15. Заговор.

Заговоры примыкают к обрядовой поэзии.

Заговор – словесная формула, пользующаяся репутацией неотразимого средства для достижения определенных результатов.

Заговор – проявление мифологического сознания.

Виды заговоров:

- любовные (присушки и отсушки)

- медицинские

- сельскохозяйственные заговоры

- военные

- от различного рода нечистой силы

Поэтика заговора (основные черты):

- как правило, строится на сравнении.

- заговор категоричен. Тон заговора – тон приказа, команды

- монотонность (повторение одних и тех же слов или языковых конструкций). Дает гипнотический эффект.

- появляются элементы молитвы («Раб божий…»)

13. Похоронная обрядовая поэзия.

Похоронная обрядовая поэзия относится к семейной обрядовой поэзии.

Отношение живых к умершим:

- существо злое – смысл обряда – защититься

- существо доброе – смысл обряда – обеспечить «канал связи».

Ногами вперед – чтобы не смотрел назад и не запомнил дороги домой.

Закрывают зеркала – умерший отразиться в зеркале.

Поминки – чтобы вернулся в другом качестве.

Публичное оплакивание умершего – единственный поэтический жанр, представляющий похоронную поэзию (плач, причитание, вопли).

В жанре плача обязаны присутствовать 2 момента:

- биографический

- эмоциональный

Создается институт плакальщиц. Самая знаменитая – И.А. Федосова

16. Плачи Ирины Федосовой

Федосова оставила огромное культурное наследие: более трех тысяч стихов. Значительную часть ее репертуара составляли плачи и причитания, но она исполняла песни (в том числе исторические), былины, сказки, поговорки, духовные стихи. Ее произведения составили три тома "Причитаний северного края", собранных преподавателем Петрозаводской духовной семинарии Барсовым. В годы наивысшей публичной славы Ирина Федосова встречалась с учеными и деятелями культуры Москвы, Петербурга, Петрозаводска, Твери, Казани, Нижнего Новгорода, а за год до смерти приглашена даже была в Америку, но по состоянию здоровья от поездки отказалась.

Речитативы Федосовой оказали влияние на классическую музыкальную традицию, русскую оперу. Есть много свидетельств того, что Николай Римский-Корсаков, встречавшийся с Федосовой, использовал мотивы ее речитативов в опере "Садко". Творчество Федосовой органично вошло в поэзию Николая Некрасова. О Федосовой писал Максим Горький, а карельский художник Георгий Стронк посвятил ей одно из своих полотен.

Один из известных лучших плачей Ирины Федосовой «Плач о старосте» посвящен смерти старосты, который заступился за крестьян перед мировым посредником. «Плач о старосте», по предположению К. В. Чистова, «возник между 27 августа 1866 г. и 25 ноября 1867 г., т. е. когда, по сообщению «Олонецких губернских ведомостей», Е. В. Барсов закончил работу над I томом «Причитаний Северного края». Следует отметить, что и староста являлся для крестьян отрицательной фигурой, был безусловно «чужим», поскольку представлял собой официальную власть. В его обязанности входило приведение в исполнение распоряжений волостного правления и мировых учреждений (в том числе и по делам полицейского ведомства), наблюдение за исправным содержанием дорог, мостов и т. д., что требовало от крестьян отвлечения на эти работы. Староста следил за исправным отбыванием крестьянских податей и повинностей (казенных, земских и мирских), приводил в исполнение приговоры волостного суда и т. д. Крестьяне, в свою очередь, не желали собирать деньги на оплату жалованья старостам, которые и без того использовали должность в корыстных целях, заботясь «более о своих собственных интересах, а не о пользе службы». Однако, в интерпретации Федосовой, «чужой» староста оплакивается как один из «своих» близких родственников, когда вступает в противоречие с еще более «чужим» для крестьян мировым посредником, который характеризуется таким образом:

Мироеды мировы эты посредники,

Разорители крестьянам православным;

В темном лесе быдто звери-то съедучии,

В чистом поле быдто змеи-то клевучии,

Как наедут ведь холодныи-голодныи,

Оны рады мужичонка во котле варить,

Оны рады ведь живова во землю вкопать,

Оны так-то ведь над има изъезжаются,

До подошвы оны всех да разоряют.

Таким образом, наблюдается трансформация «чужого» старосты в «своего». Действительно, мировой посредник — фигура, появляющаяся в крестьянской среде издалека, из неизвестности, приезжает он редко, бывает наездами, несет, как правило, большие неприятности и волнения. Кроме того, он — «барин», он не из крестьянского сословия. А староста, он из крестьян, они его лично и давно знают, они сами его выбирали, он живет вместе с крестьянами, он «худой, но свой». Сословный и географический факторы выступают на первый план и превращают ненавистного старосту в «своего», родного. О нем можно горько плакать. Мировой посредник, напротив, становится чужее чужого. Он абсолютно отрицательная фигура. Возможности компромисса, о которых шла речь в начале реформы, исчерпаны, медиаторские функции посредника к концу реформы окончательно утрачены.