1.1804-1809.Ученический период.

Самое начало 19 века. Элегия «Мечта» стала неким символом начального этапа творчества Батюшкова. Конечно, первый период творчества Батюшкова, как и у любого нормального поэта – это период ученичества, период «школы» поэтической. Батюшков становится учеником прежде всего двух поэтов: Торквато Тассо, автора поэмы «Освобожденный Иерусалим». Это писатель итальянского возрождения с судьбой, удивительно похожей на судьбу Батюшкова (много параллелей), при том, что Батюшков, молодой начинающий поэт, не мог знать о том, как дальше будет развиваться его жизнь и уже тем более не мог знать о своей душевной болезни. Тем не менее, Торквато Тассо тоже окончил жизнь как душевнобольной. Может быть, между ними была какая-то особая иррациональная связь.

Второй очень важной фигурой среди учителей Батюшкова оказывается французский поэт Парни Эварист Дезире де Форж (1753 — 1814 гг.). Вольным переводом из Парни и является одна из первых элегий Батюшкова «Как счастье медленно приходит, как скоро прочь от нас летит». И у этой элегии в отличие от первой, нет названия – название по первой строчке. И здесь, уже в первых строках элегии звучит главная философская идея молодого Батюшкова: «Счастье в нас самих». И это, безусловно, перекликается с жизненной философской позицией Жуковского в стихотворении «Теон и Эсхин». Ощущение, что главное – это смирение и внутреннее переживание и ощущение счастья, которое мы должны сами в себе культивировать.

Надо сказать, что для Батюшкова очень характерно поклонение философским идеям гедонизма. (Вспомнить или прочитать, что это за философская система). Гедонизм – это философско-этическое учение (т.к. в нем многое связано с моральным кодексом, с этической позицией), в котором признается высшим благом наслаждение, но вовсе не эгоистическое наслаждение «все ради меня, я – в центре вселенной», а наслаждение как некая оппозиция аскетизму и отказу от наслаждения, которое характерно для религиозного сознания, христианского прежде всего. Наслаждение понимается совсем не обязательно как чувственное наслаждение, но и как отсутствие страданий. Это очень важная идея, которую проповедовал уже Эпикур.

NB! Внимательно обратиться к истории древнегреческой философии, потому что без нее непонятна философия Батюшкова, она кажется примитивной идеей «наслаждайся жизнью, пока можешь». Все гораздо сложнее.

Есть понятие «атараксия» - безмятежность духа, это не аскетическое смирение, а бесстрастие, которое, как считают последователи этих идей, и дает истинное ощущение счастья.

Батюшков выступает во многих своих стихотворениях как апологет лени. Не только в стихотворениях: во втором томе «Проб в стихах и прозе» тоже. Его апология, или гимн лени – это вовсе не гимн безделию, как понимают многие и трактуют на свой лад. Дело в том, что день здесь понимается как добродетель, а не порок, причем добродетель, связанная с гедонистической философией. Отсутствие страданий и невнимание к торным дорожкам обывательского сознания. А что такое торная дорога обывательского сознания? Пример. Будь генералом, будь богатым, будь знатным – вот идеал к чему надо стремиться. А для того, чтобы этого добиться, нужно суетиться, нужно проявлять деловитость. Вот деловитость ради карьеры абсолютно неприемлема для «философов-ленивцев», во главе которых в России и встал Батюшков.

В 1815-1816 годах, в период расцвета своего творчества Батюшков пишет «Похвальное слово сну». И сон опять определяется как идея отсутствия погони за жизненными благами и в то же время идея бегства от суеты жизни. Это сон поэтический, этот сон работает, где трудится душа, где душа не ленится, а трудится. Эта философия характерна для зрелого Батюшкова и его «легкой поэзии». Это период наступает приблизительно в 1810 и продолжается до 1812 года. Это период расцвета батюшковской эпикурейской философии, батюшковской «легкой лирики».

