4. Вотчины частных лиц а) Родовые имущества

Понятие о роде. Древнейший из союзов, лежащих в основе государственного и частного права, есть род. Родом называется союз лиц, происходящих от одного родоначальника (хотя в последующие эпохи типы рода отчасти уже осложняются ассимиляцией чужеродцев). Разрастаясь, род является уже группой лиц, связанных сколько родством, столько же и даже преимущественно общностью прав: по мере разрастания рода и удаления от первоначального родоначальника он может распасться на несколько частей, теряющих всякую фактически родственную связь между собою. Общее понятие рода тогда состоит из нескольких концентрических кругов: центральный круг - это "ближний род", т. е. союз братских семей (род, происходящий от одного отца), затем идет средний род - союз лиц, происходящих от одного деда, и, наконец, "дальнийрод", т. е. союз лиц, происходящих от одного прадеда и других дальнейших родоначальников, о которых сохраняется память в роде. По этим трем кругам распространяются и права на родовые имущества (см. выше о переходе имуществ по наследству).

Родовые имущества. В настоящее время родовыми имуществами могут быть одни лишь недвижимые вещи. Движимые же вообще менее допускают совладение, а большая часть их, по своей потребляемости, неспособна быть предметом продолжительного (фиктивно-вечного) обладания. В древнейшее время при первоначальном тесном сожительстве всех членов рода и движимые вещи были общеродовыми. Дом, в точном смысле, также не может быть имуществом целого рода; и действительно, мы видели из Русской Правды, что круг наследования движимостью и домом ограничивается пределами семьи (см.выше). Но дом в широком смысле (двор, дворище) можно даже в позднейшее время встретить в качестве объекта права целого обширного рода: у хорватов задружный род ("задруга") в полном своем составе живет в одном дворе; в Великороссии (особенно Курской, Тамбовской и Воронежской губерниях) встречались дворы, заселенные лицами, связанными родством, в количестве до 60 человек (ср. "Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа" Н.И. Костомаров, стр. 40 и след.).

Истинным и точным предметом родового владения служит обработанная земля, а также пастбища, луга и леса. Форма осуществления прав рода ни родовое имущество, т. е. форма пользования ими, на протяжении истории не одинакова. Первоначальная форма - это общее совладение имущества рода, т. е. общее для всех членов рода право владения и распоряжения. Пока род живет весь в одном месте, такое общее совладение понятно и возможно; славянские задруги и великорусские семейные общины - фактическое тому доказательство. Однако Неволин отрицает существование у нас в древнее время общеродовых имуществ (в личном начале он вообще видит отличие русского гражданского права) и признает только личную собственность ("Ист. рос. гр. зак. часть 2, стр. 8-8)). Между тем существование в древнее время общеродового совладения не может подлежать никакому сомнению, так как иначе нельзя объяснить следы его в позднейших смягченных правах рода (а также и общин, возникших из родовых форм).

