Михаил Михайлович Сафонов Михаил Михайлович Философов

Бравый генерал, настойчивый дипломат, деловой администратор, престарелый член Государственного совета, отчасти педагог и переводчик - таким предстает Михаил Михайлович Философов (1732-1811) в небольшой заметке «Русского биографического словаря». Человек с определенным морально-этическим обликом, но без какого бы то ни было общественного лица, со служебной карьерой, но без политической биографии. (1)

Однако в жизни Философова была страница, остававшаяся неизвестной не только исследователям, но и его современникам: в первом десятилетии XIX в. он являлся негласным советником Александра I и подготовил обширную программу социально-экономических преобразований страны.

Сближение Философова и Александра I относится к концу 1802 г., когда семидесятипятилетний отставной генерал, бывший военный губернатор, управлявший еще и гражданской частью в Смоленской и Псковской губерниях, впервые появился на приеме у императора. 6 декабря 1802 г. Философов был представлен монарху и пожалован к руке его величества. (2) 6, 13 и 17 апреля 1803 г. они встретились вновь.(3) Появлению Философова при дворе предшествовало охлаждение Александра к известному В. Н. Каразину, не оправдавашему в глазах императора своей репутации беспристрастного советника. Это место предстояло теперь занять Философову, и он стал постоянно, насколько ему позволяло расстроенное здоровье, бывать в Зимнем дворце. Царь разрешил ему писать и докладывать обо всем, что «дознает достойно его внимания». Философов воспользовался этим правом. Он выступил как человек с определенной политической ориентацией, с собственной точкой зрения на решение социально-экономических и политических проблем страны. После смерти Александра среди бумаг императора были обнаружены всеподданнейшие записки Философова, его «разумения» о необходимых в России преобразованиях.

20 августа 1803 г. Философов написал «Разумение о положениях вообще нынешних настоятельностей отечественых», то есть записку о внутреннем положении России. (4) Этим сочинением Философов попытался обратить внимание Александра на состояние «бурливости», в котором, как ему казалось, пребывала страна. Причины этого автор находил в нарушении «единомысленности граждан». Философов разделял население России на три категории. К первой он относил тех людей, которые «свято чтут особу государя и самодержца, и власти и повелениям которого... слепо повинуются". К ним принадлежала часть дворян, мещан, купцов и крестьян, но число их, по мнению Философова, было невелико. К второй категории автор относил почти все российское дворянство, зажиточные семейства других состояний и всех, кто обучался в учебных заведениях за счет казны. Эти люди «затменны ложными учениями», то есть «руководствуются сочинениями, подобными вновь переведенному и изданному Юстия о правах народных обществ», (5) «внимают <...> положениям английского или нынешнего французского республиканского правления». Они полагают, что «для достижения отечественного блаженства, всеобщего блага, нужно руководствоваться народным расположением и гласованием его о том». Такие настроения усиливаются, «подобно ехидне», но «для блага всех нужно, чтобы сия смертоносная зараза изъята и исторгнута была из недр уязвленного и страждущего отечества». Доказательством опасности распространения такого рода настроений Философов считал «мятежи» против церкви и убийства крестьянами своих господ. Наконец, третью группу, по мнению Философова, составляют люди, «преданные истине и государю, но заблуждающиеся из-за неведения истины тверди отечественной». И среди этой малочисленной группы - лица, «достигшие даже первых чинов», т.е. представители правящих верхов, сподвижники Александра. Они недостаточно верно представляют себе "основания коренного в России положения» - в этом и состоит их заблуждение. Эти люди, находясь у власти, «вводят с некоторого времени в государственное управление чужестранные или вымышленные положения, отторгают одно состояние от другого», разрывают «целость государственную».

Существование этих трех групп свидетельствовало о «расстройстве правления» России. О возможных последствиях напоминала Франция, где, по словам Философова, «небрежность в управлении внутренних дел и крайне обременительные налоги» привели к революции. Такой вывод представляется Философову очевидным, а «всего удивительней» ему кажется то, что «это распространившееся неведение среди знаменитейших россиян ни мало ими не замечается». Все свои надежды Философов возложил на царя и выразил готовность предстать перед ним «для собеседования». (6)

Встреча состоялась 7 января 1804 г. (7) Подробности остались неизвестными. 8 февраля 1804 г. Философов завершил сочинение новой всеподданнейшей записки. В первой части Философов изложил свое представление об общих принципах устройства государства вообще, во второй - рассмотрел через призму этих принципов историю России с древнейших времен, в третьей - проанализировал современное состояние страны с точки зрения ее исторического наследства и попытался в общих чертах определить задачи будущего преобразования.

Философов как сторонник теологической концепции происхождения мира полагал, что государство должно быть устроено соответственно законам Бога. Такому требованию более всего отвечает самодержавие и именно поэтому самодержавная Россия имеет громадное преимущество перед «европейскими наиболее просвещенными государствами», которые «в предметах, к мирской жизни принадлежащих, превосходят наше Отечество». Отсюда Философов выводит, что у всех состояний в России троякая обязанность: «перед царем, богом и церковью». Это и составляет «коренное отечественное основание».

