3. Возникновение обязательства

Обязательственные отношения между лицами могут возникнуть или вследствие обоюдной воли обеих обязывающихся сторон, или против воли одной из сторон. Первое отношение называется договором, второе - обязательством, возникающим из вины (преступления, проступка, неосторожности, неисполнения договорного обязательства). К гражданскому праву полностью может относиться только первый род обязательств; существенные условия вторых рассматриваются в уголовном праве. Поэтому далее мы будем говорить об обязательственном праве только по отношению к договорам.

Для возникновения договора главное и необходимое условие есть свободная воля и сознание договаривающихся сторон. Отсюда само собою вытекает, что договор, заключенный по принуждению, не имеет никакой силы. Как ни просто это требование, однако московская практика едва могла сладить с явлениями противоположными: акты того времени содержат в себе частые жалобы на то, что долговое обязательство или контракт купли-продажи "вымучен" у контрагента истязаниями или угрозой истязаний. Разбирать подобные дела было тем труднее, что такие акты могли появляться в полной крепостной форме того времени: обидчик мог стакнуться с площадными подьячими (тогдашними нотариусами), взять их к себе в дом и туда же обманно зазвать жертву или вместе с подьячими наехать в его дом и таким образом отрезать ему путь от всяких сообщений со сторонними лицами, которые могли быть свидетелями. Именно такой случай имеет в виду Уложение (X. 251). Отсюда возникло законодательное требование, чтобы о таких событиях подаваема была судебной власти явка тотчас же после события, в срок не свыше недели, т. е. спор о вынужденности обязательства может быть заявлен лишь в семидневный срок.

Требование свободной воли от заключающих договоры не выдержано, однако, вполне и в самом законодательстве того времени. Оно само иногда требует, чтобы договорные отношения возникали по необходимости. Так, при начале процесса договор поручительства (о явке к суду) обыкновенно совершался невольно или одной стороной, или обеими, когда судебная власть насильно отдавала на поруки обвиняемого его родственникам или общинникам.

В другом случае договор составляется помимо воли одного из контрагентов. Так, квартирные хозяева лиц военных во время похода считаются по закону депозиторами их вещей. Хозяин должен принять вещь на сохранение при выступлении квартиранта в поход. В законе только содержится намек на это (Улож. X. 190). Но процессуальные акты того времени указывают, что такой порядок дела усвоен был повсюду: так, псковичи жалуются, что "ищут на них посадских людех, казаки, браняся, поклепом, поклажеев и поставленья, воровски, рублев по 5 и по 10 и болши" (Русск. ист. библ. II, № 177).

Договор, заключенный при отсутствии ясного сознания (например, в состоянии опьянения), недействителен (Пек. суда, гр., ст. 115). Обязательства, основанные на обмане и ошибке, также недействительны. Обман возможен относительно лица обязывающегося (его тождества и правоспособности), относительно права лица (продажа чужой вещи), относительно предмета обязательства (его тождества и качеств). Эта сторона обязательственного права уясняется в московском праве так же мало, как мошенничество в уголовном праве. Законодательство того времени заинтересовано всеми этими понятиями преимущественно по отношению к договору купли-продажи и служилой кабале, и притом преимущественно с уголовной точки зрения. Купивший вещь, на которую продавец не имел права собственности, подвергается опасности не только потерять вещь, но и быть привлеченным к суду об участии в краже или утайке (см. Суд. цар. ст. 93-95; Уст. кн. разб. прик. 34-35 и дополн. ст. к ней IV - ук. 1628; Улож. XXI. 64-65). Во всех этих узаконениях постановляется, что покупщик должен доказать, что он ничего не знал о пороке в праве. Для этого закон требует, чтобы покупщик покупал вещи с "порукою" или даже с купчей и с записью ее в книге. С одинаковой строгостью применяются эти постановления и к продаже чужого недвижимого имущества - вотчины (Улож. XVII. 35), но при этом Уложение впадает в абсурд: оно предполагает, что чужую вотчину можно продать только "по стачке с тем, кому он ту вотчину продаст", а между тем далее говорит: "а по купчей, или по закладной деньги на продавце доправя, отдать тому, кому он ту чужую вотчину продал или заложил", т. е. участнику в обмане дает право личного иска на другого товарища по мошенничеству.