Уже в 1-й период, а еще более в начале московской эпохи эта форма владения родовым имуществом уступила место другой, уцелев, впрочем, и потом в качестве добавочной. Эта вторая позднейшая форм а (в XIV-XV вв.) наступает при разделе родового имущества на составные части: каждое выделившееся колено и семейство получает свою специальную часть в пользование и владение, но не имеет права самостоятельного распоряжения, без согласия остальных родичей; кроме того некоторые части родового имущества все еще остаются в общем совладении всего рода (луга, леса). Такая форма существовала в XIV и XV вв., особенно на севере. Существует довольно значительное количество грамот новгородских, двинских, бепозерских и др., относящихся к этому времени и содержащих различные сделки на родовые имущества. На основании этих грамот (и других памятников) можно сделать следующие заключения относительно прав рода на отдельные части его имущества. 1) Отдельный родич может отчуждать родовое имущество только с согласия на то "остальной братии". 2) В случае отчуждения ее без такого согласия родичи имеют право иска против распорядившегося своей частью сородича. 3) Обычно при каждом таком отчуждении в качестве действующего лица при акте управления является один родич, но от имени всех, например: "Се купи и Окинфо и Еван и Марке и Федоро у Жирятиничей: у Гашкуя, и у Якова, и у Бориса и Выгната Розуев острове; в боле Жирятиничем не надобе у - земли; уведаются Гашкуй и Яково и Борис сами с своим племенем. А стояло у печати Гашкуй от всего племени" (А. Юр. № 71, 1; см. еще факты у Неволина: Ист. рос. гр. зак., 2-я ч., стр. 159, прим. 187). 4) Бездетный вотчинник может отчуждать только известную часть родового имущества; в противном случае родичи имеют право возвратить имущество (безденежно). У Татищева (Суд. изд. 1786 г., стр. 109) приводится узаконение царя Иоанна IV (приписанное в одном списке указных книг к 85 ст. его Судебника), по которому владелец родовой вотчины может распоряжаться только в случае бездетности и только половиной ее как по возмездным, так и безмездным сделкам: "Которые князи и бояре и дети боярские всякого чина люди детей не имеют, а похотят свои вотчины продати или заложите, или в монастырь по душе дати, и им продати, и заложити и по душе отдати вольно все свои купли. А не будет кому купли, ино из вотчин до половины, а более половины вотчин, мимо отчичь, ни продати, ни заложити, ни по душе ни отдати. А продаст кто или заложит, и по душе отдаст более половины, а отчич будет бита челом о том, и ту лишнюю продажу отдати отчичу". 5) Родственники имеют право преимущественной покупки отчуждаемой вотчины. По славянским законодательствам (сербскому и польскому), всякий, намеревающийся продать родовое имущество, должен делать это открыто, "белоденно", т. е. объявить об этом заранее родственникам, которые могут, если желают, купить его, отстраняя чужеродцев. У нас это право сохранилось в Уложении царя Алекс. Мих.: "А будет после кого умершего вотчина его дана будет детем его сыновьям, двум же или трем человеком вопче, и один из них тое отцовские вотчины свое и жеребий, для своих недостатков, похочет продать, или заложить, - и ему тот самый вотчинной жеребий продать или заложить вольно. А будет братья его тое отцовские вотчины с ним разделить не похотят и учнут бити челом государю, чтобы государь пожаловал их - велел у них за тот брата их вотчинной жеребей велети брату их взята деньги, по оценке, чего та вотчина стоит" (Улож. XVII, 14). ВХУЦв. это право является лишь остатком более древнего и более полного права родственников: теперь только братья, и именно неразделенные, сохраняют право преимущественной покупки; в старину им пользовались все родственники, хотя бы уже владевшие имуществами раздельно.

Эта вторая форма отношения рода к его имуществам вырождается естественно из первой путем постепенного высвобождения частных прав отдельных членов родового союза. Прежде, например, всякий член рода, приобретая что-либо собственными средствами, приобретал в собственность рода, т. е. имущества благоприобретенные становились родовыми. При значительном же высвобождении прав родичей это уже прекращается: родовым имуществом уже не считается приобретенное отдельным членом, если только это имущество приобретено не от членов того же рода.

В XVI в. вторая форма права на родовое имущество сменяется позднейшей, остатки которой существуют еще и в настоящее время. Эта форма отношений рода к родовым имуществам состоит из права родового выкупа и права родового наследования. Непосредственный владелец мог уже отчуждать свое имущество, не испрашивая предварительного согласия родичей, но зато эти последние получили право выкупать обратно у приобретателя-чужеродца отчужденное имущество. Так осуществляется право родового выкупа. Неволин (и некоторые другие) оспаривает эту теорию происхождения права родового выкупа. Он видит в нем не остаток или результат общего владения родовыми имуществами, не органически выросший в истории институт, а меру, извне установленную государством для искусственной поддержки знатных фамилий. К такой мысли его главным образом побудили следующие два обстоятельства: 1) то, что право родового выкупа начинает встречаться в памятниках лишь с XVI в., и 2) то, что право родового выкупа противоречит будто бы родовой собственности. Но очевидно, что эти обстоятельства не могут служить основанием для отрицания приведенной выше теории: они скорее подтверждают ее. Право родового выкупа не могло явиться раньше, т.е. при полном господстве родового быта; тогда вовсе невозможно было отчуждение имущества без согласия родичей, что же касается кажущегося противоречия права родового выкупа родовой собственности, то следует вспомнить, что право выкупа наступает именно вследствие падения непосредственной родовой собственности. Относительно же самой теории Неволина заметим, что самодержавное Московское государство вообще не склонно было поддерживать аристократические фамилии.

