I Записки иностранцев как источник по культуре повседневности.

Заброшенному судьбой в отдаленную Московию иностранцу все в ней казалось странным и необычным. Его поражала свои­ми особенностями и природа страны, и обилие ее естественных богатств, и деспотический характер власти, и бесправное поло­жение населения, но, конечно, больше всего он должен был ос­танавливаться в недоумении перед явлениями бытового харак­тера, перед нравами, обычаями и религиозными верованиями. Незнакомый или мало знакомый с историей народа, чуж­дый ему по понятиям и привычкам, иностранец не мог дать вер­ного объяснения многим явлениям русской жизни, часто не мог даже беспристрастно оценить их; но описать их, выставить наи­более заметные черты, наконец, высказать непосредственное впечатление, производимое ими на непривыкшего к ним чело­века, он мог лучше и полнее, нежели люди, которые пригляделись к подобным явлениям и смотрели на них со своей домашней, условной точки зрения»¹. Несмотря, однако, на некоторую тенденциозность, а подчас даже и неосведомленность, иностранцы, писавшие о России XV— XVII столетий, собрали в своих сочинениях обильный и в высшей степени интересный материал. Не будь у нас их записок и днев­ников, мы принуждены были бы для характеристики домашнего и общественного быта древней Руси пользоваться только таки­ми памятниками, как «Домострой» XVI в. и сочинением о России XVII в. Котошихина. Но культурно-бытовой уклад древнерусской жизни может быть восстановлен только по запискам современников, а авторами таких записок были преимущественно иностранные путешественники, приезжавшие в Московское государство с раз­личными целями. Дополняя одного иностранца другим, сопос­тавляя то, что говорили об одном и том же предмете сочинения различных современников-иностранцев, мы можем довольно ясно представить, как жили наши предки и на каком нравствен­ном и умственном уровне они стояли.Московское государство долго не обращало на себя внима­ния Западной Европы, не имевшей с ним никаких общих интере­сов. Только с конца XV в., когда завершился процесс его образо­вания, в Европе начинают более внимательно относиться к тому, что происходило на ее восточной окраине. «От XV в. мы имеем немногие краткие заметки о Московии от иностранцев, случай- но попавших в Россию и остававшихся в ней очень недолго. В XV в. европейская торговля сосредотачивалась преиму­щественно вокруг Средиземного моря. Ее нити держали в своих руках Генуя и Венеция, стремившиеся захватить как можно боль­ше торговых рынков. Их торговые агенты прочно оседают по бе­регам Черного и Азовского морей и проникают даже в Золотую Орду и во владения персидского шаха. Повсюду, на Востоке, где только происходила оживленная торговля, они встречались с русскими купцами. От них они старались выведать интересую­щие их подробности о далеких северных странах, признававших власть московского великого князя. Эти случайно собранные све­дения, тем не менее, отличались иногда довольно ценными под­робностями. Так, например, один венецианский дворянин, Иоса-фат Барбаро, описавший свое путешествие в Тану (нынешний Азов) в 30-х—40-х гг. XV в., дает о Московии много любопытных известий, преимущественно географического и экономического характера. Более достоверные сведения удалось собрать дру­гому венецианцу Амвросию Контарини, которого судьба совер­шенно случайно забросила на Русь в 1476 г. Он был отправлен полномочным послом ко двору персидского шаха и обратный путь совершил не по Черному морю, где в то время производили свои завоевания турки, а по Волге и Оке, через владения московского великого князя. Контарини писал уже как очевидец, и в его рас­сказ включено много интересных фактических подробностей. К 20-м гг. XVI столетия относятся два описания Московского государства, составленные, по всему вероятно, по поручению римской ку­рии. Одно из них принадлежит перу Павла Иовия Новокомско-го, а автором другого был АльОерт Кампензе. Оба они были лицами духовного звания и писали со слов людей, хорошо знав­ших быт и нравы Московского государства; так, например, Кам­пензе не раз ссылается на своего братца и отца, живших до­вольно долго на Руси. Неизвестно какими целями руководился Михалон Литвин, составивший приблизительно в то же время обширное описание на латинском языке быта и нравов наро­дов, обитавших в Восточной Европе, но, быть может, он также хотел осветить вопрос именно с той стороны, на которую об­ращали наибольшее внимание представители господствующей в Западной Европе церкви.

