Глава 6 «Над границей тучи ходят хмуро»

Версальская система в военно-стратегическом отношении представляла собой достаточно гармоничную систему. Германия как потенциальный агрессор была полностью окружена небольшими государствами с непропорционально сильными сухопутными армиями, которые постоянно координировали свои оборонительные планы с Генеральным штабом Франции. Эта система позволяла немедленно реагировать на любые военные акции Германии. Общая граница с дружественной фюреру Италией отсутствовала. Образно говоря, в содействии Советского Союза для сохранения сложившегося миропорядка Лига Наций не нуждалась. Этим объясняется неудача наркома иностранных дел М.М. Литвинова в создании новой структуры коллективной европейской безопасности в Совете Лиге Наций.

Озабоченность Великобритании своими обострившимися колониальными проблемами заставила правящий кабинет Соединенного Королевства навязывать Лиге Наций политику «умиротворения» Германии, которая являлась диаметрально противоположной не только советской концепции, но существовавшей общеевропейской системе обеспечения безопасности в целом. В имперских масштабах английских интересов территориальные споры внутри континентальной Европы выглядели незначительными инцидентами. Великий «миротворец» Н. Чемберлен являлся достойным преемником своего отца, который начал свою политическую карьеру с поста министра по делам колоний и развязал позорную англо-бурскую войну. Чемберлен, став премьер-министром Соединенного Королевства, вынудил Совет Лиги Наций признать легитимность «аншлюса» Австрии в апреле 1938 года. Италия и Германия, наконец, получили единую транспортную инфраструктуру, и смогли маневрировать своими вооруженными силами и резервами. Покинув Лигу Наций, они демонстративно объединились в Стальной пакт. Германия объявила о восстановлении сухопутной армии и военной авиации³².

Немецкие войска 12 марта заняли Австрию. В Вене самолеты Юнкерс Ju-52/3m осуществили грандиозный «посадочный десант», высадив в аэропорту 3000 человек. А 19 марта 1938 года президент Литвы А. Сметона, под угрозой польского военного вторжения, был вынужден подписать мирное соглашение со 2-й Речью Посполитой, согласившись с требованиями об открытии границы. Сейм Литовской Республики утвердил решение правительства Литовской Республики о «вечном отказе» от претензий на город Вильно и Виленское воеводство. Премьер-министр республики И. Тубелис подал в отставку. Новым председателем правительства Литвы президент назначил В. Миронаса. Германия и Польша, два молодых агрессивных государства Центральной Европы, совместно приступили к переделу политической Старого Света.

Суверенитет и территориальную целостность Чехословакии гарантировал Советский Союз. Соответствующий договор о взаимопомощи был подписан в Праге 16 мая 1935 года при участии премьер-министра Франции П. Лаваля.

Причиной создания этого документа стала ремилитаризация германским правительством Рейнской экономической зоны в нарушение Версальского мирного договора. Он «запрещал германским войскам доступ на территории, расположенные по левому берегу Рейна, которые к тому же по Локарнскому соглашению были демилитаризованы – писал Ш. де Голль. - В соответствии с договором мы имели право вновь занять эти территории, как только Германия откажется от своей подписи под соглашением.… Поскольку наши союзники — поляки, чехи и бельгийцы — готовы были нас поддержать, а англичане обязались это сделать еще раньше, Гитлеру, несомненно, пришлось бы отступить. Действительно, он только что начал осуществление программы перевооружения армии и еще не был в состоянии вести крупномасштабную войну. Для политической карьеры Гитлера в его собственной стране поражение, нанесенное Францией в данный период на данной территории, могло иметь роковые последствия. Идя на подобный риск, он мог проиграть все разом. Но он выиграл все. Организация нашей национальной обороны, характер ее средств, ее дух — все это способствовало бездействию нашего правительства, которое по своей природе охотно шло по пути невмешательства. Поскольку мы были готовы лишь к обороне нашей границы, и ни при каких условиях не допускали возможности переступить ее, не могло быть сомнения в том, что Франция не окажет противодействия германской экспансии. Фюрер был в этом уверен. Весь мир это констатировал. Вместо того чтобы заставить Германию вывести свои войска из Рейнской области, угрожая военной силой, ей дали возможность без единого выстрела оккупировать эту область и занять позиции непосредственно у границ Франции и Бельгии»³³.

Великобритания демонстративно отстранилась от рассмотрения этой ключевой проблемы в Лиге Наций, оставив своих союзников без дипломатической поддержки. В этот исторический момент Германия имела 36 дивизий постоянного состава, а Франция и Чехословакия – 55 дивизий, развертывание которых до штатной численности требовало двух недель. И только РККА на своей западной границе располагала 60 стрелковыми, кавалерийскими и танковыми дивизиями списочного состава в постоянной готовности³⁴.

Военный потенциал Чехословакии специалисты германского Генерального штаба оценивали высоко. В 1937 году ВВС Чехословакии располагали 598 современными военными самолетами: 384 двухмоторными бомбардировщиками и 214 истребителями. В частности, немецкие газеты писали, что на Парижской авиационной международной выставке чехословацкая «фирма ”Авиа” представила исключительно удачный самолет-истребитель»³⁵. Речь шла о самолете В.534 конструкции Ф. Новотного³⁶. Чехословакия являлась одним из крупнейших экспортеров военных самолетов в Европе³⁷.

Стороны обязались в случае угрозы или опасности нападения со стороны какого-либо государства немедленно начать консультации. Если же одна из сторон подвергнется нападению со стороны какого-либо государства, другая сторона должна оказать немедленную помощь и поддержку. Вместе с тем в протоколе, составленном при подписании договора, имелась оговорка: оба правительства признают, «что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь при наличии условий, предусмотренных в настоящем договоре, помощь стороне - жертве нападения будет оказана со стороны Франции». Эта оговорка была сделана по настоянию президента ЧСР Э. Бенеша. Он считал, что «отношения Чехословакии с Россией всегда имели, и будут иметь второстепенное значение; они будут зависеть от отношений Франции и Великобритании. Только наличие франко-русского союза сделало возможным современный союз Чехословакии с Россией. Если же, однако, Западная Европа отвернется от России, Чехословакия поступит так же»³⁸.

Этот дипломатический нюанс сыграл свою роль в последующих событиях. На обратном пути из Праги Лаваль остановился в Варшаве, где неожиданно для членов своей делегации встретился с Герингом для обсуждения вопроса о заключении франко-германского военного союза.

Это вселило надежды в политическое и военное окружение Гитлера. Э. фон Манштейн писал, что «Франция, страна, обаянию которой так легко поддаться, к сожалению, по причинам, которые трудно установить, по-прежнему относилась к нам враждебно. Она, очевидно, всегда искала бы союзников в нашем тылу. Однако в случае исчезновения польского государства могучий Советский Союз мог стать для империи гораздо более опасным соседом, чем Польша, которая в то время была буферным государством. Устранение буфера, который образовывала Польша (и Литва) между Германией и Советским Союзом, очень легко могло бы привести к конфликту между этими двумя великими державами. Пересмотр польской границы, возможно, находился в интересах обоих государств, однако полная ликвидация польского государства в условиях, которые по сравнению с предыдущим периодом совершенно изменились, вряд ли соответствовала интересам Германии. Итак, лучше было, чтобы Польша, относились ли мы к ней с уважением или нет, находилась между Советским Союзом и нами»³⁹.

