- •Глава IX. Контракт международной купли-продажи товаров 60
- •Контракт международной купли-продажи товаров
- •§ 1. Коллизионное и материально-правовое регулирование контрактов международной купли-продажи товаров
- •§ 2. Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.
- •См. П. 2 информационного письма Президиума вас рф от 16 февраля 1998 г. № 29 «Обзор судебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц».
- •§ 3. Применение Общих условий поставок (оуп)
- •§ 4. Бартерные договоры
- •§ 5. Обычаи и обыкновения в области международной поставки. Инкотермс. Заведенный порядок
- •Контрольные вопросы
- •Литература для дополнительного изучения
- •2Розенберг м.Г. Контракт международной купли-продажи. С. 55.
§ 2. Венская конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.
Венская конвенция содержит положения о форме договоров международной купли-продажи товаров, порядке их заключения, регулирует содержание прав и обязанностей продавца и покупателя, а также вопросы ответственности сторон за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей по договору, содержит положения
о переходе риска с продавца на покупателя, обязанностях сторон по сохранению товара и др.
Статья 7 Венской конвенции устанавливает: «При толковании настоящей Конвенции надлежит учитывать ее международный характер и необходимость содействовать достижению единообразия в ее применении...» Поэтому для правильного применения Конвенции следует анализировать практику зарубежных судов и арбитражей2.
Сфера действия. Конвенция подлежит применению в следующих двух случаях: 1) когда коммерческие предприятия сторон договора международной купли-продажи товаров находятся в разных государствах, участвующих в Конвенции (п. «а» ст. I)1 или 2) когда в силу коллизионной нормы в качестве применимого к договору национального права признается право государства - участника Конвенции, даже если коммерческое предприятие одной из сторон договора или обеих сторон не находится в государствах - участниках Конвенции (п. «Ь» ст. 1). Причем это правило действует также в случае, когда стороны выбрали право государства - участника Конвенции в силу автономии воли сторон. Иными словами, применение к контракту права государства-участника Конвенции автоматически влечет применение Конвенции2. Хотя Конвенция не является обязательной для не участвующих в ней государств, имеются примеры ее применения судами таких государств в случае, когда коллизионные нормы ведут к применению права государства - участника Конвенции3.
Термин «коммерческое предприятие стороны» характеризует не субъект права, а место основной деятельности стороны, постоянное место осуществления деловых операций (place of business)1. Таковым может быть признано место нахождения главной конторы юридического лица, а также его представительства, филиала2. Национальность (государственная принадлежность) стороны не имеет значения для решения вопроса о применимости Конвенции (п. 3 ст. 1). Таким образом, если коммерческие предприятия сторон находятся в одном государстве, то Конвенция не применяется, даже если стороны и имеют различную национальность3.
В литературе рассматривается также вопрос о возможности применения Венской конвенции к «внутренним» договорам купли-продажи (поставки). Согласно Конвенции она применяется в случаях, когда коммерческие предприятия сторон договора купли-продажи товаров находятся в разных государствах (п. 1 ст. 1). Таким образом, сама Конвенция исходит из того, что она применяется к международным, а не внутренним сделкам купли-продажи. М.Г. Розенберг отмечает, что, «с одной стороны, заключаемые договоры могут быть тесно связаны с договорами, которые регулирует Конвенция... что свидетельствует о целесообразности сближения их регулирования. С другой сторонььхделка на внутреннем рынке не относится к внешнеэкономическим... ив этой связи вообще сомнительна возможность сторон выбирать для регулирования... международную конвенцию, положения которой включены в систему их национального права». И далее: «Поскольку нормы Венской конвенции имеют специальный характер... их применение по согласованию сторон как норм национального права недопустимо. [...] Вместе с тем нет препятствий к тому, чтобы в договор, регулируемый нормами внутригосударственного права, включить положения Конвенции как его условия»4. В данном случае позиция М.Г. Розенберга не совсем последовательна. Рассматривая положения Конвенции как включенные в систему национального
