Глава 4. Ответственность соучастников

И КВАЛИФИКАЦИЯ ИХ ДЕЙСТВИЙ

1. Основание ответственности соучастников.

Их ответственность при оконченном и неоконченном

преступлении

1. Проблема ответственности соучастников, в тех случа-

ях когда речь идет о соучастии с распределением ролей,

достаточно сложна. Дело в том, что при соучастии как

с1еНс^ит 5Ш ^епепв этот вопрос не возникает, так как дей-

ствия каждого из лиц, совершивших одно преступление

группой, группой, действовавшей по предварительному сго-

вору, или организовавших преступное сообщество или

участвовавших в нем, сложностей не вызывает: каждое из

них отвечает по той статье Уголовного кодекса, которая

устанавливает запрет на соответствующие действия. Не вы-

зывает сложностей (только в силу устоявшейся практики!)

и вопрос об уголовной ответственности соисполнителей.

Каждый из них привлекается к ответственности по той ста-

тье Уголовного кодекса, которая предусматривает ответ-

ственность за соответствующее преступление индивидуаль-

но действующего лица. В тех случаях, когда речь идет об

ответственности соучастников, не выполнявших своими дей-

ствиями объективной стороны состава преступления, пре-

дусмотренного в Особенной части Уголовного кодекса, т. е.

о соучастии с распределением ролей, проблема оснований

ответственности выдвигается на первый план.

Это связано, прежде всего, с тем, что вопрос об основа-

ниях уголовной ответственности соучастников преступления

неразрывно связан с общей конструкцией института соуча-

стия. ^преступлении.

>> 2\В теории уголовного права сложились две устоявшие-

ся конструкции соучастия. Одна из них исходит от призна-

ния акцессорного (несамостоятельного, придаточного) ха-

рактера соучастия, другая рассматривает соучастие как

самостоятельную форму преступной деятельности. В преде-

лах каждой из этих конструкций существует целый ряд

оттенков и течений^ ,

Большинство советских} криминалистов придерживаются

принципа самостоятельной ответственности соучастников и

рассматривают акцессорную теорию соучастия )как буржу-

азную [239, 135; 240, 87; 83, 172-173]. Однако этот взгляд

оспаривается М. И. Ковалевым, полагающим, что и совет-

скому уголовному праву присущ принцип акцессорности.

<Советское уголовное право,- пишет он,- стоит на призна-

нии логической акцессорности, которая более всего соот-

ветствует подлинной природе соучастия в^преступлении. То

обстоятельство, что принцип акцессорной природы соуча-

стия впервые выдвинут в буржуазной науке уголовного

права ровным счетом ничего не может доказать> [116,

10^- '

(^рассматривая вопрос об основаниях уголовной ответ-

ственности соучастников преступления, сторонники акцес-

сорной теория усматривают их исключительно в действиях

исполнителя^М. И. Ковалев, например, полагает, что сос-

тав преступления выполняется непосредственным исполни-

телем, остальными же соучастниками <сам состав преступ-

ления не выполняется> [116, III}. В другом месте, однако,

он пишет, что в действиях соучастников - подстрекателей

и пособников есть некий <общий состав преступления>

[116, 166-169], который конкретизируется действиями ис-

полнителя, причем именно этот общий состав определяет

их ответственность.

С таким выводом согласиться трудно, поскольку общего

состава преступления в природе не существует. Состав

всегда конкретен, привязан к определенному, зафиксиро-

ванному в законе, посягательству на определенный объект,

Общий состав, точнее учение о нем,- это теоретическая

конструкция, аккумулирующая признаки, свойственные

всем составам преступления, и призванная облегчить как

анализ конкретных составов преступления при квалифика-

ции действий лица, совершившего преступление, так и кон-

струирование их при кримщализации определенных обще-

ственно опасных деяний. Щоэтому основанием ^ответствен-

ности соучастника может быть лишь конкретный состав

преступления, содержащийся в его действиях.

3. Из этого, отнюдь, не следует, что деяния организатор

ра, подстрекателя и пособника могут быть оторваны от

деяния исполнителя и рассматриваться изолированно от^

него^Между организатором, подстрекателем и пособником,

с одной стороны, и исполнителем преступления, с другой,

существует органическая связь: все они зависят от степе-

ни осуществления исполнителем преступного намерения,

от достижения им преступного результата/ Ведь нельзя, в ^

самом деле, привлечь подстрекателя за подстрекательство

к оконченному убийству, если исполнитель не пошел далее

наказуемого приготовления к нему или покушения на него.

В этом плане и организатор, и подстрекатель, и пособник

зависят от действия исполнителя, от фактически выполнен-

ного им, зависят в части объема вменения. Но нельзя го-

ворить об ответственности соучастника за действия испол-

нителя без того, чтобы не вступать в противоречие с основ-

ными идеями социалистического уголовного права и

социалистического правосудия^

4.10сновополагающим принципом советского уголовного

права является индивидуальная ответственность лица за

^совершение деяния, содержащего состав преступления^.

