественной наукой, занимающейся изучением природных ландшафтов и общества в той степени, в какой оно было продуктом этих ландшафтов. Таким образом, изначально политическая география отличалась натуроморфностью и природоцентризмом, пытаясь рассматривать политический процесс как функцию природных условий. Сейчас политическая география определяется по другому - как политическая наука, использующая географический метод, или как географическая наука, изучающая политические явления. Природоцентризм считается устаревшим.

В современной России, как и в других странах, политическая география начала развиваться в результате встречного движения географии и политологии. Географы привнесли в эту науку широту познаний о различных территориях, традиционное умение видеть явления в комплексе, политологи - понимание сути политических процессов. И опять-таки инициативу взяли на себя географы. В советское время существование политической географии у нас в стране признавалось, но специальные работы начали появляться только в 1980-е гг. В соответствии с бытовавшими тогда марксистскими представлениями, политическая география считалась частью экономической географии, к которой пытались свести все направления географии человека (антропогеографии). Например, одна из немногочисленных работ, вышедших в 1960-е гг., так и называлась “Политическая география как составная часть экономической географии” (автор - Б.Семевский). В Большой Советской Энциклопедии, вышедшей в 1971 г., говорится, что политическая география “изучает территориальную расстановку и соотношение политических сил как внутри стран, так и между отдельными странами и группами стран в связи с их социально-экономической структурой, вопросы территориального формирования стран и государств, их государственных границ, исторических областей, административного устройства” (БСЭ, том 6, с. 278). В дальнейшем мы увидим, что это определение охватывает только небольшую часть политической географии и искусственно привязывает ее к экономической географии. Помимо “экономического” направления политической географии в СССР существовало известное с 18-19 вв. страноведческое направление, занимавшееся простым описанием политической карты мира и отдельных государств.

Перестройка и ее кризисные последствия стимулировали самостоятельное развитие политической географии. Распад Советского Союза пробудил интерес к территории, поскольку стала очевидной культурно-историческая неоднородность пространства, которое занимал СССР. На его территории вдруг проявились геополитические разломы, культурно-исторические границы, конфликтные зоны. Мы стали учить географию своей страны по “горячим точкам”: Карабах, Ош, Южная Осетия, Абхазия, Чечня и т.д. Произошло образование новых государств в новых границах, и эти государства пытались определить свое место в мире, сформулировать свои геополитические доктрины, установить устойчивые границы, обеспечить стабильность своих территорий. Огромный интерес вызвали исследования регионального разнообразия России, в т.ч. различий в политических ориентациях ее жителей. Страна должна была заново определить свою региональную политику, модель государственного устройства и административно-территориального деления. Впрочем, многовековые особенности нашей страны - размеры ее территории, природное и культурное разнообразие всегда предопределяли повышенный интерес к географии.

Политическая география в России сформировалась в особых условиях. Фактически наука создавалась с нуля, потому что в советское время подготовка специалистов не проводилась. Только к концу перестройки успех и известность приобрели исследования территориальных особенностей политического процесса, предпринятые географами, и попытки ряда политологов ввести географию в политический анализ. При этом в постсоветской политической географии возникли свои перекосы. Повышенный интерес вызвали два направления - геополитика и электоральная география. Интерес к геополитике объяснялся в первую очередь снятием запрета на эту дисциплину, но также и объективными потребностями определить место новой России в мире. Политико-историческая конъюнктура обусловила и интерес к электоральной географии: в стране начали проводиться свободные выборы, разносторонние исследования которых завоевали большую популярность. Третьей популярной темой по понятным причинам стала география межнациональных конфликтов и пограничных споров.

Пока для современной российской политической географии характерно отсутствие общепринятой методологии, общепризнанного терминологического аппарата, что часто приводит к путанице. Не хватает взаимодействия между политико-географами, занимающимися различными научными проблемами, в результате чего наука теряет свое единство, распадаясь на дисциплины, связи между которыми недостаточно развиты. Все это - болезни роста относительно новой для России науки. Важнейшая проблема, которая мешает развитию политической географии, - это отсутствие методологического единства науки, приводящее к разрозненности политико-географических исследований, хотя предпосылки для решения этой проблемы существуют (Туровский, 1995).