Лаваль заверил президента рейхстага «третьего рейха» в том, что советско-чехословацкий договор не направлен против Германии и не может служить препятствием для ее дальнейшего сближения с Францией⁴⁰. В Москве особенных иллюзий в отношении результатов подписания договоров о взаимопомощи с Чехословакией и Францией тоже не строили. Народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов докладывал в Политбюро ЦК ВКП (б): «Хотя французский генштаб и взял на себя инициативу начала переговоров о военном выражении договора о взаимопомощи, но делает он это в такой форме, которая похожа на желание получить расплывчатый и ничего не значащий ответ, который позволил бы Гамелену доказать в правительстве бесполезность и невыгоду дружественных отношений с Советским Союзом»⁴¹.

Начальник Генерального штаба генерал-полковник Л. фон Бек, главнокомандующий вермахта генерал-полковник В. фон Фрич и министр иностранных дел К. фон Нейрат направили Гитлеру меморандум о крайней опасности последствий вовлечения Германии в войну, однако тот отказался изменить свои планы. «Генеральный штаб всячески старался сдержать Гитлера, но его позиции, - пишет генерал-майор танковых войск Ф.В. Меллентин, - были ослаблены после того, как, вопреки его прямым советам, Гитлер занял Рейнскую область. В 1938 году Генеральный штаб решительно выступал против всяких действий по отношению к Чехословакии, полагая, что они могут привести к войне в Европе, но нерешительность Чемберлена и Даладье вдохновила Гитлера на новые авантюры»⁴².

Гитлер сменил высший командный состав армии и окончательно реформировал структуру управления армией, авиацией и военно-морским флотом. Отныне всеми вооруженными силами командовал главнокомандующий – рейхсканцлер Германии. Он формально осуществлял руководство при помощи штаба Главного командования – ОКВ. Реальное руководство операциями находилось в ведении штабов трех видов вооруженных сил: ОКХ (командования сухопутными войсками), ОКЛ (командование авиацией) и ОКМ (командование флотом). В теории, ОКВ должен был осуществлять координацию этих трех штабов, на практике он проводил собственные независимые операции. Поэтому руководство операциями со стороны Генерального Штаба вермахта стало несовершенным, так как Гитлер пытался совместить функции оперативного штабного руководства и Верховного командования. Поскольку это невозможно в принципе, - вся работа Верховного командования есть разрешение противоречия между оперативным и тактическим звеньями управления войсками, - «германская стратегия быстро приобрела патологические черты»⁴³. Тем самым был отменен принцип совместной ответственности командующего и начальника штаба за принятые решения. Это вызвало коренные изменения в положении начальников штабов вообще и начальника Генерального штаба сухопутных войск в частности. «Руководствуясь своим широко пропагандируемым идеалом вождя, Гитлер приказал возложить всю ответственность исключительно на армейское командование. Став верховным главнокомандующим, он полностью возложил ответственность за действия вооруженных сил на себя и снял ее с Генерального штаба». Функции Генерального штаба (ОКХ) дублировались ОКВ, а штабы авиации и флота ему не подчинялись. Сам штаб имел несовершенную организационную структуру, его штат был чрезмерно раздут, что зачастую было обусловлено некомпетентностью сотрудников - в Германии не хватало подготовленных офицеров⁴⁴. С точки зрения военного искусства, Генеральный штаб «третьего рейха» породил новый тип офицера - никогда не участвующего в боях, и, скорее, учителя, нежели солдата. Разделение функций имело идеальный результат с точки зрения классической немецкой философии и гегельянской юридической «школы». Штабист занимался своей работой, командиры на местах – своей, чтобы потом в случае неудачи обвинять друг друга. Разделение офицеров на две касты воспринималось многими бывалыми военачальниками отрицательно: появлялись генералы, которые никогда не командовали не то, что дивизией – батальоном. А опытные боевые командиры с фронта попадали в различные штабы, где занимались бесполезной сортировкой циркуляров и карт и инспектировали войска⁴⁵.

Начальником штаба сухопутных сил стал генерал-полковник Ф. Гальдер, при котором Генеральный штаб превратился в «совещательный центр при фюрере». После отставки Ф. Гальдера зыбкий баланс управления войсками был необратимо нарушен, что и привело Германию не просто к поражению, но к национальной катастрофе. Генеральный штаб превратился в военную канцелярию Гитлера, и слился со штабом ОКВ. Началась бессмысленная чехарда между штабными и командными должностями.

Прирожденный штабной аналитик и логист Э. фон Манштейн, что признавал даже скупой на похвалы Гитлер, в годы второй мировой войны последовательно командовал корпусом, армией и группой армий. Генерал-фельдмашал В. Кейтель признавал: «Я очень хорошо отдавал себе отчет в том, что у меня для роли... начальника Генерального штаба всех вооруженных сил рейха не хватает не только способностей, но и соответствующего образования. Им был призван стать самый лучший профессионал из сухопутных войск, и таковой в случае необходимости всегда имелся под рукой... Я сам трижды советовал Гитлеру заменить меня фон Манштейном: первый раз - осенью 1939 года, перед французской кампанией; второй - в декабре 1941 года, когда ушел Браухич, и третий - в сентябре 1942 года, когда у фюрера возник конфликт с Йодлем и со мной. Несмотря на частое признание выдающихся способностей Манштейна, Гитлер явно боялся такого шага и его кандидатуру постоянно отклонял»⁴⁶. Даже Г. Гудериан, который всегда спорил с Манштейном по тактическим проблемам, сетовал на то, что «Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами. С одной стороны, - своевольный Гитлер со своим военным дилетантством и неукротимой фантазией, с другой - Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в германском Генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями. Он являлся нашим самым лучшим оперативным умом»⁴⁷.

Сам Г. Гудериан, выдающийся тактик и талантливый военачальник, после поражения под Москвой в 1941 году занимал незавидную административную должность генерал-инспектора бронетанковых сил, а затем по капризу Гитлера оказывался начальником Генерального штаба, несмотря на то, что на кабинетную деятельность всегда смотрел свысока. Наконец, прологом к Сталинградской катастрофе было назначение сугубо штабного работника, начальника I управления Генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Ф. фон Паулюса командующим 6-й армией, хотя тот не имел даже опыта ротного командира.

Так же Гитлер назначил «виноторговца и пьяницу» И. фон Риббентропа министром иностранных дел, доморощенного философа со средним техническим образованием А. Розенберга – министром по делам восточных территорий, а отставного летчика-истребителя Г. Геринга – руководителем национальной экономики. «Какой риск и какое легкомыслие заключались в моем назначении, - продолжает А. фон Шпеер, - в качестве руководителя трех или даже четырех военных министерств, от которых зависела судьба государства в годы войны! Я был типичным аутсайдером в национал-социалистической партии, и никогда не имел никакого отношения к вооружениям. Будучи дипломированным архитектором, я не был призван в армию, и ни разу не пользовался, даже на охоте, огнестрельным оружием. Только особой склонностью Гитлера к дилетантизму можно объяснить подбор им непрофессиональных сотрудников. Совершенно ясно, что Гитлер предпочитал назначать на ключевые посты любителей. Специалистам, как например, Шахту, он не доверял»⁴⁸.

Перекраивание руководителями Германии и Великобритании карты Европы предвещало мировую войну.

Постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР при Наркомате обороны был образован Комитет Обороны СССР, куда вошли К.Е. Ворошилов, В.К. Блюхер, С.М. Буденный, Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис, И.В. Сталин, И.Ф. Федько, Б.М. Шапошников и Е.А. Щаденко. В состав Главного Военного Совета ВМФ СССР были назначены П.А. Смирнов, Л.М. Галлер, А.А. Жданов, И.С. Исаков, Н.Г. Кузнецов и Г.И. Левченко.

Накануне Берлинской Олимпиады 1936 года тяжело больной президент Чехословакии Т.Г. Масарик во время поездки в Германию на лечение сделал неожиданное заявление, что внешнеполитическими ориентирами республики является подготовка к противодействию «большевистской агрессии совместно с дружественной Германией» и присоединение к ЧСР советской Северной Буковины. Так определился вероятный противник Чехословакии. Гитлер и высшее руководство «третьего рейха» встретило эти его слова бурными рукоплесканиями⁴⁹.

Его преемник Э. Бенеш приложил огромные усилия, что убедить руководителей СССР в соблюдении Чехословакией условий Договора о взаимопомощи. Советский политический представитель в Праге С.С. Александровский направил в НКИД СССР конспект личной беседы ним, где, в частности, говорилось, что Чехословакия «не примет никогда никакого диктата, но она будет драться за свою свободу, за демократию, за европейский мир. Поскольку это является и задачей СССР, постольку Чехословакия безоговорочно является союзником Москвы, постольку бенешевская политика как аксиому принимает неизменность советско-чехословацких дружественных взаимоотношений». Похоже, чехословацкому президенту удалось воплотить свой замысел. Во всяком случае, И.В. Сталин в беседе с Председателем ЦК Чехословацкой Рабочей партии К. Готвальдом 18 мая 1938 года заявил, что «Советский Союз готов оказать военную помощь Чехословакии даже в том случае, если этого не сделает Франция, если бековская Польша, или боярская Румыния откажутся пропустить советские войска… Советский Союз может оказать помощь Чехословакии, если сама Чехословакия будет защищаться и попросит о советской помощи»⁵⁰.

В Генеральном штабе Чехословакии также не было единства относительно советских гарантий. Заместитель Генерального штаба Чехословацкой Народной армии бригадный генерал Б. Фиала 9 ноября 1937 года отправил секретный меморандум президенту Э. Бенешу: «Если вначале Верховное командование чехословацкой армии отказывалось воспринимать ликвидацию Тухачевского и высшего советского командного звена как тяжелый урон для Красной Армии, и на первых этапах чистки было убеждено, что русская армия переживает мрачный этап, но все еще остается силой большого значения. Теперь наша военная делегация, посланная для знакомства с состоянием обороноспособности Красной Армии, возвратилась с крайне тревожными вестями, превзошедшими самые мрачные ожидания… Поток массовых репрессий – насколько я могу определить, расстреляно не менее 2000 офицеров – вызывает опасения относительно внутреннего разложения РККА, ослабления ее оперативной ударной силы, а также готовности к проведению стратегических операций. Возникают сомнения в ее способности вести наступательные действия по причине отсутствия конкретного стратегического опыта у новых молодых офицеров. Они тысячами в звании лейтенантов стали командирами полков, а майоры – командирами дивизий. Мы констатируем поразительную слабость в области управления воинскими соединениями, знания основ стратегии и тактики. Далее нужно отметить устаревшее материальное оснащение Красной армии, недостаток техники и другого современного вооружения, которые в наших войсках имеются уже давно»⁵¹. Эта крайне поверхностная оценка результатов репрессий и явно завышенная оценка военного потенциала Чехословакии не делает чести профессиональному офицеру с академическим образованием. По словам главного инженера ВВС ЧСР полковника К. Томаша «наши истребители отставали в скорости на 40 км/час даже от бомбардировщиков противника». Эта горькая фраза прозвучала в его интервью на закрытии XVII Парижской авиационной выставки 1937 года⁵².

Великобритания, исподволь разрушая Версальскую систему коллективной безопасности, повиновалась вековому геополитическому инстинкту: противостоять любой великой державе, в данном случае Франции, стремящейся установить свой абсолютный контроль над Бельгией и Нидерландами и лишить британскую корону тем самым связи с европейским континентом. Доминирование в Бельгии имело для английского правительства особый и глубокий смысл. В Лондоне опасались, что французы или немцы, если их не опередить, быстро подчинят себе Бельгию и Голландию и создадут там авиационные базы для политического шантажа Соединенного Королевства, лишенного необходимой системы противовоздушной обороны. Захват портов этих стран намного ослабил бы британские позиции в Атлантике, поставил бы под угрозу английский флот и увеличил бы опасность вторжения в Англию по морю и воздуху. Удержать бельгийское побережье, голландские порты и аэродромы значило, особенно для Англии, сохранить позиции в Атлантике, обеспечить бесперебойную связь с континентом и отдалить к востоку линию обороны. Оно вынуждало развитую бельгийскую экономику работать также и на английские военные нужды.

Многие британские консерваторы понимали, что нацистская Германия представляет опасность не только для Чехословакии, но и для всей европейской цивилизации. Лидер парламентской оппозиции У. Черчилль в беседе с советским полпредом И.М. Майским говорил, «величайшая опасность для Британской империи идет из Германии... Гитлеровская Германия - это огромная научно организованная военная машина с полудюжиной гангстеров во главе. От них всего можно ожидать». Черчилль был «склонен думать, что первый удар со стороны Германии последует, пожалуй, не в сторону СССР, ибо это довольно-таки опасно. Будут, вероятно, другие направления»⁵³.

В ходе официальной встречи с польским министром иностранных дел Ю. Беком 14 января 1938 года Гитлер прямо заявил, что «Чехословацкое государство в его нынешнем виде невозможно сохранить, ибо оно представляет собой в результате гибельной политики чехов в Средней Европе небезопасное место — коммунистический очаг». Полковник Бек согласился с ним, сказав, что в лице польского правительства Германия имеет надежного союзника, поскольку 2-я Речь Посполитая имеет свои территориальные и этнические претензии к «Чехо-Словацкой федерации»⁵⁴.

Премьер-министр Великобритании Н.Чемберлен 24 марта объявил в палате общин, что Великобритания не может взять на себя обязательства оказать помощь Чехословакии в случае агрессии со стороны Германии, а также не поддержит Францию, если та выступит вместе с Россией. С ответной речью выступил первый лорд Адмиралтейства У. Черчилль: «Если британскую нацию и Британскую империю постигнет смертельная катастрофа, будущие историки, спустя тысячу лет тщетно будут пытаться постигнуть тайны нашей политики. Никогда не смогут они понять, как это случилось, что народ, одержавший победу, имеющий кое-что за душой, унизился до такого падения, пустил по ветру все, что выиграл в результате безмерных жертв и решительного торжества над противником. Они не поймут, почему победители оказались побежденными, а те, которые сложили оружие на поле битвы и молили о перемирии, идут ныне к господству над миром»⁵⁵.