Батюшков, как и любой писатель, не мог быть чужд литературной борьбе своего времени. Жить в литературе и быть свободным от литературной борьбы практически нельзя, если ты не выбираешь особую авторскую стратегию. (Ср.: Фраза Ленина: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя») Батюшков не выбрал такую стратегию, он, хотя и не был человеком партии, активным борцом, тем не менее, высказался на тему литературной борьбы того времени.

А что за борьба была в начале 19 века, в течение первых десятилетий? Между архаистами и новаторами («карамзинистами»). Батюшков, как почти каждый участник литературного процесса того времени, откликнулся на эту борьбу. Так родилась сатира «Видение на берегах Леты».(1809) Река Лета (из антич. мифологии) – река смерти, река забвения. В «Видении на берегах Леты» Батюшков описывает судьбу писателей-современников, которым предстоит переплыть Лету или погибнуть в Лете. Он рассуждает о том, кто же останется в истории литературы из его современников? Причем через это испытание он пропускает и архаистов (шишковистов) и новаторов (карамзинистов). И очень любопытно, что, дружа с карамзинистами (Муравьев был, кстати, одним из ближайших друзей Карамзина, так что Батюшков от рождения входит в круг Карамзина), что его литературные симпатии были на стороне карамзинистов, ведь вся «легкая поэзия» даже априори не приемлема для шишковистов, Батюшков вовсе не однозначен в своих оценках. Это тоже дорогого стоит. 22-летний Батюшков, сумел занять очень мудрую позицию. Потому что среди шишковистов он, например, спасает одного «славенофила» (он переплывает через Лету). Имеется в виду адмирал Шишков, действительно много сделавший для России и русской литературы.

Один, один Славенофил, И то повыбившись из сил, За всю трудов своих громаду, За твердый ум и за дела Вкусил бессмертия награду.

Другим спасенным Батюшковым человеком из литературного круга, близкого Шишкову, был И.А. Крылов. Очень точно Батюшков пишет о Крылове, с большим юмором. Крылов, известный любитель поесть, был застигнут как всегда врасплох: за обедом. С книгой и в этой ситуации застолья он сумел захватить очень немного из книг, тем не менее, все они и перекрыли Лету.

Таким образом, Батюшков довольно точно сформулировал, что в этой борьбе шишковистов и карамзинистов, победит не какое-либо одно направление, а победят личности, которые действительно внесут свой вклад в развитие литературы и – шире – в литературно-общественное развитие России.

Еще раз к вопросу об ответственности за печатное слово. Батюшков, при том, что его «Видение на берегах Леты» было чрезвычайно популярно и распространялось в списках, отказался от его публикации, потому что он считал, что нельзя на смех публике выставлять бедствующих литераторов. А среди тех, кого он высмеял, были люди бедствующие – в прямом смысле, и наносить им еще одну рану он не хотел. Среди тех, кому он не хотел наносить лишнюю рану был еще и Шаликов. (Проверь по тексту, фамилия не точна). Вот эта ответственность и высокий моральный долг литератора перед другими, перед своими собратьями очень характерны для людей золотого века русской литературы.

2) 1810-1812 годы – творческий подъем Батюшкова. Здесь одним из ярчайших произведений его становится послание его московским друзьям Жуковскому и Вяземскому, которое называлось «Мои пенаты». Послание писалось в 1811, 1812 годах. Понятно, что пенаты – покровители домашнего очага (римская мифология). Батюшков и сконцентрировал свое внимание на том, что же такое дом, стоящий дом. Идея дома чрезвычайно важна для Батюшкова. Здесь этим домом, о котором он мечтает, к которому он стремится, является простой шалаш, где он будет счастлив (что характерно для его апологии бегства от того же карьеризма) со своей возлюбленной и со своими друзьями, занимаясь литературой, ведя дружеские беседы на высокие и не очень темы, с пирушками. Здесь соберутся все его друзья, которым он дает точное определение:

Но вы, любимцы славы, Наперсники забавы, Любви и важных Муз, Беспечные счастливцы, Философы-ленивцы, Враги придворных уз

«Философ-ленивец» - именно таков идеал Батюшкова. Конечно, это мало относилось к Жуковскому – он не был философом-ленивцем и беспечным счастливцем, у него совсем другая жизненная история и жизненная позиция, но для Батюшкова идеал именно таков. Культ гуманного эпикурейства.

