Глава 13 лечение птср на стадии личностных изменений

После прекращения стадии эхомнезий и навязчивых репереживаний клинические проявления посттравматического стрессового синдрома видоизменяется у разных людей по разному. (Требуется дальнейшее изучение). У какой-то части еще длительное время могут проявляться эхомнезии в виде своеобразного шлейфа, периодически ухудшая общее состояние после каких-нибудь связанных с травмой событий. У другой части общее состояние практически нормализуется, во всяком случае, в отношении сна, настроения и т.д. и на первый план выходят когнитивные и поведенческие расстройства. Они проявляются в различных нарушениях социальной адаптации: в семейных

посттравматическим стрессовым синдромом чаще всего это не проходит. Потому что учитываются мощные вторичные выгоды употребления алкоголя. Одной из основных выгод является простейший способ изменения человеком своего внутреннего состояния, и если обычный алкоголик может (теоретически) найти новые стратегии повеления и способы изменения внутреннего состояния, то человек с ПТСР чаще всего не может. Это все равно, что пытаться перегородить плотиной бурную реку, и если напор воды каким-то образом не разгружать, то через некоторое время ее просто сорвет.

Таким образом, у пациентов с ПТСР имеем типичную двойную связку на уровне реагирования (подсознательном) на внешние и внутренние стрессы: алкоголь, помогая изменять внутреннее состояние, приводит к формированию алкоголизма со всеми вытекающими отсюда проблемами; убирая алкоголь, обостряем интраличностные дисфункциональные адаптивные механизмы.

Достаточно часто приходится наблюдать, как после кодирования пациента с ПТСР, начинает усиливаться психическое и физическое напряжение, раздражительность, ухудшается сон, снижается настроение, усиливается конфликтность и происходит срыв. После которого состояние пациента вновь входит в старые привычные рамки, в которых происходят колебания с индивидуальной амплитудой от ухудшения состояния к алкоголизации, и от алкоголизации к ухудшению состояния. Так что это замкнутое кольцо можно разорвать только комплексным подходом, воздействуя на оба синдрома, на проявления алкоголизма и посттравматического стрессового расстройства. То же самое касается и любой наркотической зависимости.

Причины семейных и различных социальных проблем - это такие синдромы ПTCP, как гиперчувствительность и гиперреактивность. Встает вопрос, что с этим делать? Ведь для многих профессий, связанных с риском, гиперчувствительность и гиперреактивность является благом, повышающим профессиональную пригодность и в острых ситуациях, спасающая жизнь. Почему на войне ценятся обстрелянные воины, именно за гиперчувствительность и гиперреактивность. Именно эти качества развивают и тренируют в различных милицейских и других специальных подразделениях. Как научить человека, перенесшего психическую травму, реагировать на семью, на представителей социального окружения более полезным для него (и окружающих) способом. И при этом сохранять всю пользу от гиперрсактивности в необходимых обстоятельствах. Такая задача архитрудная, но возможная. Как сказала Бетти Элиот Эриксон на своем семинаре в г. Новосибирске в 1997 г.: “Задача терапевта помочь пациенту овладеть чувствами вины, стыда, ярости, чтобы сделать их средством”.

Можно условно выделить четыре направления в терапии. Чаше всего применяется первое (можно назвать его поверхностным) — обучение пациента повышению контроля за своими реакциями и управления ими. Для этого существует мною методов и подходов. Второй способ — изменение стратегии поведения в определенных контекстах. Третий - терапия на глубинных экзистенциальных уровнях с целью значительных изменений личности. Четвертый — терапия осложнений ПТСР и в первую очередь алекситемии.

Начнем со старых, проверенных годами, методов релаксации. Здесь возможен и индивидуальный и групповой подход. Для пациентов, перенесших “бытовую” психотравму и катастрофу, лучше подходит аутогенная тренировка, обязательно с формированием ресурса безопасности и нерезким, плавным выходом из состояния релаксации. Для ветеранов, перенесших боевую психическую травму, удобнее использовать релаксация по Джскобсу. В том и другом варианте, обязательны повторения упражнений в домашних условиях с использованием специально подобранной музыки. Музыкальных программ для релаксации сейчас разработано множество, и можно использовать любую, которая нравится именно пациенту. Желательно, чтобы дома пациент занимался под ту же музыкальную программу, что и нa занятиях с терапевтом.

Проблема в том, что основная масса пациентов прекращает самостоятельные занятия, почти сразу после появления улучшения. Необходимо найти правильную индивидуальную мотивацию для длительного выполнения релаксирующих упражнений.

Кроме релаксации, необходимы и физические упражнения для стабилизации внутреннего состояния. Более полезны аэробные упражнения, например длительный бег в виде разнообразных кроссов, плавание. Очень хороший эффект дает регулярное занятие таким вариантом китайской гимнастики у-шу, как тайдзицюань. Любая форма, полная или сокращенная, благотворно влияет на общую реактивность организма, за счет возникающего трансового состояния. Во время и сразу после Афганской войны, кто-то из военных психологов очень успешно применял упражнения тайдзицюань для терапии ветеранов.

Многие ветераны начинают заниматься различными видами единоборств и при наличии квалифицированного тренера не только получают регулярный адреналовый “допинг”, но обучаются контролю за своими действиями, чтобы не нанести травму партнеру. В терапевтическом плане имеются в виду единоборства, не как прикладной вид подготовки воина, а единоборства как духовная или философская система развития личности. Например, айкидо или русские стили. И тренеру необходимо быть предельно внимательными с теми же ветеранами, с первого же занятия обучать контролю за степенью необходимых действий и пределам агрессивных реакций.

Некоторые ветераны начинают заниматься пейнтболом, стрельбой шариками с краской. Игровая ситуация напоминает боевую и сопровождается физическим и психологическим напряжением, после которой многие отмечают на какое-то время облегчение и внутреннее спокойствие. К сожалению, некоторым этого бывает мало и появляются в прессе сообщения об ужесточении этой игры, где стреляют уже не шариками с краской, а кое чем поувесистей.

Выше перечисленные способы в основном лишь снижают внутреннее напряжение и за счет этого помогают контролировать свои реакции. Более целенаправленно это можно делать при помощи различных вариантов биообратной связи. Существуют для этого различные приборы, которые работают по одному принципу: человек должен изменить свое внутреннее состояние, а прибор по принципу обратной связи демонстрирует эти изменения тем или иным способом. Это может быть простейшая видео игра, управляемая при помощи отслеживания самых разных функций организма от биотоков головного мозга до изменения электропроводимости кожи.

Обучение способности сознательного изменения своего внутреннего состояния дает очень хорошие результаты, естественно в умелых руках, но это тоже только часть посттравматической терапии. В конечном итоге помогает не прибор, пускай даже самый навороченный, а терапевт. Ведь если переводить слово психотерапия, получается: “Лечу душой”.

Другой способ уменьшения гиперреактивности — изменение стратегии реагирования. Если бы у пациентов с посттравматическими стрессовыми расстройствами стратегия реагирования (ТОТЕ) на внешнюю информацию была бы просто двушаговая: V внешняя (или А внешняя) / V (А внутреннее) – К (реакция).

Именно внутренняя составляющая и изменена при посттравматической гиперрактивности в сторону активации ответа. Такая двушаговая стратегия дает значительный выигрыш во времени на реакцию, но сужает возможные выборы ответной реакции до минимума. И как следствие, приводит к отсутствию гибкости поведения.