права (по существу как часть национального права), автор утверждает недопустимость их применения «как норм национального права» в силу специального характера этих норм. Однако далее такая возможность признается - включение норм Конвенции в конкретный договор в качестве договорного условия. В последнем случае более правильно говорить
о совершенно ином применении положений международного договора - в качестве обычных контрактных условий, подобно тому как применяются правила ИНКОТЕРМС и других аналогичных сборников. Схожие подходы мы обнаруживаем в иностранной литературе. Так, Р. Гуд считает, что выбор сторонами «в качестве применимого права Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров будет расцениваться как инкорпорация в контракт норм, содержащихся в Конвенции, но не как выбор права», поскольку Соединенное Королевство не ратифицировало Конвенцию1. Строго говоря, о применении положений международного договора в данных ситуациях можно говорить весьма условно, только в плане содержательной стороны. В таком случае положения Конвенции применяются только к тем отношениям, которые могут регулироваться диспозитивными нормами или соглашением сторон при соблюдении требований о действии императивных норм гражданского законодательства РФ (ст. 422 ГК РФ). Данная ситуация схожа с той, которая предусмотрена в отношении применения к договору норм иностранного права: согласно п. 5 ст. 1210 ГК РФ, если договор не содержит в себе иностранного элемента, то есть является «внутренним» договором, но стороны выбрали в качестве применимого право иностранного государства, такой выбор не затрагивает действия императивных норм страны, с которой договор реально связан. Таким образом, действительность соглашений сторон о применении к их отношениям Конвенции «будет зависеть от того, не противоречат ли они императивным предписаниям внутригосударственного права»2.
Конвенция не применяется к продаже определенных предметов (ценных бумаг и денег; судов водного и воздушного транспорта, судов на воздушной подушке; электроэнергии; товаров с аукциона, в порядке исполнительного производства или иным образом в силу закона; товаров, которые приобретаются для личного, семейного или домашнего использования3). Конвенция не регулирует вопросы действительности договора, правоспособности сторон, представительства и доверенности, права собственности на проданный товар, ответ* ственности продавца за причиненные товаром повреждения здоровья или смерть какого-либо лица. Конвенция не определяет конкретный размер процентов годовых при просрочке исполнения денежных обязательств, она не касается применения договорного положения
о неустойке, а также правил исковой давности.
В соответствии со ст. 6 Конвенции стороны могут исключить применение Конвенции, однако это надо сделать прямо и недвусмысленно, например записать в контракте, что к нему не применяются положения Венской конвенции 1980 г.
В своем обзоре по применению Конвенции ЮНСИТРАЛ отмечает, что существует неопределенность по поводу того, могут ли стороны подразумеваемо (косвенно) исключить применение Конвенции. Ряд судов и арбитражей (в том числе МКАС при ТПП РФ. - В.К.) считает, что исключить применение Конвенции таким способом нельзя, поскольку Конвенция не предусматривает прямо такой возможности. Другие, наоборот, признают «подразумеваемое» исключение сторонами Конвенции, например в случае, когда стороны (коммерческие предприятия которых находятся в государствах-участниках) избирают право государства - не участника Конвенции1.
