§ XIX Каким образом возражение, состоящее в том, что личный интерес и самолюбие отталкивают людей от религии, обращается против тех, кто его выдвигает? Замечание о том, что много китайцев переходит

в христианство

Боюсь, как бы против отца Рапена не была обращена его собственная мысль. Иными словами, поскольку он утверждает, что самолюбие и требования страстей ввергают человека в безбожие, то на это ему можно возразить, что большинство ортодоксов привязывается к религии из корыстолюбия. Разве дети Израиля из любви к богу обращались с просьбами к божествам *, идущим впереди них? Разве они обращались с этой просьбой не ради того, чтобы иметь верных проводников и непобедимых покровителей? Разве боги домашнего очага у язычников и множество других богов, которые были объектом поклонения, обоготворялись не в надежде, что таким путем из дома будут устранены все несчастья, урожай будет обильным, путешествия не принесут беды и т. д.? Христиане, читающие в Новом завете, что они призваны страдать на земле, не отрывают глаз от содержащихся в Ветхом завете обещаний, что те, кто соблюдает закон, обретут на земле счастье, они постоянно вспоминают высказывание апостола Павла **, заверявшего, что благочестие обеспечит нам [счастливую] жизнь - и земную, и загробную. Один льстит себя надеждой, что, молясь богу, он добьется того, что его торговля будет процветать; другой - что он этим предохранит свои поля и виноградники от града; третий - что он благодаря молитве выиграет процесс; четвертый - что он таким способом избежит всех интриг своих врагов, так же поступают и другие. Бога призывают так же, как дровосек из сказки призывал смерть ***, а именно, чтобы извлечь выгоду из его по-

* Исход, XXXII, 1. ** Первое послание к Тимофею, IV, 8. *** Эзоп.Басни. Басня 20, стр. 104.

==371

мощи. Нерадивость в служении богу вызывает страх перед тем, что возникнут беды, представляющие собой противоположность перечисленным благам. Так что кроме надежды на вечное блаженство люди льстят себя надеждой посредством религии обрести счастье в этом мире и боятся оказаться несчастными и на земле, и в ином мире, утратив веру. Место разума занимает выгода; дело обстоит именно так - поверьте теологу, проникшемуся нетерпимостью и поднимающему по самому ничтожному поводу крик о ереси.

<Несомненно,- говорит он *,- человек верит в сотни вещей, так как хочет в них верить, не имея на то какой бы то ни было другой причины. А хочет в них верить он потому, что его страстям выгодна такая вера... ** Я верю в таинства Евангелия не в силу убеждения, а потому, что это имеет высшее значение для славы бога и для моего спасения... *** Я твердо и непоколебимо верю, что такой-то мужчина мой отец. У меня нет доказательства этого, но я вижу, что для меня крайне важно верить в это потому, что я должен выполнять по отношению к этому мужчине обязанности сына, и еще потому, что от этого зависит мое спасение и послушание в отношении повелений бога; от этого также зависит право на большое наследство, причитающееся мне. Важность для меня истины такой-то есть мой отец приводит к тому, что моя воля с большой силой эту истину одобряет. Истина, гласящаясуществует бог, может быть доказана, я полагаю, но не посредством доказательства, ощутимого для грубого ума. Эта истина не может быть доказана так, как можно дать понять лтобому уму, каким бы низменным он ни был, что шесть составляет половину двенадцати. Тем не менее этот грубый ум, если он верит, с бесконечно большей силой проникнется истинойсуществует бог, чем истинойшесть половина двенадцати. Он согласится скорее умереть, чем отрицать первую из этих истин, но не захочет перенести самую незначительную неприятность ради второй

* Жюрье. Трактат о природе о благодати, стр. 224, ** Там же, стр. 225. *** Там же, стр. 247, 248.