Как же увеличить гибкость поведения? Можно было бы добавить в цепочку стратегии еще один шаг – лучше всего, если это А внутренний диалог. Тогда стратегия будет полной (задействованы все модальности) и будет выглядеть следующим образом: V внешняя (А внешняя) / V внутренняя (А внутренняя) – А внут. диалог – К внут. – К действие.

Добавляя в цепочку А внутренний диалог, осуществляем таким образом доступ к рациональному сознанию и результатом является увеличение количества выборов необходимых ответов на стимул.

Подобная работа со стратегиями подробно описана в книге Роберта Дилтса "НЛП", т. 1, но насколько знаю, эта книга в России пока не публиковалась, даже в пиратском варианте.

К сожалению, такая линейная стратегия реагирования у человека, пренесшего психическую травму, в реальной жизни не встречается. (А то было бы очень просто). Обычно это синестезия. По Р.Дилтсу, под синестезией понимается взаимное пересечение между комплексами репрезентативных ситсоем, при котором действие одной репрезентативной системы инициирует другую репрезентативную систему. Поэтому стратегию реагирования правльнее называть визуально-кинестетической синестезией или аудиальлно-кинестетической синестезией. Работа с синестезией состоит из нескольких этапов:

1) изучение из каких конкретных модальностей состоит данная синестезия;

2) разделение модальностей с помещением их в позицию, соответствующую положению глаз тому или иному ключу доступа;

3) изменение внутренних составляющих ТОТЕ на более полезные, обязательно с учетом экологии, для последующего реагирования;

4) вновь собрать составляющие в синестезию;

5) экологическая проверка.

Для того чтобы данная техника принесла желаемый результат необходимо два условия – хороший терапевтический раппорт и достаточная мотивация со стороны пациента.

Этап 1. Предлагаете пациенту вспомнить несколько ситуаций (5-6), в которых проявлялась бы проблемная реакция. Цель – выявление и якорение паттерна реагирования. Затем необходимо максимально "замедлить" найденный паттерн, для этого его надо разбить на максимально мелкие детали. Используется состояние транса и соответственная метафора, например, покадроввое изучение фильма, кадр за кадром и очень замедленно. Выявив необходимую синестезию, ставим на кинестетический якорь и отмечаем положение глаз в этот момент.

Этап 2. Просим держать взгляд в положении выявленной синестезии и сосредоточиться на внутренних репрезентациях в это т момент. Затем просим поместить кинестетическую составляющую вниз и вправо (для правши) или , если у пациента нестандартное расположение глазных паттернов, в то место где находится кинестетическая репрезентативная система.

А потом все другие составляющие в “надлежащие места”: аудиально-дигитальную (внутренний диалог) вниз и влево, визуально-эйдстическую — вверх и влево и т.д. в соответствии с принятым в НЛП ключам доступа. Перед каждым шагом необходимо возвращать взгляд в положение выявленной синестезии. Внимательно, при синестезиях реагирования не так уж много составляющих, обычно 2-3, реже больше. Если возникают затруднения при разделении синестезии, то необходимо использовать субмодальности. Визуальную составляющую поместить в рамку, аудиальную сделать громче или тише и т.д.

Разделение синестезии для терапевта очень ответственный и творческий этап данной техники, поэтому каждый шаг надо сопровождать соответствующими жестами и использовать любые метафоры, направленные на момент разделения чего-то цельного на составляющие части.

Этап 3. Обращаемся к каждой репрезентации в отдельности: “Какова цель данного чувства (образа, внутреннего голоса)? Как узнаете, что данное чувство (образ, внутренний голос) неприятное? Как меняется восприятие данного чувства (образа, внутреннего голоса) если изменить какую-нибудь субмодальность?” Вначале подстраиваетесь к каждой репрезентации, а затем ведете. Основная задача — изменить субмодальности визуальной и аудиальной репрезентаций, составляющих ТОТЕ реагирования на родных, близких и т.д., чтобы с одной стороны сохранить гиперчувствительную реакцию в моменты реальной опасности, а с другой стороны “смягчить” реакцию в моменты реальную опасность непредставляюшие. Впоследствии можно применить технику “выращивания новой части”, чтобы “новая часть” могла автоматически сортировать окружающую реальность на действительно опасную и нейтральную и включать, то или иное реагирование, наиболее полезное в определенном контексте.

Достаточно часто визуально(аудиально) — кинестстическая синестезия гиперчувствительного реагирования является репрезентации собственно психотравматического эпизода и в таких случаях необходимо вначале провести любую технику дестабилизации, описанную выше. И только потом приступать к работе с синестезией.

Этап 4. Теперь необходимо вновь собрать все репрезентации в единую синестезию. Это делается в два шага. Вначале ищем эталонную синестезию — это может быть желаемая реакция на родных вновь сконструированная или, более удобная, взятая из прошлого до травмы. Просим пациента подробно вспомнить ситуацию из прошлого, где бы присутствовала реакция на достаточно нейтральное событие. Отмечаете положение взгляда.

Шаг второй, собрать все “разложенные по полочкам” репрезентации в соответствии с субмодальностями выбранного эталона. Результат “ставим” на кинестетический якорь # 2.

Этап 5. Экологическая проверка и привязка к будущему. Задействуя якорь # 2, просим смоделировать несколько ситуаций в будущем, не менее трех, и проверяем физиологию реагирования пациента.

Данная техника только кажется сложной, можно ее упростить, сократить до 3-го этапа, на котором изменяются субмодальности визуальные и (или) аудиальные, а затем синестезия “собирается” обратно по привычном образцу.

Другой путь предложен американскими учеными Горовитцем и Ван дер Колком (1989 — определение чувств при помощи вербализации соматических состояний. Роль эмоций заключается в том, чтобы сообщать людям о том, что важного происходит в окружающем мире (Krystal, 1978). Эмоции — своеобразный катализатор, который помогает адаптироваться в окружающем мире (Горовитц). Люди с посттравматическим стрессовым расстройством теряют эту важную адаптирующую функцию из-за диссоциации между эмоциональным возбуждением и целенаправленным действием. “Пациенты с ПТСР теряют способность интегрировать свое возбуждение и оно перестает быть сигналом о значимых событиях. Чувства не информируют о реальных событиях и начинают восприниматься негативно, поскольку адаптивные действия не приносят облегчения. Эмоции просто напоминают человеку о том, что он не может действовать целенаправленно. И потому сами чувства напоминают о травме и заставляют избегать любые эмоции”. Травмированные люди не могут нейтрализовать аффект адаптивными действиями, и склонны переживать его как соматическое состояние, задействуя гладкую и поперечно-полосатую мускулатуру (Saxe et al, 1994). Таким образом, люди с ПТСР, склонны соматизировать свои эмоции или связывать их с действиями, которые никак не относятся к стимулу, породившего эмоцию, и как результат, проявляют агрессию в отношении себя и других людей (Van der Kolk, 1991).

