21_23_2017_t2

ответственности. Согласно ч. 2 ст. 62 УК Республики Беларусь 1999 г. наказание в виде лишения свободы может быть назначено лишь при условии, что цели уголовной ответственности не могут быть достигнуты применением более мягкого наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части УК [2]. Данное положение соответствует принципу гуманизма и ориентирует суды на избрание справедливой меры наказания виновному в преступлении лицу.

В зависимости от эффективности лишения свободы в реализации целей уголовной ответственности назначается это наказание и в уже устоявшейся национальной судебной практике по уголовным делам. Так, в пункте 1 постановления № 1 Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 25 марта 2009 г. «О назначении судами наказания в виде лишения свободы» указывается, что лишение свободы может назначаться только в предусмотренных законом случаях, за совершение преступлений, представляющих значительную общественную опасность, когда суд с учетом характера совершенного преступления и личности виновного придет к выводу, что его изоляция обеспечит защиту общества от преступных посягательств и будет способствовать целям уголовной ответственности [3].

Отметим, что УК Республики Беларусь в качестве самостоятельной цели уголовной ответственности закрепил исправление преступника (ч. 2 ст. 44). Исправление совершившего преступление лица, будучи целью-результатом, достигает цели частного предупреждения, хотя осуществление последней не исключает и других путей, лишающих его возможности нарушения требований уголовноправового запрета. Например, с помощью наказания в виде лишения свободы мы изолируем от общества преступника, создавая ему объективные препятствия к совершению новых преступлений. Однако в любом случае перед этим видом наказания ставится задача исправления виновного и создания условий (формирование мотивации) для его последующей реинтеграции в свободном обществе.

Идея исправления лишением свободы официально признается принятыми международным сообществом документами, в частности: Минимальными стандартными правилами обращения с заключенными (ст. 58) [4, с. 190–205]. В части 3 ст. 10 Международного пакта о гражданских и политических правах прямо сказано: «Пенитенциарной системой предусматривается режим для заключенных, существенной целью которого является их исправление и социальное перевоспитание» [5, с. 53–68].

Кратко рассмотрим содержательный аспект понятий «исправление» и «ресоциализация». Ресоциализация всегда подчеркивает объем (степень, уровень) исправления, то есть его процесс; исправление есть результат ресоциализации, ее определенное состояние. Думается, что акцент в уголовно-правовом и уго- ловно-исполнительном понимании нужно ставить на результат процесса. Белорусский ученый Ю. Л. Шевцов обоснованно соглашается с распространенным в теории уголовно-исполнительного права пониманием термина «исправление». Автор пишет, что «обычно исправление определяется как частичное изменение сознания и поведения осужденного, преодоление отрицательных качеств личности, которые привели к совершению преступления, и достижение цели не совершать преступление в будущем» [6, с. 24]. Таким образом, ученый говорит об

281

исправлении как определенном результате процесса ресоциализации, то есть достижении в конечном итоге цели частного предупреждения преступлений.

Содержание исправления раскрывается в ч.2 ст. 7 Уголовно-исполнительного кодекса Республики Беларусь 1999 г.: «Исправление осужденных – это формирование у них готовности вести правопослушный образ жизни». Отсюда видим, что законодатель говорит исключительно о процессе исправления.

Интересно отметить, что в ст. 6 УИК Украины 2004 г. закреплены два понятия: «исправление осужденного» – процесс положительных изменений, происходящих в его личности и создающих у него готовность к самоуправляемому правопослушному поведению, и «ресоциализация», под которой понимается сознательное восстановление осужденного в социальном статусе полноправного члена общества; возвращение его к самостоятельной общепринятой соци- ально-нормативной жизни в обществе. Необходимым условием ресоциализации является исправление осужденного [7, с. 38]. Безусловно, понятие ресоциализации здесь выходит за пределы уголовно-правового и уголовно-исполнительного понимания, что тоже верно, но применительно к этапу постпенитенциарной адаптации человека в социальной среде.

