2.2.2 Купец как положительный герой в сказке

Сказка начинается с зачина, в котором обозначается условное место действия: «За тридевять земель в тридесятом царстве…». За горами и морями жили богатый купец Касьяныч с молодой купчихой Устиньей, и было у них все, но не было детей. Причиной тому — грехи, за которые воздал им Господь. Поэтому героям остается смириться со своей судьбой.

Но купеческая чета решает сделать что-то значимое для мира, чтобы после смерти их хоть кто-нибудь помянул добрым словом. Они размышляют: богадельню строить, монастырь, школу или церковь. Но всем не угодишь, и всегда найдется тот, кто осудит. Поэтому купец решает построить мост через реку, чтобы каждый мог перейти на ту сторону, когда вздумается. Сооружение получилось великолепное — и с перилами, и с фонарями, и народ остался очень доволен. За порядком на мосту бдит сторож Иван, который слушает разговоры пешеходов: «Всяк, кто по мосту ни пройдется, Бранит Касьяныча по-своему, и не запнется!» [10]. Однажды двое стариков, шедших по мосту, напророчили паре в будущем году сына. Батрак Иван поведал об этом хозяевам, но утаил одну деталь — сын тот будет одарен, что ни задумает, все получится у него. На будущий год он украл новорожденного.

Иван учил и растил дите в строгости, а малый исполнял все его желания, как золотая рыбка. Скоро стал Иван богат и обвенчался. Затем пришлось рассказать супруге, откуда взялся чудесный мальчик, а тот, подслушав рассказ, сбежал немедля и нашел родителей.

Традиционные формулы волшебной сказки нарушены. Сказка начинается с зачина — обозначения места, героев и проблемы. Начальная ситуация по традиции обставлена подчеркнутым благополучием — главные герои принадлежат к купеческому сословию, они несказанно богаты. «Легко заметить, что такое благополучие служит контрастным фоном для будущей беды, что это счастье подготавливает собой несчастье. Начальная ситуация иногда бывает эпически распространена. Старики бездетны. Они молятся о рождении сына», пишет В.Я Пропп в работе «Русская сказка» [36].

Продолжается сказка вставной частью, которую можно определить как присказку. В ней мы встречаем уже знакомых нам по сказкам 1832 годов куму Соломониду и свата Демьяна, которые гадают о том, почему у купца и купчихи нет детей. Спорят они также о божественной природе недуга, продолжая речи друг друга, по-далевски перенасыщенные присказками и поговорками: «Вот то–то в голове твоей бабий ум, по-нашему: перекати–поле…». Затем Демьян, обращаясь к Соломониде, просит: «Потолкуй–ка еще с нами, станешь поумней; а послушай нашей сказки— уснешь поплотней» [10]. То есть сказка возникает во время беседы кумы и свата. В.Я. Пропп в работе «Русская сказка» (1984) выделяет особенность данной организации повествования: по мнению исследователя, диалог, как инструмент передачи сказочного сюжета, допускает ошибки в описании народных обычаев и ритуалов, чем порождает сомнение слушателей в правдивости истории. Сомнение — это всегда необычайное и привлекающее внимание, а значит развлекательное [36]. Кроме развлекательности, диалог Демьяна и Соломониды символизирует двоемирие сказки, отдаляя повествователя от сюжета и тем самым снимая с него ответственность за правдоподобие: «Нужно адекватно понимать речь как практическую деятельность сказителя-героя звуком-руками-умом в конкретной речевой, т. е. реальной, житейской ситуации. Речевое испытание есть поступок сразу в двух взаимопроникающих планах — в двоемирном событии бытия [36].

Присутствие одних и тех же рассказчиков в нескольких сказках (также Соломонида и Демьян упоминаются в сказках «О Иване молодом Сержанте», «о Шемякином суде», «про Жида вороватого, про цыгана бородатого» и т.д.) позволяет говорить о лейтмотивности творчества В.И. Даля.

После присказки — повествовательная часть, в которой действуют главные герои: купец Касьяныч, купчиха Устинья, их сын, сторож-батрак Иван; также есть второстепенные герои — пешеходы на мосту, наделенные речью, которых можно разделить на два типа по классификации В.Я. Проппа: «ложные герои» — пешеходы, которые негативно оценивают действия главного героя (постройку моста), и «дарители» — пожилая пара, предсказавшая рождение ребенка. Последние также являются символом отпущения грехов. Сын рождается внезапно, чудесным образом и быстро растет, «не по дням, а по часам», что характерно для русской народной сказки.