Переломом в творческой истории Батюшкова и его мировоззрении становится 1812 год. Совершенно резкое деление Батюшкова до 12 года и Батюшкова после 12 года. Он переживал нашествие французской армии на Россию как крушение культа Франции французского просветительства. Он, как и многие другие, был поклонником французских просветителей. В данном случае его романтизм очень своеобразно сочетал в себе антиклассицистические и просветительские идеи. У Батюшкова было разочарование в тех самых французах, которые породили Вольтера, Руссо, Дидро, Монтескье, эти французы разрушают его отечество, не только просто чужую страну, они разрушают культуру этой страны: храмы, музеи (тогда были внутриусадебные, а не общественные), они губят идеалы гуманизма, которые закладывались, как считал Батюшков, французским просветительством. Это отразилось не только в его лирике, но и в его частных списках, он пишет, например, своим друзьям, описывая все ужасы войны, начатые просвещеннейшими народами Европы (такими ему казались французы): «Москвы нет! Потери невозвратные! Гибель друзей, святыня, мирное убежище наук, все осквернено шайкою варваров! Вот плоды просвещения, или лучше сказать, разврата остроумнейшего народа… Сколько зла! Когда ему конец? На чем основать надежды? Чем наслаждаться?».

Вот теперь гедонизм оказывается невозможным, нечем наслаждаться, все те идеалы, которые, казалось бы, обоснованы, так ярко представлены во всех культурах, в том числе и французская культура того же Парни оказались чрезвычайно неустойчивы.

Для Батюшкова наступает тяжелейший момент - духовный кризис. Он отразился в элегии «К Дашкову», написанной в 1813 году. Дашков – 1 из друзей, арзамасец. Элегия «К Дашкову» - абсолютная противоположность, некая антитеза к тому, что он говорил своим друзьям Жуковскому и Вяземскому в «Моих пенатах». Теперь нельзя быть беспечным счастливцем и философом-ленивцем, теперь наше дело – месть, отмщение за разрушенную Москву. Батюшков действительно тяжело переживал разрушение Москвы, осквернение Кремля французами и считал, что, пока не будет вымещена эта месть, нельзя будет вернуться к поэзии:

Мой друг, дотоле будут мне Все чужды музы и хариты, Венки, рукой любови свиты, И радость шумная в вине!

Всё это отрицается во имя мести, во имя мести разврату, который вносят французы в Россию. Пожар Москвы для него оказывается не «костром свобод», как это воспринимал и Александр Иванович Тургенев, и даже Жуковский, а пожар Москвы для него – гибельный огонь, в котором сгорает его вера просветительскую идею французского 18 века. Для него наступает эпоха поэзии разочарования, поэзии, в которой господствуют апокалиптические мотивы. То, что связано с концом света, с концом существования человечества.

В то же время и в его письмах, и в его прозе соответственно, и в его поэзии очень явственно видна антифранцузская риторика. Здесь с Батюшковым, наверное, нельзя вполне согласиться, потому что не надо уравнивать всю нацию (и перечеркивать все, что сделано в истории человечества) и тех, кто начал воинственный и нарушительный проект. Т.е. не надо сравнивать Наполеона и его сторонников со всей Францией, со всем вкладом французов в мировую культуру. (Ср.: невозможно отождествлять весь ислам с разрушительностью Аль-Каиды). Это, кстати, заметили его друзья, в частности, Вяземский, который вступил с ним в полемику и в письмах, и в поэзии.

К сожалению, Батюшков отдал дань позиции отождествления. Но понять его негодование тоже можно. Батюшков очень тяжело переживал свой кризис и ощущение упадка творческой энергии. При этом самого упадка творческой энергии, как мы можем увидеть, читая его стихотворения, не было. Но он так ощущал. Такой феномен: ему кажется, что его дар упал, в то время как его поэтическое творчество получает новый импульс для развития и едва ли не превосходит то, что было написано им до этого.