==372

истины. Отчего это происходит? Оттого, что данный человек верит, что от истины существует бог зависит вся его слава, все его счастье, а в особенности слава божья. А от второй истины ни богу, ни ближнему, ни самому этому человеку нет никакой пользы. Вот почему он одобряет истинубог существуети не желает допустить ни малейшего сомнения в ней>. Не думаете ли вы, что человек, покупающий монашеское одеяние, чтобы оградить себя от бед, заинтересован в том, чтобы приписать этой одежде чудесную силу? И что теологу набожность дает немалое преимущество в мирской жизни? Набожностью он завоевывает благословение народа, восхваления, ласки и, более того, дары женщин. Он распределитель милостей; руководить совестью отнюдь не значит возделывать почву, которая ничем не оплачивает усилий того, кто ее возделывает. Наконец, быть набожным так выгодно, что многие люди, вовсе не набожные, стараются казаться набожными. Вообще церковь - очень добрая мать, она щедро кормит * своих служителей, она доставляет им средства и для того, чтобы заставить себя уважать, и для того, чтобы заставить себя бояться. Она заменяет собой многих работников, и ее сохранение настолько выгодно ее служителям, что в случае нужды они последуют примеру тех, кто испускал ужасные крики: <Велика Диана Эфесская!> Знаете ли вы, что вольнодумцы находят очень странным то, что опубликовано о больших успехах миссионеров на Востоке. Они полагают, что число тех, кто принял Евангелие в этих странах лишь под влиянием убеждения, без малейшего использования принципа compelle intrare-<Заставь их войти>, преувеличено. Впрочем, они довольно благоразумно не отрицают факты, относительно которых, как они видят, иезуиты и дру-

* Вот что говорит Палигентий (кн. 5, стр. III) о священниках и монахах:

<Deme autem lucrum superos et sacra negabunt,

Ergo sibi, non coelicolis, haec turba ministrat.

Utilitas facit esse deos: qua nempe remota,

Templa ruent,nec erunt arae nec Jupiter ullus>(188).

==373

гие миссионеры, находящиеся в конфликте с иезуитами, пребывают между собой в согласии, а именно, что жатва в Китае и в некоторых других странах очень велика, что христиане основали там весьма многочисленные церкви. Если предполагают, что миссионеры совершают чудеса или что благодать духа святого сопутствует их проповедям, то легко находят объяснение и этим явлениям, и тому, что столь много язычников восприняло учение распятого господа, и тому, что они поддерживают учения, столь мало согласные с идеями естественного разума,- все это не вызывает удивления. Но вольнодумцы, не веря ни в чудеса, ни во внутреннее воздействие благодати, вынуждены искать иные основания, чтобы объяснить эту смену веры, и они не находят более благовидных объяснений, нежели то, что души китайцев завоевывают, сначала изумив их ужасами ада, а затем заверив их, что они будут не только освобождены от этих мук, но и обретут вечное блаженство, если только поверят в крест Иисуса Христа. Можете ли вы, господин, будучи добрым христианином-протестантом, осудить за это вольнодумцев? Вы, как и они, не верите ни в то, что римские миссионеры совершали чудеса, ни в то, что благодать святого духа сопровождала их проповедь, так как, согласно вашим принципам, эта благодать нисходит лишь на избранных, а обращение, которого добиваются упомянутые миссионеры, никого не уводит с широкой дороги, ведущей к погибели. Такое обращение вызывает лишь переход людей от одного идолопоклонства к другому. Вы, следовательно, должны приписать покорность, проявляемую столь многими китайцами в отношении этих проповедников катехизиса, чисто естественным причинам. Но бьюсь об заклад, вы не придумаете более правдоподобных причин, чем те, на которые указывают вольнодумцы. Не пытайтесь ввести меня в заблуждение, не переносите меня с Востока на Запад, не рассказывайте мне об обращении американцев. Я знаю, что их обращениев христианскую веру было, вообще говоря, результатом насилия, и что тупость и варварство большинства народов, порабощенных испанцами, сделали их неспособны-