Завершается действие только в сюжетном мире, сын возвращается к родителям и ужинает после долгой дороги. Рассказчики Демьян и Соломонида не морализируют итог, отсутствует оформленное в виде традиционной концовки завершение диалога. История купеческой семьи кончилась благополучно, но занимательная беседа рассказчиков может продолжится другой историей. Так автор оставляет себе творческое пространство для будущих сказок в том же ключе.

Сказка «О купце с купчихою» написана в стихотворной форме, содержит в себе элементы русской народной песни с характерной для нее парной рифмовкой, анафорой и линейной композицией.

Истоки ее находятся в устном народном творчестве, произведение имеет фольклорную основу. По типологии сказочного сюжета сказки 1840-х годов можно разделить на три жанровые разновидности, как и сказки «Пятока первого»: волшебную, о животных и социально-бытовую. Сказка «О купце с купчихою» совмещает в себе и волшебное, и социально-бытовое.

Существенная черта русской народной песни — непосредственная связь с бытом и социальной средой. В основе сказки «О купце с купчихою» — среда русского купечества, богатого и влиятельного.

Как отмечалось ранее, в большинстве сказочных сюжетов богатство героя — необходимость. Во-первых, богатство усиливает оппозицию счастья и беды в произведении и обостряет конфликт. Благополучие купца служит контрастным фоном для будущей перипетии, счастье подготавливает собой несчастье. Но кроме внешнего богатства В.И. Даль отмечает и внутренние качества героев — они щедры и добродетельны. «Да только добряки наши жили, жили, Добра стало много, а детей не прижили» [10].

Во-вторых, изобилие и достаток являются движущей силой, способствуют реализации героических помыслов героя. Богатство реализуется в действии и обретает общественно значимую материальную форму. Построенный Касьянычем мост стал не просто общественной достопримечательностью, но и действительно полезным городским сооружением: «И народ, изволишь видеть, тут же толпится, не нахвалится, не нарадуется, не наладится…» [10].

В.Я. Пропп считает, что «функция сказочного персонажа есть действие, определяемое с точки зрения его значения для развития сюжета» [36]. Если в предыдущих произведениях В.И. Даля, которые мы рассмотрели, купец старался приумножить свое богатство на протяжении всего произведения и действовал не на благо общества, а для собственной выгоды, то сказка «О купце с купчихою» — мораль, в которой В.И. Даль показывает, как это богатство нужно реализовать. Получается, чем состоятельнее купец, тем больше пользы он может принести обществу. Отдавая нажитое добро на общественное благо, торговец становится полезным и значимым. Символом этого в сказке становится отпущение грехов и дарование настоящего счастья.

Стоит отметить и решительность героев. Купец Касьяныч без сожаления расстается с нажитым добром. Возможно, это обусловлено жанровой особенностью произведения. «Не имеет сказка и психологической инерции. Герой не знает колебаний: решил — и сделал, подумал — и пошел. Все решения героев также скоры и принимаются без длительных раздумий» [36].

Национальное сознание в сказке по традиции делит всех героев только на положительных и отрицательных. Никакой середины нет. Отрицательный герой наказывается («Каким-де побытом батрак ваш Иван Угодил в собаки, и не был ли пьян?»), положительный награждается («Кушай, мое дитятко, вот и масло коровье, на кашу, день скоромный, кушай, на здоровье!»). Оценка героя в данном случае является прямой оценкой социального класса, поскольку мы точно знаем — «плохой» Иван батрак, а «хороший» Касьяныч купец.

В.Я. Пропп отмечает, что «в сказке есть величины постоянные, сложившиеся в результате ее традиционности, и переменные, возникшие в результате бесконечных пересказов» [36]. Образ купца в сказке В.Даля 1840-х гг., с одной стороны, нарушает сказочную традицию, согласно которой представитель народа всегда оказывается идеальным. Купец Касьяным не теряет в сказке атрибутов представителя власти, но при этом осмысляется как носитель нормы. Произошедшие изменения не свидетельствуют об отказе писателя от следования сказочной традиции, а лишь о появлении еще одной возможной модификации, тем более что купец в сказке действует не самостоятельно, а как представитель семьи, ради которой он готов отказаться от богатства. Таким образом, сказка В.И. Даля позволяет увидеть иерархию ценностей в художественном мире сказки, как ее видел писатель: оценку героя определяет в первую очередь не принадлежность к тому или иному сословию, а способность приносить жертву во имя семьи.