3) Поэтому период 1813-начало 1820-х годов – это вовсе не упадок, а новый пик в творческом развитии Батюшкова. Но при этом он связан с настроениями разочарования и апокалиптическими настроениями.

Одним из наиболее ярких элегий такого рода становится написанная в 1815 году элегия, которая обычно публикуется по названию «Отрывок воспоминаний». Начало гениальное и сильное:

«Я чувствую, мой дар в поэзии погас,

И муза пламенник небесный потушила;

Печальна опытность открыла

Пустыню новую для глаз.

Это ощущение угасшего дара реализуется уже в этом стихотворении в наивысшей степени.

Появляется новое послание к Петру Андреевичу Вяземскому:

«Скажи, мудрец младой,

Что прочно на земли?»

Это та самая мысль о том, что разрушаются те идеалы, те основные, базисные моменты в миропонимании Батюшкова с разрушением его веры во французское просвещение. И теперь ничто не верно на земле, все относительно, и нет истины.

Дальнейшее развитие творчества Батюшкова связано с исканиями опоры, на которую можно опереться в момент разрушения веры в просветительскую идеологию. Батюшков обретает эту опору в вере, христианской вере. Он приходит к христианству. Таким образом, происходит движение от эпикурейско-гедонистического сознания к христианскому сознанию. Но при этом, в отличие от Жуковского с очень теплым и светлым чувством христианства, с господством обнадеживающих настроений, у Батюшкова господствует несколько иной акцент в христианском миропонимании. Характерен и выбор Батюшкова перелагаемых им христианских текстов. Он обращается прежде всего к текстам, которые как раз связаны с апокалиптическими настроениями. В частности, он пишет стихотворение, которое начинается строчкой:

Ты знаешь, что изрек,

Прощаясь с жизнью, седой Мельхиседек?.

Это не перевод и не переложение собственно библейского текста, это достаточно вольное размышление на темы книги Екклесиаста. Одна из главных идей книги Екклесиаста: «Суета сует, вечная суета». В данном случае Батюшков и обращается к данной философской идее – к невозможности обрести смысл жизни:

Ты знаешь, что изрек,

Прощаясь с жизнью, седой Мельхиседек?

Рабом родится человек,

Рабом в могилу ляжет,

И смерть ему едва ли скажет,

Зачем он шел долиной чудной слез,

Страдал, рыдал, терпел, исчез.

Вопросы, которые остаются без ответа, и жизнь оказывается без смысла. Это стихотворение – одно из последних стихотворений Батюшкова. И, конечно же, оно показывает, с одной стороны, уровень глубины философских переживаний и его выход на новый философский уровень, и в то же время это говорит о том, что кризис сознания, который образовался в1812-1813годах, так и не был преодолен Батюшковым, даже несмотря на его обращение к христианским идеям. В одном стихотворении он призывал быть твердым в вере, но, к сожалению, эта твердость в вере не давала ему в полной мере ощущения счастья и надежды на преодоление уныния, которое вера давала Жуковскому. И мотивы уныния, трагические мотивы господствуют в поздней лирике Батюшкова.

Обострение болезни поэта в начале 20-х годов многие современники и позднейшие исследователи связывают со страхом либерализма, который якобы испытывал Батюшков. Страх либерализма понятен: это усиление декабристского движения в начале 1820-х годов, тем более благодаря родственным связям он знал, что происходит в декабристских кругах. Он никогда не был декабристом, никакой идейной близости с ними не испытывал, но прекрасно знал, что происходит в декабристских кругах, т.к. был связан с декабристами родственными связями, общаясь постоянно с семьей Муравьева. И вот этот страх либерализма, страх новых потрясений для России, кровавых потрясений для России якобы усилил его болезнь. И с начала 20-х годов он уже не испытывает ясных творческих сил, которые были до этого. Это можно связывать с усилением декабристского движения, со страхом либерализма, но вполне возможно, что безотносительно к этому болезнь его могла прогрессировать.