Прежде чем перейти к собственно политической географии необходимо определить, что же такое представляет собой география как наука. Если с политологией все более или менее ясно, достаточно взять практически любой учебник, то оказывается, что с определением географии связаны большие проблемы (на порядок большие, чем с определением политологии). Опыт показывает, что четкого представления о географии, ее предмете и методах исследований в России нет. В научном сообществе бытуют просто ошибочные взгляды на географию. Отсутствие единого подхода к географической науке привело к появлению популярных шутливых объяснений типа “география - это то, чем занимаются географы” (Н.Баранский). Не поняв современную географию, нельзя понять политическую географию.

Проблема связана с тем, что в отечественной географии не до конца прошла и не до конца осознана смена исследовательской парадигмы. Исторически в географии доминировали природоцентристская и геодетерминистская парадигмы, которые ориентировали все гуманитарные географические дисциплины (политическая, культурная, экономическая, историческая, социальная география и др.) на исследование влияния природных факторов на соответствующие сферы человеческой деятельности. В результате произошло некорректное смешение двух категорий - “географического” и “природного”. Географический анализ стал сводиться к анализу влияния природных условий на общественную жизнь и даже к выявлению детерминированности социальных условий природными.

Влияние природы на политику отмечалось еще античными авторами. В свое время Парменид выделил пять температурных поясов, а Аристотель говорил о культурном и политическом превосходстве промежуточного (умеренного) пояса, заселенного греками. В том же направлении мыслили Платон, Полибий и Страбон, полагавшие, что климатические условия прямо влияют на политический строй и обычаи. Эти взгляды распространились и получили популярность в средневековой Европе, особенно во Франции. Например, Жан Боден (16 в.) считал, что климатические условия должны учитываться при выработке законодательства. Он же говорил о физическом превосходстве северных народов над южными, горцев над жителями долин.

Особенно большое внимание проблеме влияния природы и прежде всего климата на политику уделил знаменитый французский философ Шарль Монтескье, в т.ч. в известном сочинении “О духе законов” (1748 г.). Этот автор в частности объяснял демократическую форму правления в Аттике бесплодием ее почв, а аристократический режим Спарты - плодородием земель Лаконии. Представления Ш.Монтескье, как и других авторов того времени, о природе и ее воздействии на формы общественно-политической организации были сверхупрощенными, объяснения - наивными. Например, считалось, что жаркий климат по каким-то причинам приводит к установлению рабовладельческого строя. Расположение Англии на острове, по мнению Ш.Монтескье, благоприятствовало развитию здесь либеральных порядков. Ш.Монтескье является одним из авторов “теории азиатского деспотизма”, которая полагает, что жесткий авторитаризм присущ политической культуре восточных стран.

Похожие представления сохранялись и в 19 в., когда начала формироваться политическая география. Известно в частности высказывание Карла Маркса, который пытался объяснить причины возникновения капитализма не в тропиках, а в умеренном поясе. По его мнению, “слишком расточительная природа ведет человека как ребенка на помочах". По мере развития как географии, так и политической науки географический детерминизм совершенствовался и от наивных объяснений перешел к главному, ради чего он и возник, - определению влияния природы на человека и его социальную жизнь.

Точный и интересный анализ был проведен русским ученым Львом Мечниковым в работе “Цивилизация и великие исторические реки”, которая вышла во Франции в 1889 г. (Мечников, 1995). В этой книге прослеживается процесс формирования цивилизаций древности в долинах крупных рек (Нила, Тигра и Евфрата, Инда и Ганга, Хуанхэ и Янцзы). Л.Мечников пытается понять, как природные условия в этих долинах повлияли на культуру, общественно-политический строй. Например, автор считал, что сложные природные условия Египта, экономика которого полностью зависела от разливов Нила, вызвали потребность в жесткой организации общественного труда, которую мог обеспечить только фараонский режим вместе с определенными религиозными представлениями.

В русской исторической школе сложилась традиция связывать отечественную историю с т.н. “географическим фактором”, т.е. на самом деле - с природным фактором. Известно мнение многих русских историков, которые полагали, что суровый климат и обширные пространства стимулировали переход общества к мобилизационной модели развития и вызвали к жизни авторитарную центральную власть. В имперский период централизм государства объяснялся потребностью сохранить территориальное единство гетерогенного, мультикультурного пространства. Василий Ключевский описывает политическую роль леса, который для русских на этапе становления их государственности являлся главным убежищем вместо европейских гор и замков. Он считал, что русское государство возникло под прикрытием густых лесов, защищавших население от степных кочевников. В лесу главными транспортными артериями были реки, отсюда привязка политической карты страны к речной сети (границы племенных союзов, княжеств Древней Руси и т.д.). Есть мнение, что огромные пространства России, суровые климатические условия и протяженные границы повлияли на формирование русского “оборонного сознания”, способствовали сохранению общинности и коллективизма. Сейчас можно встретить мнение о том, что климат и пространство не позволяют России пойти по пути создания либеральной рыночной экономики, опирающейся на индивидуализм.

