Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
Лекции по русской литературе 19 века.doc
Скачиваний:
16
Добавлен:
20.11.2018
Размер:
944.64 Кб
Скачать

Южные поэмы

Они написаны в 1820-1824 годах. Но последняя из этих поэм «Цыганы» была начата на Юге, а закончена уже в центральной России и в 1827 году опубликована. Мы будем говорить о ней как о южной поэме, хотя была только начата в Южной ссылке.

Три основных произведения, на которые надо обратить внимание – это «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан» и «Цыганы». Пушкин в «Опровержениях на критики» поясняет, почему он выбирает такое название (окончание «ы»).

Все эти поэмы объединяет романтизм, романтическое начало. В этих поэмах единая задача: прежде всего передать мироощущение мечты и чувства, причем часто в экзальтированном, экспрессивном, иногда даже чрезмерном выражении. Чувство нового человека, человека романтической эпохи, соответственно человека конца 1810-х – начала 1820-х годов. Эти поэмы объединяет и трактовка пейзажа. Абсолютно романтический пейзаж, как, кстати, в элегии «Погасло дневное светило», который представляет собой некое воплощение стихии свободы, это природа естественная, природа, которая во многом противостоит человеку и миру цивилизации. Вообще один из основных конфликтов, которые рассматриваются в этих трех поэмах, это конфликт между человеком природы (человеком, выросшем в мире природы и впитавшем в себя законы ее принципы существования и, соответственно, взгляд на мир получивший, это воплощение человеческой стихии уже в человеческом существе) и человеком цивилизации. Так вот человек естественный32, человек природы противостоит человеку цивилизации. И, соответственно, мир природы противостоит миру цивилизации. Цивилизации с некими придуманными человеком законами, которые далеки от естественности. Автору в данном произведении ближе позиция естественного человека, его сочувствие и симпатия на стороне мира природы.

В произведениях «Кавказский пленник» и «Цыганы» главные герои, в «кавказском пленнике» безымянный герой33 или условное имя Алеко в «Цыганах», хотя тут условно можно прозревать и ассоциации с именем Александр. Так или иначе, и кавказский пленник и Алеко - это, конечно же, люди своего времени при всей условности образов, при всем романтическом антураже. Здесь отмечены вполне реальные психологические качества и жизненные установки человека 10-20 голов, т.е. современника, т.е. героя времени. Эти качества связаны прежде всего с тем, что называл Пушкин «преждевременной старостью души», разочарованностью, с неспособностью воспринять всю полноту мира как объекта восхищения и в то же время действия человеческого. Он отчуждается от этого естественного мира, он уходит в себя, он замкнутый герой, он отчужден от внешнего мира своим разочарованием, своей «преждевременной старостью души», своей усталостью от жизни, своей пресыщенностью. Это главная отличительная черта. Об этом писал Пушкин во многих своих письмах и статьях, в том числе в «Опровержениях на критики».

Пушкину очень важно противопоставить этому герою человека, далекого от цивилизации – человека природы. В его разочаровании виновата цивилизация с ее противоестественными, отдаляющими человека от его естественной основы законы. Человек природы, напротив, близок естеству, он натурален, есть плоть от плоти. Неслучайно Пушкин обращается к так называемым «диким племенам», трактовавшимся в то время как принадлежащие к нецивилизованному миру. Это с одной стороны, кавказцы и черкесы в частности, хотя тогда черкесами называли все северо-кавказские народности и возникает образ черкЕшенки в «Кавказском пленнике» и образ Земфиры в «Цыганах». Цыгане как бы тоже воплощение мира природы. При этом в первой поэме черкешенка – абсолютно положительная героиня, она воплощение любви и самопожертвования. И характерно то, что если кавказский пленник, желая свободы34, бежит из душных городов или его гонят из этих городов. Но так или иначе он оказывается в мире природы, в мире кавказском – пленником. Этот мир природы приносит ему плен, несвободу. Но здесь находится женщина, которая ради любви к нему готова пожертвовать всем вплоть до жизни, что и случается в финале этой поэмы.

Опять же очень характерна романтическая концовка, когда загадочно, как будто бы дальнейшая судьба черкешенки. Хотя Пушкин намеком и дает как завершение этой истории, говоря о том, что, когда вернулся пленник, бежавший с помощью черкешенки, то по воде расходились круги, а черкешенки не было видно. Нам понятно, что произошло с черкешенкой, другое дело, что это такой романтический прием недоговаривать все до конца. Недоговоренность как один из признаков романтизма здесь присутствует.

Поэма «Кавказский пленник» очень близка по тематике к поэме «Цыганы», но «Цыганы» - гораздо более зрелое произведение. Здесь возникают трагические и драматические ноты в осмыслении мира природы. Земфира воплощает свободу любви (почти Кармен, если вспоминать позднейшие произведение европейской литературы). Воплощение свободы любви оборачивается для нее трагедией. Но трагедией оборачивается и принуждение к следованию законов, которые он требует от Земфиры для Алеко. Алеко несчастен. При том, что он совершил злодейство, сочувствие к нему тем не менее не уходит. И Пушкин не пренебрегает разговором об этом чувстве в связи с историей Алеко.

Чрезвычайно важен монолог старого цыгана. Старый цыган практически выражает идею самого Пушкина, который, конечно же, на стороне идеи свободной любви, и отказывает в праве человека наказывать другого человека за несоблюдение тех законов, которые свойственны его миру, но не свойственны миру другому, которому принадлежит его оппонента. Алеко навязывает законы цивилизации Земфире, которая выросла и живет в мире свободной природы. Это противопоставление очень важно. И Алеко, который искал свободы и хотел стать таким же, как цыганы, оказывается неспособным к этому. Человек цивилизации не может преодолеть этого очень важного барьера. Он как бы уже закомплексован на чувстве несвободы. Он диктатор: сам стремится к свободе, но не оказывается несвободен от тирании в отношении к другому. Он не может полностью освободиться от законов диктата, от навязывания своих правил даже своим любимым людям.

Старый цыган – воплощение истинной свободы. Он изгоняет Алеко из цыганского табора, потому что он не может стать таким же, как он. Для Алеко уготована судьба цивилизованного человека. В этом поражение и трагедия Алеко. И он вызывает сочувствие в гораздо большей степени, чем кавказский пленник.

Так или иначе романтические поэмы дали очень много для развития пушкинского гения. В частности, образ черкешенки, как воплощение женского природного начала, женского идеала, будет развит Пушкиным в «Евгении Онегине». Есть прямая генетическая связь между образом Татьяны Лариной и образом черкешенки. Пушкин, кстати, вспоминает об этом в одном из своих лирических отступлений.

NB! Найти это лирическое отступление. П. будет о нем специально спрашивать. Это 8 глава.

И найденный и в «Кавказском пленнике» и в «Цыганах» образ молодого человека, русского европейца из цивилизованного мира, бегущего, но не находящего счастья и в мире свободы, не находящего счастья в любви, пресыщенного человека, явно напоминает начало работы над образом Евгении Онегине. Таким образом, оба главных героя «Евгения Онегина» были представлены пушкинскими романтическими поэмами.

Лекция 13. Южные поэмы. Евгений Онегин. Зрелые поэмы.

Мы в прошлый раз с вами разговаривали о поэмах Пушкина, в частности, Южных поэмах. Я говорила о том, что сам Пушкин был самым строгим их ценителем. Вместе с тем надо сказать, что среди всех Южных поэм больше всего претензий им было предъявлено к поэме «Бахчисарайский фонтан».

«Бахчисарайский фонтан» действительно может быть адресом упреков в том, что здесь в наибольшей степени проявились отклики Пушкина на байронические поэмы, и причем не просто на тип байронической поэмы, а на конкретную поэму Байрона – «Корсар». Вместе с тем надо иметь в виду, что не стоит преувеличивать отсылок, откликов Пушкина на байроновское произведение: здесь он опирается на совершенно оригинальную легенду, бытующую в Крыму до сих пор. Под впечатлением от посещения Бахчисарая Пушкин и написал эту поэму.

Легенда любви хана Гирея к некой полячке, скорее всего, Потоцкой, и положена Пушкиным в основу своего произведения. При этом надо иметь в виду, что, конечно же, здесь очень романтическая историческая условность, потому что, во-первых, Гирей – это не имя собственное, это имя родовое, имя много лет пребывавшей во власти в крымском ханстве семьи Гиреев, и имена у них были разные. Вместе с тем эта легенда отсылает нас к 16 веку, а сам фонтан был построен только в 1768 году, то есть уже при Екатерине II. Понятно, таким образом, что никакой исторической точности здесь искать не следует: в этом смысле поэма абсолютно романтически условна.

Пушкин использовал эту легенду для показа столкновения двух культур, и вот это для нас с вами важно: я говорила о столкновении двух миров – мира цивилизации и мира природы, и эта здесь линия продолжена, потому и объединяются все эти поэмы. Но здесь более четко выступает конфликт между цивилизацией как миром христианским, и носительницей мироощущения его и соответствующих идей выступает полячка Мария, и ей противопоставлен мир варварский - не просто мир природы, и это важно, во многом благостный, каким его хочет видеть Пушкин, например, в «Кавказском пленнике» в образе черкешенки с ее спасительным началом.

А здесь мир, наоборот, варварский, дикий, страшный по-своему, враждебный всему истинно человеческому, так что здесь некое зеркальное отображение этого конфликта, то есть обратное. И очень любопытно, что Пушкин опять несколько вольно обращается с реальными историческими моментами. Понятно, что Мария противостоит не только хану Гирею. Он, кстати, именно под ее влиянием приходит к новому мироощущению, проникается этой христианской любовью, печалью и человечностью. (Обратить внимание на концовку: он отказывается от войн, набегов, своего гарема, сладострастия, помня о своей несостоявшейся трагической любви, и он таким образом христианизируется. недаром Белинский в одной из статей пишет, что Пушкин дает один из вариантов миссионерства – Мария становится миссионеркой, несущей христианство в варварский мир).

При этом Пушкин, повторюсь, допускает довольно вольные исторические трактовки, так как, во-первых, мир крымских ханов – мир мусульманский, вовсе не просто варварский, дикий, а первобытный (и в этом плане очень жестка и неточна историческая трактовка). Во-вторых, любовный треугольник лежит в основе сюжета, и третьей стороной/углом этого треугольника является Зарема, о которой прямо говорится, что она грузинка. Но Грузия, как известно, пришла в христианство не намного позднее, чем Польша, и пришла к христианству православному, а не католическому, поэтому Грузия – никак не мир варварства и дикости (хотя есть, конечно, опоздание в христианизации Грузии по сравнению с Европой). Но здесь Пушкин закрывает на это глаза: это такая романтическая условность, на которую он как поэт своего романтического периода может не обращать внимание, равно как и читатель. Это не входит в поле зрения автора, а автора надо судить по законам, им самим над собою признанным. Таким образом, Пушкин здесь еще в плену романтического мироощущения, романтической эстетики.

Самое интересное, что поэма пишется в 1823 году, когда пишется и первая глава «Евгения Онегина». Таким образом, из недр еще вполне романтического сознания Пушкина начинает рождаться новое сознание, новое поэтическое мироощущение, новая эстетика – эстетика реалистическая. И, конечно, это сразу не имеет название реализма (нужно обратить на это серьезное внимание): слово «реализм» нельзя встретить ни в одной критической статье того времени, и это вполне понятно. Дело не в том, что критики и теоретики литературы не понимали, что перед ними некая новая данность, некое новое качество литературы, но не было создано понятия реализма35. Это позднее появление означает, что критика, как правило, и теория литературы обобщают литературный опыт, реализованный в неких литературных произведениях: критика всегда немножко опаздывает, и это, в общем, нормально, хотя иногда она может идти вровень, как, например, в понимании натуральной школы.

«ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»

Существенно новый этап литературы (причем, нужно отдать должное Пушкину, в «Евгении Онегине» он явно уже не просто конкурирует или идет вровень с Байроном), прорыв русской литературы во главе с Пушкиным в некие новые миры – в мир реализма. Хотя Байрон тоже находит эти пути, прежде всего, в его поэме «Дон-Жуан» - не столько в «Чайлд Гарольде». Неслучайно «Евгения Онегина» сравнивали не столько с Чайлд Гарольдом, хотя это лежащее на поверхности сравнение в силу близости героев, сколько именно с «Дон-Жуаном». Надо сказать, что Пушкин избирает здесь новый жанр, который становится ведущим на протяжении всего золотого века русской литературы, - жанр роман. Другое дело, что Пушкин пишет особый роман, роман в стихах, но само движение Пушкина к романной форме здесь совершенно явственно.

Роман – жанр древний, существует с древнегреческих времен, но это совсем иная форма романа. В России судьба романа складывалась практически так же сложно и не очень успешно, как судьба жанра поэма. О первых романах Измайлова, Нарежнева упоминалось, но отмечалось, что хотя это и было явлением для своего времени, но эти произведения не вошли в фонд даже русской литературы, не говоря уже о мировой литературе.

Пушкин прекрасно понимал, что существуют некие новые «вызовы времени». В чем же эти вызовы заключались и почему именно роман мог ответить на эти вызовы времени?

Уже немецкий критик и теоретик искусства Шлегель в 1790-х гг., затем Гегель в 30-х гг. в Германии36 писали, что наиболее важным и ведущим жанром эпохи должен стать роман. Причем роман понимается уже Шлегелем как «энциклопедия всей духовной жизни некоего гениального индивидуума». Здесь явно акцентируется внимание на внутреннем мире главного героя, что было свойственно романтизму: романтизм тяготел к субъективному, личностному началу в литературе, так что это явно романтическое понятие романа37.

Таким образом, Шлегель и Гегель говорили об «энциклопедии» внутреннего мира, то есть о расширении: ведь все-таки поэма более узко охватывала какие-то отдельные моменты жизни; здесь более широкое представление о внутреннем мире человека. При этом уже Гегель стал говорить о том, что романный конфликт всегда должен содержать конфликт личности и окружающей жизни, причем именно жизненной прозы – вот это уже явное движение вперед. Это уже 30-е гг.

И эту идею подхватывает в России известный тогда критик, руководитель одного из крупнейших журналов, «Телескопа», профессор Московского университета Николай Михайлович Надеждин. Он подхватывает гегелевскую идею, однако говорит (в это время Пушкин уже написал и опубликовал «Евгения Онегина»!»), что особых перспектив для русского романа нет, и это вызов времени, на который русская литература ответить не в состоянии.

По-другому уже к концу 30-х годов начинает писать Белинский. Но еще до Белинского достаточно высоко оценивает новую форму и новый опыт Пушкина в литературе критик (тоже шеллингианец, как и Надеждин) Дмитрий Владимирович Веневитинов.

Так или иначе, «Евгений Онегин» - новое слово в русской литературе, абсолютно новое, и не только в русской литературе. Сам образ главного героя, казалось бы, напоминает Чайлд Гарольда, который создавался ранее буквально на десятилетие е. Однако надо сказать, что Венивитинов сумел заметить сразу после выхода 1 главы еще в 25 году38, что Евгений Онегин – новый образ в литературе, и очень национальный образ: не отклик байронизма, а новый этап и в творчестве Пушкина, и в мировой литературе вообще. Уже не догоняющий творческий процесс.