==374

ми усвоить символ веры христианской религии. Так что оставим это; давайте поговорим лишь о китайцах более ученом и искусном народе, чем любой иной. Какую вы укажете причину того, что они дают обратить себя миссионерам, которые совершенно не в состоянии прибегнуть к силе светской власти, а могут использовать лишь путь внушения и поучения? Разве вы не считаете правдоподобным, что эти новоявленные апостолы сначала со всей ловкостью и хитростью, присущими их красноречию, выставили перед китайцами утехи рая и ужасы ада, дали им понять, что все грешны перед богом, что наказание за грехи должно быть бесконечным, поскольку грехи оскорбляют бесконечное существо, что суд божий неумолим, по крайней мере если бог не получит удовлетворения, соразмерного бесконечности нанесенного ему оскорбления, что бог это удовлетворение получил благодаря смерти Иисуса Христа и что бог, примирившийся с людьми из-за этой смерти, не ограничивается тем, что освобождает людей от наказания, которого они заслуживают, но предлагает им вечное блаженство - только бы они приняли религию Иисуса Христа. Вывод из всего этого: те, кто откажется принять христианство, будут вечно несчастны, и притом еще более, чем те, кому об этой религии ничего никогда не сообщали. Большую часть упомянутых принципов легко внушить, так как нет человека, память которого не хранит таких его поступков, какие он считает греховными, и нет религии, не содержащей двух идей: идеи о том, что существует суд божий, сурово карающий тех, Кто оскорбляет бога, и идеи о том, что бога можно умилостивить молитвами и приношениями. Все язычники прибегали к жертвоприношениям и искуплениям, когда хотели положить конец общественным бедствиям или несчастьям отдельных лиц, считая, что эти беды представляют собой наказание, ниспосылаемое богами. Таким образом, вы без труда поймете, что китайцы, обеспокоенные угрожающим им адом и утешаемые надеждой попасть в рай, сочли выгодным для себя принять христианство, тем более что их заверили, что еще до того, как они покинут земную жизнь и обретут не-

==375

вообразимое блаженство, они будут во сто крат счастливее, чем прочие люди. Почему? Потому что благодать святого духа тысячью способов доставит усладу их душе и утешит ее, потому что в земных делах им будут покровительствовать сын божий, пресвятая дева, бесчисленное множество святых и т. д. После того как эта религия привлекла таким способом на свою сторону этих людей, нечего бояться, что их испугает суровость требований евангельской нравственности. Эту нравственность им показывают по частям, сначала демонстрируя те ее требования, которые менее способны обескуражить. Но как бы там ни было, если они чувствуют, что удержаться в состоянии благодати тяжело, то в то же время они узнают, что легко восстановить свое доброе имя. Та же религия, которая поучает их, что необходимо выполнять обязанности, чрезвычайно суровые для нашей натуры, предлагает им бьтстроосуществимые и легкие средства, отлично помогающие против грехопадения: достаточно лишь раскаяться и заявить о своих прегрешениях на исповеди.

Есть запрещенные утехи - это да; Но с небом человек устроится всегда *.

Вы, несомненно, читали слова г-на Дейе**: <Кто же не видит, что надежда на столь легкое и надежное оправдание скорее согласуется с желанием грешить и увеличивает распущенность и дерзость порока, чем его подавляет? Канадские дикари хорошо поняли этот секрет. Видя, что один из их соотечественников, обращенный в христианство, боясь оскорбить бога, совестится совершить нечто, к чему его побуждают, эти дикари говорят ему, имея в виду иезуитов: черные сутаны завтра снимут с тебя этот твой грех. Не бойся греха, который завтра, когда ты исповедуешься, уже не будет существовать>***. Вы знаете также, что возразил тот же

* Мольер. Тартюф, акт 4, сцена 5, стр. 76. **Дейе. Письмо к г-ну Лекоку, стр. 20 (189). ***Дейе. Описание Канады, 1642.

==376

священник, [г-н Дейе], тем, кто его критиковал*: <Как будто я сам это сказал: нет ни одного человека (вплоть до самых грубых людей, не присоединивших к здравому смыслу и уму, какими их наградила природа, ничего из того, что дает человеческая культура), который бы с самого начала не понял, что ваша исповедь ведет к тому, что грешник надеется чересчур легко получить прощение своих прегрешений... Свидетельство дикарей в пользу этой выдвинутой мной истины стоит тысячи других свидетельств; оно тем убедительнее говорит в мою пользу, чем больше те, кто дает его, грубы и просты; оно является тогда верным и наивным выражением того, как судит сама природа о вашей исповеди>. Я думаю, что вы от всего сердца одобрите эти взгляды г-на Дейе, и, следовательно, я должен верить, что вы не сомневаетесь, что обращенные китайцы, бесконечно более развитые, чем канадские дикари, легко примиряют исповедь, высказываемую на ухо священнику, с требованиями своего самолюбия. Должен ли я сказать вам, что христиане во всяком случае считают, что Магомет завербовал бесчисленное множество учеников потому, что обещал им рай, исполненный чувственных наслаждений? Но так как право обращать доводы оппонента против него самого всегда соблюдалось в диспуте, то разве не следует ожидать, что магометане воспользуются этим правом против христиан? Должен ли был отец Рапен считать, что вольнодумцы не воспользуются этим правом, споря с ним? Он мог им возразить, и они ему могли также возразить toties quoties [столько, сколько необходимо], и это лишь больше запутало бы вопрос. Но что мог бы он возразить новоявленному католику,-который был знаменитым священником протестантской церкви в Пуатье и который сказал**: <Неправда, что атеисты никогда нейдут к исповеди или что они идут к ней лишь из мирских соображений. Ведь сколько среди них таких людей, которые, не веря в бога, прилагают все свои усилия, чтобы в него поверить, и

* Дейе. Ответ Коттиба. ч. 3, гл. 14, стр. 228. **Коттиба. Возражение на письмо-г-на Дейе, стр. 52.