Сущность права родового выкупа начинает формулироваться в законодательстве с середины XVI в.: в первый раз она определена в царском Судебнике (ст. 85), потом в Указной книге поместного приказа (ст. IV, 8), в Уложении (гл. XVII, стр. 27-30) и в новоуказных статьях 1679 г. Для уяснения сущности родового права выкупа рассмотрим следующие вопросы на какие сделки оно простиралось; кто мог пользоваться им и какие условия необходимы были для осуществления этого права? Судебник устанавливает действие права родового выкупа только на сделки возмездные: куплю-продажу, залог и мену; о безвозмездных же сделках - дарении, завещании - он (так же, как и пошедующее законодательство) вовсе не упоминает; только новоуказные статьи 1679 г. обозначают распространение его и на безвозмездные сделки. Так оно и должно быть по существу понятия о родовом выкупе. Однако, в законах начала XVII в. находим ясные упоминания о выкупе и купленных, вотчинах. Объясняя это весьма загадочное явление, Сторожев (Ист.-юр. мат. 1,163) говорит: "купля по обычному праву подлежала нраву родового выкупа, по закону - нет". Так ли это? В Указной книге поместного приказа содержится изложение указа 1619 г. (отдельно не дошедшего до нас), в котором, между прочим, владельцам жалованных вотчин предоставлено право "продать их, заложить и в приданое дать и в монастырь по душе дать до выкупу, а кто буде роду его ту вотчину из монастыря по хочет выкупить, и ему ту вотчину выкупать ценою по государеву указу против дач, сколько в ней в даче четвертные пашни написано, а дать за четверть по полтине; а буде продаст в чужой род, а кто буде роду их захочет ту вотчину выкупить, - по прежнему уложению, как их родовые и купленные вотчины выкупают; а будет него роду не останется, или останется, выкупить не похотят, и ту вотчину из монастыря взята на государя, а деньги за лее дать в монастырь из государственной казны" (Хрест. вып. III, стр. 208). Если понимать слова указа по их кажущемуся значению, то купленные вотчины, проданные чужеродцам, подлежат родовому выкупу по (какому-то) "прежнему уложению", а не по обычному праву. Но такой ли смысл в действительности имеет этот указ? О выкупе каких вотчин он говорит? Если о проданных чужеродцам, то как понять непосредственно следующие выражения: "а буде у него рода не останется... идя выкупить не похочет"? При продаже чужеродцу в таких случаях нечего говорить о праверодового выкупа. Закон дальше сам объясняет, что дело идет о выкупе вотчин у монастырей. "А кто будет роду его вотчину из монастыря похочет выкупить, и ему та вотчина выкупать по прежнему уложению. А буде у него роду не останется..." и т. д.; о продаже в чужой род ничего не говорится. Итак, выражение "купленные вотчины" попало в фразу о выкупе у чужеродцев по вине плохой редакции закона; предназначалось же оно специально для выкупа у монастырей. У монастырей же, со времени указа 5 580 г., выкупу подлежали всякие вотчины - и родовые и купленные. Именно в этом выкупе было заинтересовано государство в XVI в., стремясь к ограничению вотчинных прав церкви, тогда как выкуп частными лицами у чужеродцев мало интересовал