Гитлер в мае 1938 года отдал приказ об ускоренном строительстве укрепленной «линии Зигфрида» на западных границах Германии. Строительству укреплений был придан характер своеобразной демонстрации военной мощи «третьего рейха». Сотни тысяч рабочих возводили укрепления круглые сутки. От света множества прожекторов над германо-французской границей стояло зарево. На строительстве заграждений занято около 450 тысяч человек и ежедневно поступало 8 тысяч вагонов строительных материалов. «Западный» вал должен представлять укрепленную полосу шириной около 35 км, которая состояла из 17 тысяч долговременных железобетонных сооружений, расположенных в три-четыре ряда. «Генеральному инспектору военных дорог Ф. Тодту поручалось ускорить темпы строительства оборонительных сооружений по военно-тактическим планам и разработкам штабов инженерных войск, но с использованием вверенных ему инженерно-строительных подразделений таким образом, чтобы через полтора года завершить строительство бетонных оборонительных построек и долговременных укрепленных узлов с центром тяжести на направлении Ахен - Карлсруэ. К осени предстояло завершить строительство 5000 малых дотов, не пробиваемых тяжелыми снарядами и минами, по разработанным лично Адольфом Гитлером эскизам.… Во время инспекционной поездки на западную границу Гитлер пришел к выводу, что западные укрепления несокрушимы. Командующий генерал-лейтенант В. Адам предупредил фюрера, что войска при существующей диспозиции не удержат Западный вал. Гитлер в ответ заявил, что “солдат, который не сумеет удержать такие укрепления - обыкновенная дворняга!”»⁵⁶.

В преддверии авиационной выставки в Париже в 1938 году новые истребители-бипланы Авиа В.534/IV с чехословацкими опознавательными знаками прибыли в Цюрих, где проходили IV международный конкурс под эгидой Лиги Наций. Итальянцы привезли с собой 9 истребителей-бипланов Фиат CR.32bis, французы - 9 самолетов воздушного боя Девуатин D.501 и D.510, а бельгийцы - 9 двухместных истребителей Фэйри «Фокс» Mk.III.R. Для немцев и чехов это было своеобразным «турниром воздушных рыцарей», репетицией перед решающими сражениями - вопрос о будущем Судетской Немецкой области активно муссировался в европейской и американской прессе.

Немецкую авиационную делегацию возглавлял лично генерал-директор Люфтваффе Э. Удет. Впрочем, с его приземления в Цюрихе и начались неприятности для немецких летчиков - при посадке выдающийся германский ас первой мировой войны разбил свой новенький Bf-109V-10 ярко-красного цвета. То, что основной спор за призовые места произойдет между немецкими и чехословацкими летчиками, ни для кого секретом не являлось. Глава французской авиационной делегации бригадный генерал К. Фуше, открывая международные соревнования, подчеркнул: «Победа летчиков Чехословакии в Цюрихе явится огромным шагом к всеобщему миру в Европе». Высшие военные чиновники Франции упорно придерживались политики «умиротворения» нацистской Германии.

В Праге летчиков-победителей международного конкурса в Цюрихе встречали как национальных героев, хотя, как оказалось, это был последний официальный выезд военных пилотов из ЧСР. Но в секретном отчете о соревнованиях в Цюрихе чехословацкий военный атташе в Швейцарии полковник М. Далецкий писал: «По сравнению с французскими, английскими, итальянским и, тем более, немецкими самолетами, наши истребители оказались летательными аппаратами иной эпохи, отстававшими от них минимум на три года»⁵⁷. В случае агрессии подлетное время немецких бомбардировщиков от государственной границы к стратегическим объектам ЧСР составляло 30 минут, а чехословацким истребителям требовалось для взлета и набора боевой высоты 17 минут. В лучшем случае, они могли бы совершить только одну атаку, и при массированной атаке серьезного урона им нанести не могли.

Участие Чехословакии в экспозиции Парижского международного авиационного салона имело огромное политическое и идеологическое значение. Ее экспозиция должна была показать Германии и Италии, что чехи и словаки могут достойно защитить свою родину, которую им предстоит охранять в небе. И в то же время французам и русским, с которыми у правительства ЧСР имелись политические обязательства о взаимопомощи в случае германской агрессии, предстояло по возможности трезво оценить возможности военной авиации возможного союзника. Впрочем, авиационные салоны накануне второй мировой войны таких целей никогда не преследовали.

Однако представленные экспонаты чехословацкого самолетостроения производили на присутствующих прямо противоположное впечатление. Наряду с надежными и испытанными истребителями-бипланами Авиа В.534 и экспериментальными истребителями-монопланами Авиа В.35 и В.135 здесь были продемонстрированы одномоторные бомбардировщики-бипланы Летов Š.328 и Аэро Ае.101. Они отличались от предшествовавших версий новым металлическим винтом изменяемого в полете шага и масляно-пневматической амортизацией неубирающегося шасси. Прототип В.35 внешне напоминал французский истребитель Девуатин D.510, но его поверхности были более чистыми, а фюзеляж был выполнен в форме полумонокока. Крыло было неразъемным, оклеенным по деревянному каркасу перкалем. Шасси оставались неубирающимися закрытыми аэродинамическими обтекателями. Модифицированный самолет Авиа В.135 с убирающимися шасси оснащенный центральной 20-мм пушкой HS.404 показал в 1938 году на испытаниях скорость 535 км/час, сопоставимую с немецким Мессершмиттом Bf-109Е-2 и английским Хоукер «Харрикейном» Mk.Ia. Самолет был принят к серийному производству, но вся войсковая серия истребителей через год была приобретена болгарским правительством, как и невостребованные командованием Люфтваффе 78 современных истребителей-бипланов Авиа В.534⁵⁸.

Первая реакция Кремля на англо-французскую дипломатическую интригу, направленную на аннексию Чехословакии Германией и Польшей поначалу оказалась своеобразной - осенью 1938 года на экраны столичных кинотеатров вышел художественный фильм «Если завтра война», сразу приобретенный всеми кинематографическими компаниями государств Центральной и Западной Европы. Впервые иностранные зрители увидели оборонную мощь РККА не в коротких хроникальных репортажах с военных парадов на Красной площади, а виде остросюжетной ее демонстрации ее боевых возможностей.

Боевые краснозвездные самолеты на экране буквально сметали с родного неба неуклюжие немецкие бомбовозы. В 17.00 те пересекли воздушную советскую границу, а уже в 19.29 по московскому времени - согласно титрам - командиры авиационных полков докладывали наркому обороны, что фашисты потеряли 55% «мессершмиттов» и 95,5% бомбардировщиков типа «хеншель». Затем быстроходные советские танки при поддержке пехотных соединений с ходу прорывали оборону врага, а красная кавалерия по-чапаевски, словно в полете, врубалась в ряды отступающих солдат в рогатых касках. Стальные гиганты, линкоры и крейсера, точным артиллерийским огнем сокрушали германские военные корабли в бескрайних морских просторах. А в это время отважные советские разведчики, проникшие в Генеральный штаб вермахта, ежечасно информировали Маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова о планах фашистов и одновременно помогали немецким коммунистам готовить вооруженное восстание против гитлеровского режима. В результате согласованных действий Красной Армии на фронте и восстания германского пролетариата в тылу Германия терпит поражение, и над Берлином взмывает красное знамя победившей социалистической революции. Этот кинофильм явился первым серьезным актом психологической войны против гитлеровского «тысячелетнего рейха». В советских кинотеатрах он начал демонстрироваться только летом следующего года.

