13.2. Причины преступности женщин

Увеличение числа российских женщин в криминальных событиях связано с ухудшающимися социально-экономическими условиями, ростом психологических расстройств и проблемами зависимости от психоактивных веществ, а также усиливающейся дискриминацией.

Большинство исследователей приоритетными в комплексе причин женской преступности считают социально-экономические условия в стране. Декларируемое улучшение социально-экономической жизни (например, рост ВВП) не означает, что блага распределяются равномерно между гражданами страны, проживающими в разных регионах, а также между мужчинами и женщинами. Тот факт, что женщины составляют большинство среди безработных, при том, что две трети из них имеют высшее образование и что зарплата женщин в среднем ниже, чем у мужчин, свидетельствует о «феминизации бедности». Неоспоримую роль безработицы в детерминации криминальной активности женщин демонстрирует тот факт, что хотя безработица среди женщин в РФ в 2008 г. составила 6,1 % от числа экономически активного женского населения, соответствующая величина среди женщин- преступниц значительно выше и составила 58,7 % [21. С. 107].

В исследовании по Дальневосточному федеральному округу большинство осужденных за мошенничество сообщили, что потратили деньги на приобретение вещей для себя и членов семьи (21 %) или продуктов питания (23 %) [71]. Однако указанная связь между социально-экономическими условиями (безработицей, бедностью и др.) и преступностью женщин - корреляционная, а не причинно-следственная.

Исследование причин роста преступной активности женщин строится также на динамических, а не только статических показателях социально-экономического положения. По данным Федеральной службы государственной статистики, основные показатели по доходам и уровню жизни населения заметно улучшились в период с 2000 по 2010 г. Уровень безработицы в указанный период снизился с 10,6 до 7,5 %, индекс реальной заработной платы вырос с 60,04 до 173,64, коэффициент рождаемости увеличился с 8,7 до 12,6, в то время как уровень смертности снизился с 15,4 до 14,3 [81]. Если дополнить данные официальной статистики результатами опроса населения, проведенного ВЦИОМ и позже «Левада-Центром», то получим следующее: процент оценивших материальное положение своей семьи как «плохое» и «очень плохое» снизился почти вдвое в период с 2000 г. (январь) по 2010 г. (декабрь) (50,4 % и 26,1 %, соответственно) [82]. Таким образом, социально-экономические показатели уровня жизни населения в начале XXI в. не дают оснований ожидать резкого подъема женской преступности, обусловленной этими факторами.

Здоровье женщин (психопатология и проблемы зависимости от психоактивных веществ). Многие ученые склонны видеть причины роста зарегистрированной преступности женщин в усиливающихся психопатологических чертах личности женщин, а также возрастающей зависимости от алкоголя и психоактивных веществ, особенно среди несовершеннолетних [38]. Если принять во внимание ожидаемую продолжительность жизни женщин при рождении как интегральную характеристику качества жизни и здоровья, то получим, что она выросла на 2,5 года в период с 2000 по 2007 г. с 72,3 до 74,8 лет [83]. При этом ожидаемая продолжительность здоровой жизни женщин в период с 2002 по 2007 г. также выросла с 64,3 до 65 лет [84]. Таким образом, благоприятные тенденции в продолжительности ожидаемой и здоровой жизни женщин в России не могут служить объяснением для роста уровня женской преступности, связанного с ухудшением женского здоровья.

Неоднозначное влияние гендерного равенства. Хотя женщины, несомненно, добились значительных успехов в борьбе за равные права с мужчинами в экономической, политической и социальной сферах в XX и XXI вв., результат еще далек от желаемого. Положительные стороны и необходимость женского движения не вызывают сомнений. Однако обзор современных исследований демонстрирует крайне неоднозначное воздействие гендерного равенства на уровень женской преступности. С одной стороны, дискриминация женщин в основных сферах жизни, включая семейную, может способствовать усилению их включенности в криминальную насильственную и корыстную активность. По данным опроса ВЦИОМ в 2002 г., 51% женщин и 8 % мужчин выразили недовольство распределением домашних обязанностей, что может стать основой для проявления конфликтов и насилия [22. С. 117]. Исследование показало, что равномерное распределение обязанностей в семье между мужчинами и женщинами связано с более низкой вероятностью совершения физического насилия над женщинами в семье.

С другой стороны, некоторые российские ученые видят причину роста уровня женской преступности именно в достижении женщинами гендерного равенства в семье и обществе, а также связанной с этим эмансипацией и утратой женской культуры. Например, С. М. Иншаков говорит о «неблагоприятных процессах в области культуры - подмене подлинной женской культуры ее суррогатами (типа эмансипации, феминизма, вариантов криминальной субкультуры и т.п.)» [65]. В вопросе профилактики женской преступности «защита женской культуры и женственности» (под которыми понимаются традиционные женские роли, функции и качества) должна стать приоритетной в государственной политике, идеологии, общественном мнении.