В любом случае важно, чтобы суд или арбитраж не заходили необоснованно далеко в толковании отказа сторон о применении Конвенции. Так, в практике МКАС выработалось правило, согласно которому ссылка сторон на какое-либо национальное право автоматически не свидетельствует о том, что стороны намеревались исключить применение к их отношениям Конвенции. Поэтому, если этим применимым национальным правом является право государства-участника Конвенции, то она подлежит применению (п. «Ь» ст. 1). Так, МКАС рассматривал спор между германской фирмой и российской организацией. Заключенный сторонами договор международной купли-продажи товаров содержал условие о выборе сторонами в качестве применимого права российского законодательства. МКАС разрешил спор на основании норм ГК РФ
и не применил Венскую конвенцию, хотя Германия и Россия - ее участники. В данном случае МКАС истолковал ссылку сторон договора на российское законодательство как намерение сторон исключить применение к их договору Венской конвенции в силу ст. 6 этой Конвенции. Если бы в договоре сторон содержалось условие о применении российского права (а не российского законодательства), не вызвало бы сомнений, что эти отношения регулируются Венской конвенцией, поскольку международные договоры РФ, являясь частью правовой системы РФ (ч. 4 ст. 15 Конституции), входят в право России (дело N° 73/2000, решение от 26 января 2001 г.)'. Таким образом, по мнению МКАС, понятие «право» тождественно понятию «правовая система», а понятие «законодательство» - нет. Позиция МКАС по данному делу совпадает с точкой зрения М.Г. Розенберга, согласно которой включение в соглашение сторон указания о «применимом праве» означает, что «в право государства входят также международные договоры, в которых оно участвует». Напротив, по мнению автора, указание на «применимое законодательство» не исключает возможности «ограничительного толкования условия соглашения: в отношении международных договоров прямого действия... может ставиться вопрос... что они входят в правовую систему России, но не в ее законодательство»2. Необходимо отметить, что указанная позиция непоследовательна. Ведь если буквально следовать формулировке Конституции РФ, международные договоры - это часть правовой системы РФ (ч. 4 ст. 15). Понятия «право» и «правовая система» различны3. При этом формулировка ч. 4 ст. 15 Конституции РФ означает необходимость совместного применения положений международных договоров и актов российского законодательства. В этой связи вполне логичной выглядит точка зрения В.А. Кабатова: «Можно предположить, что, употребляя в своем соглашении о применимом праве термин «законодательство», а не «право», стороны скорее всего не имеют в виду исключить применение положений международного договора, а делают это либо по небрежности, либо по неосведомленности». Кроме того, термин «гражданское законодательство» по ГК не включает подзаконные нормативные акты, так что вряд ли стороны имели намерение исключить действие и этих нормативных актов4. Таким образом, применение Конвенции в силу п. «Ь» ст. 1 не может быть поставлено в зави
симость от ссылки в контракте на «право» и «законодательство». Дополнительным аргументом может служить также то обстоятельство, что в ряде случаев суд устанавливает применимое право на основании ссылок сторон на конкретные нормативные акты. Например, если стороны по контракту, в котором отсутствуют положения о применимом праве, ссылаются на ГК РФ, то применимым признается право РФ. Не вызывает сомнения тот факт, что Конвенция может применяться в этом случае в силу п. «Ь» ст. 1. Такой подход обнаруживается, в том числе, и в практике МКАС1.
Стороны могут отступить от любого из положений Конвенции или изменить его действие. Таким образом, положения конкретного договора между сторонами имеют приоритет перед правилами Конвенции (исключение - ст. 12 Конвенции, посвященная форме контракта).
По всем тем вопросам, которых Конвенция не касается, или когда в Конвенции имеется пробел, который нельзя восполнить на основе ее общих принципов, применяется национальное право, определенное в соответствии с нормами международного частного права. Так, в странах ЕС применимое право будет определяться на основе Римской конвенции 1980 г.: если стороны не избрали применимое право, то применяется право, наиболее тесно связанное с договором (ст. 3, 4). При этом действует презумпция, что таковым правом является право стороны, осуществляющей «характерное» исполнение (то есть право продавца). В России в соответствии с ГК РФ (ст. 1210, 1211) применяется право, избранное сторонами, а при отсутствии выбора - право, установленное судом. Применение принципа наиболее тесной связи и специальных презумпций ст. 1211 Кодекса, как правило, ведет к избранию права страны продавца. Если применимым правом к договору, определено право России, то применяются положения ГК РФ о договоре поставки (§ 3 гл. 30), поскольку обычно контракт, подпадающий под определение контракта международной купли- продажи товаров по Конвенции, соответствует конструкции договора поставки по ГК РФ2.
Заключение договора. Конвенция регламентирует процесс заключения договора между «отсутствующими сторонами», то есть в ситуа- ниях, когда продавец и покупатель находятся в различных государствах, и договор заключается путем направления одной стороной оферты и пкцепта оферты другой стороной. В случае, если контракт заключается между присутствующими сторонами (за столом переговоров), нормы ч. II Конвенции («Заключение договора») не применяются, и при необходимости надлежит руководствоваться применимым национальным правом.