В сложившихся условиях Философов видел задачу законодателя в согласовании устройства государства с «коренными основаниями отечественной тверди». Для этого необходимо было «познать каждое состояние сообразно домашнему быту и их потребностям». Особенно важным, но наиболее неблагополучным Философову представлялось взаимное отношение помещиков и крестьян. Еще в записке 20 августа 1803 г. он отметил, что "дворяне крайне отпадают от своего звания и это надлежит правительству исправить. Они ведают себя корыстному имательству отяготительными работами и поборами со своих подданных». (8)Теперь он выразился более резко: „Настоящее отечественное положениe дворян-помещиков с их крестьянами в рассуждении управления первыми последних, податей, поборов и работ не без угнетения крайне ослабело и весьма неблагоустроенно и должно быть признано более за рабское невольничество, нежели за свободное в человечестве". "Остервенение крестьян на помещиков от безмерного отягощения" обязывает видоизменить крепостнические отношения (9) И в новой всеподданнейшей записке, написанной 28 апреля после двух встреч с царем 4 и 18 марта 1804 (10), Философов предлагает осуществить видоизменение крепостного нрава таким образом, что «крестьянское звание в полной воле и власти своих помещиков не должно никакими узаконениямн нарушаться». Но в то же время он считал необходимым, «чтобы нижние звания, неся больше в государстве игоносности от верховности взаимно за то более облаготворялись». Это «облаготворение» Философов представлял себе так: не разрушая крепостного нрава, а также «вне зависимости от права на владения" наделить крепостных крестьян помещичье землей исходя из определенной пропорции между числом податных душ и количеством земельных угодий. Такие меры должны были уравнять крестьян во владении землями, поднять крестьянское хозяйство, оградить крестьянство от чрезмерной работы на помещиков и защитить дворян «от всяких хитительных корыстолюбностей". Хотя эти предложения Философов и назвал «сырыми н незрелыми», но очень настоятельно, посоветовал Александру обратить самое пристальное внимание на решение крестьянского вопроса. Особенно он подчеркнул то обстоятельство, что предложенные им меры не заключают в себе коренного преобразования, а лишь являются «довершением государственного положения о владениях землей и заселения се в связи с неустроенностью этой части в Отечестве» и могут быть проведены в жизнь только в совокупности с другими мероприятиями, касающимися положения других сословий." (11)

Таким образом, в 1803-1804 гг. Философов выступил с наметками определенной программы социально-экономических и политических преобразований консервативного толка. По всей видимости, она была предметом обсуждения во время последующей серии встреч с царем: 29 ноября, 6, 12, 29 декабря 1804 г.,(12) 10, 23 января, 16 февраля, 14 нюня, 22 и 26 июля 1805 г.,(13) 5, 13 марта, 1, 22 августа 1806 г. (14) Александр же, по словам Философова, одобрял эти мысли называл их «полезными и потребными к исполнению", но в то же время выражал сомнение, что его «силы достатны к тому быть». (15) Только 16 декабря 1806 г. Александр специальным рескриптом пригласил Философова прибыть в столицу, чтобы иметь возможность воспользоваться его советами. Философов был назначен членом «Комитета, учрежденного для главного управления делами до вооружения земского войска касающимися». (16) 15 января 1808 г. Александр назначил М. Философова членом Государственного совета, высшего законосовещательного органа России. (17) К этому времени в правительственных верхах страны произошли значительные перестановки, вызванные необходимостью вывести страну из экономического, финансового и политического кризиса, в котором она оказалась после неудачных войн с Наполеоном 1805-1807 гг.(18) На смену «молодым друзьям» царя, определявшим в значительной степени политику России в первые годы XIX в., пришли новые лица: Н. П. Румянцев, О. П. Козадавлев, А. К. Разумовский, А. А. Аракчеев. Среди них был и Философов. С первого появления в Совете 30 декабря 1807 г.(19) по 9 ноября 1808 г., когда по состоянию здоровья ему пришлось отстраниться от заседаний, (20) он принял живейшее участие в деятельности этого учреждения. В указанный период Философов представил девять особых мнений. Некоторые из них касались частных вопросов, (21) но большинство затрагивало общие проблемы государственного управления н перекликалось с уже ранее высказанными идеями. (22) Во второй половине 1808 г. Философов подготовил обширную записку, развернув и конкретизировав программу социально-экономических и политических преобразований, основные черты которой он высказал в своих обращениях к царю в 1803-1804 гг. (23)

Записка Философова предназначалась для обсуждения в Государственном совете. В журналах Совета нет сведений о том, что его члены рассматривали записку Философова. Но это еще не означает, что она не обсуждалась там. Журналы Государственного совета, как известно, содержат сведения лишь о тех предметах, которые были одобрены большинством, дела же, не собравшие большинства голосов, оставались без движения и в журналах не отражались.(24) Либо Философов не внес своего «Мнения» на обсуждение Государственного совета, как он предполагал сделать это, либо оно не получило там поддержки. Как бы то ни было, в конечном итоге оно попало в руки Александра I. Содержание этого документа было таково.