Смысл данного метода лечения заключаетется в том, что психотерапевт помогает пациенту пережить страдание от травмы, обучая его облекать травматический ь травматические опыт в символическую форму, которую можно передать словами. А после того, как пациент сможет подробно вербализовать психотравматический эпизод, переходит к следующему этапу — переживание на эмоциональном уровне. Тренинг направлен на идентификацию первичных телесных ощущений, таких как “жажда”, “голод” и т.д. Когда пациент научится идентифицировать простые ощущения: “сдавление”, “покалывание”, “холод”, "тепло”, то перестает оценивать их как “хорошие” или “плохие”. Затем переходят к комплексам ощущений “удовольствие”, “покой”, “комфорт”, “безопасность”. И только потом к состоянию тревоги (“раздражительность”, “гнев”, “страх”). После идентификации первичных ощущений можно перейти к работе с эмоциями. Например на основе НЛП подхода, описанному в книге Л. Кэмерон-Бэндле и М. Лебо "Заложник эмоций".

Другой подход к лечению постгравматического стрессового расстройства во второй стадии можно выстроить на основе модели: “Психсихотравматическая ситуация = реимпринт”. Такой взгляд на проблему позволяет выделять, возникшие после травмы именно те убеждения, которые мешают пациенту адаптироваться в окружающей реальности, при этом не затрагивая полезных для него. Если под воздействием некоего значимого для человека события (психическая травма) у него произошли изменения в имеющейся, на основе ранних импринтов, системы убеждении, значит и потом можно помочь человеку скорректировать эту систему.

Метод. “позволяющий людям находить “импринтированный” опыт, продвигаясь по пути ассоциированных воспоминаний и “реимпринтировать” (перезапечетлевать) его путем установления новых связей с другими “программами” или ресурсами, возникшими или развивающимися позднее но бывшими не доступными человеку или значимым другим во время первоначального “импринтированного” опыта” (Р. Дилтс), создан в 1990 году группой американских ученых Р. Дилтсом, Т. Халлбомом, С. Смитом. И назван ими “реимпринтинг”.

“Процесс реимпринтинга включает в себя помощь человеку в создании физической “линии времени”, на которой человек размещает события или временные отрезки своей жизни. Реимпринтинг также помогает человеку разделять разные позиции восприятия значимых других, вовлеченных в этот опыт путем расположения данных позиций в разных точках физического пространства, представляющего временную рамку прошлого. Путем физического разделения и затем принятия “второй” позиции значимого другого человек легче и нагляднее понимает, что “его чувства возникли не в нынешней ситуации” (Р. Дилтс, “Стратегии гениев”, т. 3, Москва, 1998) Там же: “В реимпринтинге человек ищет не просто новое решение событий прошлого, но, скорее всего, интеграцию жизненных этапов и обновление своих убеждений и чувства идентичности в системе отношений со значимыми другими”.

A если этот значимый другой какой-нибудь маньяк-садист? Или просто враг? Как быть жертве с чувством идентичности в системе отношений с подобными значимыми другими?

Все равно работать в этом фрейме, ведь феномен идентификации с насильником все равно проявляется у жертвы в виде того же “синдрома заложника”.

Однажды я работал с женщиной, которая семь лет назад подверглась нападению маньяка-убийцы и случайно осталась в живых, и физически особенно не пострадала. На момент терапии пациентка страдала гипертонической болезнью и находилась на инвалидности 2 группы по этой причине. В процессе терапии была применена техника реимпринтинга и на шаге ассоциации с преступником, пациентка резко заявила, что она этого делать никогда не будет и не встанет на место насильника. “На нет и суда нет”, не стал настаивать. Но на следующий сеанс, пациентка пришла с явными позитивными изменениями в состоянии и рассказала, что “обдумывая дома этот момент сеанса, неожиданно поняла причину действий преступника. Он, нападая на женщин и убивая их, мстил своей жене, поэтому и выбирал жертв похожих на нее. И эта мысль сдвинула, что-то внутри и стало легче дышать и двигаться”. Можно сделать вывод, что ассоциация со значимым лицом произошло спонтанно и необходимый результат был достигнут.

Схема проведения реимпринтинга:

1. Необходимо идентифицировать те чувства, которые испытывает человек в проблемной ситуации (реже образ, еще реже слова). У человека с посттравматическим стрессовым расстройством обычно встречаются кинестетические реакции. После идентификации, чувство ставится на якорь. Задействуйте якорь и используя трансдеривационный поиск помочь пациенту найти в памяти ситуацию ассоциированную с этим чувством.

2. Пока пациент находится в ассоциированном состоянии, необходимо выяснить какие обобщения или убеждения (в словесной форме) сформировались под воздействием данной ситуации и того опыта, который в результате приобрел человек.

3. Диссоциировать пациента от этого события, если это не получается из-за выраженной эмоциональной или физиологической реакции провести дестабилизацию травматической ситуации с последующей диссоциацией. Это может занять несколько сеансов.

4. После диссоциации вновь просим пациента выразить словами другие обобщения или убеждения, которые сформировались под воздействием травматического опыта. Убеждения часто оформляются и фиксируются через некоторое время после события.

5. Затем необходимо найти позитивное намерение или вторичные выгоды проблемного чувства. Если в проблемной ситуации задействованы другие люди, то найти позитивное намерение их поведения и поступков.

6. Найти и идентифицировать ресурсные возможности или выборы, в которых человек и другие участники того события тогда нуждались, но не имели. А сейчас по прошествию времени пациент имеет их в своем распоряжении. Ресурсы ставятся на другой якорь.

7. Пациенту необходимо в диссоциированном от события виде (как будто смотрит на себя в той ситуации на экране) проиграть происшествие по-новому, наблюдая как изменился бы опыт, если бы необходимые ресурсы были доступны пациенту и другим значимым людям в тот момент. Необходимо быть осторожными с выбором ресурсов, очень часто пациент с посттравматическим стрессовым расстройством желает (иногда неосознанно), чтобы психотравматического события в их жизни не было вообще и вследствии этого вместо ресурсов начинают изменять ситуацию коренным образом, что явно нарушает экологию и черевато негативными, а то и трагическими последствиями. Напомню, что главная задача посттравматической терапии помочь человеку встроить болезненное событие в жизненный опыт, сделав его неотъемлемой частью. Проигрывать событие необходимо несколько раз, в том числе с точки зрения каждого значимого лица, добавляя и им ресурсы, которые есть у пациента в настоящем времени. Повторять до тех пор пока опыт данного события не изменится. Если это не получается, следует вернуться на шаг 5 и начать вновь.

8. После того, как ресурсы добавлены, следует спросить пациента какие новые обобщения и убеждения он может сделать по поводу события после добавления ресурсов.

9. Используя ресурсный якорь, ассоциируем пациента с происшествием, конкретно с каждым значимым лицом, а затем и с самим собой в той ситуации, Пациент должен буквально пережить происшествие с точки зрения каждого участника, но с доступом к ресурсным состояниям. Повторять не менее трех раз, до тех пор, пока опыт не изменится.

10. Просим пациента в ассоциированном состоянии выразить в словах новые обобщения или убеждения. Или пересмотреть старые. Если не получилось и сохраняются старые обобщения, то необходимо вернуться на шаг 5.

11. Удерживая ресурсный якорь, просим пациента вернуться во времени от того происшествия в настоящее, только медленно, не торопясь. При этом предполагаете, что в процессе возвращения в настоящее, пациент может вспоминать и о других случаях своей жизни, в которых были бы полезны данные ресурсы. И доступ к ресурсным состоянием может изменить жизненный опыт в других похожих ситуациях прошлого.

12. Экологическая проверка и привязка к будущему.

