Криминология_Под ред Долговой А.И_Учебник_2005 3-е изд -912с

Таблица 13

Динамика преступности, по данным ЦСУ СССР,

ЦСУ РСФСР и Минюста СССР по СССР и РСФСР, за 1920—1940 гг.

* Данные по народным судам 46 губерний (582 571 чел.), революционным трибуналам 45 губерний (22 778 чел.), военно-революционным трибуналам (9199 чел.).

**Данные без Азербайджанской ССР и Армянской ССР.

***В 1935—1940 гг. — всего осуждено общими судами по делам с предвари­ тельным расследованием и делам частного обвинения (без специальных судов).

Первый этап — период восстановления народного хозяйства и нэпа (новой экономической политики) характеризовался, по данным о числе осужденных, противоречивыми тенденциями,

а по данным о числе зарегистрированных преступлений — рос­ том преступности в 1924—1925 гг. после некоторого ее снижения в 1922 г. В целом, по оценке криминологов, «происходило пере­ мещение высокого уровня преступности в губернские и уездные города». Ясно видно, что в преступности происходила опреде­ ленная структурная перестройка (табл. 14). Обращают на себя внимание интенсивный рост числа зарегистрированных должно­ стных преступлений, растрат и резкое снижение числа хозяйст­ венных, часть из которых фактически была легализована. Это напоминает картины и периода перед Первой мировой войной, и начала реформ в России на рубеже 80—90-х гг. (второй «новой экономической политики»). Правда, выявление и разоблачение должностных преступлений осуществлялись позднее достаточно вяло.

Таблица 14

Число зарегистрированных преступлений, но данным НКВД РСФСР, в 1922—1925 гг. (без Дальневосточного края

и автономных республик)*

* Статистический обзор деятельности местных административных органов НКВД РСФСР. Вып. 4-5. М., 1925; Вып. 10. М., 1928.

этом возрастал удельный вес «серьезных преступлений против личности», растрат, а также других имущественных преступлений после некоторого их снижения. И это всегда — неблагоприятные симптомы на будущее.

Следующий исторический этап — «борьба за социалистиче­ скую индустриализацию страны». Абсолютное число зарегистри­ рованных преступлений нарастало, хотя коэффициенты даже не­ сколько снизились. Последнее было связано с заметным прирос­ том численности населения.

Среди осужденных резко возрос удельный вес должностных преступников (с 5,4 до 11,7%), совершавших имущественные преступления (с 20,2 до 23,4%), а также контрреволюционные (с 0,1 до 0,4%). Осужденные за преступления против личности составляли чуть более 21%. Таким образом, среди осужденных все чаще встречались корыстные преступники, в том числе ис­ пользовавшие свое должностное положение.

В статистических отчетах 1926—1929 гг. преобладают преступ­ ления против порядка управления, но большинство из них со­ ставляет хулиганство.

Следующий этап — 1930—1935 гг.

В.В. Лунеев, как опытный, квалифицированный криминолог, делает много очень важных комментариев, заслуживающих вни­ мания. В частности, значимо то, что при формировании стати­ стических отчетов в РСФСР за 1928—1934 гг. туда не включались сводные данные о преступности в автономных республиках, где проживало примерно 18% населения России и где, по оценоч­ ным данным, осужденные составляли также примерно 18% от общего числа осужденных в РСФСР1. Это отражалось и на об­ щем статистическом отчете об осужденных в СССР. Показатель­ но, что культура составления статистических отчетов тогда была довольно высокой. Например, одно время даже указывалось, ка­ кой процент судов представлял данные об осужденных и уголов­ ных делах. Позднее стали полнее учитываться все данные о пре­ ступлениях, и соответственно это влияло на динамику их стати­ стического числа. Но сведения до 1934 г. и начиная с 1935 г. сопоставимы очень условно.

В.В. Лунеев, при всех оговорках, все-таки считает «сокраще­ ние судимости по уголовным делам объективным статистическим фактом»2. Правда, объясняет его тем, что «советский народ, же­

стко схваченный в «ежовые» рукавицы, посаженный в лагеря и

1См.: Статистика осужденных в РСФСР в 1928-1934 гг. М., 1935.

С.147.