В начале записки Философов изложил мотивы своего выступления и общий взгляд на предполагаемые преобразования. Автор сообщал, что главным его намерением является «укрепление коренных оснований отечественной тверди». Это, по его мнению, совпадало со стремлениями Александра, который учреждением Государственного совета и предоставлением свободы мнений его членам обнажил «истинное основание тверди <...> государственной». Под «твердостью государственного основания» Философов подразумевал некое патриархальное единение царя и его подданных, которые подчинены ему «не в рабском унижении, а в надлежащей единосложности с его верховностью». В этом единении монарх и все остальные члены общества должны оставаться «в пределах своего звания и зависимости от целого». В таком единстве всех частей «предлежащее перед Богом» государство объявлялось Философовым идеальным по своему устройству. «Целость» его, с точки зрения автора, не должна нарушаться «никакими случающимися внутри отечества преступлениями и злоупотреблениями, ниже из вне происходящими обстоятельствами отяготительными и политическими соображениями». Философов был категорически против каких-либо заимствований с чужеземных образцов преобразования государственного устройства, в том числе и против сторонников западноевропейских теорий (возможно, и М. М. Сперанского), т. к. они, по его мнению, идут вразрез с исторически сложившимися основами русской государственности (л. 7 об. - 8).

Для выполнения поставленной задачи Философов считал необходимым обозреть «весь состав государственный», однако не решился приступить к этому без особого разрешения монарха (л. 12, 12 об., 79-81) и предложил рассмотреть только «весьма нужные и важные предметы». Программа Философова, изложенная в «Мнении», состояла из 9 пунктов. Автор дал им следующие названия: 1) «О соединении всех частей государства воедино нераздельно к единому самодержцу государю»; 2) «О временных поборах с крестьян и мещан и о пресечении неустройства в хозяйстве Отечества нашего»; 3) «О положении в России крестьянского быта по тверди отечественной и о неразлучным с тем снабжении его земляными владениями»; 4) «О рекрутском наборе»; 5) «О хлебе и соли»; 6) «О государственных приходах и расходах»; 7) «О смешении званий вложностью одного в другого принадлежность с представлением но сему отечественной тверди»; 8) «Об устройстве государственных сухопутных, морских и внутренних штатных военных сил»; 9) «Об иноверных и иноязычных России подданных».

В 1-м пункте своей программы Философов предложил членам Государственного совета вначале рассмотреть, «не вкрались ли какие-либо положения <...>, которые <...> расторгают связи между составными частями государственного тела <...> или выводят граждан из того соединения, на коем покоится твердость самодержавной власти», а затем установить «непременные правила», нечто вроде основных законов, которые предохранили бы государство от каких-либо изменений в будущем.

Что же должны были представлять собой эти «непременные правила», призванные увековечить режим Российской империи?

Во 2-м пункте программы Философов провозгласил, что основополагающий принцип всей правительственной деятельности должен состоять в том, чтобы обеспечить гарантии собственности российских граждан. В 6-м пункте Философов предложил упорядочить налоговую политику и создать твердый бюджет страны. Для этого автор полагал изданием постоянных правил пресечь осуществляемые «по указам правительства, определениям дворянских собраний и других мест и властей» поборы деньгами и другими повинностями под предлогом сбора на общественные нужды. На случай же чрезвычайных налогов Философов считал необходимым издать постоянное Положение, причем признавал за лучшее даже прибавку подушного оклада, чем «расстраивающие хозяйственные расположения» граждан временные налоги. В проекте предлагалось при всякой дополнительной накладке поборами изыскивать способы к предоставлению определенных привилегий для налогоплательщиков, без чего, по мнению автора, не могло быть «правого налога» (л. 15-19 об.).

Этими мерами Философов не исчерпывал гарантии собственности российских граждан. Последняя, по его мнению, не только не должна быть подвержена временным налогам, но и не должна никем и никогда нарушаться. Поэтому в 3-м пункте своей программы Философов изложил конкретные меры к «вящему избытку в состоянии крестьян». Как по объему, который занимает третий пункт в сочинении, так и по значению, какое придавал ему автор, вопрос этот являлся центральным во всей программе.

Для Философова «крестьянин есть коренной гражданин Отечества», «преподатель <...> всеобщего избытка государственного». Именно в крестьянском сословии автор видел «основание отечественной тверди». В рассуждениях о месте крестьянина в феодально-крепостническом обществе Философов обосновал свою главную мысль: «Владение земли и паче всех других ему имеет принадлежать, яко необходимое и свойственное ею состоянию». Философов считал, что наделение крестьянства землей может и должно сочетаться с сохранением крепостного права как такового, при котором помещик является собственником своей земли и крестьян. Соединением крепостничества и самодержавия, заявлял он, «утверждается монархическая власть государя яко самодержца». Провозгласив нерушимость крепостного права, Философов тем не менее предлагал внести в него ряд существенных изменений.

Прежде всего он считал необходимым отдать крестьянам незаселенные и пустопорожние земли, причем занять такой участок мог каждый крестьянин по собственному выбору, безвозмездно, при соблюдении принципа добровольности. В собственность эта земля должна была закрепляться лишь после заселения и обработки, чтобы никто не мог получить более, нежели мог обработать. Философов предложил также восстановить села и усадьбы в экономических и удельных землях, чтобы привлечь к земледельческому труду как можно больше населения.