Очевидно, что смысловое содержание понятия «ресоциализация» шире понятия «исправление». Процесс ресоциализации осужденного не ограничивается только этапом исполнения наказания и продолжается в период постпенитенциарной его адаптации и реинтеграции в общество. В этом смысле предлагаемая в юридической литературе замена цели «исправление» на цель «ресоциализация» не совсем точно отражает смысл и природу самих целей наказания (и иных мер уголовной ответственности) [8, с. 19–56]. При такой логике для достижения цели ресоциализации придётся увеличивать сроки наказания осуждённому до полного восстановления его статуса в правопослушном обществе и необходимой адаптации в общепринятой социально-нормативной среде. Очевидно, что исправление должно неразрывно сопровождаться состоянием ресоциализации в период исполнения наказания и наступить на конечном этапе его отбытия в качестве фактора, свидетельствующего об исчерпании карательного ресурса назначенного судом наказания и отпадении необходимости его применения в отношении данного лица.

Известный казахский ученый А. Б. Скаков утверждает, что «одной из ва ж- нейших целей наказания является исправление преступника, которая подразумевает и его социальную реабилитацию» [9, с.3]. Поддерживая позицию А. Б. Скакова, следует сделать вывод о том, что процесс ресоциализации, начинаясь с отбытия осуждённым лишения свободы и предполагая на определенном этапе исполнения наказания его исправление, распространяется и далее на весь постпенитенциарный период адаптации и социальной реабилитации этого лица. Нельзя забывать, что одним из самых неоценимых факторов в деле исправления и дальнейшего социального устройства в законопослушном обществе человека, преступившего закон и подвергнутого лишению свободы, является его саморесоциализация, то есть мотивированное избрание им для себя правопослушного стиля поведения [10, с. 395–396]. Именно внутренняя мотивация к правопослушанию необходима осужденному для успешного управления собой и влияния на свою

282

судьбу в будущей социальной среде. Процесс выработки такой мотивации должен сопровождаться основным комплексом мероприятий, предусмотренных законом для обеспечения исправления осуждённого в местах лишения свободы.

Заметим, что применение наказания в виде лишения свободы к конкретному осужденному вместе с тем в воспитательном аспекте воздействует и на законопослушных граждан. Данное наказание выполняет очевидную социальную миссию, а именно – стимулирует привычное законопослушное поведение в обществе.

Наказание в виде лишения свободы есть кара и по своему содержанию носит возмездный характер. Отсюда возникает вопрос о том, в каких именно случаях цель исправления осужденного должна быть главенствующей среди целей уголовной ответственности в правовом механизме назначения данного наказания.

Исследование санкций статей в Особенной части действующего УК Беларуси показывает, что 30 % составов преступлений относятся к тяжким и особо тяжким, в которых предусмотрены такие основные наказания, как лишение свободы, в отдельных случаях – арест, ограничение свободы, а в 14 санкциях – пожизненное заключение и смертная казнь. Санкции по многим из них имеют чрезвычайно высокие пределы. Прежде всего, это касается лишения свободы и его нижних границ, установленных в санкциях.

Трудно говорить, что по кругу тяжких и особо тяжких преступлений общество видит в качестве главной цели исправление виновного в преступлении лица. Уголовный закон имеет очевидно возмездно-карательную направленность и сориентирован на выполнение задач общей превенции. Следовательно, лишение свободы в этих случаях в большей мере реализует предупредительную функцию. В основе правового механизма назначения наказания в виде лишения свободы за тяжкие и особо тяжкие преступления должны находиться цели общего и частного предупреждения. Указанные категории преступлений сформированы главным образом на объективных свойствах деяния. Цель исправления здесь фактически не может быть приоритетной.

Около 70 % моделей преступлений в УК по своему характеру и степени общественной опасности относятся к не представляющим большой общественной опасности и менее тяжким. Оценивая виды и пределы наказаний в санкциях за эти преступления, отметим, что УК преследует реализацию функции воспитания, направленной на ресоциализацию осужденного: за преступления указанных категорий предусмотрен широкий диапазон выбора основных видов наказаний, не связанных с изоляцией осужденного от общества, лишение свободы ограничивается шестью годами за умышленные преступления и десятью годами – за неосторожные.

Изложенное позволяет нам сделать вывод о том, что в основе правового механизма назначения лишения свободы за тяжкие и особо тяжкие преступления определяющими являются цели общей и частной превенции. Цель исправления должна быть приоритетной в правовом регулировании назначения наказания за преступления, не представляющие большой общественной опасности и менее тяжкие преступления.