Вышеприведенная схема очень похожа на технику изменения личностной истории, описанной во множестве книг по НЛП, но главная особенность в переработке опыта события с различных точек зрения, что помогает пациенту расширить границы осознавания, несколько изменить реагирование на травматическое происшествие, и как следствие переоформить убеждения и суждения, образованные на основе травматического опыта. Только необходимо помнить, что не терапевт изменяет убеждения, а это делает сам пациент.

Привожу две стенограммы сеансов терапии с пациентами 2 стадии посттравматического стрессового расстройства. Первая пациентка, женщина 24 года, замужем, ребенку 5 лет, по профессии продавец магазина.

Жалобы: постоянное чувство вины, подавленное настроение, слезливость, повышенная раздражительность и конфликтность, что привело к семейным проблемам. Периодически затруднения с засыпанием. "Не могу ходить по улицам, такое впечатление, что прохожие смотрят с осуждением. Ужасно стыдно". Такое состояние возникло после рождения ребенка и со временем нарастает и усиливается.

Анамнез жизни: Родилась в семье служащих, единственный ребенок. Особых проблем в детстве не отмечает. С ее слов отец – человек добрый, мягкий, уступчивый; мать – энергичная, властная, справедливая. Окончила среднюю школу, училась средне. Потом окончила курсы продавцов и стала работать в продуктовом магазине. Вышла замуж, муж – человек добрый, несколько вспыльчивый, но отходчивый.

Объективно: сознание ясное, достаточно контактна. Дистанция коммуникации достаточно большая, поза закрытая. При сокращении дистанции, начинает заметно нервничать и напрягаться. Мышцы плеч и лица заметно напряжены. Голос средней громкости, говорит краткими фразами, предпочитая отвечать на вопросы, чем говорить сама.

Опускаю начало сеанса, где шла работа по присоединению и сокращению дистанции коммуникации.

Терапевт: "Ты говорила о чувстве вины, особенно в те моменты, когда общаешься с людьми. Вспомни когда в последний раз было это ощущение?"

Пациентка: "Да, прямо сегодня, когда ехала к Вам" (глаза вверх, тело резко напрягается).

Пациентка: "В какой момент появилось это чувство?"

Терапевт: "Как только вышла из дома, а особенно в автобусе. Все смотрят на меня осуждают". (В этот момент все тело начинает дрожать, на висках появляются капельки пота, глаза направлены вверх и влево, зрачки расширились).

Терапевт дотрагивается до правого колена пациентки, устанавливая "проблемный" якорь. Затем убирает руку. Выраженная болезненная реакция указывает на наличие у пациентки в прошлом психической травмы и необходимо создать ресурсное состояние безопасности. А перед этим немного изменить ее кинестетику.

Терапевт: "Ладно, давай отвлечемся и поговорим о том, а где ты чувствуешь себя сносно. Но сначала встань, пожалуйста, с кресла и походи по кабинету. Подвигай руками, плечами, помассируй пальцами шею. Смелее. Танцевать умеешь? Не хочешь? Не танцуй. Тогда встряхнись, как красивая кошечка делает после сна, кстати, ты чем-то на такую кошечку похожа. (Пациентка встает с кресла, начинает ходить по помещению, несколько раз поводит руками, гладит свою шею сзади, начинает улыбаться, мышцы лица слегка расслабляются, кожные покровы – появляется легкая гиперемия. Терапевт подходит и протягивает левую руку).

Терапевт: "Возьми меня за руку и вспомни где, в каком месте, с какими людьми, ты чувствуешь себя спокойно, комфортно, защищенной? И как вспомнишь, представь, что ты находишься в этом месте, с этими людьми, и как это у тебя получится слегка пожми мне руку". (Пациентка раздумывает некоторое время и затем несколько раз сжимает руку терапевта).

Терапевт: "Хорошо. А ты была хоть раз в жизни по настоящему любопытна, когда тебе хотелось, не смотря ни на что, узнать что-то до конца? Как вспомнишь, еще раз пожми мне руку". (Пациентка улыбается и пожимает руку).

Терапевт: "Отлично, а теперь вернемся в кресла и продолжим разговор в более удобном месте". (Пациентка и терапевт вновь садятся в кресла, пациентка вновь слегка напрягается).

Терапевт: "А сейчас я хочу, чтобы ты держала меня за руку и если вдруг тебе станет не по себе, ты можешь сжать мою руку. Понятно? Теперь вновь вспомни это чувство вины, про которое мы говорили вначале. Ты входишь в автобус на тебя смотрят…" (Терапевт прикасается к правому колену пациентки, пациентка напрягается и начинает слегка дрожать).

Терапевт: "Иди по времени назад в прошлое, как будто это у тебя получается, по этому чувству, как по путеводной нити, к тому событию в прошлом, в котором ты научилась этому чувству. Что тогда произошло, что тогда ты видела, слышала?". (Пациентка напряжена, дрожит, с силой сжимает ладонь терапевта, минут через 5 начинает плакать).

Пациентка: "Ну, не знаю, нет, не может быть, я забыла, забыла это…"

Терапевт: "Рассказывай, что тогда произошло, говори…"

Пациентка: "Почему-то вспомнилось именно это… Мне около 5 лет, на лето родители отправили меня к бабушке, которая жила в небольшом поселке. Со мной много возилась соседская девочка, ей тогда было лет 12-13. Возилась, в смысле нянчилась. И как-то мы с ней шли куда-то, не помню куда, наверно просто гуляли, и я увидела за забором красные ягоды. Забор высокий, а за ним сад. И крупные красные ягоды. Я стала капризничать: "Хочу ягодку, дальше не пойду". И девочка перелезла через забор, и тут на нее напала огромная собака, что-то вроде овчарки, и стала грызть ее. Я стала кричать, сильно испугалась и вижу, как собака повалила девочку, и кровь. Не помню, как очутилась дома. А собака загрызла девочку насмерть. Не могу про это говорить". (Плачет, дрожит всем телом).

Терапевт: "А какое убеждение ты получила из этого происшествия?"

Пациентка: "Я виновата в ее смерти. Я вообще виновата. Я плохая и жестокая".

Терапевт: "Сейчас снова встань и походи по кабинету, помаши руками, встряхнись". (Пациентка встает, ходит, слегка встряхивает руками, немного успокаивается).

Терапевт: "Садитесь поудобнее в кресло, если хочешь, можешь снова взять меня за руку". (Берет терапевта за руку). "Давай сделаем сейчас одно упражнение, оно простое, принцип – как будто будет получаться все, что я буду тебе говорить. Согласна? Просто представь, что ты сидишь в кинозале, на первом ряду. Перед тобой экран, серенький такой. Получилось?" (Пациентка закрывает глаза и кивает головой. Терапевт указательным пальцем слегка нажимает на предплечье руки пациентки, которой она держит левую руку терапевта. Это будет якорь диссоциации №1).

Терапевт: "А теперь, мысленно встань из своего тела и поднимись в будку киномеханика, и там интересные такие окна, и через такое окошечко посмотри на себя, сидящую там внизу. Видишь сверху свою Глову, это ты." (Пациентка сидит с закрытыми глазами и через несколько мгновений кивает головой. Терапевт слегка нажимает большим пальцем на предплечье руки пациентки, держащую его руку. Якорь диссоциации №2).

Терапевт: "А теперь вернись на первый ряд и посмотри на экран". (Задействуется якорь диссоциации №1).