Однако эти меры автор проекта считал явно недостаточными для решения проблемы и далее предложил грандиозную меру - осуществить передел всей помещичьей земли пропорционально числу крепостных крестьян. Философов полагал, что в распределении земли между помещиками существует несообразность. «Каждый помещик <...> владеет землею по крепостям, но сии владения так перемешаны, так несообразны с порядком устроя правого к истинному благоденствию, что часто вместо общей пользы и благосостояния приносят вред вообще государству». Эта несообразность в распределении земель, по его мнению, являлась источником резких столкновений между помещиками и губительно отражалась на положении крестьян. Осуществить свой проект Философов предлагал, по его словам, «удобным и нетрудным способом». Сначала необходимо было избрать в губерниях чиновников, поручить им составить описание земель по уездам и приходам и определить, сколько какому селению необходимо земли и угодий. Затем, «не принимая во внимание настоящих владельцев земель», нужно было распределить эти земли между крестьянами, запретив помещикам покушаться на них. Помещики сохраняли за собой право собственности на землю и на крестьян, могли продавать участки друг другу, но продажа земель без крестьян и крестьян без земли должна была быть запрещена. Запрещалось и дробление земель и угодий при продаже. При недостатке земли предлагалось выделять ее из других местностей. Излишки земель оставались у помещика и могли использоваться под участки соответственно приросту населения. На них же могли быть переселены крестьяне из малоземельных областей. Земельные излишки предлагалось обрабатывать наемными рабочими или отдавать в наем, но ни в коем случае не возделывать руками крестьян данного помещика. Такое положение, предложенное Философовым, предполагало некоторую регламентацию крестьянских повинностей и, следовательно, определенное ограничение труда крепостных крестьян.

Для возмещения ущерба помещики, передавшие часть своей земли крестьянам, получали государственные земли из числа тех, которые подлежали заселению. Меру земли, полагающуюся на ревизскую душу, должны были определить дворянские собрания.

При таком распределении земель, считал автор, станут ненужными и бесполезными вольные хлебопашцы, «расторгающие <...> единительную связь звания крестьян с дворянством и помеществом» (л. 20-45).

В 4-м пункте Философов изложил свои мысли о реорганизации рекрутских наборов. Он предлагал право назначения в рекруты и представления к набору изъять у городской и помещичьей власти и оставить его только за императором, так как считал, что в государстве «все состояния граждан определяются и утверждаются властью самодержца». В основу Положения о рекрутском наборе необходимо положить набор крестьян и мещан не по числу ревизских душ, а по числу членов семьи. Семейства с одним или двумя работниками мужского пола освобождались от рекрутчины, а рекруты набирались из многодетных семей, причем право определения в отдачу в рекруты в семье предоставлялось главе семейства.

Право же определения годности к службе предлагалось дать не только помещикам, но и государственным чиновникам. Продажу и покупку рекрут предполагалось отменить, разрешив добровольный наем из вольных людей. Кроме того, по мнению автора, необходимо было издать Положение во изменение «безместного» положения отставных солдат (л. 45-54).

В 8-м пункте своей программы Философов коснулся устройства сухопутных и морских военных сил. Он предложил твердо установить количество войск, необходимых во время войны и в мирных условиях, и указал на необходимость сделать содержание армии и флота менее обременительным для податных сословий (л. 68-70 об.).

Улучшению снабжения населения России «главными жизненными потребностями» - хлебом и солью - должны были послужить предложенные Философовым в 5-м пункте программы меры по реорганизации запасных сельских магазинов и складочных депо (л. 54-58).

Существенным моментом в программе Философова являлся вопрос о сословной иерархии, которому он посвятил 7-й пункт. В существующем положении Философов находил «некоторую запутанность»: дворянин вступал в чуждое ему звание и права купца; купец приобретал не только права и преимущества дворянина, но и чин военной гражданской службы; свободные хлебопашцы «расторгали» единое звание крестьян. Находя такое положение недопустимым, так как оно вводит «в неустройство» другие звания, терявшие от этого «свой вес и достоинство», Философов рекомендовал «все звания граждан содержать в пределах их прав и принадлежностей с присвоением каждому в полной мере приличных в обществе почестей и выгод», чтобы ни одно звание не «выступало из черты своей и не вторгалось в принадлежность другого». С другой стороны, Философов настаивал на «полной свободе каждому переходить из одного звания в другое», ограничивая этот переход «законным образом», под которым подразумевал путь службы и заслуг перед отечеством (л. 60 об.-67). Распространялось ли такое право на помещичьих крестьян? Философов прямо нигде не коснулся этого существенного вопроса. По всей видимости, он и не вставал перед ним. Провозгласить принцип свободы выбора социального положения в условиях феодально-крепостнической системы означало либо очень ограниченное толкование этой свободы, либо отрицание крепостного права вообще. Философов, уже заявивший себя сторонником крепостной зависимости, и здесь остается таковым. Оп предлагает «сделать положения, которые заменить могут и ныне существующие у нас правила, с некоторыми только поправками или объяснениями для лучшего усовершенствования». То есть, по-видимому, несмотря на широковещательные декларации, предложения Философова не шли дальше некоторого уточнения феодально-крепостнического законодательства, упорядочения сословной иерархии, устранения наиболее вопиющих проявлений деспотизма и произвола.

В последнем, 9-м пункте своего «Мнения» Философов уделил также внимание национальному вопросу. Он считал, что «союз граждан одного Отечества» может быть прочен лишь в том случае, если все составляющие его народы «нераздельное будут иметь право на попечительность правительства». Поэтому Философов призвал «соравнять их управление с основанием государственного в России правления, поставит оное, сколько можно, в теснейшую связь с сим и преподать им такие выгоды и способы, чтобы сим разнородные граждане слились, наконец, в один народ» (л. 77 об.-79 об.).