И в Евгении Онегине, и в Чайлд Гарольде главное – разочарование в окружающем мире, в окружающих людях, действительности и в самом себе, что является чертой романтического героя. Но здесь если у Чайлд Гарольда из его разочарования рождается досада на окружающий мир вплоть до человеконенавистничества, до неприятия мира, в известной мере даже агрессивного неприятия, конечно, условного (не материализующегося в войнах), духовного агрессивность, то Евгению Онегину характерна русская хандра, скука, что подчеркивает Пушкин.

Понятие скуки очень волновало Пушкина в середине 20х, он размышлял об этом в «Сценах из Фауста», так что это целая категория для Пушкина и его современников в понимании психологии современного человека. Здесь очень важна также типизация. Пушкин пишет не автопортрет, в чем явное, веское отличие от Байрона. Как считал Пушкин, и во многом это справедливо, Байрон в своем произведении выражал прежде всего себя, и черта романтического творчества. Пушкин же стремится к типизации, и это отличительная черта реалистического искусства. Так как понятия «реализм» пока не существует, Пушкин и многие другие используют понятие «истинный романтизм».

В эпиграфе обычно дается некая квинтэссенция либо будущего конфликта, либо характера главного героя. Как характеризует эпиграф к «Евгению Онегину» героя? (здесь П. зачитывает этот эпиграф, но не дословно). Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью. Дальше он пишет о равнодушии и чувстве превосходства, быть может, мнимом. Это очень важная характеристика. Причем надо отдать должное Пушкину: у него очень развито чувство «правильной симметрии», и Пушкин развивает эту идею, брошенную в эпиграфе, причем с оговоркой, что это взято из французского романа, и развивает эту характеристику тех романов, которые читает Евгений Онегин.

Важнейшая сцена – сцена в кабинете героя, когда туда приходит Татьяна (уже после дуэли и отъезда Онегина) и наконец начинает понимать, кого же она полюбила, потому что до этого она любила некий фантастический, выдуманный ею образ. Она раскрывает этот образ через те книги, которые читал Онегин, и через обстановку всего этого кабинета39. Каждая деталь в кабинете несет свою смысловую нагрузку, и прежде всего, конечно же, это книги. И в книгах характеристика именно современных романов, то есть перекличка с французской литературой.

Здесь вступает в разговор, диалог с Пушкиным уже не только роман Байрона, но и французские писатели - прежде всего, романисты и авторы повестей, такие, как Бенджамин Констан с его романом «Адольф», «в которых отразился век и современный человек изображен довольно верно с его безнравственной душой, себялюбивой и сухой», и дальше «мечтанью преданный безмерно».

Здесь находим еще одну черту, чрезвычайно важную для определения того, что же такое тип Онегина, что такое «онегинство»: это не просто разочарование, это не просто скука, вытекающая из этого разочарования. Пушкин подчеркивает мечтательность, в некоторой степени безмерную, излишнюю. Это еще пока своеобразный «привет» романтизму. При характеристике Онегина чаще всего почему-то забывают про эту деталь, а Пушкина дважды об этом пишет: первое – сопоставление самим Евгением Онегиным себя с другими героями, и те места в книгах были потчеркнуты, что отмечает Татьяна, но Пушкин говорит об этом и в первой главе, причем от своего собственного имени: «мечтам невольная преданность». Подтверждают эту фразу сцена их мечтательных разговоров на берегу Невы в Петербурге.

Почему Пушкину это так важно, зачем он вводит этот элемент и подчеркивает его? Потому что иначе непонятна эволюция Онегина: реалистический герой как герой романа при этом показывает достаточно масштабный материал, довольно развернутую биографию, не один какой-то эпизод. Неслучайно это роман индивидуальной судьбы. Пушкин развертывает целую жизнь Онегина, и герой показан в развитии, не в статике – это еще одна черта реалистического искусства. Это не то же самое, что герой в движении, о котором я говорила в связи с романтической элегией Пушкина. Это не то, что он устремлен к некому бесконечному, а то, что он меняется. При этом изменения даются как закономерные, обусловленные некими обстоятельствами, и здесь этим обстоятельством становится одно из центральных событий, своего рода кульминация – дуэль. После нее Онегин меняется, или, во всяком случае, начинает меняться: его одолела охота к перемене мест, и после путешествия, которое Пушкин, кстати, вычеркивает из текста романа, но оно все же оговаривается (Онегин исчез на два года), и после него он возвращается уже новым человеком. В чем эта новизна? В способности любить.

Как правило, почему-то забывают, что роман имеет очень сложную конструкцию, и Онегин не исчерпывается этим разочарованным и скучающим эгоистом. Конечно, лидируют (?) здесь именно эти черты, но в то же время он показан живым человеком, реалистическим героем, который способен к изменениям. И эти изменения связаны с возможностью «обновить» душу, «омолодить» ее. Онегин является в Петербург, и дается очень характерный авторский комментарий в лирическом отступлении, представленный как диалог с неким знакомым Пушкина: «Знаком он вам? – И да и нет». Эта «незнаемость» нового Онегина и то, что автор не сразу может дать характеристику этому новому, обновленному путешествием Онегину, очень важно.

Это герой, который оказывается способным любить и сожалеет о том, что в свое время не мог ответить на чувства Татьяны.

Теперь вопрос о нравственных оценках. Конечно же, в романе, так или иначе, в скрытом или откровенном варианте, присутствует некая нравственная оценочность. Любое произведение несет в себе такой моральный заряд, другое дело, что он может быть скрыт в тексте, а может нести прямую дидактичность: это зависит от эпохи, когда писался роман, или от умов литераторов, от его таланта, от субъективных намерений и прочего.

Так у Пушкина есть прямая оценочность прежде всего благодаря введению образа автора, повествователя, «новатора», который может оценивать поведение героя. Также эгоизм Онегина, его сконцентрированность на своем «я» проявляется не столько в разговоре, как часто говорят, не в жестком отрицании любви в диалоге с Татьяной Лариной в первой части романа (далее будет сказано о частях), так как в этом разговоре он ведет себя достаточно нравственно: он мог бы воспользоваться неискушенностью девушки, но он не хочет пользоваться этим и, напротив, предостерегает от такой откровенности, искренности и излишней открытости в своих чувствах, говоря: «учитесь властвовать собою».

Другое дело, что есть и действительно очень серьезный упрек, даже обвинение Онегина в эгоизме и бесчестном поведении. Это упрек связан с дуэлью: с поведением перед нею и во время нее. И в комментарии Пушкина звучат слова: «Евгений, всем сердцем юноша любя, был должен оказать себя не мячиком предрассуждений, не пылким мальчиком, бойцом, но мужем с честью и умом». Слово «мальчик» очень важно: хотя Онегин уже не так юн, он достаточно умен и опытен и мог бы понять этот всплеск чувств гораздо более молодого и романтически настроенного Ленского, в отличие от трезво мыслящего Онегина, и должен был учесть это по отношению поведения к нему на балу и после вызова на дуэль. Таким образом, Пушкин здесь дает буквальный нравственный приговор Онегину: он поступил не только недостаточно умно, но и недостаточно честно по отношению к своему другу.

По Прохоровой, в романе две части, и, собственно, дуэлью, отъездом Онегина, посещением Татьяной Лариной его кабинета и пониманием, что же действительно представляет собой Онегин, ее отъездом в Москву на ярмарку невест по настоянию матери и оканчивается первая часть романа. То есть это первые 7 глав.

Как уже было сказано, для Пушкина важна определенная симметрия, но это симметрия не прямая, а зеркальная, и вторая часть романа – это, конечно же, та часть романа, где не Татьяна выступает двигателем любовной интриги, не она пишет письмо Онегину, а наоборот. Таким образом, это зеркальное отражение первого сюжета, его трагическое развитие, и теперь уже Татьяна даже не столько не хочет, сколько не может ответить на чувства Онегина. Причем стоит обратить внимание: и Онегин не может полюбить Татьяну тогда, при первой встрече, потому что, с одной стороны, он разочарован, его душа иссохла и неспособна к любви, а с другой стороны, и Татьяна еще совсем другая - не тот человек, который может быть ему интересен.

Хотя это абсолютно игнорирует в своих высказываниях о «Евгении Онегине» Ф.М. Достоевский: он обвиняет Онегина, что тот не понял всю глубину Татьяны, и что она намного умнее его. На самом деле, если реально посмотреть на вещи, это не совсем так, и с Достоевским, при всей его гениальности, все же можно поспорить.

Что касается второй части романа, то это Татьяна, уже многое передумавшая и понявшая не только в Онегине, но и в жизни вообще. Это человек гораздо более зрелый и в этом плане более соответствующий Онегину, который, напротив, сумел несколько оживить душу в своем путешествии, видимо, тоже многое передумав и переоценив после своего трагического поединка с Ленским. То есть здесь очень серьезная психологическая картина внутренней жизни, чувств и переживаний героев, хотя этот роман еще не психологический по своему жанру: здесь есть только его черты. В этом смысле, конечно, это энциклопедия не просто духовной жизни40, а Пушкина интересует внутренний мир героя столь же, сколько и внешний мир нравов, общества, природы (здесь представлены различные пейзажи – и городские, и деревенские, - и все четыре времени года …). Это как раз то, что Белинский назовет «энциклопедией русской жизни».

Надо сказать, что расширение рамок романа (это не только психологический роман и роман о внутреннем мире героев) – это огромная заслуга Пушкина в движении вперед. Это социально-психологический роман с очень широким охватом проблем, при этом в социально-психологический роман входит и проблема поэзии. Здесь с особым вниманием нужно отнестись к двум составляющим романа: во-первых, к образу Ленского41(романтический по своим качествам, он описан не в романтической, но по преимуществу в реалистической манере, но при этом как Татьяна, так и Владимир описаны в их романтической мечтательности – это их психологическое качества, не эстетическое качество романа!) и все, что непосредственно связано с образом поэта. Так вот, с одной стороны это поэт-романтик, причем с иронией описаны его романтические увлечения: Пушкин очень многозначен, и пушкинские оценки часто здесь не такие прямые, как в отношении поведения Онегина, и здесь очень часто ирония сочетается с сочувствием - Пушкин явно и иронизирует над мечтательностью и претензиями Ленского на романтическую значительность, и явно сочувствует ему, как душе молодой, открытой любви и познанию мира.

В то же время, надо сказать, что Ленский, как и Онегин, герой, представляющий тип так называемого «русского европейца», и это существенно для Пушкина, потому что это действительно реальная черта всего культурного, мыслящего дворянства во время действия романа (10-20 гг.). И эта «европейскость» их подчеркнута, например, тем, что читает Онегин, и что он совершенно чужд той связи с природой, которая есть у Татьяны Лариной, «русской душою». Вместе с тем это подчеркнуто тем, что Ленский получает образование не где-нибудь, а в немецком университете: «Он из Германии туманной привез учености плоды». Для него идеал – это Шиллер.

Надо сказать, что гибель Ленского42 - не единственный вариант развития его судьбы: с одной стороны, нет фатализма, и приведение двух вариантов усиливает это ощущение нефаталистичности: как вариант судьбы великого поэта (в черновиках даже значилось, что Ленский мог погибнуть, как Рылеев) и как вариант судьбы обывателя, пошлого человека, такого, как отец Татьяны Лариной и не раз далее описанные героев Гоголем, да и самим Пушкиным. Таким образом, Пушкин подчеркивает, что это еще не сложившийся характер, а способный развиваться в разных направлениях, и это развитие не имеет какой-то абсолютной предопределенности.

Так Пушкин вступает в некий диалог с некоторыми очень серьезными философскими учениями, которые, кстати говоря, главенствовали в то время.

Вообще Пушкин чрезвычайно полемичен внутри своего романа: он полемизирует зачастую чуть ли не с самим собой в авторский отступлениях43. Раздвигая рамки романа, включая противоречивость, Пушкин отдает себе в этом отчет, и вторая составляющая темы поэта и поэзии – авторские отступления. Получается, что в романе - два романа: роман о Евгении Онегине, Татьяне и Ленском и роман о поэте, пишущем этот роман. Этот роман о поэте, собственно, и заключается в этих авторских отступлениях. И если вычленить авторские отступления44, то авторские отступления в своей целостности представляют некий лирический монолог о поэте и поэтах, о поэзии как об особой реальности.

Надо отметить, что Пушкин очень четко отрефлексировал в своем романе становление нового качества искусства – становление реализма (без упоминания этого термина!). То, что он идет по новому пути, он подчеркивает еще в первой главе, отмечая разность между ним и Онегиным и тем самым отмежевываясь от опыта Байрона, который рисует самого себя в своих произведениях. Эта объективизация героя, разделение героя и автора – это уже шаг к реализму, и Пушкин это понимает: шаг к новому искусству – объективизация героев.

Пушкин подчеркивает еще один чрезвычайно важный момент – сложность жизни, которая может отражаться и в сложности оценок и даже во внутренних противоречиях в романе, и в той же первой главе он пишет: «Противоречий очень много, но их исправить не хочу».

И, наконец, не менее важный для рефлексии на тему о новом искусстве важна идея прозаизации литературы, и проза входит даже в стихотворный роман: это проза жизни, это низкая природа. В шестой главе Пушкин говорит: «Лета к суровой прозе клонят, лета шалунью рифму гонят». Это 26 год, но при этом он напишет еще 4 поэмы и множество лирических произведений. Тем не менее суть не только в том, что именно рифмы не будет, сколько в том, что идет прозаизация литературы, соответственно, другие объекты попадают в поле зрения художника: обыденность, то, что Пушкин называет «низкой природой». Это еще одна черта реалистического искусства: расширение границ поэтического предмета: то есть разные совершенно явления жизни, в том числе те, которые не могли в допушкинскую русскую литературу войти на равных правах с поэтическими явлениями, такими, как ревность, дружба, любовь – это и есть поэтические предметы поэтического размышления. А вот, например, серенькие тучи или сломанный забор рисовать было непринято. И, таким образом, Пушкин об этом специально говорит в авторском отступлении в путешествии Онегина.

Особая статья – это исключенная глава, бывшая восьмая, ставшая приложением к «Онегину». Зачем Пушкину нужен такой композиционный прием, как пропущенные строфы? Есть множество строф из отточий. Однозначного авторского ответа на этот вопрос нет, но можно предполагать, что это некое упоминание о существовании цензуры (такой прием был). Однако архивисты доказали, что строк, вычеркнутых цензурой, никогда не существовало, то есть Пушкин изначально поставил эти отточия.

Вообще пушкинский роман представляет собой такую удивительную, уникальную вещь, которая до сих пор вызывает разговоры, размышления, споры читателей и самые невероятные предположения. Это очень редкий случай, когда роман, написанные почти двести лет назад, оказывается очень современным. Эти отточия, скорее всего, связаны со стремлением, как это грамотно рассматривал Юрий Михайлович Лотман в своем знаменитом комментарии к «Онегину»45, показать те переходы, которые описывать нет времени подробно, потому что иначе будет очень растянутый текст. И эти нарушения последовательности в описании – своего рода монтаж, когда сцена не тягуче переходит одна в другую, а складывается как карточный домик, как картина из картин. Это важный момент, потому что это действительно могло потребовать много времени, а также проговорки всех дополнительных объяснений, четких причинно-следственных связей, установленных самим автором.