В части заключения договора положения Конвенции (ч. II) и соответствующие положения ГК РФ (гл. 28) по своим принципиальным моментам совпадают, с той лишь разницей, что акцепт в силу ст. 438 ГК РФ должен быть полным и безоговорочным, в то время как согласно п. 2 ст. 19 Конвенции акцепт может содержать дополнительные или отличные условия, не меняющие существенно условий оферты.
Согласно ст. 14 Конвенции предложение о заключении договора (оферта) должно быть достаточно определенным, то есть в оферте должен быть обозначен товар и прямо или косвенно установлены его цена и количество или порядок их определения. Причем при отсутствии указания на цену она может быть определена исходя из средних показателей (ст. 55 Конвенции). В то же время отсутствие в оферте указания на количество товара или порядок его определения делает контракт незаключенным.
Форма договора. Венская конвенция допускает заключение контракта международной купли-продажи в любой форме, в том числе и в устной (ст. 11). Факт заключения контракта может доказываться любыми средствами, включая и свидетельские показания. Однако при присоединении к Конвенции государство может сделать специальное заявление об обязательности письменной формы контракта, если коммерческое предприятие одной из сторон контракта находится в таком государстве (ст. 12). Такое заявление при присоединении к Конвенции сделал СССР1. Следовательно, в отношениях с российскими лицами контракт, регулируемый Конвенцией, должен заключаться только в письменной форме. Только в письменной форме в такой ситуации должны совершаться также оферта, акцепт или иное выражение намерения.
Так, в одном из дел в результате телефонных переговоров продавец изменил условия поставки с СИФ на ФОБ и не стал страховать товар. При разрешении спора суд установил, что: 1) в соответствии с п. 3 ст. 162
ГК РФ внешнеэкономические сделки заключаются в простой письменной форме; 2) к отношениям сторон применима Венская конвенция 1980 г., согласно которой договор купли-продажи в случае участия в нем фирмы из России должен заключаться в письменной форме, каковой телефонная связь не является. Следовательно, изменения контракта в письменной форме не произошло1.
В соответствии со ст. 13 Конвенции под «письменной формой» контракта понимаются также сообщения по телеграфу и телетайпу. Таким образом, факсимильная связь в соответствии с буквальным толкованием Конвенции не относится к письменной форме. Обычно в качестве аргумента против такой позиции выдвигается тезис о том, что во времена создания Конвенции факсимильная связь еще не была столь распространена, как в настоящее время, и поэтому не была упомянута в ее ст. 13, хотя такая связь полностью удовлетворяет требованиям письменного документа. С таким подходом можно согласиться, сославшись, например, на общие принципы, на которых основана Конвенция (ст. 7).
Однако МКАС в одном из своих дел использовал принципиально иные аргументы. Иск был предъявлен российской организацией (продавец) к кипрской фирме (покупатель) в связи с неоплатой товара, поставленного по контракту международной купли-продажи. Между сторонами состоялся обмен факсимильными сообщениями, которыми истец и ответчик изменили контракт. В своих возражениях по существу иска ответчик ссылался на недействительность упомянутых факсимильных сообщений, вносящих изменение в контракт, в связи с тем, что они не считаются совершенными в письменной форме в соответствии с Венской конвенцией 1980 г. МКАС заявил, что в соответствии с предписаниями Конвенции (ст. 4) она не касается действительности самого договора. Если обязательность соблюдения письменной формы вытекает из норм национального права, этими нормами (а не Конвенцией) определяются требования к ее соблюдению. В соответствии с п. 2 ст. 434 ГК РФ договор в письменной форме может быть заключен, в том числе, путем обмена документами посредством почтовой, телеграфной, телетайпной, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору. Таким образом, факсимильная связь, являющаяся видом электронной связи, прямо предусмотрена российским законодательством в качестве допустимого способа заключения договора в письменной форме. Представленные истцом факсимильные сообщения об изменении условий поставки товара выполнены на бланках московского представительства фирмы ответчика,