Итак, считая необходимым сохранить и укрепить крепостное право, Философов вместе с тем предлагал удалить из крепостных отношений наиболее вопиющие рабовладельческие элементы - прикрепить крестьян не к помещикам, но к земле, наделив их ею безвозмездно за счет незаселенных и помещичьих земель, запретить продажу крестьян без земли и земель без крестьян, несколько регламентировать крестьянский труд. Облегчение рекрутской повинности, уменьшение налогового гнета, улучшение снабжения населения предметами первой необходимости - все эти наиболее существенные предложения Философова должны были поднять материальный уровень податных сословий, сгладить остроту противоречий в деревне, предотвратить угрозу взрыва.

Такова программа Философова. Она оказалась крайне противоречивой. Несмотря на выпады против заимствований западноевропейских теорий, в основу ее была положена идея о «непременных правилах» или, другими словами, об основных законах, на которых должна покоиться монархическая власть. Эта идея восходила к теории «правильной» дли «истинной монархии», одной из наиболее широко распространенных в эпоху Просвещения концепций, сформулированной Ш. Л. Монтескье.(25)

Во второй половине XVIII в. идея о непременных государственных законах, взятая, как правило, в отрыве от конституционной теории Монтескье, пользовалась большим кредитом в правящих верхах России. Еще елизаветинский фаворит И. И. Шувалов подготовил для Елизаветы проект фундаментальных законов.(26) Екатерина II подготовила проект десяти коренных статей, за нарушение которых пред полагалась смертная казнь.(27) Н. И. Папин, воспитатель будущего монарха Павла, глава своеобразного оппозиционного кружка, завещал цесаревичу идею непременных государственных законов, и наследник не был чужд этой идеи. (28) Канцлер А. А. Безбородко по заказу великого князя Александра написал для оппозиционного великокняжеского кружка «Записку для составления законов российских» (29) - политическое завещание, воплотившее теорию Монтескье. Своеобразным итогом этих идейных исканий XVIII в. явился проект «Грамоты российскому пароду жалуемой» - хартии, перечислявшей фундаментальные законы страны, которые Александр I намеревался опубликовать в день своей коронации. (30)

Известно, что Философов в 1764-1765 гг. часто бывал в доме Н. И. Папина, (31) который в свою очередь и Философову наносил визиты. (32) Оказавшись среди посетителей оппозиционного кружка, Философов принимал деятельное участие и в тех беседах, которые велись в присутствии цесаревича. По-видимому, тесное общение с членами кружка братьев Паниных не прошло бесследно для М. Философова, так как его программа носит на себе определенный отпечаток идей Н. И. Панина. Насколько можно судить по дневнику одного из воспитателей Павла, беседы в кружке затрагивали самые различные вопросы, но преимущественно были посвящены проблемам государственного управления.(33) Н. И. Панин предлагал цесаревичу «связать всех подданных с государем неразрывным узлом утвержденных государственных прав и формы правления, не подвержением их переменам и отрешением никакому самовластно». (34) Он убеждал наследника в том, что монарх не может в полной мере осуществить свою самодержавную власть, «иначе как, постановя в государстве своем правила непреложные основные, основанные на благе общем, и которых не мог бы нарушить сам». (35) По сути дела ту же задачу предложил и Философов, когда призвал членов Государственного совета «приступить к уложению непременных правил, как утвердить составные части государственного тела и обеспечить навсегда от всякого потрясения, совокупя в прочное, непоколебимое никем и никогда соединение <...>, дабы сделать оyое незыблемым навеки» (л. 14-15 об.).

Фундаментальные законы братьев Папиных, насколько можно судить по сохранившемуся наброску, должны были охватить весь «состав государственный». Предполагалось, что они будут заключать в себе государственное устройство, порядок престолонаследия, форму судопроизводства, религиозную организацию, права всех сословий, отношения собственности, семейные взаимоотношения, порядок наложения податей, устройство оборонительных сил, определение суммы на содержание войска и др. Особый пункт должен был фиксировать взаимоотношения помещиков и крестьян. (36) «Непременные правила» Философова охватывают гораздо более узкий круг вопросов - ведь в них нашли отражение только наиболее значимые, с его точки зрения, предметы. Но определенное сходство с панинскими идеями налицо. Однако фундаментальные законы Философова совершенно не касаются такого важного предмета, как государственное устройство. «Непременные правила» Философова, несмотря на его категорические заявления о приверженности идее самодержавия, по своему объективному содержанию заключали в себе некоторое ограничение или, точнее говоря, стеснение самодержавной власти, так как они изымали из непосредственной компетенции монарха целый ряд важных вопросов, в решении которых монарх не мог действовать по произволу или прихоти, если неприкосновенность «непременных правил» была бы гарантирована. Но именно этот существенный момент не нашел никакого отражения в записке Философова. Он ни словом не обмолвился о том, как будет обеспечена «непременность» его «правил», без чего они превратились бы в фикцию. Не ограничить произвол монарха, а предотвратить выступления народных масс против существующего режима - такова руководящая идея «непременных правил» Философова. В этом их главное отличие от панинских проектов, направленных прежде всего против самовластья и произвола царя. Хотя теория «истинной монархии» по своему объективному содержанию носила прогрессивный характер, но в построениях Философова она должна была служить сохранению и консервации существующего строя. Основная идея Философова состояла в том, чтобы очистить крепостничество от разлагающих его элементов, предохранить феодальные отношения от всякой возможности их буржуазного преобразования и с помощью «непременных правил» увековечить всю феодально-крепостническую систему самодержавной России. И именно эта попытка Философова перенести акцепт на разрешение самого острого в начале XIX в. - крестьянского - вопроса ставит его «непременные правила» на особое место среди всех проектов фундаментальных законов второй половины XVIII в., призванных приспособить французскую теорию Монтескье к нуждам российского крепостнического государства.