Действительно, природные условия определяли и ограничивали возможности развития русской государственности, оказывали влияние на политическую культуру нашей страны. Известен афоризм русского мыслителя 20 в. Ивана Солоневича, который остроумно заметил, что “русская история ограничена русской географией”. “Географическому фактору” отдали дань, пожалуй, все русские историки. В первой половине 20 в. эту тему по своему интерпретировали евразийцы, установившие естественные физико-географические границы евразийского континентального пространства, которое испокон веков стремилось к политическому объединению, сначала как Монгольская империя, затем как Россия и Советский Союз. Географические особенности России повлияли не только на русскую историческую мысль, но и на отечественную географию, которая с самого начала была природоцентричной.

В 19 и первой половине 20 вв. в географии доминировала геодетерминистская парадигма, которая предопределила и направление развития политической географии. Географический детерминизм (используются также близкие и более корректные понятия энвайронментальный детерминизм, энвайронментализм и природный детерминизм) опирался на работу Ч.Дарвина “О происхождении видов”, в которой описывались процессы эволюции, естественного отбора и приспособления организмов к среде. В рамках геодетерминизма была признана тождественность социума и биологического сообщества. География тем временем получила шанс перейти от чистой описательности к анализу, и первой формой такого анализа стал географический детерминизм.

Ярким представителем геодетерминистского направления был Уильям Дейвис, работавший на рубеже 19-20 вв. По его мнению, география изучает взаимодействие между природной средой как аргументом и поведением людей как функцией. Похожих взглядов придерживался и Ф.Ратцель, в частности в своей известной работе "Антропогеография". Несколько позже Элен Сэмпл был сформулирован классический тезис: "человек есть продукт земной поверхности". Разумеется, мало кто толковал географический детерминизм догматически, утверждая, что природа и природные условия на все сто процентов определяют культуру, обычаи, поведение человека. Большинство говорило о вероятностности процесса воздействия природы на социум, т.е. об отсутствии предопределенности. Некоторые авторы меняли акценты и делали упор на ограничениях, которые природная среда накладывает на человеческую деятельность (например, австралиец Гриффит Тэйлор, придумавший stop-and-go детерминизм). Характерными особенностями работ последователей географического детерминизма стали красочность описаний, остроумные аналогии, и это направление стало привлекательным.

Итак, на традиционных представлениях о географии как о науке природной, а в гуманитарной своей части - изучающей влияние природы на общественные явления и выросла политическая география рубежа 19-20 вв. Природоцентризм, геодетерминизм, биологические аналогии были очень характерны для геополитики и геоурбанистики первой половины 20 в. Сейчас можно сказать, что природный фактор действительно воздействует на политику. Геодетерминистская парадигма выявила отдельные аспекты влияния природы на общество. Однако нельзя сводить политическую географию только к исследованиям влияния природных условий на политические процессы. Тем более нельзя искать жесткие зависимости.

В современной отечественной географии еще остаются исследователи, продолжающие традиции геодетерминизма и природоцентризма. География по-прежнему носит клеймо естественной науки. Однако существуют намного более перспективные теоретические модели, которые определяют сущность и методологические подходы современной политической географии. Речь идет о хорологической парадигме, которая рассматривает территориальность любых явлений, вне зависимости от их происхождения. Географии совсем не обязательно концентрироваться на природных явлениях и их взаимосвязях с социальными явлениями, чтобы остаться самой собой. Этот подход ушел в прошлое. Для политической географии смена исследовательской парадигмы открывает широчайшие перспективы.

Хорологический подход имеет свои традиции. Его основателем является немецкий ученый начала 20 в. Альфред Геттнер, который опирался на труды И.Канта. В 1930 г. вышел русский перевод основной работы А.Геттнера “География, ее история, сущность и методы”. В соответствии с подходом И.Канта и А.Геттнера, науки делятся на три группы:

а) науки сущностные, предметные, систематизирующие, классифицирующие;

б) науки временные, хронологические, исторические, периодизирующие;

в) науки пространственные, хорологические, топографические, районирующие.