Пушкин же рассчитывает на сотворчество читателей, с этим же связан и открытый финал в «Евгении Онегине», когда автор говорит, что оставляет «в минуту, злую для него», и неизвестно, как дальше будет складываться его жизнь: непонятно, как сложилась бы судьба Ленского, и уж тем более непонятно, как может сложиться судьба Онегина, уже во многом изменившегося, уже открытого этим новым впечатлением. И, возможно, его судьба сделает новый поворот. Это открытый финал, который говорит нам и о сложности жизни, и о том, что в ней очень большую роль играет случай, некое достаточно случайное событие в жизни человека. Вообще Пушкин много размышляет на тему закономерности и случайности, об очень серьезных философских проблемах. Вместе с тем он открывает путь к размышлению самого читателя, чтобы он мог себе представить некие новые картины из истории Онегина.

Такое содержательное и емкое произведение, небольшое по объему, Пушкин создал в середину своего творческого пути46 - центральное и по времени, и по значимости своего написания.

ЗРЕЛЫЕ ПОЭМЫ

Теперь – зрелые поэмы Пушкина. Ранние поэмы Пушкина «подготовили» во многом «Евгения Онегина» (как минимум два героя были найдены), были найдены некие формы авторских отступлений и включений. Вместе с тем те открытия, которые совершил Пушкин в «Евгении Онегине», отразились и на последующих его четырех поэмах: это прежде всего, конечно же, начало формирования реалистического направления в русской литературе, а также обращение к серьезным философским вопросам, таким, как предопределение и случай.

Четыре законченные в течение второй половины 20-30х годов поэмы можно разделить на два типа (при этом в обоих поднимаются эти философские проблемы). В первом типе – на материале современном, обыденном и при этом в достаточно шутливой манере поданном – «Домик в Коломне» и «Граф Нулин».47 Второй тип – рассмотрение серьезных философских проблем на серьезном же историческом материале (обе поэмы – постдекабристские).. Причем обе поэмы связаны с фигурой Петра I, который вообще становится ключевой в пространстве и мышлении Пушкина на исторические темы. Ключевой фигурой Петр I становится совершенно закономерно, так как с 1826 года Пушкин очень много размышляет о возможностях реформ сверху и вообще о возможностях и способностях власти обновить, изменить, реформировать страну, и, конечно, фигура Петра наиболее символична в этом отношении.

Первая поэма – написанная к 120-летию со дня Полтавской битвы «Полтава». 1828 год, работа над поэмой. Для Пушкина прежде всего важна фигура Петра, но, на самом деле, и в этом тоже особенность пушкинского гения, Пушкин пишет не моноцентрическую байроническую субъективистски поданную поэму. Он преодолевает Байрона, и это подчеркивается даже выбором названия48, что понятно, так как именно «Мазепой» была названа поэма, написанная Байроном десятилетием ранее, правда, не связанная с противостоянием Мазепы и Петра. Пушкин называет свое произведение «Полтавой» еще и потому, что ему важно не только сконцентрировать внимание на этом противостоянии и выдвижении Петра на первый план, но ему еще и важна эта эпоха, которая связана с петровскими начинаниями: «Была та смутная пора, когда Россия молодая, в бореньях силы напрягая, мужала с гением Петра» - то есть героем главным Становится именно Россия. Россию этого времени, конечно же, олицетворяет эта энергичная и обновляющая страну фигура Петра. Пушкин соединяет героико-историческую линию и любовную драму, и в этом плане он идет вполне в романическом духе, и три песни напоминают три главы романа, и любовная интрига здесь крайне важна.

Пушкина упрекали в неправдоподобности интриги, в том, что Мария не могла полюбить злого Мазепу, что он изображен слишком жестоким, что это сгущение красок. Что Пушкин в своем «Опровержении на критики» отвергает, говоря, что он абсолютно точно следовал историческим данным и абсолютно не сгущал краски, то есть он отстаивает свою историческую достоверность своего повествования, хотя он и нарушает частности: например, известно, что дочь Кочубея звали Матреной, а не Марией, но Пушкин считал, что оно будет звучать крайне непоэтично; кроме того, это было одно из любимых женских имен (более чем в 7 произведениях такое имя у героинь). От изменения имени не изменились суть и конфликта, и характера, которые очень историчны. Но исторический характер входит в историческую концепцию Пушкина, не претендующего, конечно, на абсолютную достоверность, но (этот момент в записи очень шумный, почти невозможно разобрать!)… и можно даже с чем поспорить.

Пушкин соединяет любовную драму с героико-историческим сюжетом, причем сама Полтавская битва (а это одна из лучших батальных сцен во всей русской литературе), воссоздание героической линии происходит в одических тонах. Очень чувствуется патетика, с которой Пушкин описывает Полтавскую битву и Петра во главе русских войск. Он пишет о нем:

«свыше вдохновенный раздался звучный глас Петра:

«За дело, с Богом!»

и грандиозное в своем стиле описание заканчивается:

«Его глаза сияют. Лик его ужасен.

Движенья быстры. Он прекрасен».

Такой героический, одический образ создается, и это неслучайно. Ему противостоит Мазепа. Не только Мазепа как действующее лицо в историческом конфликте, но и Мазепа как действующее лицо в конфликте любовном, причем и там, и там он боец, в общем, недостаточно честный, человек, лишенный высших нравственных качеств, соблазняющий юную девушку и при этом, может быть, даже любящий ее в этот момент, но предающий и казнящий ее отца, то есть человек, обуреваемый достаточно эгоистическими страстями.

И этот герой естественно, таким образом, снижен по сравнению с образом Петра: он представляет его антипод благодаря не только рассказу о прошлом его противостоянии с Петром, о его злопамятности и так далее, но и благодаря отношению его к семье Марии. Таким образом, противостоят два героя, из которых один – воплощение обновленной России, действующий в связи с тем вектором истории, который, с точки зрения Пушкина, был верным (он считал, что Россия должна объединить вокруг себя все славянские земли – идея объединяющей функции России). И Мазепа встает не только на пути Петра как индивидуума, но и на пути вектора, то есть стоит против правильного исторического развития и заранее обречен. Пушкин отрицает возможность трактовки мотивов его поведения как мотивы независимости его страны. Мазепа воплощает идею своего тщеславия и действует только во благо своей страсти к власти. Соответственно, он выступает как противовес позитивной силе Петра и обречен на гибель.

Здесь очень важен финал поэмы. Пушкин пишет о памятнике Петру, который останется потомству:

Лишь ты воздвиг, герой Полтавы,

огромный памятник себе.

Это связано с его исторической концепцией, его представлением этого времени о том, что истинный памятник создает себе тот, кто движется в направлении, предопределенном свыше (еще раз – объединение всех славянских земель). Пушкин здесь выражает твердую уверенность в позитивности деятельность Петра.

Гораздо более сложная оценка дана в следующей поэме, которая посвящена уже именно памятнику Петра – «Медный всадник». Поэма очень сложная. Написана в 33 году, в Болдино (вторая Болдинская осень). Имеет подзаголовок «Петербургская повесть», таким образом, выдвигается петербуржская тема и некое урбанистическое начало в поэме, так как подчеркнуто название Петербурга. Пушкин подчеркивает повествовательность, таким образом, снова намекая на некую прозаизацию литературы, которая происходит в эти годы. Прозаизация предполагает внимание к низшим явлениям, в том числе внимание к «невысшим» сословиям. Понятно, главным героем здесь является не только медный всадник как олицетворение Петра, но и Евгений, собственно, действующий герой этого произведения. Евгений как раз принадлежит к обедневшему дворянству – это некая предтеча маленьких людей, принадлежащего к социальным низам или среднему состоянию, бедный мелкий чиновник, представитель этой городской бедноты, хотя и нищеты.

Петербуржская тема для Пушкина очень важна, так как Петербург является символом европеизации, и 30е годы (а разница в создании двух поэм достаточно велика для Пушкина, так как он очень быстро развивался) – это уже другой Пушкин. Он ставит вопрос о противопоставлении России и Европы, России и Запада, и этой проблемой охвачена вся мыслящая часть населения. Петербург предстает здесь символом европеизации (прорубленное окно в Европу – проникновение света). Тут есть еще один важны момент: Петербург – символ европеизации по-русски, и, соответственно, связан он с русской имперской идеей, с одной стороны, рецепции светлого начала Европы, а также противостояния ей на равных: стремление присоединиться и соперничать.

Лекция 14. поэмы зрелого периода.

Теперь давайте вернемся к вопросам. Меня спрашивают, сохранились ли главы о путешествии Онегина. Странный вопрос. Ведь каждый открывал роман и видел, что это есть в приложении к основному тексту «Путешествие Онегина». Это приложение к общему комплексу. Это не дополнение, не примечание, это часть текста, но она вынесена АСП за рамки основной части. Пушкин любил игру с компоновками текста. Вот пример. Этот отрывок вы обязательно должны изучать так же, как и не вошедшую десятую главу, которую расшифровали только в начале двадцатого века. Вы ее должны прочитать и знать, о чем речь.

Второе: меня уличают в том, что я оговорилась. Я говорила о праздновании двухсотлетия Полтавской битвы в прошлом году, но понятно, что если она состоялась в 1709 г., то было ее не двухсотлетие, а трехсотлетие.

Теперь к анализу поэм АСП. Последних поэм зрелого периода. Это, прежде всего, две поэмы – «Полтава» и «Медный всадник». Обе эти поэмы связаны с образом Петра и проблемой национальной истории, некой особой исторической концепции, которую вырабатывает АСП на протяжении всей своей жизни. В данном случае в «Медной всаднике» подчеркивается два основных момента: это выделение исторической фигуры Петра Первого, о которой говорится уже в начале поэмы, но в то же время это поэма посвящена современных событиям. Правда, свидетелем этих событий он не был, но он был их современником (тогда он был в Михайловском). Это наводнение 1824 г. Самое большое наводнение с большими жертвами в истории Петербурга, поэтому поэма выходит за исторические рамки – поэма становится философско-исторической. То есть она поднимает вопрос о философии истории.

Философско-историческая проблема, которую ставит АСП в связи с образом Петра, - это роль личности в истории, но, как мы уже говорили в связи с «Полтавой», АСП понимает, что роль личности ограничена, предопределена теми историческими закономерностями, которые существуют независимо от этой личности. Таким образом, АСП в конце двадцатых - начале тридцатых годов начинает вырабатывать эту позицию, которую мы называем закономерностью исторического процесса.

Здесь АСП меняет к Петру свое отношение. В «Стансах» 26-го года Петр выступает милосердным царем, идеализируется. В «Медном всаднике» все сложнее. Не зря поэма разделяется условна на две части, хотя на самом деле в поэме три составляющих: вступление и две основные части. Но если говорить о равновесности частей, то речь идет о вступлении и основной части, где развертывается сюжет наводнения. АСП в этих двух частях соединяет несовместимое: интонационные ряды. Если во вступлении господствует одический стиль, гимн Петру и творениям Петра (Петербургу как символу обновляемой Петром России). Сразу идет абсолютное признание заслуг, апологетика. Но уже во вступлении, в конце, возникает какое-то странное ощущение, если вы вслушаетесь даже в ритм интонации.

«Красуйся, град Петров,

И стой неколебимо, как Россия».

Это уже не прославление, а пожелание, которое предполагает иное развитие событий. Интонация настороженности.

Вторая, основная часть этой поэмы выдержана в драматических тонах и заканчивается трагически: гибелью невесты Евгения и самого героя. И здесь очень важно, что АСП уже в самом начале предостерегает своего читателя от восприятия поэмы, как поэмы только прославляющей Петра, новой «Петриады», он говорит о том, что это будет рассказ (с этим будет связан и заголовок – «петербургская повесть») об ужасном наводнении. Поэма предполагает нечто героическое. Рассказ же предполагает собой нечто приземленное и менее предполагающее героическое начало и героический пафос.

Этот рассказ – о бедном чиновнике. Евгений – это некая предтеча «маленького человека», который получит свое развитие в сороковые годы. Но здесь есть черты маленького человека. Что обязательно для этого образа: низкое социальное положение (низший чин чиновничьей иерархии). Он бедный, маленький чиновник. Живет где-то на затворках и думает о своем маленьком счастье. Он не мыслит в рамках государства или истории, он не мечтает о процветании государства. Его ум занят возможностью своего личного счастья. Вот эта ограниченность его мироощущения, его жизненной потенции – это существенно. Поэтому Пушкин не героизирует его, но сочувствует, как Петру. Здесь сталкиваются интересы маленького человека и Петра, потому что Петр в своих интересах пренебрегает жизнью этого маленького человека во имя высокой цели процветания страны.

Здесь мы выходим на серьезную социально-историческую проблемучто первично: интересы нации или интересы личности. И можно ли пожертвовать интересами личности. Эта проблема будет сформулирована Достоевским: проблематика «Медного всадника» будет связана с проблематикой крупнейших произведений Достоевского – «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы». В «Карамазовых» звучит фраза, что не стоят никакие революции, никакое процветание человечества слезинки одного ребенка. АСП, таким образом, прокладывает дорогу для философско-исторических идей в русской литературе.

Для АСП нет однозначного ответа: он сочувствует Евгению, частному человеку, но он и не отвергает правоту Петра. Неслучайна мизансцена встречи всадника и Евгения. Евгений всегда смотрит в спину медному всаднику. Пушкин был мастер мизансцен. Это можно трактовать с большой долей вероятности как символическое подчеркивание: медный всадник, устремленный вперед, пренебрегает интересами маленьких людей, таких Евгений. Кроме того, он противостоит стихии. Из «топь и блат» он воздвигает город. Противостояние стихии и Петра.

Изначально Петр обозначен как «он». «Стоял он, дум великих полн». Он не называется. О чем это говорит? АСП использует местоимение неспроста, подчеркивая, что это имя нельзя употреблять всуе. А чье имя нельзя употреблять всуе? Божье. Это игра очень значима. Эта онтологическая проблема (бытийная) связана с противостоянием природы и человека. Вечная проблема. В «Медном всаднике» уже нет той идеализации природы, которую АСП использовал ранее. Природа здесь достаточно жестоко мстит за пренебрежение ее законами: город обречен на наводнение, потому что построен на болоте. Помните строчку «город всплыл как тритон»? Что за божество – тритон?

выдержка из словаря: ТРИТОН (шумящий, бушующий), морской бог, сын Посейдона и Амфитриты, живущий с отцом и матерью в золотом дворце на дне морском. Он считался также демоном Средиземного моря. Кроме того, Т. назывались также второстепенные морские божества, прислуживающие другим морским богам при их поездках; им приписывали наружность полурыбы, получеловека. В руках они имели улиткообразную раковину, служившую им вместо трубы, которой они по приказанию Посейдона успокаивали бушующие морские волны.

Это все подчеркивает проблему стихии и человека. Но человек великий противостоит. Посмотрите: памятник Петру не страдает от наводнения. «Стоял он неколебим» - пишет АСП. Он стоял неколебимо, а царь Александр разводит руками в это время и говорит, что с божьей стихией царям не совладать. Вот еще одна проблема: царь такой, как Петр, - нечто божественное, олицетворение неких исторических смыслов, а Александр – всего лишь человек, вознесенный на вершину власти. Он не совладает со стихией, как и м. человек, но м. человек страдает прежде всего.

Лично Александру стихия ничем не угрожает: он наблюдает за стихией с балкона. Она угрожает его стране, и он ничего поделать не может. Здесь он оказывается в плену стихии. Единственный, кто возвышается над стихией, это тот, кто поострил город на Неве. Здесь м. человек условно маленький человек. Здесь некоторые черты, которые вызывают симпатию к Евгению. Это человек маленький, ограниченный в стремлениях, но способный к великой любви. Здесь он отличается от типичного маленького человека – Башмачкина, но ничем не отличается от героя «Записок сумасшедшего». Здесь есть некая действительная любовь, высокое чувство. Это маленький человек, но с некоторыми оговорками.