его. Этим, думаем мы, вызван и указ 1621 г., приводимыйв Указной книге поместного приказа (см. Хрест., III, стр. 219). Сторожев делает и другое предположение (стр. 186), не отвечая, однако, за его состоятельность, а именно: не подразумевает ли закон под именем купленных вотчин вотчины, купленные у родичей? Но такие вотчины не переставали быть родовыми и не могли нелучить наименование купленных. Что касается выражения купчих грамот "купил в прок без выкупа" в применении как к купленным, так и к родовым после царского Судебника, то это отголосок старины, когда продавец мог (при соответствующей оговорке в купчей) выкупить вотчину обратно. Судебник, как мы видели, умолчал о таком нраве продавца (устранить нисходящих от права выкупа). Что это за сделка? Это не залог, который был известен древнему праву под этим самым названием; это купля-продажа, если только для выкупа не назначен определенный срок: например, в 1568 г. продавцы выговаривают себе право уплатить назад взятые ими у покупщика за вотчину 40 руб. в определенный срок; если деньги в этот срок не возвращены, то купчая становится кутей ("ся наша купчая в купчую"). Такое странное выражения ясно указывает на сущность сделок подобного рода, не имеющих в современном праве соответствующих себе; лишь для аналогии назовем такую сделку запродажной записью. "Купчая", которая выдается подтакими условиями, не есть акт, заканчивающий договор купли-продажи, а начинающий его: сделка могла быть прекращена волею продавца (ср. ниже о договоре купли-продажи). Отегода Неволин заключает, что право выкупа до этого узаконения не простиралось на безвозмездные виды отчуждения, в чем его убеждает еще и то соображение, что мотивами такого рода отчуждений служат моральные побуждения, которые не могут быть переложены на деньги (для выкупа). Но известно, что для выкупа имуществ, отчужденных посредством возмездных сделок, существовала (в одно время) такса; она могла применяться и при даровом отчуждении; если закон не упоминал о выкупе отчужденных безвозмездно имуществ, то не потому, что такой выкуп был невозможен, а потому, что такие сделки практиковались (без согласия всех членов рода) редко. Из завещательных распоряжений такими имуществами, дошедших до нас, видно, что они отказывались обыкновенно (почти всегда) в пользу родовых же наследников, чем, очевидно, и исключалась возможность применения родового выкупа в случае безвозмездных сделок. Итак, мы думаем, что право родового выкупа простиралось всегда на всякие виды отчуждения имуществ. Что касается субъектовправа родового выкупа, то ими были все члены рода (кроме участвовавших в сделке) или, правильнее, весь род. Фактически выкуп производится одним лицом, но являющимся представителем целого рода; это видно из того, что выкупленное имущество остается родовым, а не благоприобретенным. Лица, участвующие в сделке (в качестве свидетелей), не получают права выкупа, потому что своим участием они заявляют согласие на отчуждение. Нисходящие продавца также лишаются права выкупа, ибо действия их отца или деда, в силу солидарности семейных прав, всегда признавались для них обязательными **.