Географические дисциплины, очевидно, относятся к третьей группе. А.Геттнер полагал, что предмет географии - индивидуальная действительность, все явления природы и духа, все эпохи. Географию можно определить как хорологическую науку о земле и земной поверхности, которая рассматривает действительность под углом пространственного размещения. Отсюда два направления исследований - предметные и территориальные (пространственные). В первом случае рассматриваются размещение, территориальная организация, пространственные взаимосвязи, т.е. география определенных явлений. Во втором случае рассматривается отдельная территория как комплекс разнородных явлений, единое, индивидуальное целое.

В Советском Союзе хорологический подход не приветствовался. В соответствии с советскими научными традициями каждой науке требовался материальный объект (изобрели даже абсурдную “географическую форму движения материи”). Отечественные теоретики посчитали, что хорологический подход отрывает материю от пространства и времени, что, естественно, было непозволительным. В результате все географические дисциплины оказались в двусмысленном положении, поскольку дублировались “основными” науками. Наука утратила единство и распалась на две части - физическую и экономическую географию. Одновременно были законсервированы природоцентристские представления о географии. Развитие гуманитарных географических дисциплин затормозилось, и все они были искусственно загнаны в жесткие рамки марксистской экономической географии.

Итак, в соответствии с хорологической парадигмой география как наука выделяется не по предмету исследований, а по особому методу. Действительно, география в целом может изучать любые, самые разные объекты и явления, как заметил классик советской географии Николай Баранский, “от геологии до идеологии”. Главная задача географии, считал Вениамин Семенов-Тян-Шанский, дать ответ на три фундаментальных вопроса - “где?”, “куда?” и “откуда?”. В ее рамках существуют отдельные дисциплины, специализирующиеся на объектах определенного типа, например, политическая география, которая определенным образом исследует политику. Объединяет все частные географические дисциплины хорологический метод, который определяет территориальную дифференциацию явлений, различия от места к месту. Известный теоретик современной отечественной географии Борис Родоман говорил о том, что у географии “разобранный предмет” и “собирающий метод” (Родоман, 1990). Политическая география, таким образом, занимается хорологическим анализом политического процесса.

Хорологическая парадигма опирается на философские построения И.Канта и его последователей. В соответствии с представлениями баденской школы неокантианства (Вильгельм Виндельбанд и Генрих Риккерт), науки классифицируются по методам, а не по предметам. Напомним, что А.Геттнер в своих работах тоже опирался на философские труды И.Канта. Многие географы согласились с мнением философов-неокантианцев о том, что география является идиографической наукой. Как известно, В.Виндельбанд и Г.Риккерт делили науки на две группы - идиографические и номотетические. Первые используют индивидуализирующий метод, описывая уникальные явления, вторые вырабатывают общие понятия и законы, используя генерализирующий метод.

Известный американский географ Ричард Хартшорн провел любопытное сравнение политической науки и географии. Политическая наука в основном является идиографической (исключение составляет политическая теория). Во-первых, для большинства явлений политической жизни общее объяснение фокусируется только на контурах общих качеств, поэтому необходимо изучение их уникальных характеристик. Во-вторых, явления политической науки настолько важны, что должны быть поняты с максимальной глубиной интроспекции, отсюда их уникальность. В-третьих, число объектов политической науки невелико по сравнению с другими науками, а значит, возможно исчерпание их числа. В соответствии с представлениями А.Геттнера, Р.Хартшорна и др. география тоже представляет собой типично идиографическую науку (неокантианцы включали в группу идиографических наук прежде всего т.н. “науки о духе” - историю, культурологию, теологию и др.). Политическая география оказывается “дважды идиографической” наукой.

Таким образом, основная задача географии не состоит в формулировании каких-либо научных законов. Ее научная задача - объяснение, интерпретация явлений с помощью географических (хорологических) методов. Отсутствие собственных законов никоим образом не принижает географию как науку. Однако единого мнения на сей счет нет: многие географы пытались использовать номотетический подход, выявляя географические законы. Известна полемика Ф.Шефера и Р.Хартшорна: сторонники номотетического подхода, полагающие, что у всякой науки должны быть свои законы, пытались выявить общие закономерности процессов размещения объектов (в этом направлении начинали работать экономист И.Тюнен, географы В.Кристаллер и А.Лёш).