Предложенные Философовым меры противоречили наиболее важным актам аграрно-крестьянского законодательства Александра I, продиктованным всем ходом экономического развития страны: указу 12 декабря 1801 г., разрешавшему купцам, мещанам и казенным крестьянам приобретать ненаселенные земли; указу 20 февраля 1803 г. о свободных хлебопашцах, на основании которого крепостные крестьяне могли выкупаться целыми селениями; указу 18 октября 1804 г., дававшему право купцам, достигшим восьми классных чинов, владеть землями на договорных условиях с крестьянами. (37) Считая необходимым сохранить и укрепить крепостное право, Филосовов намечал удалить из крепостных отношений наиболее опасные элементы, грозившие существованию всей системы в целом, и тем самым значительно смягчить остроту противоречий в деревне.

Он предлагал ряд мер, уже обсуждавшихся в правительственных верхах: прикрепление крестьян не к помещикам, но к земле; запрещение личной торговли крепостными, продажи их в рекруты; гарантии крестьянской собственности; регламентацию повинностей.(38) Но сверх того, Философов предложил наделить крестьян частью помещичьей земли и отдать ее в вечное пользование крестьянина. Этот важнейший пункт программы Философова не имел прецедентов среди либеральных проектов решения крестьянского вопроса предшествующего времени. (39)

Hесмотря на интерес, который царь проявил к идеям Философова в 1803-1804 гг., его программа едва ли была приемлема для правительственных верхов в 1808 г. Робкие попытки Александра запретить продажу крестьян в 1801 г. натолкнулись па резкое сопротивление крепостников, не желавших поступиться даже частью собственных прав во имя сохранения целого.(40) Такая же грандиозная мера как передел помещечьей земли, должна была встретить, несомненно, большее сопротивление дворянства, которое увидело бы в этом акте прямое покушение на свою собственность. В условиях, сложившихся России после Тильзитского мира, предложения Философова, несмотря на их сугубо охранительный характер, вряд ли могли быть приняты в качестве правительственной программы.

Начиная с ноября 1808 г., тяжело больной Философов отошел от активной деятельности на правительственном поприще, но оставался членом Государственного совета до самого его преобразования в 1810 г., и оказался в числе лиц вновь назначенных в реформированный Совет, правда уже более не выступал с особыми мнениями, исключая лишь незначительные замечания на «план финансов» М. М. Сперанского (41) и проект гражданского Уложения, (42) в которых улавливались лишь слабые отголоски его прежней программы. Что же касается Александра I, то именно с осени 1808 г. он приблизил к себе М. М. Сперанского, все чаще обсуждая с ним вопрос о необходимых России реформах. Итогом этих бесед стало «Введение к Уложению государственных законов». Записки же Философова были положены в архив и пролежали там никому неизвестные почти два столетия. Первые сведения об оригинальных идеях Филосфоова появились в печати лишь в 80 -х гг. XX в. (43), то есть в то время, когда мыслители консервативного толка редко становились предметом исторических работ. В последующую четверть века исследователи российского консерватизма не обратили должного внимания на эту оригинальную фигуру. Основные работы Философова остались неопубликованными и именно поэтому имя его почти неизвестно историкам русской общественно-политической мысли начала XIX в. Между тем Философов принадлежит к плеяде российских консерваторов, самобытность построений которого дает ему право занять определенное место среди деятелей этого направления.

1. Русский биографический словарь. СПб., 1901. Т. Фабер-Цявловский. С. 130-131.

2. Камер-фурьерский церемониальный журнал ( Далее: КФЖ). Июль - декабрь 1802 г. СПб., 1902. С. 376.

3. КФЖ. Январь-июнь 1803 г. СПб., 1903. С. 256, 271, 278.

4. РГИА, ф. 1167, т. XVI, № 130, л. 2-8 об.

5. О кн. I. G. Justi см.: Макогоненко Г. П. Денис Фонвизин : Творческий путь. Л., 1961. С. 39-40.

6. РГИА, ф. 1167, т. XVI, № 130, л. 2-8 об., 22-23.

7. КФЖ. Январь-июнь, 1804 г. СПб., 1903. С. 189.

8. РГИА, ф. 1167, т. XVI, № 130, л. 6.

9. Там же, л.11-25 об.

10. КФЖ. Январь-июнь 1804 г. С. 624, 782.

11. РГИА, ф. 1167, т, XVI, № 130, л. 27-35 об.

12. КФЖ. Июль-декабрь 1804 г. СПб., 1904. С. 401, 419, 472, 570.

13. Там же. Январь-июнь 1805 г. СПб., 1904. С. 35, 62, 108; КФЖ. Июль-декабрь 1805 г. С. 37, 62, 76.

14. КФЖ. Январь-июнь 1806 г. СПб., 1905. С. 196-197, 211; КФЖ. Июль-декабрь 1806 г. С. 84, 471.

15. РГИА, ф. 1167, т. XVI, № 130, л. 8 об., 35 об.