Применительно к институту соучастия это означает, что

Основания ответственности каждого из соучастников лежат

не в действиях исполнителя, а в действиях, совершенных

^ими личной Устанавливая в Общей части уголовных кодек-

сов наказуемость действий организаторов, подстрекателей

и пособников, законодатель тем самым при наличии опре-

деленных объективных и субъективных условий приравни-

вает эти действия к действиям исполнителей, конструируя,

таким образом, особый состав организаторской деятельно-

сти, подстрекательства и пособничества к определенному

преступлению.

Признание самостоятельной ответственности соучастни-

ков преступления позволяет не только не отступать от об-

щих принципов советского уголовного права, но и последо-

вательно, логично решать множество вопросов, для кото-

рых акцессорная теория соучастия конструирует ряд исклю-

чений. Так, при наличии расхождений между содержанием

умысла соучастников, с одной стороны, и исполнителя, с

другой, возможна их ответственность за разные составы

одного и того же преступления. Различная квалификация

может иметь место и тогда, когда исполнитель преступле-

ния обладает определенными личными свойствами, влияю-

щими на его ответственность, а также в силу некоторых

др^их обстоятельств.

^Принцип самостоятельной ответственности соучастников

дает надлежащее обоснование ответственности соучастни-

ков при добровольном отказе исполнителя от преступной

деятельности; при освобождении исполнителя от наказания,

например, в силу помилования, освобождения от уголовной

ответственности с передачей дела на рассмотрение това-

рищеского суда или в связи с передачей его на поруки

коллективу; при непривлечении исполнителя к ответствен-

ности в силу тех или иных обстоятельств (умер, пользо-

вался дипломатическим иммунитетом и т. д.). И, наконец,

этот принцип объясняет уголовную ответственность под-

стрекателя при безуспешности подстрекательства или по-

собника при безуспешности его деятельности. "^

5. Каждый соучастник привлекается к ^уголовной от-

ветственности потому, что он совершил преступление. На-

значая ему наказание, суд должен руководствоваться общи-

ми принципами советского законодательства. Эти принци-

пы изложены в ст. 39 УК УССР. В частности, в этой ста-

тье устанавливается, что суд при назначении наказания

учитывает характер и степень общественной опасности со-

вершенного преступления, личность виновного и обстоя-

тельства дела, смягчающие или отягчающие ответствен-

ность.

Если характер и степень общественной опасности со-

вершенного преступления для всех соучастников одинаковы

(в случае квалификации их действий по одной и той же

статье Особенной части Уголовного кодекса), то степень

общественной опасности каждого соучастника может быть

различной. Она зависит от целого ряда объективных и

субъективных обстоятельств и проявляется в степени и ха-

рактере участия лица в совершении преступления. Харак-

тер участия определяет, как указывалось, функциональную

роль в совместно совершаемом преступлении. И это весьма

важно, поскольку сама эта роль - организатора, подстре-

кателя или пособника - определяет и степень обществен-

ной опасности их действий. Вместе с тем, при одной и той

же функциональной роли степень интенсивности действий

каждого из соучастников, напряженности их преступной

воли, направленной на организацию преступления, склоне-

ние исполнителя к совершению общественно опасных дей-

ствий или оказание ему в этом помощи, может быть раз-

личной. Поэтому для установления степени общественной

опасности действий каждого из соучастников в совместно

совершенном преступлении важно проанализировать каж-

дый из этих двух признаков, названных в ч. 7 ст 19 УК

УССР.

Степень общественной опасности каждого из соучастни-

ков определяется не только внешними признаками - харак-

тером и степенью их участия в преступлении, но и личными

свойствами соучастников, например их прошлой преступ-

ной деятельностью, наличием у них судимости и т. д.

6. Индивидуализация ответственности соучастников по

характеру и степени участия в преступлении не означает их

изолирования от деяний исполнителя. Поскольку деятель-

ность исполнителя является плодом усилий всех соучастни-

ков, результатом их действий, они с ней теснейшим образом

связаны. Эта связь дополняется тем, что объективная сто-

рона состава преступления, задуманного организатором или

подстрекателем, выполняется лицом, которому они привили

преступный умысел. Вместе с тем причинная связь инициа-

тора преступления (организатора, подстрекателя) с вызван-

ной им деятельностью исполнителя продолжается до ре-

результата этой деятельности, являющегося последствием

в уголовно-правовом смысле. Поэтому в действиях соучаст-

ника состав оконченного преступления будет иметь место

при выполнении исполнителем объективной стороны кон-

кретного состава преступления. В случаях, когда преступ-

ление является материальным, необходимо, чтобы в резуль-

тате деятельности исполнителя наступили предусмотренные

законом последствия; в случаях же, когда преступление

является формальным, необходимо, чтобы исполнитель со-

вершил действие, запрещенное законом.