Наиболее известна теория центральных мест - гордость географов, являющихся сторонниками номотетического подхода. В соответствии с этой теорией, существует идеальная модель размещения населенных пунктов разного ранга - рыночных центров функциональных регионов, которая выглядит как гексагональная решетка. Однако выявленные географами закономерности имеют ограниченное применение, и общегеографических законов нет (хотя в этом направлении активно работала советская наука, требовавшая в соответствии со своими канонами, чтобы у каждой науки были материальный предмет и определенные законы).

География как хорологическая наука изучает два основных свойства объектов - пространственность (территориальность) и территориальную дифференциацию.

География - пространственная наука. Все изучаемые ею объекты и явления определенным образом размещены в пространстве, меняют свое местоположение, взаимодействуют друг с другом, составляют территориальные комплексы. География оперирует основными качествами географического пространства, такими как расстояние, размер, относительное местоположение, доступность и др. Она требует от исследователя пространственного мышления - умения “видеть”, “чувствовать”, “понимать” территорию. Не зря говорят, что географическая карта - это язык географии, ее "альфа и омега". Символы на карте соответствуют понятиям, поэтому Б.Родоман называл карту "вербализованным изображением". Географическое положение является одним из свойств любого объекта. В этой связи Б.Родоман говорил о “позиционном принципе”, на котором строится наука. Ему же принадлежит авторство понятия “давление места”: каждый объект стремится к своему территориальному оптимуму, как бы ищет свое место в пространстве, отсюда изменения государственных границ, переносы столиц и т.п.

Особое внимание география уделяет территориальной дифференциации явлений. Всяческие неравномерности и различия - это пища географа. Наш мир разнообразен, мозаичен, и именно поэтому география всегда будет востребована. Как отмечал Н.Баранский, "того, что есть везде, в географии не должно быть нигде". Мир географа - это мозаика, игра красок, калейдоскоп. Поэтому географическая наука основана на своеобразной “философии многообразия”, определяющей отношение географа к действительности. Нивелирование территориальных различий воспринимается как неблагоприятный процесс, в результате которого возникает т.н. placelessness, “безместье”, о котором писал канадский географ Эдвард Релф (см.: Relph E. Place and placelessness. London, Pion Ltd., 1976). Нивелирующими агентами в наше время становятся массовая культура, телекоммуникации, большой бизнес, центральная власть, экономические системы, идеологии и др. Однако устранить территориальные различия невозможно. Несмотря на глобализацию и культурную гомогенизацию, наш мир остается разнообразным. Поэтому в нем всегда будет место для политической географии, суть которой, по мнению американского географа Сола Коэна, составляет дифференциация политических явлений в зависимости от места.

Наряду с хорологической парадигмой в современной географии используется региональная парадигма, автором которой является Ричард Хартшорн (Hartshorne, 1961). Два подхода - хорологический и региональный во многом совпадают или дополняют друг друга. Региональная парадигма как раз и подразумевает, что внимание исследователя сфокусировано на региональном разнообразии, мозаике ландшафтов (именно эта парадигма предполагает, что география является чисто идиографической наукой). География пытается интерпретировать территориальную дифференциацию, т.е. различия отдельных аспектов от места к месту и различия общей структуры явлений, т.е. разнообразие структур. По мнению Р.Хартшорна, задача географии заключается в точном, упорядоченном и рациональном описании и интерпретации разнообразия земной поверхности. Региональная география не является чисто описательной, поскольку предусматривает построение специальных моделей, интерпретирующих действительность (эти модели заменяют в географии строгие законы). В соответствии с представлениями Р.Хартшорна, политическая география изучает различия в политических явлениях в зависимости от места и во взаимосвязи с другими свойствами Земли как места пребывания человека.

Характерное направление исследований региональной географии - описание и интерпретация небольших местностей, представляющих собой уникальные географические комплексы. В свое время такими исследованиями занимался один из классиков географии Поль Видаль де ла Блаш, выделявший т.н. “пеи” (pays) - небольшие территориальные единицы с отчетливыми физико-географическими характеристиками (Vidal de la Blache P., 1926). Известна восходящая к Р.Хартшорну концепция “уникальности места”, т.н. эксцепционализм (exceptionalism): каждая территория признается уникальной в силу неповторимости сочетания различных характеристик, как природных, так и культурных.