==377

которые, предавшись проклятому неверию лишь в силу некоего усыпления ума, ищут любого случая, чтобы избавиться от неверия?> Здесь содержится осуждение отца Рапена. Можно обратиться также к 187-й главе моих <Разных мыслей>. Там я цитирую два отрывка (я могу их подкрепить третьим), в которых Котта выражает желание *, чтобы были рассеяны смущающие его порой сомнения относительно существования богов. Я когда-то сказал, что один из великих защитников свободы Рима хотел ради успеха этого дела верить в существование духов. Это был последователь Эпикура. Несомненно вообще, что, подобно тому как есть вещи, в которые верят по той причине**, что их желают, есть иные вещи, в которые невозможно верить, хотя бы ты и был заинтересован в том, чтобы ни капли не сомневаться. См. главу 14 <Добавления *** к Философскому комментарию на слова "Заставь их войти">. Г-н Сорен, опровергавший это произведение, предполагает ****, что убеждению препятствует другой интерес, еще более обольстительный. Г-н Сорен утверждает, что ошибочные учения не принимаются [разумом], что в приверженности к таким учениям упорствуют лишь под действием какой-нибудь страсти, присущей развращенной натуре. Сорен, таким образом, скажет, что китайцы считались христианами благодаря такого рода страсти. Захочет ли он при этом совершенно исключить роль духа корыстолюбия? Обращали ли вы когда-нибудь внимание на следующие слова Платона. <Я опасаюсь*****,-говорит он устами одного из собеседников после того, как другой собеседник изложил два доказательства существования бога,-что атеисты буду т смотреть на вас сверху вниз, ибо вы не знаете их доводов и воображаете,

* Cicero. De nat. deor., lib. I, p. 85.

** CM. Паскье. Исследование Франции, кн. 6, гл. 34, стр. 235.

*** В этом же <Добавлении> есть другие главы, имеющие отношение к данному вопросу.

**** Сорен. Размышления о правах совести, стр. 227 и след.

***** Pluto. De legibus, lib. X, р. 945 E.

==378

что их приводит к безбожию лишь увлечение наслаждениями>. Вы знаете изречение Петрония *, согласно которому страх, вызываемый в людях ударом молнии, был первой причиной возникновения религии. Сенека намекает, что религия имела иное происхождение. Он говорит **, что причина, в силу которой все люди согласились призвать богов, заключается в том, что люди сочли богов благодетелями отчасти из-за благодеяний, которые исходили от самих богов, отчасти из-за благодеяний, дарованных людям по их просьбе. Следуя этому взгляду, мы весьма легко поймем, чем объясняется то, что небо вообще и солнце в особенности были объектами самого древнего идолопоклонства, так как самые тупые люди могли признать, что здесь перед ними благодетельная причина, дающая им знать о себе, причина, которая посредством тепла и дождей выращивает на земле то, что становится пищей, а в пище люди больше всего испытывают нужду. В силу этого же принципа стали, переходя от одного к другому, создавать культ всех существ, относительно которых полагали, что от них получают благодеяния. Люди обожествили благодетельные знамения и прониклись любовью к объектам религии, дабы они продолжали благоприятствовать им. Я не говорю, что максимы Петрония или Сенеки истинны. Я говорю лишь, что вольнодумцы придерутся к вам и самым неприятным для вас образом обратят против вас ваш довод, когда вы, решив подтрунить над ними, возразите им, что источником их неверия являются интересы их страстей. Но вернемся к отцу Рапену и попросим его рассмотреть знаменитый аргумент г-на Паскаля, довод, который основан на интересе самолюбия и который казался многим писателям столь основательным и весьма способным заставить человека вступить на путь религии>

* См. <Разные мысли>, гл. 65. ** Senec. De benef., lib, 4, cap. 4, p. 70.

==379