Терапевт: "На экране прокрути то происшествие как фильм, только фильм старый такой, пленка вся в царапинах, да фильм черно-белый. И на экране, смотри на себя маленькую, во что одета, что на ножках и т.д." (Пациентка напрягается).

Терапевт: "А теперь быстро вернись в будку киномеханика." (Задействуется якорь № 2).

Терапевт: "И смотри на себя сидящую на первом ряду, а фильм пускай себе идет. Как себя сейчас чувствуешь?" (Пациентка заметно расслабляется, дыхание становится более ровным, давление на кисть терапевта ослабляется).

Пациентка: "Гораздо лучше, как-то спокойнее стало".

Терапевт: "Теперь вернись на первый ряд и спокойно посмотри на экран". (Задействует якорь №1. Пациентка слегка напрягается и немного сжимает руку терапевта).

Терапевт: "Посмотри все событие от начала и до конца, концентрируя свое внимание на себе маленькой". (Пациентка еще немного напрягается, сидит с закрытыми глазами некоторое время, затем делает глубокий вдох, по щеке скатывается слеза).

Терапевт: "Снова вернись в будку киномеханика и смотри на саму себя, сидящую на первом ряду". (Задействуется якорь № 2. Пациентка расслабляется, дыхание становится ровным).

Терапевт: "А теперь мысленно войди в экран, как будто ты можешь сделать это, подойди к себе маленькой и успокой, ведь только ты можешь помочь себе маленькой". (Задание специально дается очень неконкретно. Пациентка сидит с закрытыми глазами, слезы текут по щекам, дыхание сохраняется ровным. Вдруг делает незаконченное движение руками, как будто кого-то обнимает. Слегка расслабляется).

Терапевт: "Как там, малышка успокоилась? Да? Тогда посмотри на старшую девочку и спроси ее, зачем она полезла через забор. Неужели из-за капризного хныканья маленькой? Встань на ее место, чтобы точно узнать, что все-таки заставило ее сделать это?"

Пациентка: "Она сама много раз так делала. Многие дети в этом поселке так делали. А со мной маленькой ей нравилось возиться как с куклой. Наверное, как-то так".

Терапевт: "Как ты думаешь, что помогло бы маленькой девочке в той ситуации по-другому среагировать? Ты уже сама мать, чему бы ты научила своего ребенка?" (Вербально терапевт постоянно помогает пациентке быть диссоциированной от самой себя в психотравматической ситуации. Следом идет поиск ресурсного состояния и терапевт направляет пациентку к такому мощному источнику ресурсов, как ее собственный материнский опыт).

Пациентка: "Ну, не знаю. Думаю, может быть смелость и решительность. Надо было бы тогда или собаку отвлечь чем-нибудь или бежать за помощью”.

Терапевт: “А ты была когда-нибудь по настоящему смелая и решительная? Вспомни хоть один единственный случай”.

Пациентка: “Да, что вспоминать. Месяц назад заболел сын, а муж был на службе, так я ночью его сама в больницу отнесла. Больница хоть и недалеко, но потом все удивлялась, как я решилась на такое”. (В этот момент выпрямляется, кожные покровы становятся слегка гиперемироваными, лицо принимает “строгое” выражение. Терапевт своим мизинцем левой руки нажимает на предплечье руки пациентки, которой она продолжает держать руку терапевта. Получаем ресурсный якорь).

Терапевт: “Передай себе маленькой вот эту смелость и решительность. И посмотри как маленькая девочка действовала если бы у нее тогда были смелость и решительность”. (Задействован ресурсный якорь. Ценностные слова “смелость” и “решительность” имеют привязку к внутренней кинестетике пациентки, поэтому терапевт вновь и вновь повторяет их).

Пациентка: “Ой! Я вспомнила, что дальше было. Соседка - взрослая женщина подошла и взяла меня на руки и принесла домой. Потом бабушка меня зачем-то переодевала. А я со страха обмочилась, а потом я уснула”. (Пациентка в этот момент говорит тонким “детским” голосом, что можно расценить, как ассоциацию с собой маленькой. После добавления ресурсов произошло самопроизвольное “распаковывание” амнезированных участков памяти. Значительно изменилась физиология— расслабленная поза, кожные покровы — розовые, отсутствует тремор тела, дыхание— ровное).

Терапевт: “Какое убеждение можно сейчас сделать из этого происшествия?”

Пациентка: “Это был несчастный случай. Собака сорвалась с привязи, она могла и через забор прыгнуть”.

Терапевт: “А сейчас, вновь представь себя сидящей на первом ряду и на экране перед собой “прокрути” то событие”.(Пациентка закрывает глаза и некоторое время :идет. Физиология не изменяется).

Терапевт: “Какое убеждение сейчас можно сделать по поводу того происшествия?” (Пациентка открывает глаза, делает глубокий вдох).

Пациентка: “Какое? Надо жить, но думать о последствиях собственных поступков. Соблюдать элементарную осторожность”.

На этом сеанс практически был закончен. На следующий сеанс, через неделю, пациентка пришла совсем с другим настроением. Катамнез через 1,5 года — проблема с чувством вины более не возникала. Отношения дома ровные. Психотравматическое событие детства вспомнить может, оно вызывает неприятные чувства, но за прошедшее время ни разу не было навязчивым, а также не снилось.

Другой пример, стенограмма части терапевтического сеанса. Пациент — ветеран Афганистана, участвовал в боях в 1986 — 1987 г.г., ранения и контузии отрицает. Женат, один ребенок 6 лет, работает в частной охранной фирме.

Жалобы на вспыльчивость, резкость, иногда агрессивность, в том числе и на жену. Встал вопрос о разводе. Периодически злоупотребление алкоголем, но без запоев. В алкогольном опьянении жесток, агрессивен. Был период навязчивых эхомнезий, со слов пациента около полугода. На прием к психотерапевту пришел под давлением жены и родственников.

На приеме несколько негативен, дистанция общения около трех метров. Считает себя вспыльчивым и не более того. В семейных проблемах винит жену. На вопрос терапевта: “Наказывает ли он сына?”, отвечает, что: “Да, наказывает, иногда подзатыльником, но это для того, чтобы сын вырос мужиком, а не размазней”.

Терапевт: “А руку свою контролируешь, когда сына бьешь?”

Пациент задумывается, несколько оседает в кресле, и уже другим тоном отвечает

Пациент: “А ведь, нет. Но я же его люблю”.

Терапевт: "Так может, все-таки надо научиться владеть своей вспыльчивостью? Чтобы греха потом не было?”

Пациент: “Я никогда об этом не думал. Давайте попробуем”.

Терапевт: “Давай лучше сделаем это. Ты же умеешь учиться. Скажи, пожалуйста, в какие моменты ты вспыливаешь?”

Пациент: “Знаете, наверное, тогда, когда думаю, что человек должен сделать что- то правильно, а он делает по-своему и не так”.

Терапевт: “Могу я понять сказанное, что ты заранее знаешь, как именно поступит человек в той или иной ситуации? И если другой человек делает это по-другому, то именно это заставляет тебя чувствовать раздражение и реагировать вспыливанием”.

Терапевт вновь и вновь повторяет производные от слова “вспыльчивый”, из-за привязки его к кинестетике пациента.

Пациент: “Ну, да. Так и есть”.

