"Народ"

Повторю еще раз: "Песнь о нибелунгах" - рыцарская эпопея. Герои ее, все без исключения, принадлежат к аристократической верхушке общества - это короли, принцы, знатные люди из их окружения, могучие вассалы и слуги. Зигфрид, который в более ранних сказаниях и песнях был безродным найденышем, воспитанником сказочного кузнеца, перейдя в рыцарскую эпопею, превратился, в соответствии с имманентными для нее требованиями, в нидерландского принца, наследника престола, хотя следы предшествующей его трактовки еще и заметны в "Песни о нибелунгах".

Рыцарская эпопея игнорирует простонародье, оно в принципе но может фигурировать в ней. Когда речь заходит о подданных короля, то имеются в виду его благородные вассалы. Если упомянуты "бедняки", то обычно под ними подразумеваются не обездоленные люди, а недостаточно обеспеченные рыцари. Из неблагородных в песнь могут попасть лишь бюргеры, - поскольку действие песни в значительной части протекает в Вормсе.

Между тем в новом переводе "Песни о нибелунгах" появляется народ. Так, при описании торжеств в связи с посвящением Зигфрида в рыцарское достоинство в песни сказано, что в соборе царила невероятная давка: всем хотелось присутствовать при пышной церемонии. Как это переводит Ю. Б. Корнеев?

 

Пока во славу Божью обедня в храме шла,

Толпа простого люда на площади росла.

Народ валил стеною...

(строфа 33)

 

В оригинале упомянуты liuten, слово, которое весьма рискованно переводить в контексте этого произведения, как "простонародье". Например, при описании сцены роковой охоты, завершившейся убийством Зигфрида, тоже встречается это слово (строфа 961), но ясно, что здесь имеются в виду просто-напросто участники погони за зверем. Передача же в цитированном отрывке liuten как "народ" или "простой народ" привела к нелепице по существу: получается, что в то время как в храме на обедне присутствовала знать, толпа народа росла на площади! Между тем само собой разумелось, что церковную службу должны были посещать все прихожане, как знать, так и простолюдины. М. И. Кудряшев в свое время перевел точно: "В честь Господа обедня в соборе началась, / Неслыханная давка при этом поднялась..." Но Ю. Б. Корнеев, очевидно, склоняется к мысли, что когда собор посещают короли и знать, народ остается на площади. Сцена венчания двух пар, Зигфрида с Кримхильдой и Гунтера с Брюнхильдой, изображена в переводе точно так же, как и только что упомянутая сцена посвящения Зигфрида в рыцари: "Был полон храм, и вкруг него стеной стоял народ" (строфа 644). В оригинале просто: "началась давка" [20].

Может быть, переводчика смутило то, каким образом все вормссцы вмещались в собор? Но, во-первых, кафедральный собор обладал большой вместительностью, а город в средние века не был густо населен. Во-вторых, и главное, даже если бы мы предположили, что с точки зрения здравого смысла это невозможно, то нужно иметь в виду, что автора "Песни о нибелунгах" подобное соображение никак не могло остановить, - вспомним, что из пиршественной залы Этцеля, в которой загорелся смертельный бой между бургундами и гуннами, было выброшено семь тысяч трупов! В эпосе возможны и не такие вещи. Хаген умудрился переправить через Дунай в лодке за одну ночь многотысячное войско! Но в рассматриваемых сейчас цитатах меня занимает иное: неверна мысль, что сословное деление средневекового общества выражалось в том, что господа посещали собор, народ же как бы не имел в него доступа.

В начале V авентюры описан съезд в Вормс на праздник знатных гостей; их внешность, наряды, оружие вызывают всеобщее восхищение даже у тех, кто получил тяжелые ранепия в недавней войне против саксов. Не вызывает сомнения, что имеются в виду рыцари Гунтера. Во всяком случае, если выражение "al die liute ... uber al daz Guntheres lant" (строфа 270) достаточно неопределенно и может быть переведено как "парод" и "все бургунды" (хотя мне это кажется спорным), то появляющиеся в строфе 269 "досужные горожане", озабоченные тем, удастся ли королевский праздник, представляют собой вклад переводчика, а не самого автора "Песни о нибелунгах".

Оставляя вместе с Гунтером и его сподвижниками свою родину, Брюнхильда прощается с ближайшей родней. Переводчик считает, по-видимому, это недостаточным, и он заставляет ее проститься еще "с народом и страной" (строфа 526), хотя в оригинале "народа" вообще нет, а о стране сказано лишь, что она ее покинула.

Не упомянут в оригинале народ и в строфе 715 (в переводе "Народом Зигфрид правил со славой девять лет..."). Нет "простолюдинок" в сцене описания горя, вызванного гибелью Зигфрида (строфа 1037); в оригинале: "der guoten burgaere wip", "жены добрых горожан", а эти последние в предыдущей строфе названы edelen, - все лица, так или иначе соприкасавшиеся со двором и знатью, в изображении автора песни уже благородны. Нет "простого народа" и при встрече Кримхильды с женою маркграфа Рюдегера (строфа 1301), - здесь сказано о людях маркграфа, которые спешили навстречу знатной гостье верхом и пешими.

В сцене раздачи Данквартом даров гостям Брюнхильды упоминаются бедняки. Как полагает переводчик, они получали подарки, и выходит, что бедняки фигурировали среди гостей. На самом деле это, разумеется, не так. "Бедняк, кому богатством казалась раньше марка" (строфа 515), - вовсе не бедняк, так как марка была довольно крупной ценностью в то время. Упоминаемые здесь бедняки - это нищие, которые могли кормиться за счет тех, кто получил богатые подарки [21]. "И тот, кто накануне обноскам был бы рад, // Роскошною одеждой теперь дворец дивил" (строфа 516), - как попали во дворец в качестве гостей на свадьбе королевы нищие в обносках? Их там не было, ибо в тексте песни сказано: "По залу расхаживали в богатых платьях те, кто прежде никогда не носил столь роскошных одеяний". Данкварт раздавал подарки придворным, а не нищим.

Появление в переводе "Песни о нибелунгах" "бедняков" и "простонародья" размывает те незримые, но вполне четкие сословные границы, за которые мысль автора рыцарской эпопеи не выходила.