Есть некоторые черты, которые роднят это произведение АСП с натуральной школой, с одним из течений русского реализма 40-х годов. И часто говорят, что АСП здесь выступает как предтеча. Это акцент на социальной проблематике. Социальная проблематика как акцент на противостоянии общественных сил.

Еще один момент: для АСП важна вторая часть основной части. Там идет речь о бунте. Бунт маленького человека. Еще одна черта: он способен на бунт. Правда, на некоторый бунт был способен и Башмачкин. Евгений произносит шепотом: «Ужо тебе, строитель чудотворный!» Бунт шепотом. И этот шепот очень важен: внутри Евгения все-таки живет уважение и страх перед этим демиургом, творцом, строителем чудотворным.

Здесь АСП водит фантастический элемент в реалистическую поэму: медный всадник как будто бы поворачивается и начинает преследовать Евгения. Эта фантастичность оправдана в силу того, что это все происходит в больном сознании Евгения. С этим же вариантом мы встретимся в «Пиковой даме». Это то, что в филологии называется нефантастическая фантастика. То есть фантастика, которая получает объяснение через сон или сумасшествие.

АСП здесь разворачивает серьезную проблему: проблему отношения правителя с его великими целями. АСП здесь ставит вопрос о цене: какую цену платит человечество за прогресс. Для АСП этот вопрос оказывается неразрешимым. Он не может в полной мере ни оправдать, ни опровергнуть петровскую идею: что важнее всего интересы России, а когда рубят лес, то щепки летят. Эта проблема стоит перед каждым поколением. Поэтому поэма современна.

Во второй половине двадцатых – начале тридцатых годов АСП освобождается от романтического субъективизма декабристов, идеализации героев, от культа Героя, который противопоставляется толпе. Пушкин эту идею разделял и в исторической элегии «Наполеон» («Угас великий человек»), где он явно героизирует Наполеона. В начале тридцатых годов он понимает закономерность исторического процесса и более активно ставит проблему цены исторического развития, приходит к мысли о трагизме исторического прогресса. Героем оказывается тот, что преодолевает надличностный вектор истории, но позднее, в «Медном всаднике» АСП актуализирует соотношение правды м. человека и великого преобразователя страны. Таким образом, историческая концепция АСП явно усложняется.

Историческая проблематика поднимается и в драме. Так вот судьба многих произведений Пушкина очень сложна. Поэтому не всегда были несправедливы оценки критиков-современников Пушкина, потому что они не знали его творчества в целом. Оно им было недоступно полностью. Например, Белинскому. Но, так или иначе, «Борис Годунов» пять лет ожидал печати. Написан он был в 24-25-м годах, а напечатан только в 30-31-х годах. Хуже сложилась его сценическая судьба: он был поставлен только через 35 лет после написания, в 60-х годах и не имел успеха. И до сих пор «Годунов» не имеет адекватной постановки.

Маленькие трагедии – еще менее успешны в сценическом смысле. Единственно удачной постановкой была телевизионная версия, поставленная Михаилом Швейцером, но уже в 20-м веке. Но в театре она не нашла адекватного воплощения. Это связано с тем, что АСП опередил свое время и, может, даже наше в своих драматических опытах. «Годунов» создавался в сер. 20-х годов, но АСП уже к тому времени высказывался насчет драматургии. Например, в «Онегине» говорит:

XVIII. Волшебный край! там в стары годы, Сатиры смелый властелин, Блистал Фонвизин, друг свободы, И переимчивый Княжнин; Там Озеров невольны дани Народных слез, рукоплесканий С младой Семеновой делил; Там наш Катенин воскресил Корнеля гений величавый; Там вывел колкий Шаховской Своих комедий шумный рой, Там и Дидло венчался славой, Там, там под сению кулис Младые дни мои неслись.

Это пьесы, с которыми мог быть знаком Евгений и, разумеется, был знаком сам Пушкин. Это имена драматургов, наиболее популярных в 20-м годам 18-го века. Прочтите этот отрывок с комментариями, хотя с этими драматургами вы должны были познакомиться.

Первое обращение к критическим опытам также относится к театру. Это говорит о том, что АСП был истинным театралом. «Мои замечания к русскому театру» посвящены прежде всего русской публике и русским актерам. Это написано до 1818 г. В эти годы, в конце 10-х, в начале 20-х годов он активно размышляет о путях развития русской драмы. Конечно, была русская традиция, но АСП ощущал себя вправе и обязанным включиться в мировую традицию. Русская традиция имела ограниченное значение: это были писатели для русских людей, но АСП претендовал на нечто большее. Естественно он рассчитывал на традицию Мольера, традицию классицистической драмы (в данном случае, комедии). Мольеровская традиция – не только традиция комедии, но традиция классицистическая, если говорить о классицизме в целом. Вторая линия, которую АСП учитывал и вступал в диалог, это линия Байрона, романтическая субъективная драматургия. АСП вступал с ними в диалог, не всегда с согласием.

Свои задачи для «БГ» и вообще задачи для современного театра АСП сформулировал в двух статьях: «О народной драме «Марфа Посадница» и «Наброски к предисловию к «Борису Годунову». Время создания этих статей (обе они не завершены) – в связи с работой над «БГ» в 24-м, 30-х годах. Пушкин исходил из того, что европейская драма родилась на площади. АСП говорил, что есть три основных пружины воображения – смех, жалость и ужас. Надо заметить, что АСП здесь соотносит свои представления с представлениями Аристотеля, который говорил, что драма держится на страхе и сострадании и только тогда достигает катарсиса.

Пушкин в отличие от своих предшественников акцентирует свое внимание на необходимости объективности в драматургии и говорит, что писатель в драме (драма не как жанр, а как род литературы здесь имеется в виду) должен воплощать истину страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах. Это означает, что человек на сцене должен быть соотнесен (его переживания и высказываниями) с теми национальными и историческими моментами, в которых он представлен.

И находясь в Михайловском, АСП берется за решение этой задачи, не имея специальной исторической литературы, кроме «Истории государства российского». Неслучайно, АСП посвящает Карамзину свою работу. Он опирается на версию об убийстве царевича Дмитрия Годуновым, принятую Карамзиным. Здесь АСП не является исследователем исторической истины. И не зря. Уже в 29-м году появляется статья историка Погодина, хорошего знакомого АСП, профессора Моск. университета, о том, что нельзя однозначно утверждать о том, что Годунов был инициатором убийства. Но АСП опирается на теорию Карамзина, официальную точку зрения в то время. Он критикует власть, заключенную в некий замкнутый круг. Поскольку не только Борис приходит к власти через кровь, но и следующий царь после Годунова приходит через смерть Федора Борисовича, ребенка. И возникает замкнутый круг: власть без крови не обходится. Соответственно, нельзя делать политику в белых перчатках, как сказал Ленин.

Чрезвычайно важная цель АСП здесь не исследование исторического факта об убийстве, а художественное воплощение национально-исторических характеров в исторической достоверности. Она не предполагает абсолютной точности, но предполагает дух времени и возможности действия, вероятие. Пушкин здесь следует традициям Шекспира (может, даже соперничает) в эстетическом плане. Шекспир был известен в то время, но не был понят.

Пушкин первым шекспиризирует русскую литературу. Он вводит некоторые шекспировские принципы построения характеров. Первое: это сложный, противоречивый характер в центре внимания драматурга. Ричард 3-й, Генрих 4-й у Шекспира относятся к таким. Таким же путем следует АСП, рисуя Годунова как человека, готового на все ради власти (не ради страны), но в то же время человека, не лишенного заботы об устройстве государства. Есть в нем забота о народе, вполне искренняя, но это уравновешивается его честолюбивым стремлением к власти.

Это лицемерие, лицемерная религиозность, и одновременно его искренняя, человечная забота о своей семье, прежде всего, о наследнике престола, о своем сыне. Он не просто его изнеживает, пестует, а учит: Борис понимает, что нужно быть человеком образованным, чтобы быть у власти. Это подготовка сына к взятию власти. Эта сцена с семьей скрашивает образ Годунова и делает его более сложным.

То же самое происходит с Дмитрием, который представлен как человек, рвущийся к власти, готовый убивать всех на своем пути. Но при всех качествах самозванца, он способен на большую любовь. Это иллюстрирует разговор с Мариной Мнишек, когда он ей раскрывает все карты и хочет, чтобы она его любила не просто как властителя крупнейшей страны, а он мечтает о любви к нему как к человеку, поэтому он говорит о том, кто он. Неоднозначность Дмитрия – это тоже черта реалистического искусства. Те, критерии реалистичности, которые есть в «Онегине», тоже здесь присутствуют. Не зря говорят, что Шекспир – представитель ренессансного реализма, то есть реализма эпохи Возрождения.

Еще одна черта в «Годунове», связанная с традициями Шекспира (а мы помним, что «БГ» создается в сер. 20-х годов, вместе с «Онегиным»), это, помимо широты характеров, простота и свобода композиции. Это новое качество: АСП отказывается от традиционного деления пьесы на акты. Здесь оказывается 23 сцены. Он разворачивается мозаику сцен, свободно компонует, отказывается от единства места и времени.

Но в то же время здесь нет монологичного построения. Потому что здесь нет единственного центрального персонажа. Речь то о Годунове, то о Дмитрии. Это многоголосие, которое дополняется народом. И это еще одно очень важное открытие: АСП вводит в драму (он не представляет героя из народа) массовую сцену (ее аналога нет в других массовых драматургиях того времени). Это сцена на Девичьем поле, когда выбирают царя. Она построена очень полифонично (о полифонии позже говорил Бахтин) и достаточно иронично (с иронией и сочувствием представлен народ). Возникает многосоставное чувство к народу. С одной стороны, люди ничего не понимают, они выбирают, им дано право высказаться (один говорит: «То дело бояр, а не наше»), вместе с тем их принуждают к участию ради того. И ради того, чтобы не возникало претензий у посредников между народом и властью, он готов на все. Очень иллюстративна сцена, когда баба даже бросает своего ребенка на землю, потому что в это время нужно плакать. Жестокость этой бабы – это непостижимо с точки зрения гуманистического сознания. Это критический план в изображении народа.

Вместе с тем народ представлен как мощная сила. Неслучайно к народу обращаются с просьбой молить за то, чтобы царь взял власть в свои руки. АСП вкладывает в уста Гаврилы Пушкина ключевую фразу для понимания пушкинской трактовки истории. Пушкин, приходя к Басманному, говорит ему, что

Не знаешь ли, чем сильны мы, Басманов? Не войском, нет, не польскою помогой, А мнением; да! мнением народным.

И это очень важный момент: признание народа как действующей силы истории. Потом об этом будет писать Толстой. Но начинает разрабатывать эту тему Пушкин. Идеальным воплощением народа становится летописец Пимен, который представляет собой совесть нации. Такой древний образ журналиста, т.к. все журналисты – летописцы современности. Разговор о Пимене – это разговор о журналистике.

Последний момент в связи с этой драмой: Пушкин расширяет стилистические возможности, он отказывается от единства языка. Грибоедов начал опыт с индивидуализацией речи, но, тем не менее, речь персонажей все еще была афористична, и Фамусов говорил не менее красиво, чем Чацкий. От этого в полной мере отказывается АСП.

Вместе с тем он пишет историческую драму с политической тематикой, которая предполагает использование архаизмов. Люди конца 16- нач. 17-го веков не могли говорить на том языке, на котором говорил АСП и его круг. Но как выходит АСП из этой ситуации: АСП не использует архаизмов, но он добивается исторического колорита стилистически. Это разрыв с Шекспиром: Шекспир, как показывают исследователи англ. литературы, нечитабелен. Даже для англичан. Он читается в переводах. Но мы читаем Пушкина без перевода. АСП избавляется от шекспировской аффектации (искусственное возбуждение, преувеличение чувства), избавляется от излишней эмоциональности, которая присуща Шекспиру. Это типично для русского гения. Речь поэтов или Дмитрия, когда он возглавляет польские войска, его приспешники говорят на таком галантно-риторическом языке, который был характерен для польской знати. Пушкин удивительно почувствовал это.

Трагедия личности здесь понятна: трагедия Бориса и Григория Отрепьева, который обречен погибнуть. Очень важно: кто станет его палачом? Вопрос о народе. Я говорила о массовых сценах, о летописце. Но там есть еще один герой, который воплощает чувство исторической правды. Это юродивый. АСП первый вводит в русскую литературу юродивого как глашатая народной правды. Когда он говорит Борису, что не будет молиться за царя-ирода, это звучит как прямое политическое обвинение. Прямо указывается на его вину в убийстве Дмитрия.

Но не только через этих героев представлена народная правда. Пушкин заменил последнюю сцену в своей трагедии на авторскую ремарку «народ молчит» или «народ безмолвствует», это предвестие немой сцены. Немая сцена имеет отдельную историю. «Годунов» заканчивается этой сценой. Почему? Потому что Пушкин всегда предполагает сотворчество читателя.

Здесь возможны разные интерпретации. Распространенная интерпретация, что эта сцена - знак осуждения. Но безмолвие народа можно трактовать и как согласие (молчание – знак согласия). Народ не будет противодействовать, но будет пребывать в своем бездействии. Третий момент: это сжатие, концентрация энергии, которая может разразиться чем-то: бунтом или угрозой. Вот это разные трактовки.

АСП ставит вопросы, на которые не дает ответов. Следующий опыт АСП в драматургии относится к 30-му году, но АСП не продолжит начатое в «БГ», он открывает новое пространство в этом роде литературы. Он работает над совсем иным типом драм. сцен. АСП пойдет, скорее, мольеровским путем, чем шексировскоим. Молеровским путем в смысле создания малых форм и узких характеров, носителей одной страсти. Это, разумеется, «Маленькие трагедии», которые написаны в Болдинскую осень. Замысел относится еще к 1826-му, это год, следующий за завершением «БГ».

Лекция 15. Сашина.

Лекция 16. Пиковая дама. Дубровский. Капитанская дочка.

Мы в прошлый раз говорили о прозе АСП. О незаконченном романе «Арап Петра Великого» и на «Повестях Белкина», которые были созданы в первую Болдинскую осень 30-го года. Я говорила о том, что это достаточно серьезный прорыв в новое качество русской прозы. Ничего более высокого до 30-го года ничего не было. Такого масштаба в рамках мировой литературы. Это начало русской классической прозы. При этом надо иметь в виду, что здесь отразилось пушкинское умение переработать созданное предшественниками и переосмыслить старые сюжетные линии, известные в мировой литературе, а также использовать узнаваемые маски и мифологемы. Например, мифологема блудного сына, переосмысленная в повести «Станционный смотритель». При этом АСП добивается не просто нового содержательного объема, но и нового качества прозы в плане стилистическом, в плане формы. И это сказывается в движении к сказовой форме, к простоте, «голому» стилю. Пушкинская лаконичность открывает двери многим своим последователям, в том числе и Чехову. Сказ не был полностью реализован Пушкиным. Это уже дело эпохи Лескова. Но уже у АСП есть прорывы к сказовой форме тогда, когда он пытается передать повествование в уста простых русских людей разного социального положения. Это важный момент – попытка дать слово другим социальным группам, не оделенным высоким развитием. Прямым продолжателем АСП будет Гоголь в своих «Вечерах…».