Вопрос о роли и месте природного фактора в общественной жизни не является неразрешимым. Ограниченность геодетерминизма заключалась в том, что он пытался детерминировать политику природой. Однако, как указывал евразиец Лев Карсавин, совсем не обязательно ставить вопрос о причине и следствии, когда рассматриваются природные и творческие начала (см.: Карсавин Л.П. Государство и кризис демократии // Новый мир, 1991, №1). В реальности происходит конвергенция этих начал, они действуют одновременно и дополняют друг друга, что-то определяет природа, что-то решает человек в соответствии со своими культурными установками. В результате земная поверхность складывается из огромного числа “географических индивидуумов” (термин евразийцев) - участков земной поверхности, характеризующихся уникальными природными и культурно-историческими условиями. Территория в географии - это не просто площадь, абстрактная поверхность, обозначенная на “плоской” карте, но и свойства этой земли, “живая” местность.

Связь географии и истории - важная методологическая характеристика современной географической науки. География и история - две науки-”сестры”, которые взаимно дополняют друг друга. Р.Хартшорн отмечал, что, если история занимается синтезом временных интервалов реальности, то география - пространственных интервалов земной поверхности. Задолго до него И.Кант считал, что география и история обнимают всю сферу наших восприятий, соответственно пространственных и временных. Знаменитый географ 19- начала 20 вв. Элизе Реклю говорил, что история - это география во времени, а география - это история в пространстве. А русский историк Иван Болтин заметил, что у историка без географии встречается "претыкание" (фраза, любимая Львом Гумилевым). Синтез географии и истории активно использовался евразийцами, которые предложили особую интегральную науку - геософию, изучающую социально-исторические процессы в пространственно-временном континууме.

Политика имеет территориальную проекцию. Это значит, что политическая география занимается исследованием любых аспектов географии в политике. У всех политических явлений - голосований, границ, государственных территорий, конфликтов, международных отношений есть своя география. Существуют особые географические модели, с помощью которых возможна интерпретация территориальной организации явлений, например, модель “центр-периферия”. Структура политической географии включает такие основные направления, как геополитика, географическое государствоведение, политическая регионалистика, региональная политология и электоральная география.

Можно говорить о четырех уровнях политической географии, каждый из которых определяется размером и статусом изучаемых объектов. На самом верхнем уровне находится геополитика, занимающаяся глобальной системой, межгосударственными союзами, крупными территориальными блоками государств. Географическое государствоведение сосредоточивает свое внимание на отдельно взятых государствах и их территориях. На следующем уровне находится политическая регионалистика, работающая на уровне регионов, составляющих государство. На этом уровне находятся региональная политология и электоральная география, но они занимаются и исследованиями на микроуровне - компактных территориальных сообществ типа населенных пунктов, городских кварталов и прочих небольших общин.

Подводя итог, можно дать самое общее определение политической географии. Эта наука занимается исследованиями территориальной организации, пространственного распределения и распространения политических явлений, включая их воздействие на другие территориальные компоненты общества и культуры (Fellmann J. et al., 1992, p. 412).

Прикладное значение политической географии трудно переоценить. Многие видные географы работали советниками политических деятелей или занимались исследованиями, которые имели непосредственную практическую ценность. Например, географ И.Боумэн был советником американского президента В.Вильсона на конференциях, которые проводились после Первой мировой войны. Другой американский географ Р.Хартшорн занимался исследованиями государственных границ в Европе перед Второй мировой войной. Тем временем один из классиков геополитики К.Хаусхофер пытался влиять на внешнюю политику нацистской Германии. Р.Моррил проводил нарезку избирательных округов в штатах Миссури и Вашингтон. И таких примеров огромное множество.

В США актуальное прикладное значение политической географии было определено в докладе “География как наука”, который опубликовали Национальная академия наук и Национальный научно-исследовательский совет в 1965 г. Политической географии было “предписано” заниматься изучением границ и организацией управления ресурсами (ключевая проблема - распределение ресурсов по территории, а чтобы управлять эффективно, надо знать географию). Понимание “географичности” политики широко распространено в западных странах, прежде всего - в самых крупных. Так, спикер Палаты представителей Томас О’Нейл заявил в 1984 г., что “вся политика - локальная”, т.е. привязана к определенной территории, месту.