Вслед за ним появился художественный фильм «Эскадрилья № 5», в котором воспевалось мастерство бесстрашных и непобедимых «сталинских соколов». Соотношение потерь советских бомбардировщиков и германских истребителей декларировалось из расчета 2:18, потому что «скоростные качества советских самолетов немцами явно недооценивались». Немецкие рабочие в солдатских шинелях ненавидят своих дворян-офицеров, и легко - под влиянием бесед со случайно сбитыми летчиками - их арестовывают, и все с радостью переходят на сторону Красной Армии. Трудно комментировать идеологическую схему обоих сценариев с позиции здравого смысла: романтические представления М.Н. Тухачевского и Я.Б. Гамарника об исконном интернационализме немецкого пролетариата после известного судебного процесса И.В. Сталин откровенно высмеял на январском (1938 г.) Пленуме ЦК ВКП (б). Однако двусмысленность советской системы пропаганды заключалась в том, что партийные решения закрытых совещаний были необязательными для пропаганды среди населения, в том числе для писателей. Кроме того, независимо от изменения «партийного курса» ставшие традиционными формы военно-патриотического воспитания молодежи не должны были измениться.

Придавая исключительное значение установлению тесных контактов между генеральными штабами СССР, Чехословакии и Франции, нарком обороны К.Е. Ворошилов в августе 1938 году пригласил в Москву командующего чехословацкими военно-воздушными силами бригадного генерала Я. Файфра для решения вопроса об установлении непосредственного сотрудничества советских и чехословацких ВВС на случай агрессии нацистской Германии. Как он писал позднее, в ходе конструктивных переговоров «с представителями. Красной армии был разработан план обороны Чехословакии с помощью Советского Союза», и «результатом совместных совещаний явилась договоренность о том, что Советский Союз сразу же вышлет нам на помощь 700 истребителей при условии, что для них будут приготовлены подходящие аэродромы, которые мы должны прикрыть своей зенитной артиллерией»⁵⁹.

Для мирного урегулирования «Судетской проблемы» 15 сентября премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен с политическими советниками Г. Вильсоном и У. Стренгом встретился с Гитлером в Бергхофе. На переговорах, которые продолжались три часа, рейхсканцлер в присутствии начальника штаба вооруженных сил Германии генерал-полковника В. Кейтеля, ссылаясь на сообщение о 300 убитых и многих сотнях раненых соотечественниках в результате столкновений в Судетах, заявил, что чехословацкая проблема требует немедленного разрешения. «Возможность сотрудничества Германии и Англии будет в значительной степени зависеть от того, сумеют ли они достигнуть соглашения на общей основе». Гитлер заявил, что он хочет мира, но готов и к мировой войне из-за чехословацкой проблемы; ему сорок девять лет, и лучше, чтобы война пришла, пока он еще в расцвете сил. Впрочем, войны можно избежать, если Великобритания согласится на вхождение Немецкой Судетской области в состав «третьего рейха» на основе права наций на самоопределение. «Если судетских немцев включить в рейх, отделить венгерское, польское и словацкое меньшинства, то оставшаяся часть чехов окажется столь малой, что по этому вопросу не придется ломать голову». В противном случае он «готов взять на себя риск войны любого масштаба, и даже риск мировой войны». Чемберлен согласился с требованием Гитлера о передаче Германии пограничных чехословацких территорий, но попросил не начинать военных действий до окончания консультаций с членами своего кабинета и премьер-министром Франции. Гитлер дал обещание не предпринимать каких-либо шагов до следующей встречи, но сказал Кейтелю, что не удовлетворен результатами переговоров. В так называемом «Судетеланде» проживало 280 тысяч этнических немцев и 800 тысяч чехов. На нее приходилось 66% запасов каменного угля Чехословакии, 80% запасов бурого угля, 80% текстильной промышленности, 70% электростанций. Присоединение области к Германии означало превращение Чехословакии в протекторат «третьего рейха». Вторая встреча на высшем уровне состоялась 22-23 сентября 1938 года в Бад-Годесберге. Верховное командование вермахта представляли В. Кейтель и генерал-лейтенант К. Штюльпнагель. Выслушав сообщение Чемберлена о том, что Чехословакия готова уступить Судетскую область Германии, Гитлер заявил: «Очень сожалею, но теперь это нас не устраивает». Он потребовал территориальных уступок со стороны Чехословакии для Польши и Венгрии и введения немецких войск в Судеты не позднее 26 октября, с последующим проведением плебисцита о территориальной принадлежности в районах Чехословакии с немецким населением⁶⁰.

Польское правительство 21 сентября потребовало в ультимативной форме от президента Чехословакии Э. Бенеша проведение плебисцита в районе Тешина, и объявило о формировании на границе «Отдельной оперативной группы Силезия». Захват промышленного анклава Тешин - Фрайштадт означал для 2-й Речи Посполитой увеличение производственной мощности тяжелой промышленности сразу на 50%.

Советский Союз во время заключительных четырехсторонних консультаций по «судетской проблеме» в Женеве, которые проходили без участия делегации Чехословакии и наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинова, согласно Договору о взаимопомощи сконцентрировал войсковую ударную группировку РККА на границе Польши и Румынии. Выступая на митинге в Тревизо, дуче итальянской нации Б. Муссолини публично заявил, что «это многоязычное государство - Чехо-германо-польско-мадьяро-словакия не может существовать в своей нынешней форме… Было бы глупо и преступно дать погибнуть миллионам европейцев, дабы синьор Бенеш сохранил свое господство над восемью различными нациями»⁶¹.

Военный Совет Киевского военного округа 21 сентября 1938 года получил директиву Генерального штаба создать в районе Волочиск – Проскуров - Каменец-Подольский группировку войск в составе управления винницкой армейской группы, 4-го кавалерийского корпуса, 25-го танкового корпуса, 17-го стрелкового корпуса, 23-й и 26-й легких танковых бригад. Для доукомплектования стрелковых соединений разрешалось призвать приписной состав по 8000 человек на дивизию, а также мобилизовать из народного хозяйства лошадей. Подразделения 17-го стрелкового корпуса полностью укомплектовывались личным составом. Одновременно к государственной границе выдвигались три дивизии 2-го кавалерийского корпуса. Для воздушного прикрытия привлекались три истребительных полка, три полка скоростных бомбардировщиков СБ, один полк тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 и вся разведывательная и вспомогательная авиация КВО. Оперативная группа штаба Киевского военного округа во главе с командующим командармом 1-го ранга С.К. Тимошенко срочно переехала из Киева на запасной командный пункт в Проскурове.

Газета «Правда» 21 сентября неожиданно опубликовала цитату из интервью «ярого антикоммуниста» У. Чёрчилля: «Расчленение Чехословакии под англо-французским нажимом означает полное отступление европейской демократии перед угрозой применения силы со стороны фашистской Германии. Эта капитуляция носит характер катастрофы; она отнюдь не содействует укреплению мира и обеспечению безопасности Великобритании и Франции. Наоборот, она неизбежно приведет обе эти страны к такому состоянию, когда они, в конце концов, лишены будут всякой возможности сопротивляться»⁶².

Белорусский военный округ 23 сентября получил аналогичную директиву о развертывании войск из Москвы. Для пополнения личного состава стрелковых дивизий до штатов военного времени разрешалось призвать приписной состав из расчета по 8 тысяч человек на дивизию, а также мобилизовать лошадей для покрытия минимальной потребности боевых частей и подразделений дивизий в транспортных средствах. Полное боевое доукомплектование личным составом должны были произвести и все авиационные базы. Резервистов предполагалось перебрасывать из пунктов постоянной дислокации войск в районы сосредоточения своих дивизий по железной дороге, куда последние обязаны были, не ожидая призывников, выступить в составе, предусмотренном штатом мирного времени⁶³.