2 Лунеев В. В. Преступность XX века. С. 58.

Таблица 16

Численность заключенных в исправительно-трудовых лагерях, колониях НКВД-МВД СССР в 1930-1953 гг.*

* Детков М. Г. Тюрьмы, лагеря и колонии в России. М., 1999. С. 229.

беспощадно уничтожаемый, действительно все меньше и меньше совершал уголовных преступлений»1. Здесь есть два «но», о кото­ рых частично пишет В. В. Лунеев. Первое состоит в том, что приводимые данные относятся только к осужденным судами об­ щей подсудности. Фактическое число осужденных гораздо более значительно по сравнению даже с теми данными, которые приве­ дены В. В. Лунеевым в уточненной таблице, касающейся военно­ го времени. Второе связано со спорностью тезиса о том, что в ла­ геря был посажен и уничтожаем «советский народ». Осужденные всегда составляли примерно до 1% населения.

Для того чтобы точнее представить себе масштабы репрессий, целесообразно проанализировать данные о числе лиц, находив­ шихся в местах лишения свободы, в том числе в статусе подслед­ ственных. Такие данные систематизированы М. Г. Детковым и представлены в табл. 16 — о числе заключенных в исправитель­ ных лагерях и колониях, а также в табл. 17 — о заключенных, со­ державшихся в тюрьмах, в том числе подследственных.

С учетом заключенных в тюрьмах, судя по ряду данных, к концу 1938 г. общее число лишенных свободы превысило 1 300 тыс. человек. Среди всех заключенных, содержавшихся в тюрьмах, на 1 января 1939 г. (352 508) преобладали подследствен­ ные (239 257, или 68%), а в общем числе подследственных —

Лунеев В. В. Преступность XX века. С. 58.

(26,9%). Причем такие сведения не вполне совпадают с теми, ко­ торые отражает, например, табл. 11 и ряд иных источников.

Очевидно, восстановление истинных масштабов политических репрессий и характера карательной политики 30—50-х гг. XX в. требует дополнительных исследований архивных материалов.

И все-таки приведенные данные свидетельствуют об огром­ ных масштабах репрессий, при этом преимущественно — в отно­ шении политических противников или политически подозри­ тельных для власти лиц. Для сравнения — численность заклю­ ченных в тюрьмах России в 1882 г. составляла 91 272, в 1913 г. — 194 418, в 1916 г. - 142 430, в 1917 г. - 152 052 человека1. При этом есть основания полагать, что значительная часть репрессий осуществлялась помимо органов суда и прокуратуры. Числен­ ность таких органов даже особенно не наращивалась, судя по их пропускной способности, отраженной в данных таблицах. Уже сами по себе приведенные сведения выглядят весьма зловеще и ошеломляюще. Но если к этому прибавить последствия незакон­ ных репрессий, не только гибель многих репрессированных лиц, но также страдания их семей и т. п., то становится ясно, почему нарушения законности в 30—50-х гг. оцениваются как нацио­ нальная трагедия, которая не должна повториться.

Таким образом, в статистике указанного периода искажена истинная картина преступности. Данная статистика в большей мере отразила проводившуюся уголовную, точнее даже каратель­ ную политику власти.

В годы Великой Отечественной войны, судя по данным стати­ стики, общая преступность не росла: в отдельные годы снижа­ лась, в другие вновь увеличивалась примерно до исходного уров­ ня. В первые два года войны возрастало число осужденных по указам военного времени (затем оно снизилось), а также число осу­ жденных военными трибуналами, которое стало снижаться после 1943 г., когда советская армия стала наступать (см. табл. 18).

Данная таблица приводится в работе В. В. Лунеева и показы­ вает более близкую к фактическому положению дел картину пре­ ступности. Если шла война и подавляющая часть мужского насе­ ления была призвана в армию, то соответственно возрастало зна­ чение статистики именно военных трибуналов и статистики осужденных по указам военного времени. Но ведь и показатели этой таблицы не являются полными: часть осужденных по указам военного времени учитывалась как осужденные судами общей юрисдикции, а помимо военных трибуналов люди осуждались

1 См.: Детков М. Г. Тюрьмы, лагеря и колонии в России. С. 33.

6 Криминология