Политическая география - необыкновенно эластичная наука. Ее знания могут быть использованы в самых разных областях. Политико-географу есть что сказать по поводу внешней политики и национальных интересов страны, поскольку он видит географическое положение страны и понимает его политическое значение, представляет особенности государственной территории - зоны геополитических разломов, линии ее возможной дезинтеграции. Политическая география тесно связана с историей, т.к. история предполагает изучение территориальной эволюции государств. Предметом ее исследований являются и этнические конфликты, сепаратизм и регионализм, поскольку у них есть своя география. Политико-географ способен оценить адекватность и эффективность административного деления страны, ее государственного устройства с точки зрения территориальной целостности. В политической географии специально изучаются государственные границы, территориальные претензии. Большое внимание уделяется исследованию географии выборов, региональным политическим культурам и элитам. Географы обязательно привлекаются при проведении избирательных кампаний.

Конечно, востребованность политической географии во многом зависит от “географической культуры” общества. Распространена ситуация, когда люди плохо знают и представляют территорию своей страны. Это весьма характерно для больших стран, география которых как раз и является наиболее интересной. Например, многие опросы показывали низкую географическую грамотность жителей России и США. Оказывается, что географическую культуру и интерес к политической географии нужно прививать. Без знаний о геополитике, странах мира, регионах собственной страны человек вряд ли может считаться действительно образованным. Значение политической географии заключается в том, что эта наука дает комплексное знание о политике в ее географическом преломлении.

Контрольные вопросы

1. Каковы причины возникновения политической географии и ее место в системе наук?

1. Какова история политической географии на Западе и в России?

1. Какие возможности открывает перед политической географией хорологический подход и в чем его принципиальное отличие от географического детерминизма?

1. Опишите структуру политической географии как науки.

1. В чем заключается прикладное значение политической географии?

Основная литература

1. География, политика и культура. Сборник статей. Л., 1990.

1. Колосов В.А. Политическая география: проблемы и методы. Л., Наука, 1988.

1. Политическая география: проблемы и тенденции. Материалы всесоюзного совещания в Баку 8-13 сентября 1987 г. Баку, 1987.

1. Политическая география и современность: региональные и прикладные аспекты. Межвузовский сборник. СПб, 1991.

1. Политическая география: современное состояние и пути развития. Сборник статей. М., МФГО, 1989.

1. Хартшорн Р. Политическая география // Американская география. М., 1957, с. 169-219.

Дополнительная литература

1. Аксенов К.Э. О сущностном характере политической географии // Известия РГО, том 124, вып. 4, 1992, с. 331-337.

1. Витковский О.В., Колосов В.А. Политическая география - перспективное направление советской географической науки // Вопросы экономической и политической географии зарубежных стран, №6, М., ИЛА АН СССР, 1989.

1. Геттнер А. География. Ее история, сущность и методы. Л., М., 1930.

1. Колосов В.А. Политическая география: основные концепции и идеи // Региональная политика, №6, 1994, с. 39-51.

1. Колосов В.А. Политическая география сегодня. Серия “Науки о Земле. Новое в жизни, науке и технике”, №4, М., Знание, 1985.

1. Мечников Л.И. Цивилизация и великие исторические реки. М., Издательская группа “Прогресс”, “Пангея”, 1995.

1. Перепечко А.С. Политическая география СССР: предистория, современное состояние и перспективы развития // Известия РГО, том 122, вып. 2, 1990.

1. Политическая и военная география. М., Воениздат, 1980.

1. Политическая география и современность: тенденции становления научного направления. Межвузовский сборник. Л., Издательство ЛГУ, 1989.

1. Семевский Б.Н. Политическая география как составная часть экономической географии // Вопросы теории экономической географии. Л., 1964.

1. Родоман Б.Б. Уроки географии // Вопросы философии, 1990, №4, с. 36-47.

1. Туровский Р.Ф. Политико-географический анализ политического процесса: теоретико-методологические аспекты. Дисс. ... канд. полит. наук. М., МГУ, 1995.

1. Agnew J. Place and Politics. The Geographical Mediation of State and Society. Boston, Allen&Unwin, 1987.

1. Fellmann J., Getis A., Getis J. Human Geography. Landscapes of Human Activities. Dubuque, Wm. C. Brown Publishers, 1992.

1. Hartshorne R. The Nature of Geography. A Critical Survey of Current Thought in the Light of the Past. Ann Arbor, 1961.

1. Ratzel F. Politische Geographie. Munchen, Oldenburg, 1897.

1. Taylor P.J. Political geography. World-economy, nation-state and locality. London, Longman, 1989.

1. Vidal de la Blache P. Principles of Human Geography. New York, Holt, 1926.