Терапевт: “Вспомни, пожалуйста, какой-нибудь ближайший случай, когда это было”.

Пациент: “Да, зачем вспоминать, вчера вечером сын игрушки не убрал”.

Терапевт: “Погоди, давай по порядку, подробно”.

Пациент: “Вечером, сижу, смотрю телевизор, пацан играет в машинки. Время спать, говорю ему, чтобы убрал игрушки, а сам в ванную пошел. Уверен, что все убрано. Захожу в комнату, а он все продолжает играть. Тут, я и разозлился”.

Пациент весь напрягается, лицо краснеет, зрачки расширяются. Терапевт мягко касается левого колена пациента, якоря данную реакцию. Теперь имеется якорь проблемного состояния.

Терапевт: “А теперь вспомни, в какой момент ты научился этой реакции. Не торопись, возьми столько времени сколько для этого необходимо. Какое воспоминание выплывает из памяти?”

Пациент еще больше напрягается, появляется тремор тела, кулаки сжимаются.

Пациент: “Наша группа подходит к гражданскому автобусу, который вроде застрял в песке, там люди какие-то, вроде без оружия. Подходим. Вроде все спокойно. Думаю, документы сейчас проверим, оружие посмотрим и дальше пойдем. Расслабился даже, автомат опустил. И только подошли к автобусу, как из песка духи. Тряпьем накрылись и в песок закопались вокруг машины, а мы подошли и на засаду. Начали нас поливать. А я вижу, пуля в друга моего попала, он рядом со мной стоял. А я стою и просто, смотрю, как он падает. И тут лейтенант меня толкнул на землю и кричит: “Бей!” (в стенограмме нецензурное слово). Мы тогда еле отбились”.

Терапевт: “Какое убеждение в тот момент сложилось?”

Пациент: “Варежку не надо разевать, бить (опять нецензурное слово) сразу надо”.

Терапевт: “Встань, пожалуйста, походи по кабинету. Теперь снова садись”.

Проводится стандартная процедура техники двойной визуально-кинестетической диссоциации.

Терапевт: “Посмотри на самого себя молодого в той ситуации и скажи, какое еще убеждение у тебя сложилось после того случая?”

Пациент: “Должен знать, что происходит контролировать ситуацию”.

Вот собственно убеждение, находящееся по логическим уровням достаточно высоко, практически рядом с уровнем самоидентификации, подчиняющее все когнитивные и поведенческие структуры. Можно предположить модель проблемы пациенты: всякий раз, когда уровень контроля за ситуацией становится недостаточным, а об этом человек узнает, сравнивая внутренние образы того, как должны, по его мнению, развиваться события и внешнюю картину реально происходящего. (Первый шаг ТОТЕ, а именно тест). Если совпадения по основным параметрам нет, тогда начинается второй шаг ТОТЕ — операция.

И вот здесь у пациента не хватает гибкости и вместо того чтобы выстроить свои действия упорядоченно для достижения желаемого результата, “включается” жесткий транс, резко ограничивающий возможные варианты действий, практически до единственного способа реагирования, а именно агрессией и силовое действие. И выход из данного ТОТЕ происходит не только по достижению того, что предполагалось изначально, а и после того как “противник”, то есть мешающий человек, будет “побежден” каким-либо способом. Данная модель может быть не совсем полная, в ней может быть еще несколько подводных течений. Но в определенных контекстах данное убеждение может быть очень полезным, например, в реальной схватке. Поэтому необходимо как-то изменить данную структуру, сделав ее более гибкой, но в то же время, сохраняя все полезное.

Терапевт: “Ты говорил, что когда в тон ситуации вы подходи ли к автобусу, в нем и рядом были гражданские без оружия. Были ли среди них женщины и дети?”

Пациент: “Да, несколько женщин и пара детей. Может быть больше. Не помню точно.

Терапевт: “А ты можешь мгновенно определить кто перед тобой — реальный враг или друг?"

Пациент: “Конечно, но на работе постоянно приходится это делать”.

Терапевт: “Вспомни ситуацию, когда у тебя это лучше всего получалось?”

Пациент: “Да, каждый день. Позавчера посетителей было много, так приходилось буквально мгновенно мысленно фильтровать. Идет человек, я смотрю и тут же говорю себе, что он безопасен”.

Пациент сидит ровно, дыхание ритмичное. Выявилась и ресурсная стратегия: Вижу - Говорю себе — Действую. Терапевт мягко дотрагивается до правого колена — ресурсный якорь. Но данного ресурса скорее всего недостаточно, необходимо что-то еще связанное конкретно с женой и сыном.

Терапевт: “А как ты познакомился с женой? Что тебе в ней понравилось?”

Пациент: “Познакомились давно в одной школе учились, она на два класса младше училась. Кажется, на Новый Год было что-то вроде дискотеки, пригласил потанцевать и так познакомились. А вот что понравилось, не помню”.

Терапевт: “Вспомни подробно, как ты к ней подошел, что на ней было одето, что она сказала, как звучал ее голос, какой запах был от волос, тепло, которое шло от нее”.

Терапевт наводит неофициальный транс, начинает говорить в такт дыханию пациента. Ветеран несколько расслабляется, его зрачки слегка расширяются. В этот момент, терапевт снова мягко касается правого колена пациента, а именно — ресурсного якоря.

Терапевт: “Расскажи, как познакомился с сыном?”

Пациент: “В роддоме сунули сверток, гляжу носик красненький, и спит, сопит только. А домой приехали, развернули, он проснулся и на меня смотрит, серьезный такой”.

Пациент улыбается, мышцы лица расслабились. Терапевт еще раз касается левого колена пациента, добавляя еще один ресурс, к имеющемуся ресурсному якорю.

Терапевт: “Давай вернемся к тому событию в Афганистане. Снова представь перед собой экран и на нем то событие с автобусом. Посмотри на себя молодого до того, как вы подошли к машине. Если бы ты тогда знал и умел то, что знаешь и умеешь сейчас (терапевт мягко касается правого колена, задействуя ресурсный якорь), то как бы ты себя повел в той ситуации? Посмотри, как изменится твое поведение и реакция?”.

Пациент: “Ну, буду готов”.

Терапевт: “Какой вывод можно сейчас сделать из того случая'?” (Продолжая задействовать ресурсный якорь).

Пациент: “Если перед тобой реальный враг, то надо мочить”.

Терапевт: “А женщин и детей?”

Пациент: “Их надо охранять, они — то здесь не причем. Их просто подставили”.

Терапевт: “А сейчас войди внутрь себя в той ситуации и прокрути это воспоминание с собой внутри”.

Пациент несколько напрягается, но заметнее меньше, чем в начале. Терапевт продолжает задействовать ресурсный якорь.

Терапевт: “Обрати внимание на женщин и детей в этой ситуации. Какой вывод можно еще сделать?”

Пациент: “Надо быть очень осторожным, чтобы не зацепить их”.

Терапевт: “Вернись, пожалуйста, сюда ко мне. Встань походи немного, разомнись, а то мышцы наверное затекли”. (Пациент встает, поводит плечами, разминает руки).

Терапевт: “А теперь садись на мое место. Если бы ты был психологом, что бы ты сказал самому себе по поводу своих жены и детей?”

Смена рабочего места нужна в данном контексте для максимальной диссоциации от психотравматического воспоминания, чтобы закрепить изменения, провести экологическую проверку. И присоединить изменения к будущему.