Надо сказать, что АСП также экспериментирует с формой авантюрного повествования в повести «Выстрел». Начало развития высокого уровня авантюрного повествования. Третьесортное авантюрное повествование существовало всегда, но высокий уровень с его обращением к разным психологическим состояниям, это достижение АСП, которое было развито Достоевским в «Преступлении…».

Следующий опыт АСП, продолжающего искания автора второй Болдинской осени 33-го года, выразились в его прозаическом опыте – «Пиковой даме» 33-го года. Она имеет подзаголовок, как и «Медный всадник», петербургская повесть, но никакого жанрового противоречия здесь нет. Это новый шаг в развитии реалистической прозы, это изображенное сумасшествие и явление духа старой графини. Надо сказать, что эта история фантастична, как в «Гробовщике», но ее фантастичность объяснена и не противоречит традициям реалистической прозы.

Главное открытие АСП здесь – это показ нового героя времени. Мы привыкли к формуле «герой времени», когда говорим о Печорине. Но предшественником Печорина, как явление преддекабристской эпохи, стал Онегин. И это тип лишнего человека. Но одновременно на смену лишнего человека шел новый тип эпохи буржуазной формации, в которую постепенно вступала Россия начиная с 30-х годов. Это ощущает АСП. И поэтому появляется новый герой – герой века корысти и абсолютного эгоизма. Не эгоизма формы идеалистических исканий, как у Алеко в «Цыганах», а эгоизма, ставящего перед собой цель – обогащение, деньги. Буржуазность Германа – это психологическое качество. Он не буржуа, военный инженер. Герман – герой будущей эпохи, который появляется еще в эпоху Наполеона. Здесь апелляция к Наполеону прямая, это не домыслы. Это прямые указания АСП, сначала он устами одного героя, потом другой героини. Он дважды в тексте указывает на сходство Германа с Наполеоном. Наполеоновское начало – это эгоистическое чувство, когда цель оправдывает средства. Эта тема очень волновала АСП в Болдинскую осень (она поднимается в «Медном всаднике»).

Герман непомерно прагматичен, его коронная фраза, что он не может рисковать необходимым ради излишнего. Поэтому, будучи игроком, он не садится за стол, пока у него не появится идея о некой возможности иных сил, связанных с мистической сферой. Пока он не рассчитывает на подсказку графини, он сдерживает свои порывы. Он человек прагматичный и рационалистический. Тем не менее, он не настолько прагматичен, чтобы противостоять соблазну мистической подсказки. Ради этой тайны он готов преступить любые законы.

И в данном случае обнаруживается родственность с персонажами лит-ры французской 30-х годов, за которой АСП следил и интересовался. В этой лит-ре уже сияла звезда Стендаля и Бальзака. И там, и там уже представлен этот тип молодого человека, который ставит прагматические цели наперекор моральным ценностям.

Но здесь есть и другое: открытие нового персонажа для русской литературы – идея Раскольникова. Раскольников готов, как и Герман, на преступления ради высшей цели. Другое дело, что идея шире, чем у Германа. Но есть и проблема личная: Раскольникова подтолкнула его собственная неустроенность в жизни. Эта идея преступления. Х

отя в отличие от своих преемников АСП уходит от глубокого психологического анализа. Это маленькая повесть. Первая часть дана в крайне суженном варианте. АСП не писатель психолог здесь, он не делает это своей главной задачей. Для АСП важна в прозе краткость, поэтому нет развернутого анализа.

В результате иррациональные силы, на которые рассчитывает Герман, оказывается, играют с этим персонажем злую шутку. Как ему подмигивает пиковая дама, воплощение инфернальных сил, так ему подмигивают все инфернальные силы. В результате он оказывается жертвой. Туз подменяет пиковая дама, которая приносит проигрыш. После этого он сходит с ума и попадает в сумасшедший дом.

Вообще тема сумасшествия очень востребована русской литературой. Есть тема высокого сумасшествия, когда человек выходит за грани сознательной рациональной силы, что связано с темой гениальности (проза Одоевского). Есть тема сумасшествия, связанная с человеческими комплексами, с невозможностью реализовать себя. Сумасшествие Германа связано с этим. Эта тема будет развита в «записках сумасшедшего» Гоголя. Пушкин дает ощущение пространства для русской литературы. Было сложным восприятие Пушкина на западе, поэтому она не так освоила пушкинское творчество.

В «Пиковой даме» - сумасшествие как немощь героя, который восстал против гуманного поведения, он попытался выйти за его рамки и за это поплатился умом и душой. Не зря в сумасшедшем состоянии ему кажется, что пиковая дама ему помигивает. Это мотив игры. Тема карточной игры – особая тема в мировой и русской литературах. Тема соразмерная с темой сумасшествия. Есть работа Лотмана на эту тему. С этой темой мы столкнемся в «Маскараде» Лермонтова.

Карточная тема – это тема игры с судьбой. Это в известной степени попытки выиграть эту схватку с судьбой. В игре с судьбой очень часто герой пытается опереться на мистические силы и результат становится весьма печальным, если говорить об истории Германа. Это трагическая история. Эти трагические черты подсвечиваются иным светом.

Эта подсветка дается в эпиграфе к «Даме». В эпиграфе АСП очень ироничен, он дает определение пиковой даме как тайному недоброжелателю с отсылкой на новейшую гадательную книгу. К книгам Мартына Задеки, которого почитала Ларина, Пушкин относился со скептицизмом как человек просветительских идеалов. Этим эпиграфом АСП снижает уровень трагического повествования, как снижает его и в эпилоге, который рассказывает о Лизавете Ивановне, которая стала жертвой Германа. Но не совсем бедной: обманутая Германом, она устраивает свою судьбу и выходит замуж за богатого человека. Но есть одна деталь: АСП говорит, что она берет в дом воспитанницу. Кем была Лизавета в доме графини? Воспитанницей. Тем самым эта воспитанница может повторить судьбу Лизаветы Ивановны. Таким образом, окажется, что все в конце концов возвращается на круги своя. Это не открытый финал, но, тем не менее, АСП дает возможность продолжения в своей маленькой повести.

«Дубровский»

Пушкин перемежал разные сюжеты – исторические и современные. В 32-м году он начинает работу над «Дубровским», но он остается незаконченным. АСП заканчивает работу над ним в 33-м году. «Дубровский» посвящен теме народного бунта, к которой АСП обращается в «Годунове». Хотя АСП никогда не был готов и даже не собирался писать только о народе. Народ его в его взаимосвязи с дворянством – вот тема.

Для АСП дворянство было первым в плане ответственности за судьбы страны. Это не пустая горделивость своим родом, а идея ответственности правящего сословия. На этом сословии лежит весь груз ответственности. Вместе с тем АСП понимал, что дворянство может вести к прогрессу страну, только опираясь на народ. И эти отношения между двумя сословиями его очень интересовали.

Что касается «Дубровского», он рассматривает эту тему на материале современном. Образ Дубровского очень размыт, романтичен и нереалистичен, поэтому АСП не заканчивает работу над «Дубровским». И это проблема публикации – возникновения чувства ответственности за то, что было написано. АСП считает, что это не то произведение, которое может быть вынесено на общественный суд.

«Капитанская дочка»

И тогда АСП начинает работать над «Капитанской дочкой», где тоже поднимает эту тему отношений дворянства и крестьянства, потому что народ в России представлен, прежде всего, крестьянством. Мы страна, прежде всего, аграрная. И АСП обращается к историческому материалу. И на одном из самых сложных фактов истории исследует эту тему взаимоотношений народа и дворянства в экстремальных условиях крестьянской войны. Это восстание под предводительством Пугачева в 1773-1775-м годах. Пушкин это четко предопределяет в начале, говоря о том, что действие развертывается в семидесятых годах 18-го века.

АСП к тому времени получил доступ к архивам. И АСП, только имея статус чиновника, имел доступ к архивам. Когда он решил уехать из Петербурга в деревню, то ему сказали, что вы можете уезжать из Петербурга, но вы теряете возможность доступа к архивам и теряете статус служивого человека. Тогда в тридцатые годы он имеет эту возможность и работает в архивах. Он публикует «Капитанскую дочку» и стремится к опубликованию «Истории Пугачева в документах». И он одновременно работал над историей Петра и работал в архивах.

Пушкин, конечно, в «Капитанской дочке» не просто размышляет над исторической эпохой, в 30-е годы начинается развитие жанра романа, потому что в десятые в двадцатые годы история была в повествованиях фоном. Я говорю о художественной литературе. История – это фон или такой материал, который используется я для пропаганды своих идей. Это возможный вариант, но несколько другой, не пушкинский.

В декабристскую эпоху господствует просветительский рационализма: конфликт, сюжет и характеры не детерминируется исторически, Они существуют вне истории. Это формальные признаки исторического повествования.

В постдекабристскую эпоху начинается иное отношение к истории. Предпосылки к этому – новая историческая наука в работах французских историков. И это оказывает влияние на сознание русских историков и писателей. Для тех, кто интересуется исторической концепцией Пушкина, я рекомендую работу С. А. Кибальника «Художественная философия Пушкина». Это в целом о художественном мировоззрении, о философской линии в пушкинском творчестве и мышлении.

Так вот АСП обращается к новым историкам и философам. Он очень хорошо знал историографию своего времени. Он был серьезно образован не только во времена Лицея, но и постоянно читал новые работы, которые можно было выписывать из-за рубежа.

Для него очень важна идея исторического романа, когда герои и развитие сюжета предопределяются пониманием исторических реалий. АСП предпринимает опыт: он дает двойной срез в повествовании – говорит о событиях пугачевского бунта и одновременно дает слово Гриневу в старости, который, повествует, вспоминая свою молодость. Эти записи Гринева относятся к эпохе Александра. АСП берет все три крупнейших эпохи: екатерининская, александровская (посмотреть, где именно проявляется то, что повествователь – современник Александра) и николаевская (где сам автор). В то же время когда мы читаем об оценках Пугачева и его бунта, мы должны отдавать отчет, что это оценки не пушкинские, а оценки Гринева, но они близки к пушкинским, потому что Гринев – представитель совестливого дворянства, к которому Пушкин и относится. И высказывание «не дай бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный» - это оценка гриневская, а не пушкинская.

АСП больше, чем свои современники понимал, что такое столкновение двух сил – дворянства и крестьянства, потому что имел доступ к архивам. И АСП – первый, кто посмотрел на Пугачева не только как на злодея, как обычно он представлялся в историографии современников АСП и его предшественников, а как на многогранную фигуру. Нельзя сказать, что это положительный герой, но эта фигуры требует размышления, понимания и сочувствия. Когда речь о сочувствии, то это правда двух сословий – крестьянства, народа, и дворянства, образованного сословия, как тогда говорили. Пушкин ставит вопрос о правде каждого сословия. Он пытается понять закономерность становления бунта и перспективы сосуществования двух сословий. Это глобальная проблема и 18, и 19 веков. И если бы ее смогли разрешить, у нас бы не было потрясений 17-го года.

АСП все исторические проблемы решает с точки зрения нравственной. И этот нравственный критерий для него важен. И это спорный вопрос: что это – исторический роман или историческая повесть. Мы договоримся называть это романом. Так вот исторический роман – это, конечно же, роман социально-нравственный, и социально-нравственная проблематика там ведущая. Что такое нравственная проблематика. Социальная проблематика – это то, что связано с обществом, с его развитием. Его развитие может быть успешным, но могут быть нарушены нравственные законы. Чили при Пиночете жил хорошо с точки зрения экономики, то с точки зрения нравственности, это было больное общество. И Пушкин ставит нравственную проблему – проблему добра и зла, проблему неписанных законов, законов морали и этики. Круг вопросов, связанных с этим, ставится АСП. Испытание человека, главного героя, Гринева, - это становление характера. Позднее будет аналогии с романом «Как закалялась сталь», так вот как «закалялся» Гринев – это вопрос нравственной проблематики. Таким образом, автор выдвигает вопросы справедливости и насилия, чести и долга, жестокости и гуманности. Недаром, АСП поставил эпиграфом пословицу «береги честь смолоду».

Проблемы морали раскрываются и на материале народа. Возникают четыре встречи Петра и Пугачева. Хребет, на котором держится все повествование. Пушкин показывает, как Гринев показывает свои добрые наклонности, когда он дарит тулуп неизвестному бродяге. Но важно и отношение к этому Пугачева. Здесь проявляются разные качества Пугачева: смышленость, участие в заговоре (когда они с хозяином корчмы говорят на непонятном языке), его внутренняя мощь, знание природы. Тем не менее, здесь вырисовывается очень многогранный образ. Обратите внимание на портретные характеристики, а также на сон Петра Гринева (сын очень часто символичны), где Пугачев оказывается родным человеком, который может сделать много добра, и злодеем. Нет однозначности героя. Непонятно, кем он окажется. С одной стороны, он спасает личное счастье Гринева, но он оказывается виновником кровопролития.

Есть еще очень важный момент: это сказка, которая рассказывается Пугачевым Гриневу при третьей встрече. Это квинтэссенция нравственных смыслов, которые здесь заложены. Пугачев представил в этой сказке свою правду, правду языческую (Пушкин очень тонко ощущает языческое начало, которое не умирает в народе), которая заключается в поклонении силе и желании прожить жизнь, пусть короткую, но жизнь яркой, сильной личности. И таким ему рисуется орел в калмыцкой сказке, который пьет кровь, но реализует себя в полной силе. И эта идея наслаждения сильной жизнью. Этой концепции противостоит правда Гринева, образованного и верующего дворянства, который судит о сказке характерным образом. Пугачев спрашивает его: «Ну, какова сказка? Замысловато?» На что Гринев отвечает: «По мне, пить живую кровь – все равно, что питаться мертвечиной». Это абсолютно христианская реакция. Здесь не важно различие конфессий – это общая христианская концепция.

Но Гринев участвует в войне, реализует свое представление о дворянской чести, за что его ценит Пугачев, способный оценить другую правду. Так вот Гринев говорит Пугачеву, что он пойдет убивать пугачевцев, честно. И Пугачев его отпускает. Для Гринева кровопролитие здесь оправдано службой и исторической необходимостью. Это понятие чести служивого человека, который не может нарушить свою присягу ни при каких обстоятельствах. АСП не доводит ситуацию до абсолютного экстрима, не сталкивает Пугачева и Гринева, но это возможное развитие событий.

Есть другой суд – суди истории, поэтому Пушкин говорит о правде Пугачева, когда рисует его как симпатичного человека. Как добиться того, чтобы Пугачев и пугачевцы могли бы не убивать, а могли бы жить своей мирной жизнью. И Пушкин предлагает вариант, он не просто поднимает проблему.

И здесь важен такой момент: жестокость тех, кто подавляет восстание. Кто восстает прежде всего? Инородцы. Это очень актуально сегодня, в наше время. В этой связи важна тема башкирцев. Помните, там есть сцена с пыткой башкирца, когда его пытает добрейший капитан Миронов, пытаясь узнать что-то о восках Пугачева. Но он ничего не добивается, потому что у башкирца вырван язык. Вот вам жестокость власти.

АСП хочет показать несправедливость и жестокость власти, которая вынуждает идти вновь против власти. Вот меньшинства национальные, крестьянство – это социальная база этого бунта. И АСП показывает в начале толпы тех, кого гнали в Сибирь. Он не акцентирует на этом внимание, но показывает закономерность этого бунта.