16. Александр I - М. М. Философову 16 декабря 1806 г. Сборник Археологического института. СПб., 1878. Кн. 1, отд. 11. С. 26.

17. РГИА, ф. 1167, оп. 1, № 1, л. 61.

18. Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX века. М.; Л., 1957. С. 217-235.

19. Архив Государственного совета (Далее: АГС). СПб., 1878. Т. III. Ч. 1. Стб. 821.

20. РГИА, ф. 1146, oп. l, № 29.

21. АГС. Т. III.. Ч. I. Стб. 117, 402-403, 821-822; Ч. II. Стб. 1116.

22. Там же. Ч. I. Стб. 216-218, 257-258, 327, 743-752; Ч. II. Стб. 462- 463; Сафонов М.М., Филиппова Э.Н. Крестьянский вопрос в записках М.М. Философова // Вопросы истории России XIX - начала XX века. Л., 1983. С.15 -19.

23. В архиве Комитета 6 декабря 1826 г., среди бумаг, которые были найдены в кабинете Александра I после его смерти, сохранилась обширная рукопись без заглавия, даты и подписи. ( РГИА, ф. 1167, т. XVI, № 18, л. 1-81. Далее все ссылки на даются в тексте, указывается лишь лист рукописи) Документ заключает в себе программу социально-экономических и политических преобразований. Составители описи бумаг Комитета назвали это сочинение неизвестного автора "Запиской о том, что всего более заслуживает внимания Государственного совета". Сам же автор в тексте документа именует его иначе: "Мнение мое касательно внутреннего положения любезного Отечества нашего". Рукопись написана набело, писцовым почерком, на бумаге с филигранями 1806 г., на левой стороне листа. В ряде мест имеются незначительные добавления, сделанные другой рукой (л. 21, 60 об., 70 об.). Текст содержит целый ряд сведений, которые дают возможность установить его автора и датировать этот документ. В одном месте своей записки автор упоминает о "недавнем примере набора милиции" (69 об.), в другом замечает, что "полезность запасных хлебных магазинов в прошлом году (разрядка наша - М. С.) оказалась во многих местах отвращением бедствий голода" (л. 55), в третьем сетует на "возвышение цены серебряной монеты против ассигнационной более чем вдвое" (л. 59-59 об.). Манифест о составлении и образовании повсеместных временных ополчений или милиции был издан 30 ноября 1806 г., (ПСЗ, I, № 22374) а существование земского войска было прекращено 27 сентября 1807 г. (ПСЗ I, № 22634) Запасные магазины предотвратили угрозу голода в 1807 г. в С.-Петербургской губ. (Отчет министра внутренних дел за 1807 г. // РГИА, ф. 1162, oп. 9, № 4, л. 10 об.-11) Курс серебряного рубля поднялся до 2 р. 1/2 к. в июне 1808 г., тогда как еще в мае он равнялся 1 р. 98 к., а к декабрю вновь опустился до 1 р. 78 к. (Богданович М. И. История царствования императора Александра I и России в его время. СПб., 1869. Т. III. Приложение. С. 5) Таким образом, документ можно датировать примерно второй половиной 1808 г. Автор непосредственно обращается к Государственному совету, а себя называет "членом сего словутого сословия" (л. 1 об.), ссылается на "Наказ" ему и даже цитирует, правда, не вполне точно, этот документ (л. 13). "Наказ Совету" (АГС . Т. III. Ч. I. Стб. XIX-XXIV) был дан 5 апреля 1801 г. и сохранял силу до 31 декабря 1809 г., когда это учреждение прекратило свое существование. (ПСЗ I, № 24064) Следовательно, мнение написано членом так называемого Непременного совета, высшего законосовещательного органа России первого десятилетия XIX в. Автор документа - человек преклонного возраста. О себе он пишет, что его "тело измождено старостью, дряхлостью и болезнями", что он "приближается к концу жизни", напрягает "ослабшие силы", а свое выступление называет "может быть, уж последним подвигом <...> усердия, любви к государю и Отечеству" (11 об.-12). Автор упоминает о своей близости к Павлу I и ссылается на слова императора, некогда к нему обращенные (10 об.-11). В архаичном языке документа нетрудно распознать автора XVIII столетия - настолько чужды ему складывавшиеся в этот период литературные нормы XIX в. В его сочинении постоянно встречаются такие слова, как "недренность", "поместность", "отложность", "помещество", "корыстование", "делоотправление" (л. 7, 11, 41, 6, 49 об., 23, 29, 44 об., 34 об., 5), и, наконец, излюбленные, многократно повторяемые и, по всей видимости, ему одному свойственные выражения "твердь государственная", "твердь отечественного основания" (3 об., 6, 8-8 об., 9 об., 14 об., 20 об., 22 об., 35 об., 60 об.), которыми он, очевидно, обозначал всю феодально-крепостническую систему. В архиве Государственного совета, в приложениях к журналам этого учреждения за 1808 г., хранятся 9 мнений М.М. Философова, стилистика которых очень близка к разбираемому сочинению, да и тематика их перекликается с "Мнением касательно внутреннего положения любезного Отечества". (Журналы Государственного совета 30 декабря 1807 г., 20 января, 10 февраля, 17 февраля, 9 марта, 24 февраля и 16 марта, 27 июля, 17 августа, 21 сентября, 19 октября 1808 г. // РГИА СССР, ф. 1146, № 29, л. 5-5 об„ 46-47 об., 69-70 об., 207-219 об., 226-227 об., 233, 277-280 об., 295, 303) Они написаны писцом, а подписаны рукой автора. Сопоставляя подписи на этих документах с теми пометками, которые содержатся на рукописи интересующего нас сочинения, нетрудно убедиться, что они сделаны одним и тем же лицом - М.М. Философовым. Павел I был знаком с М. М. Философовым, будучи еще ребенком, ([П о р о ш и н С. А.]. Записки, служащие к истории о. и. в. благоверного государя цесаревича вел. кн. Павла Петровича. СПб., 1881 (Далее: Записки Порошина), Стб. 187 и др.) и сохранил на всю жизнь уважение к нему.((Шильдер Н. К. Император Павел Первый. СПб., 1903. С. 355; см. также: Объявление генерала Михаилы Философова // Русская старина. 1882. № 11. С. 351) Таким образом, биографические сведения об авторе рукописи, содержащиеся в ее тексте, вполне соответствуют данным биографии М. М. Философова.