Так или иначе путь Батюшкова – это чрезвычайно трагический путь. В то же время Батюшков – очень светлая фигура с искренним желанием найти те базисные ценности, на которые должен опираться человек во всех испытаниях, которые ему пошлет жизнь.

Писатели-декабристы и гражданский романтизм.

Совершенно по-другому к поиску базисных ценностей относились писатели-декабристы. Пару слов об особом течении в русской литературе «гражданский романтизм» и о, прежде всего, представлявших это направление писателях-декабристах.

Александровская эпоха – это эпоха надежд и разочарований, сменяющих друг друга. Многие современнейшие исследователи говорят, что политика Александра I напоминает маятник: он склонялся то вправо, то влево; колебания определяются 5-летними циклами. От этого серьезно зависела ситуация внутри страны, и не только внутри. Неудовлетворенность реформаторской, инертной, точнее неудовлетворенность бездействием реформаторства Александра I во многом предопределило необходимость появления тайных обществ.

Они и взяли на себя функцию двигателей социально-политических и социально-экономических преобразований в стране. Несколько проблем, перед которым стояла Россия, и решение которых было архиважно для движения страны вперед – это крепостное право и абсолютная монархия. Нужно было изменить политический строй в стране и социально-политическую и социально-экономическую базу, на которой зиждилась эта политическая власть.

За решение этих задач должны были взяться верхи, чего они не сделали. Но уже в 1816 г. у просвещенного дворянства появляется достаточно четкое понимание того, что власть не сделает шаг, пока ее не будут подталкивать снизу. А снизу – это просвещенное дворянство. Либерально настроенное просвещенное дворянство гораздо более широкое явление, чем члены тайных обществ и, соответственно, будущие декабристы. Это надо очень четко понимать!!! А к либерально мыслящему дворянству принадлежало очень большое число того времени. Это было достаточно широко распространенное явление. Те же Батюшков, Жуковский, Вяземский были либерально мыслящими людьми. Они не были сторонниками ужесточения крепостного права и абсолютной власти монархии, в том виде, в каком она существовала в это время в стране. Вместе с тем в этой либерально мыслящей среде надо выделять людей, которые считали необходимым четко сформулировать политическую программу другой России. Это люди, стремившиеся обновить российскую действительность и ее серьезно реформировать с идеалом конституционного правления или республиканизма. И среди декабристов были сторонники конституционной монархии или республиканского правления. Например, Никита Муравьев олицетворяет собой идею конституционного правления, а Рылеев – республиканского. И все радикально (либерально) настроенные люди устремлены к ликвидации крепостного права и института крепостничества как такового.¹¹

Практически все декабристы были ярыми сторонниками отмены крепостного права. По сути это была идея прогрессивная, другое дело, как она могла или не могла быть реализована в те годы. Среди писателей, которые разделяли эти идеи, мы называем двух «героев» нашего курса. Кондратий Федорович Рылеев – 1 из ярчайших участников декабристского движения, хотя он не был членом ранних тайных обществ. В 1816 он и входил в тайное общество «Союз спасения», но уже с 20-х годов он активизировался как политический боец и как политический деятель и возглавил Северное общество декабристов, определенное в 1823 году. Итак, первое общество «Союз спасения» в 1816, потом Союз благоденствия в 1818-м, в 1823 году появляется Северное и Южное общества. К.Ф. Рылеев возглавил Северное общество. Несмотря на то, что он достаточно поздно пришел в декабристское движение, он стал его лидером и одной из самых ярких звезд в декабристской литературе. Ему суждена была чрезвычайно короткая творческая жизнь. Это связано и с довольно поздним началом и, главное, путь был оборван казнью пятерых декабристов, среди которых был казнен и К.Ф. Рылеев. В 1826 г. 13 июня.

С другой стороны, очень долгий творческий путь был сужден Ф.Н. Глинке. Эта интересная фигура, связанная и с войной 1812 года, и с декабристским и с постдекабристским движением, причем с упором (с уклоном) на религиозные православные идеи.

И, наконец, третья фигура, о которой мы будем говорить, В.К. Кюхельбекер, знаменитый друг А.С. Пушкина. Познакомиться с их произведениями до лекции.