Как избежать этой ситуации? Ответ Пушкин дает через уста повествователя, старика Гринева, который говорит, что лучшие изменения те, которые происходят от улучшения нравов без всякого насилия. То есть избежать восстания можно, по мысли Пушкина (или Гринева, который в данный момент становится альтер-эго автора), можно через просвещение, через мораль, которая должна внедряться в сознание общества как низших, так и высших слоев. Здесь большую роль играет и литература, и журналистика.

Еще один момент по поводу ухода от кровопролития: Пушкин рисует еще один образ. Пугачеву противостоит не только Гринев, но и Екатерина. И отношение к ней неоднозначное: в «Воспоминаниях о Царском селе» он прославляет сподвижников Екатерины и ее век, но очень важен ее образ в «Капитанской дочке». Екатерина здесь изображается почти как добрая фея, которая в сказочной ситуации все ставит на свои места. Только в роли кого она все это делает? Помните, Маша просит у нее справедливости. Екатерина восстанавливает справедливость. Ведь Петр был верен своей клятве. Но как она это реализует? Как жест милосердия, а не восстановление справедливости. Пушкин видит в самодержице не олицетворение правового государства («Но вечный выше вас закон», как раньше), а совсем другое признание другой идеи – милосердия. И Пугачев готов проявить это, и за это получает симпатию, и Екатерина, которая вызывает симпатию у Маши. Это вера в гуманность власти, которая выше закона. Это новое в пушкинской концепции. Это близко к тому, что Пушкин пишет в стихотворении «Герой».

Мы заканчиваем разговор о Пушкине. И тут можно вспомнить слова критика Розанова, который говорил, что Пушкиным, в отличие от всех остальных, можно питаться как садом и не выходить из него всю жизнь. Настолько он неисчерпаем. Пушкиным можно питаться всю жизнь.

ПОЭТЫ ПУШКИНСКОЙ ПОРЫ И ПУШКИНСКОЙ ПЛЕЯДЫ

Сначала приведу один журналистский текст. Когда умер Пушкин, Одоевский, талантливый критик и участник журналистского процесса, воскликнул: «Закатилось солнце нашей поэзии!» Но как солнце нельзя представить одно на небосклоне, так мы должны помнить о тех, кто окружал Пушкина, о его современниках. Это созвездие поэтов, которые были его ровесниками.

Неслучайно, Боратынский называл Вяземского «звездой разрозненной плеяды». Отсюда сами поэта признавали себя созвездием. Так повелось называть пушкинское окружение. Более того, плеядой называют не только пушкинское окружение, но и тютчевское. Это слово не имеет значение общества, потому что общество связано с организацией, но есть ощущение внутреннего единства, дружеских связей. В литературном обществе люди не всегда дружат. В «Обществе любителей русской словесности» не было преимущественно такой тесной дружеской связи. Не дружил Хвостов с Рылеевым, и не мог дружить: это люди разных поколений, настроений и убеждений. А что касается пушкинской плеяды, то это сообщество формальное. Но, тем не менее, это сообщество, потому что они ощущали свою связь между собой и с главой сообщества. Поэтому говорят, что в пушкинской плеяде было чувство дружества и олимпийства. Помните Олимп, где был Зевс? Так же и Пушкин – первый среди равных. Это ощущение было негласно. Между тем, с АСП все соревновались. Было внутреннее соревнование. Они писали на те же темы, но вместе с тем, они понимали свою малость по сравнению с большим. Если говорить метафорически, это соотношение между морем и реками.

Как принято считать, плеяда – это обозначение определенного созвездия. В это созвездие входит семь звезд, поэтому речь идет о семи писателях. Пушкинский круг – это более широкое понятие, а пушкинская плеяда – более узкое понятие. Это, прежде всего, Вильгельм Карлович Кюхельбекер и Денис Васильевич Давыдов. Но мы сконцентрируем внимание на пятерых. Это опять же друг Пушкина Антон Антонович Дельвиг, барон Дельвиг. АСП в «19 октября 1925 г.» о нем вспоминает, прочитайте об этом внимательно. На этом валятся даже отличники.

Второй поэт, который так же близок к АСП, друг души Пушкина, и Пушкин очень тяжело переживал его смерть в начале 31-го года. Многие критики, писатели-символисты, считали, что этот поэт был крупнее Пушкина. Это Евгений Абрамович Боратынский. Вяземский писал:

«Дельвиг, Пушкин, Боратынский –

русской музы близнецы»

Вот Боратынский в лирике был равнозначен Пушкину.

Третья фигура – это Вяземский, писатель очень разносторонний, который пережил Пушкина и Лермонтова и умер в один год с Некрасовым. Он был очень хорошим критиком.

Четвертая фигура – Языков, который занимает своеобразную нишу в этой плеяде. Он, как пишет один из его исследователей, за (до) 43-го года прошел путь из кабака в церковь. И последний из этой группы – это Веневитинов, который был другом Одоевского, во многом связывавший пушкинский век и лермонтовский век в плане акцентировки серьезных проблем философии.

АНТОН АНТОНОВИЧ ДЕЛЬВИГ

Теперь подробнее о Дельвиге. Антон Антонович – друг АСП с лицейских лет. «Никто на свете мне не был дороже Дельвига, это друг души моей» - говорил АСП о Дельвиге. Дельвиг по рождению москвич, как и АСП, но принадлежит к прибалтийским немцам. Существует миф об апатичном ленивце Дельвиге, который был новым Крыловым по своей лени. Он и сам любил называть себя парнасским ленивцем. Он был достаточно трудолюбив, но его жизненная позиция не была настолько активной, как у АСП.

По своему таланту литературному, он был уже по темам и жанрам, но зато он заявил себя в жанре, к которому АСП практически не подступал, - в идиллии. В жанре, который очень сложен, он требовал роскоши воображения и способности войти в мир античности, представить себя человеком Золотого века человечества. И это чувство античности было присуще Дельвигу.

Другой жанр, в котором Дельвиг был успешен, и АСП в нем творил, это жанр сонета. Жанровая форма, требующая виртуозности. Дельвиг написал сонет «Вдохновение», который перекликается с пушкинской темой поэта и поэзии, в частности, с пушкинским «Поэтом» 28-го года» («Пока не требует поэта»). Еще одна жанровая форма, к которой испытывал интерес Дельвиг, это русская песня. Это фольклорный жанр, но она получила развитие в профессиональной поэзии. Дельвиг в этом смысле был абсолютно русским поэтом. Пушкинская хар-ка Дельвига:

Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец?

Славянину молодому очень хорошо удавалось передать русский дух. Недаром его песня стала знаменитым русским романсом под названием «Соловей». Никто, как правило, не знает, в чем его содержание. Это произведение явно литературное, хоть Дельвиг и прокладывал путь к Кольцову, но уровня кольцовского не достиг. Кроме того, он смотрел на материал, который надо олитературить. Он перекладывает эти мотивы в классическом литературном ключе.

ЕВГЕНИЙ АБРАМОВИЧ БОРАТЫНСКИЙ

Это поэт-философ. Он может соревноваться с АСП, но только в сфере поэзии мысли. Боратынский уже, чем АСП в масштабе тех проблем, к которым он обращается. Но без Боратынского невозможен переход от века Пушкина к веку Лермонтова. Эта поэзия мысли тяжела для восприятия, поэтому многие критики, как Белинский, недооценили Боратынского. Его творчество очень психологично: он передает психологию мыслящего человека. В его лирике это представляется. Это то, что потом будет позднее делать Лермонтов – передать ход мысли, диалектику мысли.

Обратить внимание на стихотворения, где есть ощущение смены эпох.

Уход эпохи поэзии, которая предполагает чистоту чувств, и приход века денег, меркантильного века. Это то самое, о чем писал АСП в своей драме и в «Разговоре книгопродавца с поэтом». Понятие железного века рождается у АСП и Боратынского почти одновременно. Это не тот век, что был у греков, это век «злата», монет, холодный век. Баратынский поднимает тему апокалипсиса мира, Вселенной. Он говорит, что Земля движется к концу и этому способствует развитие наук, промышленности. В стихотворении «Последняя смерть» есть предощущение экологической катастрофы, которая может настигнуть мир. Эта конечность цивилизации, - то, о чем пытается заставить размышлять Б. Он понимал, что его поэзия сложна для понимания. Он писал в одном из своих программных стихотворениях:

Всё мысль да мысль! Художник бедный слова!

Мысль выступает как основа поэзии. Но помните, что говорил АСП? Мысль хороша для прозы, а для поэзии важно красивое выражение, изящество. Это говорил АСП 22-го года, ранний АСП, но тем не менее. Баратынский считает, что мысль важна и для поэзии. При всем своем величии и чувстве слова Виссарион Белинский даже в 40-е годы недооценил Баратынского.

Один из немногих, кто принял позднего Баратынского, это был Шевырёв, профессор Московского университета. И Баратынский осознавал и это. Но он думал о том, что найдет читателя в следующих поколениях. И он был прав. Такими читателями, истинными поклонниками Баратынского, стали символисты, поэты конца 19-го – начала 20-го веков, люди, изощренные в эстетике. Это и Брюсов, и Блок. И это были читатели, которых так ждал Баратынский. Но Баратынский нашел друга и в своем поколении. Таким был Дельвиг. Баратынский пережил его и сумел донести поэзию мысли от пушкинского поколения к поколению Лермонтова. Баратынский ушел из жизни позднее Лермонтова, в 44-м году. Поздний АСП писал о Баратынском в 30-м году: он у нас оригинален, потому что мыслит. При этом Баратынский способен был передать не только ход мысли, что видно в «Последней смерти», но и сложность чувства. И этим характерна его любовная лирика. Прежде всего, его стихотв. «Разуверение» 21-го года.

Не искушай меня без нужды…

- так начинается это стихотворение. Знаменитая строчка, ставшая романсом. Одно из лучших исполнений, кстати, принадлежит певице, которая была родственницей Боратынского.

Эта лирика медитативна. Он показывает переживания отрефлектированные, то есть осмысленные. Не просто поток эмоций, а поток размышлений по поводу эмоций. Баратынский был очень самокритичен. Дельвиг издавал альманах «Северные цветы», который он открыл в 25-м году и который закончил свое существование в 30-м после смерти Дельвига. Он был открыт как соревнование с Рылеевым и Бестужевым, которые издавали альманах «Полярная звезда», но не имел принадлежности к декабристскому движению. Так вот Баратынский опубликовал в «Северных цветах» на 29-й год свое программное стихотворение, где были эти строчки:

«Мой дар убог, и голос мой негромок»

И эти строчки говорят о том, что он еще найдет читателя в потомстве.

Лекция 17. Поэты пушкинской плеяды

ПЕТР АНДРЕЕВИЧ ВЯЗЕМСКИЙ.

Князь П.А. Вяземский - Представитель одной из самых знаменитых и родовитых семей. По знатности не меньше, чем Романовы. Вяземский унаследовал огромное состояние и был богат до определенного периода своей жизни, до того, как проиграл половину своего состояние в карты. Но при всем том он всегда был представителем передового, прогрессивного, мыслящего дворянства, дворянства, представляющего соль соли русской земли. Это литератор, который прожил очень долгую жизнь в отличие, например, от Дельвига. Ему было суждено и человеческое, и творческое долголетие. Вяземский, в отличие от тех, кто, как говорил Пушкин, с годами уходил от поэзии, никогда не уходил от поэзии. Он всегда писал прозу и стихи. При этом его поэтическое творчество с годами только совершенствовалось (хотя в нашей программе мало представлена поздняя лирика). Поздняя лирика в эстетическом отношении более ценная, чем ранняя. Но в общественном мнении повлияла ранняя лирика. В этом небольшое внутреннее противоречие.

В эстетическом плане Вяземский расцвел после смерти Пушкина. После ухода многих друзей он расцвел именно как поэт пушкинской плеяды, который сохранял ее традицию. Во времена Некрасова, во времена поэтов позднейшей эпохи он будет сохранять пушкинский стиль. Это совсем иной стиль, чем у Некрасова или даже Лермонтова. И Вяземский сам себя ощущал представителем Арзамаса среди последующих поколений. Он был одним из основателей Арзамаса и остался верен высокой поэтической эстетической традиции Арзамаса.

Пушкин еще в 1820 году, когда Вяземский был еще совсем молодым, посвятил ему очень остроумное стихотворение «К портрету Вяземского» (1820)

Судьба свои дары явить желала в нем, В счастливом баловне соединив ошибкой Богатство, знатный род — с возвышенным умом И простодушие с язвительной улыбкой.

В период 10-20 годов, в первой четверти 19 века, Вяземский – поэт, выступающий, с одной стороны под знаменами эстетической программы Арзамаса и раннего Пушкина, а с другой стороны, под знаменами либерализма. В своем либерализме он был близок декабристам.

В отличие от других поэтов-романтиков Вяземский всегда (в первую эпоху своего творчества) был устремлен к активной политической позиции, выраженной в стихе. Это характерно для гражданского романтизма. Поэтому многие его произведения 10-20 годов перекликаются с произведениями поэтов-декабристов, представителей гражданского романтизма. Собственно поэтами-декабристами мы называем трех из авторов: Рылеев, Ф.Н. Глинка, Бестужев. Бестужев - близкий друг Рылеева, его соавтор. Но периферия декабристского движения – тоже очень серьезное и большое движение. И в гражданском романтизме представлены не только поэты-декабристы, поэтому Вяземский может быть назван представителем гражданской линии в романтизме.

Гражданская лирика в романтизме характеризуется обязательным выходом на политическую проблематику, на серьезную постановку вопросов социальных, вопросов о крепостном праве и вопросов о власти (прежде всего это борьба с абсолютизмом) и с крепостничеством в его самой неприглядной форме.

О том, что Вяземский напрямую включается в гражданскую поэзию, свидетельствуют его стихотворения, такие как «Петербург» и «Негодование» (1820). Особое внимание обратить на второе. Где он прямо восклицает «Мой Аполлон - негодованье». Таким образом, он в этой одной строчке в концентрированном виде выражает декабристский….для поэзии. У декабристов есть отличительная черта – в их произведениях есть слова-сигналы. Такими словами сигналами здесь становятся: «негодование», «честь», «доблесть», «закон».

«Негодование» - стихотворение 1820 года с высоким стилем, с использованием архаизмов. В нем говорится о необходимости введения конституционного правления в России. 49

Мой Аполлон — негодованье! При пламени его с свободных уст моих Падет бесчестное молчанье И загорится смелый стих.

По интонации, по высокой, патетической поэтической речи слышится нечто близкое декабристам и Пушкину, который тоже отдал дань гражданскому романтизму и в частности оде «Вольность». Вообще одическое начало есть как и в пушкинском стихотворении, так и в стихотворении Вяземского, написанного через 2, 5 года после пушкинского.

Разделяя очень многие идеи и идеалы декабристов, в отличие от Рылеева, Бестужева и Ф.Н. Глинки, Вяземский никогда не вступал в тайное общество. В этой своей поведенческой стратегии нам видится поэт, близкий Грибоедову. Скептицизм, который испытывал Грибоедов в отношении возможности тайного общества изменить политический строй России, испытывал и Вяземский. Кроме того, он, как либерально мыслящий человек, боялся любых тайных организаций, которые всегда чреваты принципом демократического большинства, причем решения иногда решаются узкой группой, а потом выбираются голосованием на общем собрании. Вяземский считал, что всегда нужно отстаивать свое особое видение проблемы.