Среди бумаг, найденных в кабинете Александра I после его смерти, наряду с шестью шесть «всеподданнейших» записками и письмами М.М. Философова, о которых речь шла выше, сохранилась также черновая записка, не ранее июня 1807 г., содержащая размышления М. М. Философова о значении для России Тильзитского мира. (РГИА, ф. 1167, oп. I, ч. XVI, № 130, л. 39—43 об.) Кроме того, среди бумаг находятся два всеподданнейших письма М. М. Философова: о должности генерал-аудитора (от 28 апреля 1804 г.) и по прошению майорши Арбузовой, хлопотавшей о помиловании брата, сосланного при Павле I в Сибирь за лихоимство (от 28 июля 1804 г.). (Там же, л. 37—37 об., 45—46 об.) В отличие от собственноручных всеподданнейших записок М. М. Философова «Мнение касательно внутреннего положения любезного Отечества», предназначенное для обсуждения Государственного совета переписано писцовым почерком, который встречается в других документах этого органа. Этой же рукой, как уже было сказано, написаны и девять «особых мнений» М. М. Философова, приложенных к журналам за 1808 г. Почерк этот, как нам представляется, принадлежит протоколисту Государственного совета П. Зимайлову. (РГВИА, ф. 1147, № 276, л. 153). См. подробно: Сафонов М.М., Филиппова Э.Н. Неизвестный документ по истории общественно-политической мысли России начала XIX в. // Вспомогательные исторические дисциплины.. Т. XVI. Л., 1985. С. 179-181).

24. См. подробно: Сафонов М. М., Филиппова Э. И. Журналы Непременного совета// Вспомогательные исторические дисциплины. 1979. Т. XI. С. 152-155.

25. Монтескье Ш. Л. О духе законов // Избранные произведения в двух томах. М., 1956. Т. 1. С. 175-177.

26. Бумаги И. И. Шувалова. // Русский архив. 1867. Стб. 82-85.

27. О рассмотрении секретных рукописей Эрмитажа. // РГАДА, ф. 6, № 581, л. 58об.-60.

28. Наказ // Вестник Европы. 1867. Т. 1. С. 316-322.

29. Записка князя А. Л. Безбородко о потребностях империи российской // Русский архив. 1877. Кн. 1. С. 297-300.

30. Грамота российскому народу жалуемая. // Семенников В. П. Радищев. М.; Пг., 1923, с. 180-194.

31. Записки Порошина. Стб. 10-11, 150-151, 194, 251, 278, 290, 313, 332, 406, 440, 548, 558.

32. Там же. Стб. 322.

33. Там же. Стб. 158, 313-319, 399, 515-516.

34. Письмо к наследнику престола для поднесения при законном вступлении его на престол. // Шумигорский Е. С. Павел I. Жизнь и царствование. СПб., 1907.Приложение, с. 21.

35. Найденное в бумагах покойного графа Никиты Ивановича Панина рассуждение о непременных государственных законах // Там же. С. 4-13.

36. Прибавление к рассуждению, оставшемуся после смерти министра графа Панина, сочиненное генералом графом Паниным, о чем между ними рассуждалось иметь полезным для Российской империи фундаментальные права, непременяемые на все времена никакою властью // Там же. С. 13-20.

37. ПСЗ, I, № 20075, 20620, 21481.

38. Русский архив. 1877. Кн. 1. С. 298; Журналы Государственного совета 6, 16 мая 1801 г., 3 марта 1802 г. // АГС. Т. III. Ч.. I. Стб. 761-764, 772-782; Грамота российскому народу // Семенников В. П. Радищев. С. 186.

39. Ср.: Поленов А. Я. О крепостном состоянии крестьян в России//Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века. М., 1952. Т. 2. С. 22-23.

40. АГС. Т. III. Ч. I. Стб. 761-764; Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII XIX вв. Л., 1988. С. 97-106, 141-146, 175- 185.

41. Журналы по делам департамента государственной экономии // АГС. СПб., 1881. Т. IV. Ч. I. С. 219-223.

42. Журналы по делам департамента законов // АГС. СПб., 1874, т. IV, ч. I. С.40.

43. Сафонов М.М., Филиппова Э.Н.1) Крестьянский вопрос в записках М.М. Философова. С.15 -24; 2) Неизвестный документ по истории общественно-политической мысли России начала XIX в. С. 179-189.

Михаил Викторович Горностаев