Однако Московская Русь XVI в. являлась уже настолько зна­чительной политической единицей, что с ней приходилось счи­таться многим европейским государствам. Так как во внешней политике Восточной Европы первенствующее положение зани­мала Священная Римская империя, то вполне понятно, что пер­вые дипломатические сношения с Москвой завязал венский двор. В результате этих сношений и появляется в свет знаменитый труд барона Сигизмунда Герберштейна, два раза побывавшего во владениях московского великого князя Василия Ивановича в качестве посла в 1516 и 1526 гг. Его «Записки о московитских делах» были первым по времени всесторонним и подробным опи­санием Московского государства, чему не мало способствовало то обстоятельство, что Герберштейн довольно хорошо знал рус­ский язык и имел, кроме того, под руками некоторые летопис­ные списки и Судебник 1497 г. Положение дел в Польше, где в 1572 г. прекратилась династия Ягеллонов, а отчасти затянув­шаяся на много лет война России с Ливонией заставили импе­раторов Максимилиана и Рудольфа II в 1576 и 1578 гг. снарядить в Москву два посольства, в которых принимал участие Даниил, принц из Бухова. По возвращении из Москвы он составил для императора Максимилиана краткую записку о Московии, кото­рую затем издал его внук под заглавием «Начало и возвышение Московии». С дипломатическими же поручениями был отправ­лен в Москву другой посол римского императора, Николай Вар-коч. Ему пришлось быть в Московии целых три раза в 1589, 1593 и 1594 гг. при царе Федоре Ивановиче, что дало ему возможность довольно внимательно присмотреться к внешнему и внут­реннему укладу русской жизни того времени и затем выпустить в свет описание своего путешествия.

Если турецкие и польские дела заставляли Московское госу­дарство пересылаться с венским двором, то балтийский вопрос, довольно остро поставленный при Иване Грозном, приводил к дипломатическим сношениям с государствами, расположенными по берегам Балтийского и Немецкого морей. Так, например, в 70-х гг. XVI в. в Москве два раза был датский посол Яков Уль-фельд, на которого возложено было поручение уладить недора­зумения, возникшие между Данией и Московским государством во время Ливонской войны. Потерпев неудачу в своих перегово­рах, Ульфельд, вероятно, в целях самооправдания издал описа­ние своего путешествия, в котором дал весьма отрицательную характеристику Московии и ее жителям. Но центральным узлом в сношениях России с Западной Ев­ропой в XVI в. являются те прочные связи, которые установи­лись с Англией, начиная с 1553 г. Английская торговая компания в поисках, с одной стороны, более короткого пути в Индию, а с другой — новых стран для своей промышленной деятельности, снарядила, как известно, в 50-х гг. XVI в. морскую экспедицию в Северный Ледовитый океан. До нас дош­ли описания некоторых из этих посольств: Томаса Рандольфа в 1568—69 гг., Ер. Боуса в 1583—84 гг. и Джильса Флетчера в 1588—89 гг. Наибольший интерес представляет сочинение Флет­чера, обладавшего солидным юридическим и богословским об­разованием. Его трактат «О государстве Русском» отличаетсявесьма крупными достоинствами и наряду с «Записками» Гер-берштейна является лучшим пособием для изучения быта и нра­вов Московского государства XVI в. Во всех этих сочинениях мно­го внимания уделено экономическим вопросам, которые наибо­лее интересовали предприимчивых англичан. Но, пожалуй, еще подробнее явления русской хозяйственной жизни освещены в записках торговых агентов английской компании, какими были сам Ченслер, какой-то неизвестный англичанин, проведший в Москве зиму 1557—68 гг., Дженкинсон, совершивший в Россию большое путешествие в 1557 г. и затем проехавший далее на восток, и Горсей, который оставался в Москве почти 20 лет с 1572 г. по 1591 г. Таким образом, известия англичан о России второй половины XVI в. представляют исторический материал значительной научной ценности. . Из иностранных сочине­ний о России эпохи Смуты особенно ценным является объем­ный труд капитана Якова Маржерета, француза по происхожде­нию, бывшего начальником телохранителей при царе Борисе и Названом Дмитрии. Он не заполняет своего «Описания Россий­ской державы» фактическими подробностями первых лет Сму­ты, подобно другим составителям записок и хроник того време­ни, а дает в нем превосходную характеристику как внешнего по­ложения Московского государства, так и различных сторон его внутреннего быта.