Один остроумный исследователь 20 века сказал, что Вяземский – это декабрист без декабря. То есть он в полной мере не разделял все декабристские идеи, потому что декабристами мы считаем тех, кто пошел на Сенатскую площадь и принял участие в вооруженном мятеже. Но Вяземский еще и декабрист после декабря. После прихода к власти Николая I после очень тяжелого царствования Александра I 50 Вяземский оставался в оппозиции к политике власти, хотя, поскольку он потерял существенную часть своего состояния, вынужден был пойти на государственную службу и стать чиновником. В этом близок с Пушкиным. Оставаясь в оппозиции, он продолжал выражать свои идеи и в гражданской лирике в том числе в сатирической форме.

В стихотворении «Негодование» еще Александровской эпохи доставалось и верхам, и низам за то, что ни у дворянства, ни у простого народа нет истинно гражданского чувства. Вяземский продолжил эту тему и в николаевскую эпоху.

В 1828 году создал замечательное стихотворение в форме сатирических куплетов «Русский Бог». Оно имеет очень интересную историю публикации. Оно расходилось в списках, как и «Негодование», потому что в России оно опубликовано быть не могло. Интересно то, что происходило потом. Стихотворение опубликовал Александр Иванович Герцен, при этом очень отрицательно относившийся к Вяземскому, считал его аристократом и верноподданным. Тем не менее, он напечатал это стихотворение, наверное, не очень отдавая себе отчет в том, что это тот Вяземский, о котором он печатает такие гневные статьи в своих изданиях. В вольной русской типографии Герцена в 1854 году впервые это стихотворение было передано в печать и стало распространяться как печатное. Но еще интереснее, что об этом стихотворении узнал Карл Маркс. Он, изучавший русскую литературу, попросил его перевести. Специально для Маркса стихотворение «Русский бог» было переведено на немецкий язык.

Нужно ль вам истолкованье, Что такое русский бог? Вот его вам начертанье, Сколько я заметить мог. <…> Бог голодных, бог холодных, Нищих вдоль и поперёк, Бог имений недоходных, Вот он, вот он русский бог.

В этом стихотворении есть прямые выпады против крепостного права. Наверное, в этом смысле оно привлекало Герцена, который был известным деятелем антикрепостнического фронта. Вяземский упоминает о «душах, представленных в залог», «Бог дворовых без сапог». Из этих образов как бы создается мозаика, очень лаконично выражено антикрепостническое настроение. В гоголевских «Мертвых душах» именно эти образы получат развитие.

Это стихотворение не ограничивается исключительно антикрепостническим пафосом. Здесь есть горькая ирония над российской «повсюдной бестолковостью», если использовать слова Гоголя. А если цитировать Вяземского, здесь есть указание на то, что русский Бог – «Бог всего, что есть некстати». Это более объемна и значимая критика российских традиций, критика сегодняшнего дня (для Вяземского в 1828 году), чем какие-то филиппики, выпады антикрепостнические. Вяземский был истинным патриотом России, но истинный патриотизм требует любви к своей стране с открытыми глазами. Необходимо умение критически взглянуть на свою нацию, страну, как бы со стороны, стремиться к лучшему будущему для своей страны. Петр Яковлевич Чаадаев говорил о том, что надо любить Россию с открытыми глазами. Вяземский был из истинных патриотов.

Как большой поэт, Вяземский не мог ограничиться гражданской лирикой. Кроме того, что он писал и прозу, он также писал лирику в элегическом духе. Знаменитое стихотворение 1819 года «Первый снег», в котором звучит строчка

«По жизни так скользит горячность молодая,

И жить торопится, и чувствовать спешит!»

Эти строчки были использованы как эпиграф к одной из глав «Евгения Онегина». Это характерный пример обмена между поэтами пушкинской плеяды.

Целая серия стихотворений Вяземского посвящена теме поэта и поэзии. Тема, на которую пишет любой поэт. Он пишет стихотворение «Три века поэтов» (1829). Во след своим предшественникам Вяземский использует знаменитую метафору – определение трех веков человечества по качеству металла (железный, серебряный золотой,). Первый век – золотой. Это давние времена, эпоха гармонии, когда поэт писал для себя и был свободен от любых связей и обязательств. Второй – серебряный – век тот, когда «Поэт стал горд», он уже включен в законы общежития «стал данник общежитью», он пишет в альбомы «Тут в казнь ему напущены альбомы». И, наконец, третий – железный век. В этом названии выражается не просто негативное отношение. Железный век – век низкого и корыстного начала. 51 Это уже век альманахов, когда пишут в периодические издания и требуют за это гонорар. Таким образом, это поэзия на продажу. Так, Вяземский разделяет позицию Пушкина, Боратынского, общую для всей их плеяды – неприятие коммерческой составляющей любого творческого процесса.

Вяземский откликается и на народные мотивы. Мы говорили, что Дельвиг обращается к народной песне, хотя он олитературивает ее, т.е. использует нейтральную лексику. Фольклор – всегда есть просторечие. А здесь нет просторечий, все выверено. Выверено развитие сюжетных линий. Это признаки авторской, истинной, большой литературы. Вяземский идет этим же путем и пишет русскую песню, которая, кстати, стала восприниматься как народная песня, это дорогого стоит. Эту песню можно пропеть – ощущение народной песни. Как народная поэзия воспринимается «Тройка» Вяземского. Здесь есть перекличка с Ф.Н. Глинкой.

NB!!!На экзамене спросят, в чем общность и в чем различие.

Вяземский много писал в прозе. О себе он говорил, что он лишь записная книжка, в которой роль писца играет сама жизнь. Записные книжки Вяземского не менее интересны, чем его поэзия и письма (эпистолярное наследие Вяземского – особая статья). В своих записных книжках вяземский выступает и как литературный критик. Но свои отзывы, рецензии на выход того или иного произведения он писал не только в записных книжках.

Кроме того, Вяземский был еще и издателем. Мы должны будем изучить статью, которая была послана Вяземским изданию «Бахчисарайского фонтана» Пушкина. Ее готовил сам Вяземский по просьбе автора. Вяземский выступает как издатель поэмы Пушкина и вместе с тем по просьбе автора пишет Разговор между Издателем и Классиком с Выборгской стороны или с Васильевского острова. Вместо предисловия <к "Бахчисарайскому фонтану">. 52 В этом предисловии Вяземский выступает как теоретик романтизма, как один из авторов одного из первых романтического искусства. 1824 год. (А написано вообще в 1823 году). Таким образом, благодаря просьбе Пушкина и мастерству Вяземского-критика Вяземский встал в один ряд с европейскими критиками-романтиками, вровень с европейской критической мыслью. Это говорит не только о масштабах таланта Вяземского, но и о том, что в 20-х годах 19 века русская литература становится реальной соперницей европейской литературе и начинает идти с ней в одном ряду. Русская литература теперь не догоняющая сторона, как в 18 века, а развивающаяся в одном направлении с европейской литературой. 53

Вяземский ценил европейских мыслителей, был очень начитанным, одним из самых образованных людей своего времени. Он шел вслед европейским мыслителям, а где-то и параллельно с ними. В плане теории романтизма очень важно, что почти в тот же год, в 1823 году, появляется классическая работа Стендаля54, французского писателя «Расин и Шекспир», где он говорит о романтизме. Очень важно, что многие идеи Стендаля перекликаются с идеями Вяземского, хотя Вяземский еще не мог прочитать Стендаля до написания своей работы.

Романтизм понимается Вяземским прежде всего как борьба с псевдоклассицизмом, с подражанием древним в новую эпоху. Ощущение истории, которое должно быть у любого писателя-романтика, требует исторической характерности персонажей, характеров, ситуаций и т.д. и новых эстетических требований к литературным произведениям. При всем величии классицистического наследия (Расин, Корнель и т.д.), классицизм – это уже прошлая эпоха. Литература прошлого остается на века, но ее законы остаются в прошлом; повторять эти законы – это уже подражательство, это быть неоригинальным, несовременным, это отказаться от новаторства. А только через обновление форм и творческих исканий возможно движение вперед. Вяземский здесь проповедует эту идею прогресса в связи с размышлениями о романтизме как искусстве нового времени.

Пушкин очень высоко ценил Вяземского-критика и очень точно выразил свою позицию. Фраза Пушкина интересна тем, как надо относиться к критике: «Часто не соглашаюсь с мыслями Вяземского, но они ценны, потому что они заставляют мыслить».

Часто Вяземского называли поэтом мыслей. Вот если Боратынский поэт мысли, т.е. у него есть некая единая мысленная идея, есть философическое начало, которое чрезвычайно важно как эстетическое начало, то Вяземского называли поэтом мыслей. У его очень яркие, ценные, но отдельные, разрозненные мысли. Нет этого философизма в его творчестве.

Философическое начало нашло свое отражение в творчестве другого поэта, входившего в пушкинскую плеяду. Это Д. В. Веневитинов

ДМИТРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ ВЕНЕВИТИНОВ

(1805-1807)

Он был не только другом Пушкина, но и его родственником. Дворянская интеллигенция была узким кругом, в котором многие были в родственных связях. Д. В. Веневитинов тоже представитель знатного рода, старинного дворянства, очень образованный. Один из немногих, кто в 20 годах сумел познакомиться с серьезно немецкой классической философией и осмыслить ее и поставил вопрос о создании русской философии, потому что до того времени русская философия по сравнению с литературой была очень неразвита. С самостоятельной философской мыслью в России, с собственным философским творчеством дела обстояли плохо. Веневитинов сумел осмыслить самые передовые идеи европейской мысли того времени и начать создавать новую русскую философию.

Он прожил всего 22 года и интересен не только тем, что он создал как поэт, и собственно своей биографией. Есть такое понятие как романтическая биография. Романтическая биография – это понятие, которое несет в себе понимание того, что жизнь творится сознательно, выстраивается по определенному сюжету самим человеком, который сознательно творит свою биографию. Вместе с тем, это творчество, которое проживается. Т.е. есть соответствие между жизненными и литературными стратегиями, литературным творчеством. Неслучайно одна из лучших работ, посвященных Веневитинову, называется «Биография или метафора». Его биография сама по себе есть уже художественный текст. При этом его жизненная, поведенческая модель, творимая сознательно, очень отличается от тоже вполне сознательно творимой биографии молодого Пушкина. Пушкин – такой человек, который как эхо, отзывается на разные настроения. У Дельвига тоже сознательно творимая биография, ему характерна эпикурейская лень, он «поэтический ленивец». Другая биография у Рылеева. Рылеев – декабрист, аскет. Разные биографии творятся и выписываются в произведениях писателей пушкинской поры.

Д.В. Веневитинов выписывает свою биографию. У него биография прежде всего любомудра. Что значит слово «любомудр»? Это философ. Любомудрие – точная калька с греческой философии. Нужно было создавать русскую философию. Но дело не только в этом. Понятие «философия» закрепилось за французскими просветителями, за философами-энциклопедистами. Они шли совсем другим путем. Энциклопедисты, как и Вольтер, были чаще всего деистами и даже атеистами. Это философия, своими корнями уходящая в идеализм. И Веневитинов ориентировался на немецкую классическую идеалистическую философию – на философию Шеллинга. Это сказывалось и на его неудовлетворенности романтической эстетикой. Потому что шеллингианство – это только одно из направлений, которое получило развитие в литературе романтизма. Веневитинов в этом смысле один из основателем русской философской эстетики, которая дала Киреевского и прочих писателей.

Учился в Благородном пансионе при Московском университете, а позднее в Московском университете, а еще позднее служил в архиве иностранных дел55. Уже в самом начале 20-х годов Веневитинов увлекается любомудрием и вместе В.Ф. Одоевским создает общество «любомудров».56 Почему возникает такая потребность? Дело в том, что господствующие в то время умонастроения – это такой критизм. Веневитинов и его друзья приходят к мысли, что это не достаточно для развития истинной критики, истинной философии и вообще истинной литературы. И нужно некое системное знание. Это системное знание они и ищут в немецкой философии.

Один из цензоров и самых просвещенных людей своего времени, профессор университета Никитенко писал в своем дневнике в 1826 году: «Наполеон, Байрон, Шеллинг – представители нашего века». Мы говорили о «властителе наших дум», но на это вопрос не все ответили, Наполеон и Байрон – подмечено очень точно. Но возникает еще одна фигура. Шеллинг. Шеллинг – немецкий философ с его знаменитой философией тождества, которая лежит в основе большинства философских идей Никитина. Веневитинов дебютирует в литературе сначала как литературный критик (первая публикация - критическая), и пишет он о пушкинском «Евгении Онегине» «Разбор статьи о "Евгении Онегине». Он в том числе говорит в нем о необходимости положительных оснований для критики. Критика должна опираться на некое знание, а не просто на чувство, на личные ощущения, не на вкус, о котором говорили карамзинисты и арзамасцы (для них было святое слово «вкус»). Теперь он говорит, что нужна некая философская база, философское знание о жизни и о творчестве. И только опираясь на эти знания можно стать серьезным критиком и писателем.

Веневитинов очень часто переносит философские идеи в свои литературные произведения. Здесь нужно обратить внимание на то, что мы называем поэзией мысли. Это не значит, что есть некий набор важных размышлений. Особенность поэзии мысли в том, что философское осмысление явления становится важнее его художественного представления. Для Пушкина цель поэзии – поэзия, а для поэтов мысли цель поэзии – размышление и осмысление, а потом фиксация мысли в литературном произведении.

В своих размышлениях, в своих стихотворениях Веневитинов декларирует то, что его богиней оказывается вовсе не красота. 57 О своем лирическом герое Веневитинов пишет так: «Его богиня – простота и тихий гений размышлений». Это очень важное различие – гений красоты и гений размышлений. Для Веневитинова практически чужды эпикурейские мотивы. Напротив, он бежит от идеи наслаждения, от идеи гедонизма, эпикурейства как наслаждения жизнью. В его стихах есть одна гениальная формула: «Отжени от сердца радость: Она - неверная жена », просит он своего «невидимого хранителя» (стихотворение «Моя молитва») Вот это ощущение тихого размышления, уединения как идеального состояния важно для поэта «любомудра».

НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ ЯЗЫКОВ

(1803-1847)

Другой тип поэта представлен в творчестве Николая Михайловича Языкова. Тоже прожил не очень долго. 43 года. Всегда ощущал связь с пушкинским союзом поэтов. Сам Пушкин тоже поддерживал эту внутреннюю связь союза поэтов. Одно стихотворение Пушкина так и начиналось: «Издревле сладостный союз. Поэтов меж собой связует: … ». И в этот союз безусловно включался Языков. Собственно это и было послание Языкову. Путь Языкова отличается от пути пушкинского. Путь из кабака в церковь. Языков посещал кабаки, будучи студентом и учась в Дерпте. Важным моментом в его биографии была учеба в одном из лучших, старейших университетов России.58 Это Дерптский университет в Тарту. Там он создал свои первые стихотворные опыты. Причем как и Денис Давыдов он создает такой сниженно-бытовой образ автора. Образ не эпикурейца, не парнасского ленивца, как у Дельвига, не поэта-протея, как у Пушкина. У него образ снижено-бытовой, образ гуляки, ленивого студента. При этом студенческие годы (тогда говорили студентские) Языков воспринимает как вынужденную жизнь вне пределов коренной России. Он воспринимает все эти немецкие повадки, немецкое окружение с раздражением и иногда даже. У него возникает патриотизм, иногда несколько экзальтированный. Но самое главное и самое ценное в его студентской лирике есть истинное высокое вольнолюбие, есть гражданская позиция. Неслучайно он один из немногих, кто посмел откликнуться на смерть Рылеева, казненного в 1826 году в Петропавловске. Он откликнулся на его смерть Рылеева замечательным стихотворением «Не вы ль убранство наших дней…». В этом стихотворении, так называемой политической элегии, он скорбит, что до сих пор русский народ не проснулся и не готовы отозваться на те свободолюбивые призывы, которые к народу обращены. Но Языков верит, что все-таки когда-нибудь это случится. Это очень важный мотив: с одной стороны, элегического разочарования в том, что народ еще недостаточно готов к восприятию идей свободы (в этом смысле это стихотворение перекликается с пушкинской элегией «Свободы сеятель пустынный»). С другой стороны, оно более конкретно-исторично, потому что он прямо называет там Рылеева. Языков призывает помнить об этой гибели Рылеева, который пожертвовал своей жизнью и был назван правительственным злодеем в то время как он выступил ради своего собственного народа, ради процветания своей страны. В этом заключается особенность политической элегии. Она связан с восприятием политических реалий.