Пациент: “Ну, чтобы воспитать родственников надо быть очень терпеливым. (Улыбается) Если они делают что-то не так, ничего страшного, значит, не поняли, как надо, а может, хотят как лучше. Они же тоже люди”.

Терапевт качает кистью своей руки, создавая визуальный якорь ресурсного состояния.

Терапевт: “А если жена начнет, что-нибудь выговаривать? Или сын опять игрушки не уберет?”

Терапевт продолжает покачивать кистью руки.

Пациент сидит в расслабленной позе, отвечает с улыбкой: “Ну и что? Я же их люблю”.

К сожалению, сеанс с данным ветераном был единственным. Еще один сеанс был с супругой ветерана, в котором речь шла о ее проблемах. Катамнез через 8 месяцев, со слов жены пациент стал заметно спокойнее, больше стал заниматься сыном реже употреблять алкоголь, вопрос о разводе больше не поднимался.

Естественно одним единственным, даже успешно проведенным, реимпринтингом терапия не ограничивается. Для того, чтобы помочь человеку выйти из состояния хронического стресса, мало дестабилизировать в памяти психотравмирующее воспоминания, но и научить его пользоваться основными ресурсными состояниями, такими как выбор и конгруэнтность.

Про выбор говорилось чуть выше — это способность и готовность реагировать на ситуации различными способами. Выбор возникает из способности управлять своим внутренним, а не внешним миром. Внешний мир не всегда поддается прогнозу и соответственно контролю.

Не так давно, обратился ко мне ветеран Афганистана. Свою проблему описал следующим образом: “Сложно общаться с людьми. О чем бы ни велась речь, хочу, чтобы было по моему. Понимаю, что веду себя, по-дурацки, но спорю до упора. Абсолютно со всеми, с мамой, женой, на работе”. Ветеран, в прошлом офицер, служил в ВДВ, командовал разведкой, неоднократно участвовал в боевых схватках вплоть до рукопашных. Контузия средней степени. Уволился из РА “когда армия стала разваливаться”. На вопрос: “Почему раньше не приходил?” Ответил: “Да не верил, что кто-то может помочь. А тут напарник к Вам несколько раз сходил и прямо другой человек стал. Ходит улыбается, легко общается с людьми, прямо завидно стало”.

На вопрос: “Что хочет?”

Ответил: “Хочу общаться с любыми людьми и удовольствие от этого получать”.

Первые два сеанса проводилось наведение транса с целью расслабления и утилизация дыханием ситуаций общения. В трансе была рассказана метафора следующего содержания:

“У меня есть собака, породы эрдельтерьер, лохматая такая морда. Так вот, несколько раз наблюдал, как она подралась с боксерами. У них морда приплюснутая такая. Приближаются они друг к другу, с целью познакомиться, хвостами вертят. А потом, начинают напрягаться. Одна насторожится и вторая тоже. А морды разные и мимика, соответственно, тоже. И чем больше, напрягаются, тем хуже понимают друг друга. И слово за словом, естественно своим собачьим, готово, сцепились. А обе породы — боевые. Приходится с трудом растаскивать. А вот с другими породами, мой эрдель встретится, вначале немного напряжения, а затем расслабится и второй пес, тут же тоже расслабится. И начинают играть, понимают друг друга, морды ведь лохматые”. И продолжал эту метафору 15 минут.

На третьем сеансе, ветеран сообщил, что научился общаться и это, оказывается, очень замечательно. Он научился при общении расслабляться и обратил внимание что собеседники стали вести себя совсем по другому. Тоже расслаблялись и спора не происходило.

“Я понял, что, раньше сам провоцировал людей своим напряжением. И сколько же вокруг оказывается хороших, интересных людей. А боевое состояние сохранилось. Позавчера, карманника в автобусе скрутил. Мгновенно среагировал”.

Обсуждая с ним, полученный результат, пришли к выводу, что в “мирных” ситуациях он научился действовать гибко, и результат изменился. А способность мгновенно реагировать на опасность, в необходимый момент, сохранилась полностью. Именно этого результата он и хотел.

Существует еще одна очень серьезная техника для работы с психотравматическими воспоминаниями — это преимпритинг. Что случится если у человека будет некий мощный ресурс перед травматическим происшествием? Как гласит пословица: “Кто предупрежден, тот вооружен”. Ведь память и воображение проходят по одним и тем же нейронным путям и, соответственно, могут одинаково влиять на поведенческие реакции человека. Воображаемое положительное запечатление может оказывать такое же воздействие, как и реальное событие из прошлого.

Сама техника преимпринтинга имеет 4 шага:

1. Выявляется положительный шаблон запечатления (эталон). Необходимо очень тщательно выяснить всю субмодальную структуру реального происшествия в прошлом, ставшего позитивным запечатлением.

2. Необходимо придумать “ресурсное” переживание, которое подготовило бы клиента к травматическому эпизоду. Это может быть одно или несколько “ресурсных” переживаний. Чтобы клиент не “сваливался” в негативные эмоции психотравмы, начинать поиск лучше в 3 позиции. “Представь, что ты режиссер или писатель. И тебе нужно помочь главному герою пережить серьезное происшествие с более полезным реагированием. Как ты думаешь, что должен бы знать или уметь человек, чтобы потом чувствовать себя в будущей переделке более... (спокойно, уверенно, квалифицированно, действенно и т.д. — ресурсный термин берется от клиента)”. Сам клиент ищет необходимое ресурсное переживание. Любой предлагаемый ресурс, даже на первый взгляд фантастический, необходимо тщательно исследовать. Например, подросток избитый сверстниками, сказал, что ему надо было уметь драться как чемпиону мира по карате в тяжелом весе, вот тогда бы ситуацию с побоями он бы переживал бы совсем по-другому. Как в прошлом сделать парня чемпионом по карате? Вроде нереально. Но исследуя, для чего ему это было бы надо, вышли на отсутствие у парня некоего “боевого состояния” в том эпизоде. Такое состояние не пришлось изобретать, оно нашлось в более раннем возрасте, когда клиент подрался с мальчишкой и победил.

3. Просим клиента вернуться назад в прошлое, во время до психотравмирующего события, и пережить и прочувствовать ресурсное запечатление. Постоянно помогая ему структурировать новое переживание в субмодальных рамках эталона (шаг 1). Повторить не менее 3 раз и поставить новое переживание на якорь (ресурсный якорь).

4. Используя ресурсное запечатление очень быстро “пронестись” сквозь (ассоциировано) травматическое переживание, помогая клиенту ресурсным якорем. Иногда полезно повторить этот шаг еще пару раз.

Еще одна важная проблема — психосоматические заболевания, которые развиваются по нескольким причинам, но в первую очередь из-за тех изменении, которые происходят в организме в момент психической травмы, особенно в вегетативной нервной системе. По одной из гипотез, психосоматические заболевания возникают после того, как психотравмирующий эпизод полностью вытесняется из сознания. В среднем через 3 года завершаются органические изменения в задействованных органах и системах и психосоматическое заболевание начинает существовать “само по себе”, без прямой связи с психотравматическими воспоминаниями. Поэтому в течении 5 лет, не менее раза в год человек, перенесший психическую травму, должен проходить медицинское обследование с целью выявления возможных нарушений со стороны внутренних органов, а ветераны войн к тому же не менее 1 раза в два года госпитализироваться в специальные реабилитационные отделения. И при выявлении дисфункции внутренних органов должны получать необходимую терапию, одним из разделов которой обязательна психотерапия.

