Текст 1.

"Жажда меня томила. Я остановился подле одной хижины, на берегу чистого ручья и, видя молодого пастуха, у дверей сидящего, попросил у него стакана... Он.. бросился в свой домик и вынес чашку. "Она чиста", - сказал он. Я взял чашку, и если бы не побоялся пролить воды, то, конечно бы, обнял бы добродушного пастуха с таким чувством, с каким обнимает брат брата: столь любезен казался он мне в эту минуту! - Для чего не родились мы в те времена, когда все люди были пастухами и братьями! Я с радостью отказался бы от многих удобностей жизни (которыми мы обязаны просвещению дней наших), чтобы возвратиться в первобытное состояние человека. Всеми истинными удовольствиями - теми, в которых участвует сердце и которые нас подлинно счастливыми делают, - наслаждались люди и тогда, и еще более, нежели ныне, более наслаждались они любовию...более наслаждались дружбою, более - красотами природы. Теперь жилище и одежда наша покойнее: но покойнее ли сердце? Ах, нет!"

Текст 2.

"Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и красный, как зарево пожара, начал показываться из-за зубчатого горизонта домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно, когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за какие-нибудь вымышленные права!.. И что ж? эти лампады, зажженные, по их мнению, только для того, чтоб освещать их битвы и торжества, горят с прежним блеском, а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними, как огонек, зажженный на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо с своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастия, потому что знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или с судьбою..."

Текст 3.

"В городе Прамо некогда существовал суровый и постыдный закон, присуждавший женщин, уличенных мужьями в прелюбодеянии, равно как и отдавшихся кому-либо за деньги, к сожжению на костре. И вот, когда еще этот закон действовал, некую знатную, красивую и безумно влюбленную даму по имени донна Филиппа муж, Ринальдо де Пульези, ночью застал у нее в комнате в объятиях Ладзарино... Уликами он располагал неопровержимыми, а потому, дождавшись утра, недолго думая, предъявил жене обвинение и вызвал ее в суд... Градоправитель обратил внимание, как она хороша собой и с каким достоинством себя держит, в самом звуке ее голоса послышалась душевная твердость... Донна Филиппа нимало не смутилась. "Мессир! - веселым голосом заговорила она.- Что Ринальдо мой муж и что нынче ночью он застал меня в объятиях Ладзарино - а я много раз была в его объятиях, ибо люблю его пламенно и беззаветно, -все это совершенная правда... но прежде чем выносить какое-либо решение по моему делу, явите мне, пожалуйста, одну невеликую милость: спросите моего мужа, отказывала ли я ему когда-либо, вся ли я ему каждый раз отдавалась и притом столько ли раз, сколько ему было угодно?" На это Ринальдо, не дожидаясь вопроса от градоправителя, поспешил ответить, что жена в самом деле безотказно исполняла все его желания..." А коли так, - подхватила донна Филиппа,-...если он берет от меня все, что только требуется и желается, то как же я должна поступать с излишком, который у меня остается?.. Услышав забавный ее ответ, все захохотали, а потом, досыта насмеявшись, почти в один голос крикнули, что жена права и что она говорит дело. Прежде, чем разойтись, горожане, поощряемые градоправителем, исправили закон: теперь его можно было применять "только к женам, которые изменяли мужьям ради денег".