Просторечие и разговорная речь (рр)

Просторечие противосто­ит не только литературному языку в целом, но и разговорной ре­чи как сфере непринужденного общения литературно говорящих людей. Как известно, исследователи РР при определении объекта своего изучения опираются на экстралингвистические характери­стики этой речи (неподготовленность, непринужденность речи но­сителей литературного языка при установке на неофициальность общения). Если взять соответствующие критерии для определения просторечия, то отличие последней от РР будет лишь в составе носителей: просторечие — это неподготовленная, непринужденная речь лиц, не владеющих литературным языком. Часто говорят и пишут о взаимопроникновении этих двух сфер речи в современном русском языке, об активном их взаимодействии. По-видимому, та­кие утверждения слишком категоричны. Просторечие, так или иначе, может проникать в РР (обычно через жаргоны), но между двумя этими сферами речи лежит пропасть. Чересчур велики отличия — лексико-семантические, морфологические, суперсегментные — что­бы можно было ставить вопрос о «взаимопроникновении».

Просторечие и язык художественной литературы

это круг вопросов, который связан с использованием просторечия как стилистического средства литературного языка. В современ­ном употреблении «в качестве стилистически значимых языковых единиц... выступают элементы просторечия, социально-професси­ональных диалектов и жаргонов» (Т. Г. Винокур). Справедливо указывается, что «просторечная обиходность» в последние годы широко представлена на газетной полосе, в публицистической ре­чи (что было невозможно в 19 в.). В отличие от нейтрального употребления нелитературно говорящих, просторечные элементы в сфере литературной речи используются в экспрессивных целях. Характерологическая же роль просторечных элементов в художе­ственной литературе — это традиционный и уже освященный века­ми литературный прием. Ср. в современной прозе:

 — Маруська нижняя давесь на машине постирала — мы обхохо­тались. Все вместе склала, и давай крутить. А что вышло? Псивое белье и псивое (И.Грекова. Летом в городе, 1966).

Напомним о роли просторечия в создании современной сказо­вой речи, непревзойденным мастером которой был Мих. Зощен­ко. Таким образом, для художественной литературы внелитературный материал — всегда некоторое отступление от норм, вызванное к жизни соответствующей этической и характерологической зада­чей, и без определенной и достаточно убедительной мотивировки просторечию нет входа в книжную речь.

В заключение поставим вопрос о системности современного про­сторечия. Как кажется, приведенные выше характеристики совре­менного просторечия ведут к необходимому выводу: современное просторечие не представляет собой единой системы. Это речь, противопоставленная как говорам, так и литературной разговор­ной речи, но противопоставленная им не как система единиц, а как некий общественно-исторический феномен с весьма невысо­кой степенью структурной организованности. Три сферы современ­ной устной речи — диалект, просторечие, литературная разговорная речь — различны между собой прежде всего по составу носителей языка. Элементы языка, маркированные как просторечные, не со­ставляют полных парадигм ни на одном из уровней языка.

Современное городское просторечие — явление неоднородное. В последнее время происходит «смена вех» в русском просторечии: изменяется социальный состав его носителей, изменяется и лингви­стическая «материя», сам набор языковых единиц, составляющих просторечный слой современного городского разговорно-обиходно­го языка. Если в 19 — начале 20 в. городское просторечие форми­ровали диалектное словоупотребление и городское койне, то к 60-м годам 20 в. такими языковыми доминантами становятся жаргоны и «мещанизмы» разного рода. Различия этих двух просторечных стихий очевидны. Плюрализм самого объекта исследования услож­няет работу лингвиста, однако исследования последнего десятиле­тия не оставляют сомнений в том, что современное городское про­сторечие будет записано и изучено.

7