КВО и БВО были преобразованы в Особые военные округа, каковыми оставались до 22 июня 1941 года. Для непосредственных боевых действий в небе Чехословакии были предназначены четыре отдельные авиационные бригады общей численностью 548 скоростных бомбардировщиков и истребителей.

В Белорусском Особом военном округе формировались Витебская и Бобруйская армейские группы, а в Киевском Особом военном округе — Житомирская, Винницкая и Одесская армейские группы, и Проскуровская кавалерийская группа. Уже в первой половине сентября в состояние боевой готовности были приведены все приграничные округа. Мобилизация мероприятия были осуществлены также в Ленинградском и Калининском военных округах. В целом 25 сентября 1938 года в состояние боевой готовности было приведено 60 стрелковых, 16 кавалерийских и 24 танковых дивизии, 3 мотострелковых бригады и 3000 боевых самолетов РККА⁶⁴.

Гитлер, выступая 26 сентября на партийном митинге во Дворце спорта, потребовал, чтобы Судетская область была передана Германии не позднее 1 октября, иначе она добьется этого силой. Срок для ответа - до 14.00 часов 28 сентября. «Если к 1 октября Судетская область не будет передана Германии, я, Гитлер, сам пойду, как первый солдат, против Чехословакии. …Если проблема судетских немцев будет решена, то мы не станет выдвигать дальнейших территориальных претензий в Европе. Мы подходим сейчас к последней проблеме, требующей своего разрешения. Это последнее территориальное требование, которое я выдвигаю перед Европой. В 1919 году три с половиной миллиона немцев были отрезаны от своих соотечественников группой сумасшедших политиков. Чехословацкое государство выросло из чудовищной лжи, а имя этого лгуна – Бенеш»⁶⁵.

В приграничных районах Чехословакии развернуто 37 дивизий в составе 4 армий, 400 танков и 1500 самолетов. Германские регулярные войска в целом насчитывали 39 дивизий, 720 танков и 2400 самолетов. Впоследствии немецкое командование было поражено мощью этих неиспользованных оборонительных рубежей. «Общее удивление вызвали чешские пограничные укрепления, - вспоминал рейхминистр вооружения А. фон Шпеер. - При пробных выстрелах, к удивлению наших специалистов, выявилось, что оружие, которое должно было быть против них использовано, оказалось неэффективным. Гитлер сам приехал к бывшей границе, чтобы составить свое собственное мнение о подземных сооружениях, и они произвели на него сильное впечатление. Укрепления были поразительно массивны, исключительно квалифицированно спроектированы и превосходно, - учитывая особенности ландшафта, - углублены на несколько ярусов в горах: “При стойкой обороне было бы очень трудно овладеть ими. Нам это стоило бы большой крови. А теперь мы все получили, не пролив ни капли. Но одно ясно - я никогда не допущу, чтобы чехи соорудили новую оборонительную линию. И какая у нас теперь великолепная исходная позиция! Горы уже у нас за спиной, мы в долинах Богемии”»⁶⁶. Один из руководителей вермахта, начальник Генерального штаба вооруженных сил генерал-фельдмаршал В. Кейтель на Нюрнбергском процессе по этому поводу заявил: «Я твердо убежден, что если бы Даладье и Чемберлен сказали в Мюнхене: “Мы выступим!”, мы ни в коем случае не прибегли бы к военным действиям. У нас не было сил, чтобы форсировать чехословацкую линию укреплений, и у нас не было войск на западной границе»⁶⁷. В. Кейтель продолжал: «Не только нас, солдат, но и Гитлера заинтересовали отошедшие к нам пограничные укрепления чехов, построенные по образцу «линии Мажино» под руководством французских военных инженеров. Всех поразили мощь артиллерийских фортов и фортов-застав, глубоко эшелонированных оборонительных порядков фортификационных сооружений нашего вероятного противника. В присутствии фюрера состоялись учебные стрельбы из тяжелых орудий различных калибров. Я лишний раз убедился в прозорливости фюрера, в свое время потребовавшего повсеместного принятия на вооружение 88-мм зенитного орудия. Пробивное действие снарядов вызывало искреннее восхищение: прямой наводкой с дистанции до 2000 м артиллеристы навылет пробивали обычный ДОТ»⁶⁸.

Народный комиссариат обороны СССР 25 сентября поручил советскому военно-морскому атташе в Париже официально сообщить руководству французского Генерального штаба, что на западной границе СССР в состоянии боевой готовности находятся 30 стрелковых и кавалерийских дивизий, авиация и танки. Комдив Н.Н. Васильченко передал эти сведения 26 сентября генералиссимусу М. Гамелену. Однако при личной встрече с премьер-министром Н. Чемберленом в Лондоне тот вообще не обсуждал проблему завершения мобилизации соединений РККА в западных советских военных округах. И только во время беседы с председателем Комитета начальников штабов Соединенного Королевства Э. Айронсайдом Гамелен сказал с сожалением, что он не рассчитывает на значительную помощь сухопутных войск СССР, однако он принимает во внимание участие советской авиации в Чехословакии, а если будет нужно — то и в Румынии⁶⁹. Начальник Генерального штаба Франции считал, что Красная Армия в случае конфликта выставит 5 млн. солдат и офицеров, или 100 пехотных дивизий, и отдавал себе отчет, что германская армия имеет серьезные недостатки в командных кадрах, в первую очередь, в системе военной подготовки, ориентированной на «молниеносную победу». Он полагал, что СССР в состоянии использовать на европейском театре военных действий 3750 боевых самолетов⁷⁰. Представляется, что М. Гамелен был серьезно встревожен самим фактом появления в Центральной Европе такой мощной армии, которой не могла противостоять ни одна другая армия до проведения всеобщей мобилизации.

Начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников утром 28 сентября отдал приказ, которым предписывалось: «в Ленинградском, Белорусском, Киевском, Харьковском, Орловском, Калининском, Московском, Приволжском, Уральском, Северо-Кавказском и Закавказском округах красноармейцев и младших командиров, выслуживших установленные сроки службы в рядах РККА, впредь до особого распоряжения из рядов армии не увольнять»⁷¹. Об этих военных приготовлениях CCCР были официально проинформированы французский военный атташе в Москве генерал А. Палас и чехословацкий посол З. Фирлингер.

Признавая роль СССР как единственного «противовеса» Германии, президент Э. Бенеш в то же время говорил, что он всегда был противником «чрезмерного влияния России в Центральной Европе»⁷². Свидетельством этому служит секретная директива министра иностранных дел ЧСР К. Крофты послу Чехословакии в Москве З. Фирлингеру: «Мы должны выждать, сохранит ли новое правительство [Франции] такую же линию…, а главное, так же ли оно рассматривает вопрос о Польше и России. При нынешних отношениях между Парижем, Прагой и Москвой всегда сохранялся принцип, что Прага не берет на себя инициативу, в частности, в военных вопросах сама переговоры вести не будет... Мы должны присоединиться к тому, о чем существует договоренность между Парижем и Москвой». Мнение большинства чешских дипломатов и историков, которые в свое время с различных идеологических позиций освещали проблему «мюнхенского сговора», остается на редкость единодушным - Советский Союз был готов помочь ЧСР и без участия Франции. Чехословацкое правительство из «страха перед коммунизмом» отклонило советскую военную помощь⁷³. В определенном смысле это решило судьбу суверенной Чехословацкой республики. В Мюнхене Чемберлен, Даладье, Гитлер и Муссолини фактически превратили ее в протекторат «третьего рейха», и независимую профашистскую Словакию.