Лекция 7. Творчество декабристов. Рылеев. Глинка. Кюхельбекер.

Мы с вами продолжаем разговор о литературе декабристского полка. Помню, я начинала разговор о поэзии декабристов с упоминания о том, что, естественно, все те герои литературного процесса, о которых пойдет речь, так или иначе связаны с тайными обществами. Я бы хотела, чтобы мы договорились, кого считать декабристами. Это очень расплывчатое понятие, к декабристам часто приписывают тех, кто какое-то непродолжительное время участвовал в этом движении.

Собственно декабристами, с точки зрения П., стоит считать тех, кто дошел до конца с этим движением – по сути своей социально-политическим, идейным, идеологическим, опирающемся на тайные общества. Это важная черта для выделения собственно декабристов и номинации того или иного деятеля освободительного движения, деятеля литературы, связанной с проповедованием идеи свободы, номинации декабристов. Должно быть очень четко понято, что это те, кто так или иначе связаны с тайными обществами.

Остальные – так называемая периферия декабристского движения, люди, отчасти разделяющие взгляды декабристов, как, например, Пушкин или Грибоедов, которые никогда не участвовали в собственно тайных обществах, хотя такая возможность у них была. И по тем или иным причинам, они не вступили в эти тайные общества.

Итак, декабристы – это те, которые, так или иначе, связаны хотя бы какой-то период времени с деятельностью тайных обществ. А деятельность тайных обществ, идеи конспирации, заговорщическая деятельность, идея социально-политических и экономических перемен в России – это тайная деятельность, которая начинается в 1816 году. Практически сразу после окончания антинаполеоновских войн.

Второй очень важный момент для определения декабристов – то, что они все-таки дошли с этими тайными обществами, которым вменяли свое спасение. 1816-й, 1818-й, 1821Союзы благоденствия и, наконец, Северное и Южное общество, которые действовали с 1821 по 1825 (по 1826 год – Южное общество). Это люди, которые дошли с тайными обществами до конца и приняли участие в событиях на Сенатской площади 14 декабря 1825 года.

События 14 декабря 1825 года, с 1 стороны, самые подготовленные, с другой – самые неподготовленные. С одной стороны, эти события подготавливались на протяжении 10-и лет (тайные общества), потому что декабристы стремились к перемене политического строя России. Эта надежда стала наиболее близкой после смерти Александра I. В этом смысле выступление 14 декабря в какой-то мере подготовлено. И в то же время это одно из самых неподготовленных восстаний вообще в мировой истории. Потому что это событие было слишком неожиданным, ведь смерть, понятно, невозможно было предсказать заранее, и слишком неожиданны были быстрые решения о выступлении и о разного рода действиях выражения движения, политических лозунгах и т.д.

Доходило до смешного. Народ был, естественно, не готов. Даже те солдаты, среди которых велась работа декабристами, которые в полках подчинялись офицерам, участвующим в тайных обществах, не имели четкого понимания, ради чего их вывели на Сенатскую площадь. По свидетельству современников, когда солдатам задавали вопрос, ради чего они вышли на Сенатскую площадь, они говорили «За Конституцию», а когда их спрашивали, что значит Конституция, они говорили, что это жена Константина. Дело в том, что действительно Константин должен был быть следующим наследником престола после бездетного Александра I. Так как Константин отказался от престола тайно, задолго до событий 14 декабря, но об этом не знала даже приближенная часть дворянской элиты, то начались присяги Константину. Николай был в растерянности, не знал, что делать, он был третьим братом в семье, и если Константин отказался, Николай должен был стать наследником престола. Но все-таки ему нужно было дождаться официального отказа от престола. Константин находился в Польше, сообщения были достаточно сложными тогда (не было самолета и интернета) и пока посланники двора скакали туда-обратно с этим официальным отречением от престола, прошло достаточно много времени. Это время и использовали декабристы. Это восстание казалось неподготовленным, потому что нельзя было предугадать ситуацию междуцарствия, когда Александр I умер, но новый царь не мог быть объявлен в силу того, что возникла заминка с престолонаследием. Так что декабристы были вынуждены поднимать восстание 14 декабря.