В терапии 2 стадии посттравматического стрессового расстройства необходимо применять весь арсенал того же нейролингвистического программирования, в том числе и все, что относится к работе с субличностями: 6-шаговый рефреминг, интеграция частей, "выращивание” новой части и т.д. Очень эффективна работа с индивидуальной линией времени, особенно построение будущего. Часто использую технику, которую называю явно “вертолет”. Цель данной техники — на подсознательном уровне, восстановить целостность временной линии. Осторожнее, только не надо так называть клиенту, у которого это слово может быть связано с какой-либо психотравмирующей ситуацией, например, десантники, спецназ, летчики и т.д.

Шаг l. Вначале “выстраиваем” индивидуальную линию времени человека. И просим, чтобы он, находясь в настоящем, представил линию “прошлого” и линию "будущего”. Одновременно.

Для усиления визуализации, можно спросить: “Какого они цвета?” В русском языке есть соответственные выражения: “Темное прошлое”, “Светлое будущее”.

Шаг 2. Просим мысленно подняться над точкой “настоящего” до такой высоты, чтобы были видны оба конца: в прошлом — точку “рождения”, в будущем — точку "смерти”. Метафора: “Как вертолет поднимается высоко над дорогой” или “Как будто бы Вы поднимаетесь на прозрачный мост, под которым в виде дороги, лежит линия вашей жизни”.

Шаг 3. “Начинайте медленно двигаться над линией Вашего прошлого. Просто сверху поглядывая, на какие-нибудь события. Не торопитесь, но и не останавливайтесь, а идите к самому началу — точке Вашего рождения. И, как только это получится, слегка кивните мне головой”. (Пресуппозиция, что у человека это может получиться и обычно чается).

Шаг 4. “Посмотрите на этого малыша. На это слабое тельце. А потом войдите внутрь маленького комочка и почувствуйте мощь той силы, которая находится внутри. Именно эта сила и будет впоследствии заставлять Вас расти, развиваться, учиться новому полезному. Почувствуйте эту сжатую пружину. Представьте эту силу в виде какого-нибудь символа, например, в виде какого-нибудь цвета или света, или искорки. И возьмите с собой. А теперь вновь поднимитесь над точкой рождения и начинайте плавно двигаться зим детством. И опускайтесь в самые яркие воспоминания того времени, чтобы почувствовать, то что Вы чувствовали тогда. И эти чувства также берите с собой в виде цвета или искорок. Тоже самое сделайте и когда будете двигаться над своими школьными годами. Медленно и аккуратно. И так все ближе и ближе к точке настоящего”. И если вдруг на этой дороге увидите яму или другое повреждение, просто восстановите полотно, точно так, как Вы видели, тогда давно ремонтируют дорогу, делая ее ровной и чистой. Продолжая двигаться сюда, к настоящему”.

Шаг 5. “И когда доберетесь до точки “настоящего”, не торопитесь опускаться в нее а просто кивните мне головой. И начинайте плавно двигаться вперед, над своим будущим. На такое расстояние, на которое Вам захочется. И просто осветите какие-нибудь точки, тем цветом или светом, или рассыпьте те искорки, которые Вы взяли с собой из своего прошлого. И посмотрите сверху, и если захочется, опуститесь в какие-нибудь события своего будущего, наиболее яркие.

И вновь поднимитесь над этой линией своего будущего. И начинайте медленно возвращаться к точке “своего” настоящего. И как только это у получится, опуститесь внутрь своего тела”.

Шаг 6. Экологическая проверка и привязка к будущему: “И всякий раз когда Вы будете обращаться к своему прошлому, и всякий раз когда будете обращаться к своему будущему, Вы будете видеть те светящиеся точки. Нравится ли это Вам?”

Обычно в момент выполнения этой техники, клиент погружается в достаточно глубокое состояние транса, без какого-либо специального наведения.

Можно использовать и метод парадоксальных задании. Пример, в отделение реабилитации обратилась жена ветерана Чеченских событий с жалобой на вспышки ярости и агрессивности своего мужа. На приеме, ветеран скептически отнесся к предложению терапевта пройти несколько сеансов психотерапии. Тогда терапевт обратил внимание на то, что пациент хорошо развит физически, но в настоящее время находится в плохой физической форме.

Терапевт: “Скорее всего Вы раньше занимались спортом?”

Пациент: “Да, борьбой, а потом долго ходил в тренажерный зал. А сейчас некогда, да и не хочется”.

Терапевт: “Вот смотрю и вижу энергии у Вас внутри много, а выхода ей нет. И остается выплескиваться на жену. A как Вы думаете, какое упражнение может помочь в Вашем случае?”

Пациент: “Ну, самое простое — это, пожалуй, отжимания от от пола. Раз по 50”.

Терапевт: “Как Вы думаете, может более полезно в случаях раздражения отжаться от пола?”

Пациент: “А что, это идея. Гораздо лучше, чем к Вам ходить”.

Больше на прием пациент не явился, но через 8 месяц, супруга пришла в отделение и сообщила, что муж стал гораздо спокойнее и посещает тренажерный зал.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во время работы над этой книгой, меня несколько раз спрашивали: “А для кого будет эта книга?” И после завершения, я задумался: “А действительно для кого?”. Ведь получилось нечто среднее между монографией и популярной литературой. А потом решил, что для всех. Для всех тех, кого коснулось ледяное дыхание смерти, для тех, кто выжил в бою, для их родственников. И для тех, кто искренне хочет помочь таким людям: психологам, психотерапевтам, врачам и другим просто хорошим и добрым людям. С посттравматическим стрессовым расстройством нужно и можно работать. Да это тяжелое и иногда неблагодарное занятие. Но если не Вы, то кто? Кто еще может изменить "статистику”? Кто поможет людям научиться вновь жить и получать от жизни удовольствие? Только мы все. А как быть счастливым человек вспомнит сам.

Для того, чтобы реально помочь человеку с посттравматическим стрессовым расстройством, надо понять несколько вещей. Во-первых, необходимость помощи, к сожалению, не всегда боль рассосется сама по себе. Во-вторых, возможность помощи, все равно какое направление в психотерапии предпочитаете, в любом есть необходимые способы помощи таким людям. В-третьих, уважение к переживаниям и психологическим защитам данной категории людей, любая их реакция — это нормальная реакция, так и должно быть.

Вчера, постучали в дверь кабинета и я вновь услышал: “Меня направили к вам из Союза ветеранов Афганистана. Я воевал в Чечне 128 дней, но у меня все нормально”.

Конечно нормально — лицо напряжено, кулаки сжаты, выражение глаз печальное. Наверно и по ночам пока кричит, просыпаясь в холодном поту. Нормально, так и должно быть.

И говорю себе: “Осторожно, подбирай слова. Парню нужна твоя помощь, только того он пока не знает”.

Но ведь и к Вам скоро постучат в дверь кабинета, и Вы увидите наполненные болью глаза и услышите: “Я воевал ...” или “Со мной случилось...”, или “Я попал в …”.

Автор будет искренне благодарен всем, кто сообщит любую информацию по данной теме, особенно если это будут не описанные в книге подходы, приемы диагностики и терапии ПТСР по Е-mail: meletta2000@mai 1.ru.