Таким образом, установленные в УК Беларуси цели уголовной ответственности различны по содержанию, но взаимосвязаны. Ресоциализация и исправление

283

являются понятиями одного порядка и характеризуют, по существу, одно и то же явление, но в разных измерениях – длящемся мотивационно-формирующемся комплексе и итоговом результате – накоплении осужденным позитивно-полезных социальных свойств, необходимых для его правопослушного поведения в обществе.

Судебная практика последних лет показывает, что исправительный эффект лишения свободы, как и последующая социальная реабилитация лиц, освободившихся из мест лишения свободы, остаются низкими. Очевидно, что дело не только в самом механизме назначения лишения свободы, но и в сущестующей системе уголовно-исполнительных средств и социальной реадаптации, которые требуют повышения их эффективности, в том числе и посредством модернизации правового и организационного обеспечения.

Список литературы

1.Шидловский А. В. Назначение наказания по уголовному праву Беларуси. Минск, 2015. 295 с.

2.Уголовный кодекс Республики Беларусь : принят Палатой представителей 2 июня 1999 г. : одобр. Советом Респ. 24 июня 1999 г. : подписан Президен-

том Республики Беларусь 9 июля 1999 г., № 275 -З : в ред. Закона Республики Беларусь от 18.07.2017 г., № 53-З // Эталон – Беларусь. Минск, 2017.

3.О назначении судами наказания в виде лишения свободы : постановление Пленума Верховного Суда Респ. Беларус от 25 марта 2009 г. № 1 // Эталон – Беларусь. Минск, 2017.

4.Минимальные стандартные правила обращения с заключенными : одобр. Экон. и Социал. Советом в его резолюциях 663С (XXIV) от 31 июля 1957 г. и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 г. // Международные акты о правах человека : сб. док. / сост. В. А. Карташкин, Е. А. Лукашева. М., 2000. С. 190–205.

5.Международный пакт о гражданских и политических правах : принят и открыт для подписания, ратификации и присоединения резолюцией 2.200А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966г. // Международные акты о правах человека : сб. док. / сост. В. А. Карташкин, Е. А. Лукашева. М., 2000. С. 53–68.

6.Шевцов, Ю. Л. Уголовно-исполнительное право Республики Беларусь: ответы на экзаменационные вопросы. Минск, 2013. С. 24.

7.Научно-практический комментарий к Уголовно-исполнительному кодексу Республики Беларусь / Н. Ф. Ахраменка [и др.] ; под общ. ред. В. М. Хомича. Минск, 2012. 696 с.

8.Шнарбаев Б. К., Мизанбаев А. Е., Молдашева А. Б. Организация социальной и иной помощи лицам, отбывающим уголовное наказание, и их ресоциализация : учеб.-практ. пособие. Костанай, 2015. 272 с.

9.Скаков А. Б. Прогрессивная система исполнения лишения свободы и ее отражение в новом законодательстве Республики Казахстан : монография. Алматы, 2004. 152 с.

10.Уголовное право. Общая часть : учебник / Н. Ф. Ахраменка [и др.] ; под

ред. И. О. Грунтова, А. В. Шидловского. Минск, 2014. 727 с.

284

УДК 343.8

АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ЩЕРБАКОВ,

кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры гражданско-правовых дисциплин

Псковский филиал Академии ФСИН России, г. Псков, Российская Федерация,

e-mail: Andrey-Sherbakov-1973@yandex.ru

МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, КАСАЮЩИЕСЯ ОБЩИХ ВОПРОСОВ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Аннотация: рассматриваются некоторые международные правовые акты в сфере обеспечения пенитенциарной безопасности и проблемы их реализации в законодательстве России и практике функционирования уголовно-исполнительной системы.

Ключевые слова: международные правовые акты, пенитенциарные учреждения, осужденные, персонал пенитенциарных учреждений, пенитенциарная безопасность.

Основополагающие международные правовые акты по правам человека, а именно Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., допускают ограничение прав и свобод, при условии, что это установлено законом и связано с целями защиты правоохраняемых интересов других людей, поддержания порядка и безопасности.