Итак, противоречивое воздействие гендерного неравенства на уровень женской преступности не дает оснований для объяснения ее значительного роста в начале этого века.

Латентная женская преступность. Важно признать, что данные официальной статистики ничего общего с действительным увеличением числа женщин, совершающих преступления, не имеет. В реальности изменения в уровне регистрируемой женской преступности могут быть связаны с изменениями в законодательстве, а также с особенностями учета совершенных преступлений, а именно интересами соответствующих ведомств и конкретных должностных лиц. Необходимо критически взглянуть на официальные цифры, которые не отражают истинного положения дел об уровне и тенденциях женской преступности в России. Свои предположения мы строили на основе результатов 10-летнего исследования латентной преступности учеными НИИ Академии Генеральной прокуратуры РФ под руководством С. М. Иншакова. Согласно этим данным, уровень общей фактической преступности более чем в восемь раз превышает зарегистрированный. Реальная преступность в РФ за период с 2001 по 2009 г. не только не снижалась, но постоянно росла, вопреки данным официальной статистики МВД [65. С. 6]. Некоторые исследователи отмечают предполагаемую высокую латентность женской преступности. Однако попытки выявления ее фактического уровня предпринимались редко.

Причины высокой латентности женской преступности могут заключаться в психофизиологических чертах личности женщин-преступниц, которые склонны до мельчайших подробностей продумывать, совершать и потом скрывать преступление, а также в гендерных стереотипах, согласно которым подозреваемые и обвиняемые женщины нередко воспринимаются следователем слабыми, эмоционально-неустойчивыми и пассивными [30]. Известно, что работники правоохранительных органов очень неохотно реагируют на случаи домашнего насилия, совершаемые женщинами, особенно когда жертвами оказываются мужчины. Такие случаи становятся поводом для шуток и анекдотов, редко попадают в официальную статистику. Ситуация усугубляется негативным отношением и недоверием к полиции среди населения, что способствует формированию самого весомого источника латентности, а именно - незаявленной преступности [65. С. 10]. Однако Л. Ю. Кирюшина утверждает, что женщины в современном обществе не уступают, но нередко превосходят мужчин в природной интуиции, хитрости, выносливости. Это может затруднять расследование уголовных дел и способствовать их разрешению в пользу женщин.

Обратной стороной гендерных стереотипов, помимо их воздействия на безнаказанность женщин, может стать ужесточение реагирования и наказания женщин за те же самые преступления, если женщины перестают восприниматься беспомощными и зависимыми от мужчин, а также нарушают некие ключевые ожидания (например, быть порядочными в сексуальном поведении, ответственными матерями, заботливыми женами). Этот феномен хорошо изучен в гендерной психологии. Таким образом, можно предположить, что демонстрируемый официальной статистикой рост женской преступности может спровоцировать очередную волну регистрируемой преступности женщин.

Доказательствами высокой латентности женской преступности могут служить данные виктимологических и социологических опросов о фактах криминального поведения женщин, а также флуктуации в данных официальной статистики, нередко зависящие от изменений в законодательстве или интересах ведомства, ведущего учет преступлений.

Вопросы виктимизации партнеров в интимных отношениях выявили значительный процент мужчин, которые подверглись психологическому и физическому насилию, однако, как мы предполагаем, не обратились за помощью в полицию. По результатам опроса осужденных женщин, 45 % в 2003 г. и 67 % в 2008 г. совершали различные преступления, но они остались неизвестны правоохранительным органам [63].

Изменения в уровне зарегистрированной женской преступности в 2000-е гг. могут быть детерминированы изменениями в законодательстве, процедурой регистрации преступлений и др. Например, устойчивое снижение уровня женской преступности в России в целом и в федеральных округах в период с 2001 по 2004 г. связано с изменением уголовного закона (в 2001 г. - изменениями ст. 158 УК РФ, в 2003 г. - декриминализацией обмана потребителя, ст. 200 УК РФ). Регистрируемый рост уровня женской преступности после 2004 г. может быть связан с ужесточением «войны с наркотиками» и введением новых статей УК РФ (ст. 228.1 и ст. 228.2), преследующих незаконное производство, сбыт и пересылку, а также нарушение правил оборота наркотических средств или психотропных веществ. Альтернативным объяснением 40 % увеличения количества женщин, совершивших наркопреступления, в период с 2005 по 2015 г., может быть повышенное внимание к наркотической проблеме со стороны правоохранительных органов и необходимость заполнения новых категорий «преступниками».