Сколько раз можно убить человечество?

Пророчество – предупреждение, поскольку оно реально и возмож­но, или сколько раз можно убить человечество?

"В годы Второй мировой войны мощнейшие бомбы обладали силой взрыва свыше 10 тонн тринитротолуола (ТНТ). Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму в 1945 году, имела мощность, соответствующую 13 тысячам тонн ТНТ. А сегодня существуют ядерные боеголовки, сила взрыва которых соответствует 25 и более миллионам тонн ТНТ. Это означает, что каждый гражданин этого мира, включая женщин и детей, сидит на пороховой бочке, содержащей более 3 тонн взрывчатки, которую можно поджечь в любой момент!" – отмечал президент Римского клуба Аурелио Печчеи в статье под названием "На пути к катастрофе", опубликованной в журнале "Шпигель" (ФРГ).

О том, что эти предостережения-пророчества не являются бредовым фантастическим гротеском, свидетельствуют Хиросима и Нага­саки.

Абстракция смерти: от миллионов тонн небытия – к миллиардам, но что скрывается за этими виртуальными миллионами и миллиардами тонн апокалипсиса, при этом реальная точка отсчета.

Апокалипсис, порождаемый миражами техногенного прогресса – за спиной у каждого из землян – в пусковых шахтах ракет, хищных про­филях атомных субмарин, притаившихся в морских безднах, реакторах атомных станций – Чернобыльских "побратимов". В своем романе-предупреждении А. Адамович, взяв на себя роль Кассандры, предосте­регал от апокалипсического варианта развития: "Но наверное, когда ладонь сжимает рукоятку пуска, палец видит кнопку, тогда челюсть тоже напрягается – улыбка, смех не получаются.

– Это еще хорошо, что не загорелось море, океаны, – проговорил Третий. – Сверху не загорелось. Но только вначале, было хорошо видно, как вспузыриваются океаны, Тихий, Атлантический, Ледовитый, то в одном, то в другом месте. Подлодки, как рыбу, глушили друг дружку. Ну а мы их еще и сверху" [55, с. 20].

Еще более печальна была бы участь, по мнению А. Адамовича, выживших в условиях атомного Армагеддона – переживших постигла бы не менее страшная судьба. Они были бы лишены элементарных условий существования, отброшены в каменный век, тоталитарно-каннибальское прошлое. Известный белорусский литератор так гипоте­тически продуцирует эту вероятность:

"Мы онемело слушаем. Я-то догадываюсь (нет, знаю), о чем Она.

- Не знаю, – продолжает Женщина, – Как там у нас было устроено, но вода, пища и, главное, воздух – все подавалось на команду. Голос одного-единственного человека. Кто он, наш кормилец-поилец, мы не знали, знали только то, что он есть. Но, по-моему, они менялись каждые сорок восемь часов. Главный должен был подтверждать свое право командовать приборами, наговаривая им что-то. Как я понимаю, это был огромный соблазн для тех, кто был рядом: ухитриться сказать слова раньше; записать свой голос, оттеснив предыдущего. Где-то пришла и ушла очередь и моего отца... И он куда-то исчез... У них там были сплошные перевороты, и всякий раз менялась группа прихлеба­телей, тех, кого кормили-поили и кому давали дышать. Только с желез­ными палками – те, кажется, не менялись. Шныряли, как крысы, по темным углам, выискивали вчерашних, чужих и вообще лишних. Потому что по темным углам и среди трупов прятались и ничьи, ничейные, но они дышали, забирали последний воздух. Переворачивали и мертвых, расталкивали трупы, а для надежности им тоже доламывали черепа. О, эти звуки! А запах, он до сих пор... сладкий такой...

Она невольно вытерла губы, рот" [55, с. 20–21].

Можно отмахнуться от мрачных футурологических картин будущего, предначертанных писателями, но нельзя отмахнуться от реальных науч­ных фактов, в том числе математической модели термоядерной войны.

Ученые так моделируют возможный атомный Апокалипсис от взры­ва лишь одной термоядерной бомбы, а их ведь тысячи в арсеналах разных стран и народов!