Анализируя причины пещерного антисоветизма Н. Чемберлена, профессор Ф. Дворжник писал после Мюнхена: «Что касается дальнейшего развития, то Чемберлен верит: если нынешняя европейская ситуация и впредь осталась бы неизменной, а СССР продолжал бы играть важную политическую роль, то катастрофическая война стала бы неизбежной и Великобритания оказалась бы в крайне неблагоприятном положении. Ей пришлось бы сделать выбор: или присоединиться к красному знамени, или остаться нейтральной — что было весьма трудно ввиду союза с Францией, — или заявить об открытом союзе с государствами Оси. Поэтому Чемберлен на протяжении последних месяцев настойчиво стремился использовать всю мощь Англии как великой державы для того, чтобы если не разложить существующие блоки, то, по крайней мере, предотвратить такую опасную ситуацию. Иными словами, Чемберлену — предельному индивидуалисту по своему характеру, — когда он все анализировал, представлялось более выгодным лишить СССР положения великой державы, не дать ему возможности играть в Европе столь важную и опасную роль и полностью оттеснить СССР на оборонительные позиции. До сего времени Чемберлену эта тактика удавалась. Особенно она ему удалась в отношении Чехословакии. Сегодня более чем очевидно, что в ущерб нашим интересам у Чемберлена надо всем возобладало опасение, что в случае возникновения военного конфликта из-за Чехословацкой республики СССР оказался бы втянутым в дела Центральной Европы и стал там решающим фактором»⁷⁴.

Утром 30 сентября 1938 года Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье подписали Мюнхенское соглашение. В 10 часов президент Э. Бенеш пригласил в Градчаны в Праге министров и лидеров партий. Когда все собрались, министр иностранных дел К. Крофта сказал, что он вынужден произнести самые страшные слова в своей жизни: «Германия ультимативно требует, чтобы в течение ближайших десяти дней ей была передана вся Судетская область, а также граничащие с Австрией районы, где немецкое население составляет хотя бы половину. Италия, Англия и Франция поддерживают эти требования. Несмотря на то, что с Парижем Чехословакию связывает союзный договор, французы не собираются и пальцем пошевелить, чтобы спасти чехов. Собственные территориальные притязания к стране выдвигают Польша и Венгрия. Положение безвыходное.… Теоретически ультиматум можно отвергнуть. За этим последуют германское вторжение, польская агрессия и война, в которой нас никто не спасет. Неизвестно, помогут ли нам Советы, и будет ли эта помощь эффективна». Затем Крофта принял послов Англии, Франции и Италии. Он был предельно краток: «От имени президента республики и правительства я заявляю, что мы подчиняемся решению, принятому в Мюнхене без нас и против нас. Мне нечего добавить... Все кончено. Сегодня наша очередь - завтра настанет очередь других!»⁷⁵.

Гарантии Гитлера и Муссолини о сохранении целостности «этнической Чехо-Словакии» в Мюнхене прозвучали неубедительно. Последовавшие спустя полгода оккупация Праги и окончательный раздел Чехии на «протектораты Богемия и Моравия» убедили германское партийное и военное руководство в том, что западные державы не станут и в дальнейшем препятствовать их аннексионистской политике в отношении Польши, Литвы и Советского Союза. Небольшое экономически развитое промышленное суверенное государство стало разменной монетой в политической игре великих держав.

В Мюнхене в этот же день Гитлер и Чемберлен подписали трогательную Декларацию о ненападении и о мирном урегулировании спорных вопросов. «Мы, германский фюрер, имперский канцлер и британский премьер-министр... согласились в том, что вопрос об англо-германских отношениях имеет первостепенную важность для обеих стран и для всей Европы. Мы считаем, что соглашение, подписанное вчера вечером, равно как и англо-германское морское соглашение, символизируют волю обоих наших народов никогда впредь не воевать друг с другом»⁷⁶.

«Цветочная война», как ее образно назвал генерал-фельдмаршал Э. фон Манштейн, закончилась блистательной бескровной победой Гитлера. Мюнхенское соглашение уничтожило Чехословакию как суверенное государство. Союзником Германии в ее разделе стала Польша, которая, таким образом, de facto продемонстрировала готовность проводить независимую от Парижа и Лондона внешнюю политику, идя на демонстративное сближение с нацистским «третьим рейхом» и фашистской Италией. Польский посол в Берлине граф А. Липский накануне «мюнхенского сговора» откровенно заявил Гитлеру о желании польского правительства полностью ликвидировать Чехословакию как независимое государство, так как польское правительство рассматривает «Чехословацкую республику как создание искусственное... не связанное с действительными потребностями и здоровым правом народов Центральной Европы. …Начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом, и в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, что в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены, и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства»⁷⁷.

Э. фон Манштейн с грустной иронией писал: «В Польше - за исключением маршала Пилсудского и еще немногих трезво мыслящих политических деятелей - очевидно, никто никогда ясно не представлял себе всю опасность положения, в котором оказалась страна в результате удовлетворения несправедливых территориальных претензий по отношению к своим соседям: России и Германии. Польша насчитывала 35 миллионов жителей, из которых опять-таки было только 22 миллиона поляков, в то время как остальная часть принадлежала к немецкому, украинскому, белорусскому и еврейскому меньшинству, подвергавшемуся без всякого исключения в той или иной степени угнетению. Наряду с этим Польша, полагавшаяся на союз с Францией в годы военной слабости Германии и Советского Союза, видно, слишком долго предавалась мечтам о возможности нападения на них»⁷⁸. Польская правительственная газета 9 октября 1938 года с имперским апломбом писала, что «открытая перед нами дорога к державной, руководящей роли в нашей части Европы требует от нас в ближайшее время огромных усилий для разрешения неимоверно трудных задач»⁷⁹.

Тешинская Силезия была передана «мюнхенскими миротворцами» польскому правительству по его требованию. Это вызвало беспокойство у широких слоев населения Прибалтики. В Риге «упорно циркулируют слухи, что вскоре после захвата Тешина Польша поставила перед Латвией требования о присоединении к Польше латвийской территории с польским населением. Речь идет об Илькте, возможно о Двинске. Местные газеты ничего об этом не пишут. Однако молва утверждает, что латыши уже смирились с неизбежностью уступок полякам. Вопрос только в размере этих уступок. Говорят, что польские требования вызвала острые разногласия в руководящих сферах. Против капитуляции настроены военные круги. Ходят также слухи о возможности резкого изменения политического курса в сторону открытого сближения с Германией и соответствующего изменения внутренней политики Латвии. Местные газеты сообщают теперь, что в тревожные дни здесь наблюдалось массовое изъятие вкладов из банков. Одна из газет упрекает за это некоторых крупных вкладчиков, предупреждая, что они теперь не могут рассчитывать на поддержку госучреждений. Здесь не перестают говорить о растерянности, которая наблюдается в руководящих кругах»⁸⁰. В Варшаве и Вильно происходили массовые антилитовские демонстрации под лозунгами «Вперед на Ковно!» и «Да здравствует великая Речь Посполитая!» Только неопределенная и напряженная ситуация, сохранявшаяся на советско-польской границе в эти дни, помогла сохранить суверенитет Литовской республики. Заместитель министра иностранных дел Польши граф Я. Шембек направил инструкцию польскому послу в Москве А. Гржибовскому: «Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией. Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии»⁸¹. Участие в разделе Чехословакии совместно с Германией не оставляло польскому правительству иной альтернативы.