Это положение, как обоснованно отмечается в специальной литературе [2, c. 28–30], в полной мере распространяет действие на заключенных в пенитенциарные учреждения

При этом необходимо помнить о том, что, с одной стороны, факт заключения

втюрьму (иное пенитенциарное учреждение, а в целом факт осуждения лица в связи с совершением им преступления) заключает в себе определенные ограничения личности, с другой – такие ограничения должны быть установлены законом и

влюбом случае (в том числе при введении в пенитенциарном учреждении режима особых условий) не должны затрагивать определенный круг прав осужденных:

–права на жизнь (ст. 6);

–свободы от пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания (ст. 7);

–права человека не считаться виновным в совершении какого-либо преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое согласно действующему в момент его совершения внутригосударственному законодательному или международному праву не являлось уголовным правонарушени-

ем (ст. 15);

–права на признание правосубъектности (ст. 16).

©Щербаков А. В., 2017

285

Необходимо учитывать, что международные правовые акты оговаривают те ситуации, при наличии которых лишение (ограничение) отдельных из приведенных основополагающих для человеческой личности прав не является нарушением.

Так, исходя из ч. 2 ст. 2 Европейской конвенции по правам человека 1950 г. лишение жизни не рассматривается как нарушение данной Конвенции, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы:

–для защиты любого лица от противоправного насилия;

–осуществления законного задержания или предотвращения побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;

–подавления, в соответствии с законом бунта или мятежа.

Международно-правовой акт определяет исключительные по своему характеру ситуации, угрожающие безопасности (в частности, пенитенциарной), при наличии которых допустимо лишение человека жизни. В отношении ряда действий (к ним, например, относятся пытки, преднамеренное жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение) существует полный запрет.

В целом мы разделяем существующее в специальной литературе мнение, согласно которому лица, отбывающие наказания в исправительных учреждениях, сохраняют все права человека, за исключением тех, в которых они ограничиваются в связи с потерей свободы [7, с. 68]. Этот вывод в полной мере согласуется с международными правовыми стандартами, принятыми на универсальном и региональном уровнях, в частности, с Основными принципами обращения с заключенными ООН (приложение к Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 45/111), а также с основными принципами Европейских пенитенциарных правил (2006) (пп. 1–3).

При этом, как обоснованно отмечают исследователи, ограничения прав лиц, предусмотренные международными правовыми актами в пенитенциарной сфере, характеризуются тем, что устанавливаются в самой общей форме, без конкретного содержания, и имеют направленность сведения к минимуму различий между условиями жизни в тюрьме и на свободе, связаны с фактом заключения в пенитенциарное учреждение, выводятся из общедозволительного принципа правового регулирования [7, с. 68]. Здесь имеется определенный потенциал для совершенствования правового обеспечения пенитенциарной безопасности во взаимосвязи международного и внутригосударственного права.

С учетом обосновываемой позиции о различных аспектах и сторонах пенитенциарной безопасности, включении в нее, наряду с безопасностью осужденных, безопасности персонала пенитенциарных учреждений (всех лиц, находящихся в пределах пенитенциарных учреждений), мы, соглашаясь с М. А. Громовым, полагаем, что международные правовые стандарты, имеющие отношение к безопасности персонала уголовно-исполнительной системы (в самом общем ее понимании) содержатся прежде всего во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. в ст. 3 (провозглашает право каждого человека на жизнь, свободу и личную неприкосновенность); ст. 23 (каждый человек имеет право на справедливые и благоприятные условия труда); ст. 25 (каждый человек

286

имеет право на жизненный уровень, необходимый для поддержания его здоровья и благосостояния и здоровья и благосостояния его семьи, право на обеспечение на случай болезни, инвалидности, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам [5, с. 22–23]. При этом исходя из Минимальных стандартных правил обращения с заключенными, принятых на I Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями в 1955 г., следует вывод о международных правовых стандартах – требованиях к персоналу пенитенциарных учреждений.

Вцелом данный рекомендательный по своему характеру (но тем не менее основополагающий для понимания принципиальных основ построения и функционирования пенитенциарной системы и пенитенциарной безопасности в современном демократическом обществе) международный документ, во-первых, обязывает администрацию пенитенциарного учреждения заботиться о тщательном отборе персонала (принимая во внимание личные и деловые качества, необходимые в рассматриваемой сфере профессиональной деятельности), и, вовторых, ориентирует национального законодателя на придание сотрудникам таких учреждений статуса государственных служащих с одновременным обеспечением для них адекватной оплаты труда, соответствующих льгот и условий.