Хотя непонимание народом и солдатами, ради чего нужно восстание, связано еще и с тем, что декабристы не доверяли народу. Это известный тезис В.И. Ленина, который написал, что декабристы хотели выступить для народа, но без народа. Очень точная афористическая характеристика этого движения. Соответственно, подготовка народной массы, довольно неширокой аудитории, даже не собственно крестьян, а разночинской аудитории шла довольно осторожно. Нельзя сказать, что декабристы этой подготовкой не занимались.

Как декабристы занимались подготовкой народной массы к восстанию

Декабристы использовали литераутру как проводник их политических идей, главная задача участия декабристов в литературном процессе – политическая, что генеральным образом отличает Пушкина от Рылеева, например. Дело не в разном качестве стихов, а в том, что установка другая. Для Пушкина цель поэзии – поэзия, для декабристов цель поэзии – пропаганда политических идей. отличающее свойство декабристской литературы - то, что главное для декабристов не эстетическое начало, не собственно литературные задачи, а задачи пропагандистского долга. В этом смысле почти вся декабристская художественная литература – поэзия и проза – публицистична чрезвычайно! Они, прежде всего, ощущали себя не литераторами, а общественными деятелями.

Отсюда и сверхзадача, которую они ставят перед собой, которую очень точно обозначена в предисловии к «Думам» Рылеева. Он, перед тем как публикует думы, дает предисловие, в котором он обозначает сверхзадачу таким образом: «возбуждать доблести сограждан подвигами предков». И история, таким образом, ставится на службу пропаганде, современным задачам, модернизируется в связи с этой политической задачей: главное – не познание истории, не воссоздание ее в художественных образах, а возбуждение доблести сограждан доблестями предков.

Александровская эпоха по своей сути поэтическая эпоха. Это расцвет поэзии, когда главное место в литературе занимала именно поэзия. И это утверждается тем преобладанием поэтического начала, которое мы выделяем в литературе писателей-декабристов. Они писали и прозу, но в историю вошла, прежде всего, поэзия. Это тоже характерно для всей эпохи. Например, уже разночинская пропаганда (разночинцы, революционеры-шестидесятники, уж тем более пролетарский этап в пропагандистской деятельности начала 20века) будет прозаична, они будут пытаться дойти до сознания соотечественников через публицистическую прозу. Декабристы в связи с общим поэтическим духом эпохи, прежде всего, обращались к поэзии. Главное, что таланты стихотворные у них явно присутствовали ( по кр. мере у тех 3-х, которых П. называла).

Еще 1 поэтический момент в эпохе. В свое время очень справедливо Булат Окуджава написал такие строчки о декабристах, что «все они поэты, все они красавцы». Да вот, эта идея, которая проступила в поэзии Марины Цветаевой, посвященной декабристам, что в них действительно была внутренняя поэзия. Вот в декабристах в отличие от опять же разночинцев 60-х гг., от пролетарских революционеров 20 века была внутренняя духовная возвышенность. Прежде всего, стояла идея благородства (несословное, речь не про дворян) души, это поэтические способность и желание служить во благо ближнему, во благо народа. Декабристы были представителями лучших семей России, достаточно обеспеченные, не за свой кусок хлеба борющиеся, но они понимали нужда народы, поэтому были готовы идти на самопожертвование для народа.

Отсюда еще очень важно отметить доминанту идейной национальной поэзии декабристов в целом. Это доминанта героика, героический пафос. Это признак удивительной готовности восстать во имя справедливости, законности (Слово Закона было вообще 1 из важнейших идей в александровскую эпоху), законности прежде всего в отношении к людям угнетенным, а именно к самому многочисленному и находящемуся в самых тяжелых обстоятельствах жизни крестьянскому сословию. В какой-то степени все декабристы – альтруисты, готовые пожертвовать своими благами во благо других. Так, эта благородная альтруистическая идея и героика – доминанта творчества декабристов, в особенности Рылеева.