Проблема соотношения искусства и философского искусства

Искусство есть однозначная доминанта чувственного над рациональным в образах и произведениях. Философское искусство стремится к гармонии чувственного и рационального. Таковы, например, образные построения Гете в «Фаусте». Именно это позволяет философскому искусству приходить к разрешению противоречий в тех случаях, когда остальное искусство либо бежит от них, либо изображает неразрешимыми.

 

С другой стороны, философское искусство всегда стремится объединить в целое не только образы, но и произведения. В результате произведения сами соединяются в метапроизведение, которое мы могли бы назвать художественной картиной мира.

 

§ 55

 

Художественная картина мира как выражение системного характера философского искусства

Художественная картина мира соответствует системе категорий в теоретической философии и тому, что мы назвали метаафоризмом в философии эссеистической. Однако в отличие от теоретической философии и философской эссеистики здесь вообще нельзя разделить метод и систему. Если в философской эссеистике мы можем констатировать более глубокое взаимопроникновение метода и системы, чем в теоретической философии, то в философском искусстве мы имеем абсолютное тождество их. Это тождество содержания и формы как в каждом произведении, так и в художественной картине мира в целом.

 

Метод и система в философском искусстве абсолютно соединены через личность творца и личности персонажей. Личностное начало в философском искусстве проявляется не только в творении идей, но и в творении личностей. Именно это обусловливает бóльшую жизненную силу и богатство гармонии системы и метода в философском искусстве по сравнению с теоретической философией и философской эссеистикой.

Органическое единство системы и метода в художественной картине мира приводит к тому, что в философском искусстве невозможна, да и не нужна методология как нечто отдельное от содержания и формы произведений. Ибо для своего выражения она требует отстранения от экзистенции и образной конкретики, требует сугубо понятийного начала, а значит — деперсонализации, что глубоко чуждо философскому искусству.

Система категорий структурирует мир и отражает его. Художественная картина мира врастает в мир и изменяет его. Ее бытие созвучно бытию мира, — но не сегодняшнему, а новому бытию. Она творит это новое бытие. Она переполнена ароматом возможности нового бытия — странный цветок в сумерках обыденности.

В художественной картине мира настоящее вспоминает прошлое и встречается с будущим и вечным. Эта встреча строит целостные и личностно живые образы будущего и вечного, без которых человеческая жизнь навсегда осталась бы в самодовольных сумерках настоящего. Настоящего, которое является не настоящим, а лишь сегодняшним, ибо скользит по времени, не в силах узнавать и обновлять будущее и вечное.

Поэтому философское искусство порождает чувство будущего и вечного в своем времени. Более того, создавая персонифицированные образы будущего и вечного, оно порождает чувство личностной причастности к будущему и вечному.

В этом и есть высший результат разрешения философским искусством основного противоречия своего времени.

 

§ 56