Вотношении безопасности осужденных следует обратить внимание на то, что в международных документах, непосредственно посвященных правилам обращения с заключенными и, соответственно, принятых на общемировом (под эгидой ООН) и региональном (в рамках Совета Европы) уровнях, содержатся, по сути, концептуальные международные правовые положения (стандарты) относительно безопасных условий отбывания наказания:

–правила содержания различных категорий заключенных в раздельных заведениях или в разных частях одного и того же заведения с учетом их возраста, предшествующей судимости, юридических причин их заключения и предписанного обращения с ними;

–комплекс предусмотренных международными правовыми стандартами санитарных требований к помещениям, которыми пользуются заключенные, требований к их личной гигиене, питанию, вопросам медицинского обслуживания;

–общее положение о том, что необходимость поддержания надлежащей дисциплины в пенитенциарном учреждении предполагает вместе с тем возможность лишь тех ограничений, которые требуются для обеспечения надежности надзора и соблюдения надлежащих правил общежития в данном учреждении, а также конкретизирующие его правила о порядке привлечения заключенных к дисциплинарной ответственности, существующих в этой части ограничениях;

–положение, согласно которому режим, принятый в пенитенциарном учреждении, должен стремиться сводить к минимуму ту разницу между жизнью в тюрьме и жизнью на свободе, благодаря которой у заключенных исчезает чувство ответственности и осознание человеческого достоинства.

Вцелом, как обоснованно отмечается в специальной литературе [4, с. 4–9], действующее законодательство России отражает приведенные и другие международные правовые положения, связанные с гуманным и безопасным обраще-

287

нием с осужденными и заключенными, что вместе с тем не отрицает проблем законодательного и правоприменительного характера, а также некоторых расхождений в трактовке отдельных категорий, в том числе базовых категорий для пенитенциарной сферы (в частности, это касается режима) [1, с. 85–87].

В специальной литературе [3, с. 13–16] не без оснований уделяется большое внимание международным правовым положениям, связанным с организацией труда (иной социально полезной занятости) осужденных, и указывается на расхождения в понимании по отдельным вопросам в этой части в различных международных правовых актах.

В контексте исследуемой темы следует согласиться с мнением С. В. Чубракова, который отмечает определенный пробел новых Европейских пенитенциарных правил относительно рассмотрения труда (занятости) осужденных как средства их исправления, а также с учетом требований пенитенциарной безопасности [10, с. 200].

Вместе с тем Европейские пенитенциарные правила (2006 г.) содержат более конкретные положения о превентивных мерах пенитенциарной безопасности, в частности, предусматривается оценка заключенных, поступающих в пенитенциарное учреждение, с целью определения:

–риска совершения ими побега и потенциальной опасности в этом случае для общества (и, соответственно, определения режимных требований, которые могут пересматриваться);

–создания ими угрозы для безопасности других заключенных или лиц, работающих в пенитенциарных учреждениях или посещающих эти учреждения, и вероятности того, что они могут нанести себе вред.

Кроме того, в качестве положительного момента нужно отметить, что Европейские пенитенциарные правила оговаривают необходимость разработки процедур, обеспечивающих безопасность заключенных, персонала пенитенциарного учреждения и всех посетителей, снижающих до минимума риск насилия

идругих событий, которые могут поставить под угрозу безопасность, приложения соответствующих усилий для того, чтобы все заключенные могли безопасно участвовать во всех мероприятиях, предусмотренных распорядком дня; обеспечения заключенным возможности контакта с персоналом в любое время, в том числе ночью.

В контексте общих вопросов пенитенциарной безопасности следует рассматривать положения международных правовых актов о правах заключенных по обращению с соответствующими просьбами и жалобами, а в целом – о контроле за деятельностью пенитенциарных учреждений [6].