Муссолини, выступая на Большом Фашистском Совете, коснувшись подписания Мюнхенского договора, сказал, что «Прага была штаб-квартирой демократии и большевизма», поэтому «то, что произошло в Мюнхене, просто колоссально... Это конец большевизма в Европе, конец коммунизма в Европе, конец политического влияния России в Европе»⁸². Он приветствовал фактическое присоединение 2-й Речи Посполитой и Словакии к итало-германскому Стальному пакту.

Гитлер, выступая в рейхстаге 28 апреля 1939 года, заявил, что в результате оккупации Чехословакии вермахт получил в качестве трофеев 1582 самолета, 501 зенитное орудие, 2175 пушек, 785 минометов, 43876 пулеметов, 469 танков, более 1 млн. винтовок, 114 тысяч пистолетов, 1 млрд. патронов, 3 млн. снарядов.

Вермахт в действительности получил все тяжелые чешские вооружения, в том числе 598 современных танков и 1514 боеспособных военных самолетов всех классов. Правительству Болгарии были безвозмездно переданы 24 скоростных бомбардировщика Авиа В.71 «Жерав» (СБ-2), 12 французских двухмоторных бомбардировщиков Марсель-Блок МВ.200 чешской сборки и 62 многоцелевых самолетов Летов Š.328 «Врана». Таким образом, костяк болгарской военной авиации во время второй мировой войны составили чехословацкие самолеты. Остальные военные самолеты поступили на вооружение Словакии, а истребители Авиа В.534/IV перевооружались пушками Эрликон MG/FF во втулке винта и в модификации Bk.534 оказались в резерве Люфтваффе⁸³.

В распоряжении военной промышленности Германии оказались крупнейшие предприятия континентальной Европы: заводы «ЧКД», «Татра», «Шкода», «Авиа» и «Аэро». На них немецкими специалистами было организовано массовое производство современных вооружений, включая танки, самолеты и самоходные артиллерийские орудия. Так, до 1943 года для вермахта было произведено 190 танков TNHP, 312 танков LT.35 и 1411 танков LT.38, по немецкой классификации Pz.Kpfw.35(t) и Pz.Kpfw.38(t). Они составляли 42% автобронетанкового парка вермахта в 1941 году, не считая 1322 самоходных артиллерийских установок, созданных на их шасси⁸⁴.

Французская промышленность в течение 1918-1938 годов сумела выпустить 280 новых легких танков Рено D.1/2 и AMR.33, 427 средних танков СОМУА S.35 и 369 морально устаревших двухпушечных тяжелых танков Рено-Шнейдер-Крезо В.1 и В.1bis. Французское правительство рассчитывало на чехословацкие танковые заводы с их колоссальными производственными мощностями. Теперь ему пришлось срочно налаживать строительство бронированных машин на собственных небольших автомобильных и маломощных тракторных предприятиях. Франция на европейском континенте осталась один на один с Германией. Прежняя Версальская экономическая и оборонительная система усилиями правительства Великобритании перестала существовать. У. Чёрчилль с горечью констатировал в Палате общин: «Мы испытываем бедствия первостепенного значения, выпавшие на долю Великобритании и Франции. Не будем закрывать на это глаза. Мы должны ожидать, что в ближайшее время все страны Центральной и Восточной Европы придут к соглашению с торжествующей фашистской властью. Сметен ряд союзов в Центральной Европе, на которые Франция опиралась для обеспечения своей безопасности»⁸⁵.

Гитлер прекрасно ориентировался в стиле мышления своих противников. План завоевания Европы в Министерстве иностранных дел «третьего рейха» и Генеральным штабе вермахта был просчитан по указаниям фюрера с учетом всех органических пороков Версальской доктрины «взаимодополняющей общеевропейской обороны». Из ее цепи впоследствии будут последовательно выбиваться «крепежные» звенья: Польша, Дания, Норвегия, Люксембург, Бельгия и Нидерланды. Но для сохранения крепкого сна «мюнхенских архангелов» в Лондоне и Париже рейхсминистр народного просвещения и пропаганды И. Геббельс развернул образцовую антисоветскую кампанию. В шестую годовщину прихода нацистов к власти упоенный дипломатическими победами рейха Гитлер выступил в рейхстаге с речью, лейтмотивом которой был тезис: «Если при международной финансовой поддержке евреям в Европе и за ее пределами снова удастся ввергнуть народы в новую мировую войну, то результатом этого будет не установление большевистского мирового правления и еврейского триумфа, а уничтожение евреев в Европе»⁸⁶.

Во время официального визита польского министра иностранных дел Ю. Бека в Берлин Гитлер при личной встрече 5 января 1939 года заявил о «единстве польско-германских интересов в отношении Советского Союза». В беседе с рейхсминистром иностранных дел И. фон Риббентропом, состоявшейся 26 января, Бек дал обещание обсудить на ближайшем заседании сейма возможность присоединения Варшавы к «Антикоминтерновскому пакту» при условии, что Германия поддерживает намерение Польши завладеть Украиной, и получить выход к Черному морю. По возвращении из Германии, выступая в комиссии сейма по иностранным делам 11 марта 1939 года, он указал на заинтересованность Польши в получении восточных «советских колоний»⁸⁷.

Для советского Генерального штаба неожиданный и категорический отказ правительства Чехословакии от военной помощи РККА и двусмысленная позиция Франции в период реализации мобилизационного плана в западных военных округах СССР означала полное раскрытие его секретных планов по развертыванию вооруженных сил в случае войны. Германская, польская и румынская военная разведка оказались посвященными в оперативные замыслы высшего военного и политического руководства Советского Союза, причем до их малейших технических деталей, включая расположение военных складов, железных дорог - «декавилек» и запасных укрепленных точек. В стратегическом отношении это означало, что необходим их полный пересмотр, что требовало значительного времени и сил. Красная армия отныне на долгое время была не готова к активным наступательным действиям, поскольку любые перемещения войск по отработанной схеме немедленно пресекались бы авиацией и диверсионными отрядами вероятного противника. «Мюнхенский сговор», как ни парадоксально, достиг своей цели, провозглашенной Н. Чемберленом, - ослабления Франции и изоляции Советского Союза. Политическому и военному руководству СССР теперь требовалось радикально менять всю сложившуюся систему базирования танковых и авиационных соединений и дислокации стрелковых дивизий и кавалерийских корпусов.

И в тоже время удивительная слаженность и стремительные темпы развертывания огромной массы войск и боевой техники РККА в Киевском и Белорусском Особых военных округах и частичной мобилизации соединений в Ленинградском, Калининском и Харьковском военных округах показали действительную мощь Красной армии. Только добровольная капитуляция правительства Чехословакии перед бывшими союзниками - «миротворцами» спасла гитлеровскую Германию и Польшу от военного разгрома. Отныне без Советского Союза не мог разрешиться ни один политический кризис. Главный штаб Люфтваффе в ноябре 1938 года принял новый план развития военной авиации, который предполагал неизбежную войну с СССР. Самолетостроительная программа предусматривала к весне 1942 года иметь в строю Люфтваффе 20 000 самолетов: 8000 средних бомбардировщиков, 2000 пикирующих бомбардировщиков, 3000 двухмоторных истребителей-бомбардировщиков, 3000 одномоторных истребителей, 750 разведчиков, 2500 самолетов военно-морской авиации и 500 транспортных самолетов⁸⁸.