______________________

* На какие вотчины распространяется право родового выкупа? Судебник 1550 г. говорит просто о вотчинах, не обозначая их никаким предикатом (родовая, выслуженная). Некоторые, толкуя распространительно, полагают, что право выкупа простиралось и на родовые, и на выслуженные вотчины. Но в XVI в.. когда права вотчинника на пожалованные имущества еще не были определены законом, а обозначались разнообразно в каждой жалованной грамоте (см. ниже), когда основным типом пожалования считалось пожизненное - нельзя было вовсе говорить о родовом выкупе таких имуществ. Право выкупа жалованных вотчин возникло со времени их уравнивания сродовыми (в 1527 г.). Зато Судебник совершенно точно отличает вотчины (родовые) от "купель", т. е. благоприобретенных имений, и в отношении к последним запрещает выкуп для родственников. ** Выкуп вотчины государством (из монастырей) не относится к праву родового выкупа.

______________________

Условия выкупа. Право родового выкупа заключает в себе принудительную обязанность покупщиха продать обратно в известный срок и по известной цене купленное им родовое имущество продавца.

Что касается срока, до истечения которого право выкупа имело силу, то в более старые времена он, по всей вероятности, вовсе не определялся: выкупить можно было всегда, если только не исчезла память о том, что известное имущество было родовым. Судебник Иоанна IV установил 40-летнюю даъность для выкупа, но из юридических актов видно, что иски о выкупе вчинялись и через более продолжительное время, а также случалось, что судьи отказывали в исках, начатых раньше истечения 40-летнего срока; из этого можно заключить, что фактически давность, установленная Судебником, не всегда принималась во внимание; не только практика, но и законодательство изменяло этот срок по случайным поводам.

Цена, по которой выкупались вотчины, сперва не была определена законом, и обыкновенно выкуп совершался по той цене, по которой совершена сделка продажи. Но когда контр агенты сделок, чтобы парализовать право выкупа фактически, стали обозначать в актах чрезвычайно высокую цену, тогда явилась потребность таксировать выкупную плату, и в 1619 и 1621 гг. были изданы узаконения об этом. Упоминание о цене выкупа вотчин есть и в Судебнике 1550 г., но только относительно заложенных имуществ и без определения таксы: "в меру чего та вотчина стоит" (стр. 85). Царь Алексей Михайлович отменил таксу, узаконенного в 1619 г., и установил выкупа опять по цене, обозначенной в купчих (Ул. XVI, 27). Кроме срока, условием, ограничивающим право родового выкупа, была обязанность для выкупающего производить выкуп на собственные средства. По Судебнику, если продавец "доведает", что его родич "выкупил вотчину чужими деньгами и держит ее не за собой", то она возвращается к отчуждавшему ее.

Кроме родового выкупа, другим позднейшим результатом бывшего некогда общеродового владения служить право родового наследования, которое изложено в своем месте.

История форм отношения рода к своим имуществам есть в то же время и история отношения прав частных лиц к правам рода. Мы видели уже, как отдельный член рода, совершенно теряющийся в прав ах рода доисторической эпохи, мало-помалу путем постепенного выделения своих прав получает сперва только в пользование часть родовых имуществ, а затем почти все права распоряжения ими.

Отношение прав родовых вотчинников к правам государства. Род был высшей автономной единицей лишь в доисторические времена. При соединении родов (и общин) в государственный (земский) союз этот последний прикрыл своими правами и права родов, вошедша в него. Все те требования, которые предъявлял род к частным лицам, составляющим его, теперь государство предъявляет к самому роду. Род требует, чтобы имущество отчуждалось произвольно родичем чужеродцу; государство запрещает передавать его чужеземцам.

В московский период возникли новые ограничения, обязанные своим происхождением влиянию служебных повинностей, лежащих на вотчинах. Особенному ограничению подлежали тогда княжеские вотчины, а именно князья не имели никаких прав распоряжения своими вотчинами без согласия государя; дочери их не наследуют таких вотчин, а получают от государя приданое; жена получает только часть на прожиток. Словом, к этим имуществам вполне прилагаются черты постановления Русской Правды об имуществах смердов. Прочие, так называемые боярские вотчины (за немногими исключениями: см. УК. кн. вед. казн. ст. XIX) имеют уже свойства более свободных имуществ, хотя ограничения прав их владельцев в XVI и XVII вв. довольно существенны; они истекают частью из прежних земских, частью из новых служилых отношений: вотчины могли обращаться только между одноземцами, хотя "земли" уже сделались провинциями одного государства: "а что во Твери, и в Торжку, в Ярославе, на Резани, на Белеозере и на Романове исстари иногородцы вотчины их (вотчинных) земель невыкупывали... и ныне царь и вел. кн. приговорил... по тому ж, как было исстари" (ук. кн. вед. казн., ст. XVIII; ср. Улож., XVII, 49-50). Вотчины могли обращаться только между лицами известного служилого класса; в частности такое ограничение постановлено в законе относительно: а) так называемых белозерцев или казаков (т. е. смоленцев, которые после взятия Смоленска поляками были испомещены в Белоозере;ук. кн. пом.п-рик. IV, 36, 44, 61; Улож., XVI, 49-50, П. С. 3., № 53; такое ограничение продолжалось до 1677 г. П. С. 3., № 700, от I, ст. 14); б) относительно иноземцев (ук. кн. пом. прик., IV, 24); в) служилых татар и мордвы (там же, 34).