Наряду с отмеченными ранее международными правовыми положениями (в частности, по обеспечению беспрепятственного контакта заключенного с персоналом пенитенциарного учреждения), действующие международные правовые акты предусматривают:

–обеспечение любому лицу, в том числе заключенному, эффективное право защиты нарушенных прав (в том числе со стороны лиц, действовавших в официальном качестве);

288

– право заключенного или его адвоката по обращению в органы, ответственные за управление местом заключения или задержания, или в более высокие инстанции, а в случае необходимости – соответствующим органам, уполномоченным рассматривать жалобы и предоставлять средства защиты (в частности, в случае пыток или иного жестокого, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство вида обращения, при этом отмечаются конфиденциальность просьбы или жалобы в случае заявления об этом подателя, рассмотрение просьбы или жалобы без промедления);

–право заключенного на обращение к администрации пенитенциарного учреждения (инспектору во время инспекции), а также к органам центрального управления пенитенциарной системой, судебным властям или другим компетентным органам с просьбами или жалобами (при этом оговаривается недопустимость подвергать их цензуре с точки зрения содержания, а также необходимость их срочного рассмотрения, за исключением случаев, когда такие просьбы или жалобы имеют поверхностный и беспредметный характер.

Считаем, что следует согласиться с мнением о необходимости дифференциации форм международного контроля в рассматриваемой сфере (здесь мы абстрагируемся от контроля, осуществляемого управомоченными органами и должностными лицами на внутригосударственном уровне в рамках законодательно определенных полномочий, к этому вопросу мы еще будем возвращаться в дальнейшем), включающего в себя [9, с. 179]:

1)периодическое представление государством докладов о соблюдении прав человека (в том числе при исполнении наказания);

2)сообщения иностранных государств о нарушениях гражданских и политических прав, применении пыток, других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания;

3)индивидуальные жалобы лиц, находящихся под юрисдикцией России, по указанным случаям;

4)допуск представителей международных правозащитных организаций к посещению учреждений и органов, исполняющих наказания.

В научной литературе на основании обобщения международного опыта был представлен следующий алгоритм по реализации заключенными своих обращений и жалоб, в том числе связанных с нарушениями в сфере их безопасно-

сти) [8, с. 105]:

–обращение к сотрудникам пенитенциарного учреждения (как правило, непосредственным надзирателям);

–если проблема не решается – должна быть возможность подачи просьбы или жалобы администрации пенитенциарного учреждения;

–если проблема по-прежнему не решается – у заключенного должно быть право обратиться к более высокому руководству вне пенитенциарного учреждения;

–параллельно могут быть задействованы внешние правозащитные системы. Такой алгоритм может быть востребован далеко не всегда, в частности, если

речь ведется об угрозе жизни или здоровью заключенного, и, соответственно, о необходимости оперативного реагирования на данную угрозу и ее нейтрализации.

289

Список литературы

1.Брезгин Н. И. Новые Европейские пенитенциарные правила о целях режима и практика их реализации в учреждениях уголовно-исполнительной системы России // Новые Европейские пенитенциарные правила: совершенствование санкций и мер : материалы Междунар. науч.-практ. конф. Рязань, 2007. С. 85–87.

2.Глушков А. И. Зарубежный опыт регламентации деятельности учреждений уголовно-исполнительной системы в условиях чрезвычайных ситуаций // Междунар. публичное и частное право. 2013. № 3. С. 28–30.

3.Горенкова Е. В. Организация труда осужденных: международные стандарты и зарубежный опыт // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2017. № 1. С. 13–16.

4.Гришко А. Я. Уголовно-исполнительный закон: декларации и реалии, необходимость в обновлении // Омбудсмен. 2014. № 2. С. 4–9.

5.Громов М. А. Безопасность персонала уголовно-исполнительной системы : монография. Рязань, 2006. 96 с.

6.Зубарев С. М. Теория и практика контроля за деятельностью персонала пенитенциарной системы : автореф. дис. … д-ра юрид. наук. М., 2006. 50 с.

7.Кашуба Ю. А., Хижняк В. И. Реализация международных стандартов обращения с осужденными в уголовно-исполнительной политике : монография. Рязань, 2005. 197 с.

8.Койл Э. Подход к управлению тюрьмами с позиц ий прав человека: Пособие для тюремного персонала. Лондон, 2002. 160 с.

9.Кохман В. Н. Правовая инфильтрация норм международного права в уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации : дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2009. 224 с.

10.Чубраков С. В. Принципы соединения наказания с исправительным воздействием в свете Европейских пенитенциарных правил 2006 г. // Новые Европейские пенитенциарные правила: совершенствование санкций и мер : материалы Междунар. науч.-практ. конф. Рязань, 2007. С. 200.

290