Элегия 1824, тоже политическая, которая, как и стихотворение «Негодование» Вяземского, опубликована в «Полярной звезде» Герцена59. Оно еще более активно демонстрирует активную гражданскую позицию молодого студента-вольнолюбца.

Элегия

Свободы гордой вдохновенье! Тебя не слушает народ: Оно молчит, святое мщенье, И на царя не восстает.

С упрёком к народу пишет здесь Языков почти в духе Рылеева. И продолжает:

Я видел рабскую Россию: Перед святыней алтаря, Гремя цепьми, склонивши выю, Она молилась за царя.

Когда мы очень долго рассуждаем об истории России, мы должны помнить, что в России долгие годы сохранялось монархическое сознание в народе. Но для просвещенного дворянства сообществе такое сознание не было характерно. Вместе с тем, если мы обратимся к поздней лирике Языкова, будет ощущение, что мы читаем другого поэта. Такого перелома как Языков не пережил, пожалуй, никто. Кардинальная перемена поэтической интонации, поэтического голоса. Очень жесткую критику, которую он обращает в начале своего творчества на рабскую Россию, теперь он обращает к тем, кто борется против рабской России, к тем, кто восстает, прежде всего, на запад. Нотки экзальтированного патриотизма, которые возникают, когда Языков находится в чужеземном окружении, развиваются, и он высказывается уже не просто в экзальтированном патриотическом духе, а в националистическом духе. Это уже не патриотизм с открытыми глазами (о котором мы говорили в связи с творчеством раннего Вяземского) а патриотизм с закрытыми глазами, когда не хотят видеть ничего дурного в стране и не хотят видеть ничего положительного в других странах (особенно на западе).

Эта позиция выразилась в стихотворении Языкова «К ненашим». Уже по названию чувствуется констатационный дух, дух конфронтации. «Ненашими» определяются, конечно же, западники и прежде всего Герцен (который был революционно настроенным) и гораздо более умеренные западники. Языков очень резко и негуманно высказывается и в адрес умеренных западников-просветителей. К сожалению, патриотизм Языкова выразился в конце жизни с обострением борьбы между славянофильством и западничеством в такой форме. Языков поддерживал славянофильское движение, столкновение которого с западническим движением составило суть идейной, общественной, творческой, литературной борьбы уже начала второй половины 19 века.

Особенности художественного творчества Языкова

… когда он пишет не на темы социально-философские, социально-политические. А на темы природы или на общефилософские темы.. Что ценно в творчестве Языкова для развития собственно поэтического языка Языков как никто другой в русской литературе (даже Пушкин не может оспорить первенство, они, по крайней мере, на равных), он сумел противостоять гладкости стиха. Вот Пушкина многие обвиняли в том, что у него слишком гладкий стих, легко читаемый, не задерживающий мысли. Это, с одной стороны, плюс, а с другой стороны, для истинных любителей поэзии это минус, потому что не заставляет задуматься над каждым отдельным выражением.

Стилеобразующий принцип гладких стихов Языковым переосмысливается. Он намеренно стремится к неровному стилю. В отличие от поэтов пушкинской плеяды, у которых даже в народных песнях отсутствуют просторечия, Языков вводит просторечия. Он сталкивает понятия из разных лексических рядов. Он очень любит создавать неологизмы, которыми будет богата лирика конца 19 – начала 20 века. Языков стал изобретать сложные, многосоставные эпитеты, например, «чернокудрявый», «бурновеличавая», глагол «мужествовать» и т.д. Так, Языков делал попытки расширения русской языковой поэтической базы. Неслучайно его чтили современники за то, что язык Языкова – особый язык.

1 Липецкий потоп — 1-я постановка комедии А. А. Шаховского «Урок кокеткам, или Липецкие воды» (1815).

2 Хотя это понятие не очень устойчиво, не очень четко определено в литературоведении, но, тем не менее, его использовать можно).

3 Не путать понятия классицистический и классический!!! Классический – это образцовое, наиболее ярко проявляющее те или иные черты, тенденции, идеи и пр.) «Классический критический реализм», - иногда добавляют некоторые учебники, но П. не стала бы давать такое уточнение. Это справедливое замечание сейчас господствует в умах филологов, лучше давать наиболее широкое наименование – реализм.

4 Хотя его тенденция к исканию нового в какой-то степени категориально связывает его с романтиками, потому что романтизм всегда основан на искании, прорыве в новое. Это в общем философском плане.

5 П. говорит, что философский словарь должен быть нашей настольной книгой, если мы хотим разобраться в литературе русской и зарубежной, поскольку в мировой литературе все в большой степени завязано на философии ).

6 Забегая вперед скажу, что декабристы, в большинстве своем категорически отвергали путь Робеспьера и несправедливо их называть якобинцами – это очень серьезная гипербола. Большинство не было якобинцами. Большинство, в частности, Никита Воронов, 1 из участников АРЗМАСА, уже упоминавшийся на лекции, ужасалось якобинским преступлениям.

7 Духа, хотя и неизменно связанного с внеличностными ценностями.Совсем не обязательно связанными с религиозными ценностями, но в любом случае связанными с внеличностными духовными ценностями, которые прямо связанны с какой-то традиционной религией: христианством, исламом, буддизмом, иудаизмом и в любом случае)

8 Различать эти философские понятия: скептицизм – это сомнение, но не есть отрицание высших смыслов, а пессимизм – абсолютное разочарование, безыдеальность.

9 Нужно сказать, что романтическая философия, миропонимание никогда не умирало и никогда не умрет. Романтизм и реализм развиваются по графику синусоиды: то реализм главенствует, то романтические начала - мнение П. и ее препода.

10 См. в гугле Школа классического немецкого идеализма (Фихте, Шеллинг, Гегель)

11 Мы путаем понятия. В том числе в разговоре о Чацком мы путаем 2 вещи. Одно дело выступать против злоупотребления крепостным правом. Жуковский выступал против злоупотребления крепостным правом, он считал, что надо ограничить права помещиков, которые у них есть в отношении крепостных. Но он никогда не выступал против отмены крепостного права как такового.

12 П. упоминала, что отцами-основателями русского реализма как литературного направления первой четверти 19 века становится 3 кита русской литературы: А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов, И.А. Крылов.

13 Хотя для романтиков комедия как жанр чрезвычайно не характерна в отличие от элегии, поэмы и трагедии (которая тоже присутствовала)

14 Проследи развитие. Для классицистов было характерно четкое следование канонам одного жанра - > Романтики объявляют свободу творчества и свободу от жанровых рамок - > Эту идею наследуют реалисты и развивают ее, уходя дальше в этой своей свободе

15 Фонвизин должен быть обязательно упомянут как прямой предшественник Грибоедова.

16 Катенина мы упоминали в связи с полемикой о элегии и оде, и, главное, о балладе. Катенин был противником Жуковского и написал свою балладу на сюжет бюргеровской «Леноры». Катенин был одним из близких друзей Грибоедова не только в плане личного общения, но и в плане творческом в то время, когда Грибоедов еще не выдал в свет комедию «Горе от ума». Когда ее в рукописях почитало большинство образованной публики, Катенин в письме Грибоедову, которое тоже имело хождение в обществе, сказал о том, что он нарушил правила искусства.

17 Пушкин тоже оказался в письме Грибоедову и не только еще в письме Вяземскому буквально сразу после прочтения потрясенный этой комедией

18 В 1968 год – ввод советских войск в Чехословакию. В ночь на 21 августа 1968 года войска пяти государств Варшавского договора (СССР, Польши, ГДР, Болгарии, Венгрии) пересекли границы Чехословакии с целью подавления «пражской весны» – движения коммунистов-реформаторов. Только в августе-сентябре в результате иностранной военной интервенции погибли более 80 и были ранены около 700 чехословацких граждан. Пребывание в стране иностранных войск продолжалось 23 года и завершилось в июне 1991 года, когда ее территорию покинул последний советский солдат.

В 60-е годы было самое крупное антисоветское выступление в странах Варшавского договора, социалистических странах. (+ См. Венгерское восстание 1956 года).

В 1968 году на Красную площадь вышло несколько человек с транспарантами против поведения советского правительства и советских войск. Понятно, куда их отправили что с ними сделали. Но сам факт. Принцип того же поведения, что и у декабристов, у Чацкого. Они не могут молчать.

19 Хотя в «Мизантропе» там тоже более сложная ситуация. Альцест, главный герой, имеет сходство с Чацким и достаточно серьезные позитивные начала.

20 Это почти та же ситуация с диссидентами, которые вышли на площадь, а их люди в погонах забрали и отправили в места не столь отдаленные. Общество, к сожалению, не услышало диссидентов 1968 года.

21 Знать близко к тексту, если не наизусть.

22 Отсюда знаменитое выражение «умеренность и аккуратность» Молчалина. Этот принцип исповедовал в свое время и Фамусов: его идеал – Максим Петрович, который кланялся не уставая и даже не берег свой лоб, а готов был его расшибить ради наград.

23 Чацкий и Фамусов – герои одного времени – конца 1810-начала 1820 годов. И фамусовы, и чацкие встретились на Сенатской площади (нарицательное) по разные стороны баррикад.

24 Консерватизм от англ. глагола to conserve – сохранять.

25 «Переводчик в прозе – раб, переводчик в стихах - соперник» (В.А.Жуковский)

26 У Красовского в учебнике написано, что май.

27 Разногласия отца и сына воплотятся потом в «Скупом рыцаре»

28 До этого с 1826 по 1830 год он жил то в Москве, то в Петербурге. Постоянного места пребывания не было.

29 У Юли: Послание- жанр легкой поэзии, малая форма, но Пушкин включает в малые формы элегическое.

30 Как известно, сначала в черновике стояло пояснение «Во след Радищеву», которое потом Пушкин убрал.

31 http://feb-web.ru/feb/irl/il0/i22/i22-1132.htm

32 Люди естественные - понятие восходит к Руссо, к французской философии 18 века.

33 Безымянный герой – один из приемов романтического произведения

34 Важнейшая черта романтического героя – стремление к свободе

35 само оно возникло гораздо позднее, и об этом до сих пор ведутся споры, но, наверное, правильнее считать, что это была середина 50-х годов – то есть во время Добролюбова и критиков революционной демократии и их оппонентов

36 Вообще Германия некий «законодатель мод» в литературоведении и вообще в искусствоведении: это крупнейший центр философы и эстетики

37 Романтизм и роман, хотя и однокоренные слова, далеко не являются по смыслу одним и тем же!

38 Пушкин печатал и сдавал роман очень долго, более 7 лет, и это центральное произведение, которое лежит на середине его творческого пути (23-30 гг.). В 31 г. он вносил правки и дополнения. Издавал 7 лет, а печатал еще дольше. Читатель смог познакомиться с целостным произведением только в 33 году.

39 Спрашивает на контрольных и экзаменах, какие детали подчеркивает Пушкин!

40 Такой энциклопедией духовной жизни главного героя станет роман «Герой нашего времени» Лермонтова

41 В контрольных вопросах есть вопрос о поэте и поэзии, и там нужно будет упомянуть Ленского не только с ролью его в сюжете, но и в сопоставлении с Онегиным. + прототипами Ленского являются два хорошо знакомых поэта Пушкина – Веневитинов и Кюхельбекер.

42 Здесь – важный новаторский момент Пушкина как романиста, совершенно необычный ход: он приводит как минимум два варианта развития судьбы Ленского.

43 Внимательно посмотреть 8 главу и авторское отступление о том, что же такое действительно счастливый человек.

44 Они потому и называются отступлениями, так как автор отступает от развития сюжета и любовной фабулы

45 П. советует просмотреть его. Можно также просмотреть комментарий Набокова.

46 Тут П. распространяется о том, что Пушкин, конечно, не знал, что это середина его творческого пути.

47 «Граф Нулин» с его легкой основой создается в самые драматические исторические дни – 13-14 декабря 1825 года, когда Пушкин не знал, что происходит в Петербурге (был в Михайлово).

48 Изначально Пушкин хотел назвать поэму «Мазепа», так как именно он противостоял Петру.

49 Об этом Вяземский говорил и в стихотворении «Синод», которое по тематике очень близко «Негодованию». Возможно, название «Синод» расслышано неточно.

50 Его называли «зимним царствованием». Жестко подавлялось всякое инакомыслие, была жесткая цензура и т.д.

51 Есть перекличка со стихотворением Боратынского.

52 Прочитать эту статью с хорошим комментарием. Разобраться с названием, потому что оно необычно. Прохорова намеренно комментариев не дает.

53 Есть спор о том, к чему принадлежит Россия – Европе, Азии, Евразии. Но история литературы доказывает, что РФ по культурному ходу принадлежит Европе, хоть географически – Евразия.

54 Мы наверняка знаем роман Стендаля «Красное и черное», написанное в 1831 году.

55 «Архивны юноши» — так иронически назвал служащих этого архива А. С. Пушкин в своем романе «Евгений Онегин».

56 В общество входили также И. В. Киреевский, А. И. Кошелев, В. П. Титов, Н. А. Мельгунов и другие. Посещали заседания кружка, не являясь формально его членами, А. С. Хомяков, М. П. Погодин и С. П. Шевырев. Кружок занимался изучением немецкой идеалистической философии — трудов Ф. Шеллинга, И. Канта, Ф. Шлегеля и других. (Википедия)

57 Для Пушкина это красота, что выражено в стихотворении «К А.П.К.»(К Анне Петровне Керн) словами «гений чистой красоты»

58 Это университет с более давними традициями, чем собственно русские университеты. Из российских университетов самый старший университет – МГУ. Что касается российских университетов (которые были на территории Российской империи), самый старший и богатый своими серьезными научными педагогическими традициями, - это Дерптский университет. Сейчас он находится в городе Тарту в Эстонии. Это был немецкий университет, созданный так называемыми прибалтийскими немцами. Преподавание велось на немецком языке долгие годы. Сейчас это одна из серезных научных баз. При этом одна из лучших школ русистики находится в Тарту, потому что там долгое время преподавал Ю.М.Лотман и заведовал кафедрой русской литературы в советской литературе. Сейчас там очень активно поддерживаются лотмановские традиции, там есть лотмановские чтения, лотмановское издание.

59 Поля́рная звезда́» — литературный и общественно-политический альманах, издававшийся А. И. Герценом и Н. П. Огарёвым в Вольной русской типографии в 18551868 гг.