В этом и только в этом смысле организатор, подстрека-

тель и пособник следуют судьбе исполнителя: наличие

оконченного состава преступления в действиях исполнителя

определяет состав оконченного преступления в их действи-

ях, что, в свою очередь, влечет ответственность исполните-

ля за оконченное преступление и его соучастников за орга-

низационную деятельность, за подстрекательство или за

пособничество оконченному преступлению. Когда же по

тем или иным причинам исполнитель не довел своего дея-

ния до конца и ответственность 'его наступает лишь за по-

кушение на преступление или за приготовление к нему, его

судьбе следуют и остальные соучастники: они несут ответ-

ственность за организацию покушения или приготовления

к преступлению, за подстрекательство к покушению или

приготовлению преступления, и, наконец, за пособничество

покушению или приготовлению к преступлению.

Таким образом, деятельность исполнителя, продолжаю-

щая причинный ряд, начатый соучастниками, определяет

объем вменения им того результата, который охватывался

их умыслом.^В тех случаях, когда исполнитель остановил-

ся на определенной стадии развития преступления - на по-

кушении или на приготовлении, отсутствующий результат

вменить соучастникам нельзя. Они могут нести ответствен-

ность лишь в соответствии с тем, что сделал исполнитель.

7. Объем вменения определяет и юридическую квалифи-

кацию действий соучастников в каждом из названных вы-

ше случаев. Так, при преступлении, доведенном исполните-

лем до конца, состав преступления остальных соучастников

определяется ст. 19 УК УССР и соответствующей статьей

Особенной части, охватывающей преступление, которое (в

пределах умысла соучастников) совершил исполнитель. При

покушении исполнителя на преступление или при приготов-

лении к нему состав преступления остальных соучастников

будет определяться ст. ст. 19и 17 УК УССР и соответству-

ющей статьей Особенной части. Такая квалификация дей-

ствий соучастников преступления является логически бе-

оуппрчной и в советской уголовно-правовой литературе

^^ий не вызывает ^95, 100; 228, 87-88], хотя от-

дельные авторы и не конкретизируют своего мнения по

этому вопросу.

р судебной же практике такая квалификация является

неустоявшейся. Так. в пункте 8 постановления Пленума

Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. <О судеб-

ной практике по делам о взяточничестве> указывается: <Ес-

ли лицо получает от взяткодателя деньги либо иные цен-

ности якобы 'для передачи должностному лицу в качестве

взятки и, не намереваясь это сделать, присваивает их, со-

деянное им в зависимости от обстоятельств дела следует

квалифицировать как подстрекательство к даче взятки ли-

бо пособничество, а в отношении взяткодателя - как поку-

шение на дачу взятки> [26, 240].

Подобная квалификация, по нашему мнению, едва ли

правильна.

Прежде всего вызывает сомнение сама возможность в

описываемой Пленумом ситуации ставить вопрос о соуча-

стии во взяточничестве тех лиц, которые в действительности

умысла на дачу взятки не имели. Во всех этих случаях

речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-

ссылка на необходимость дать взятку какому-то (даже,

по постановлению Пленума, индивидуально не определен-

ному должностному лицу) выступает как средство обмана.

Но если в отношении лица, склоняющего кого-либо к пере-

даче ему денег либо иных ценностей якобы для последую-

щего вручения должностному лицу, еще и можно вести

речь о том, что оно объективно, проявив инициативу, вы-

ступало в роли <подстрекателя к даче взятки> (хотя умыс-

ла на действительную дачу взятки не имело), то в отноше-

нии <пособника> и для такой постановки вопроса основа-

ний нет. Ведь пособник не может породить совершения

лицом действий, образующих покушение на дачу взятки, по-

этому его наказывать за действия, совершенные таким

<взяткодателем>, едва ли возможно. Его же собственные

действия далее мошенничества никак простираться не мо-

гут.

Однако и в отношении такого мошенника-подстрекателя

к даче взятки предлагаемая Верховным Судом СССР ква-

лификация представляется неточной.

Как известно, взятка может быть дана только должно-

стному лицу, и до момента получения им денег или иных

ценностей вопрос об оконченном преступлении стоять не

может. Это признано по существу и Пленумом Верховного

Суда СССР, предложившим квалифицировать действия

взяткодателя как покушение на дачу взятки. Но ведь под-

стрекатель склонил взяткодателя к совершению именно

этого преступления: он заранее знал, что взятка должно-

стному лицу передана не будет и что со стороны исполни-

теля далее покушения на дачу взятки дело не пойдет. По-

этому, даже и определяя квалификацию действий подстре-

кателя тем, что фактически было содеяно исполнителем, его

нельзя признать ответственным за подстрекательство к да-

че взятки еще и потому, что он с самого начала умыслил

склонить исполнителя только к покушению на дачу

взятки.

Следует отметить, что ссылка на ст. 17 УК УССР (ст.

15 У К РСФСР и аналогичные статьи уголовных кодексов

и других союзных республик) при квалификации действий

соучастников в тех случаях, когда преступная деятельность

исполнителя до конца доведена не была, имеет еще и то

значение, что сразу подчеркивается, что преступный ре-

зультат не наступил. А это означает, что и по отношению к

соучастникам суд, руководствуясь ст. 17 УК УССР, должен

будет при назначении наказания учитывать степень осуще-

ствления общего для всех соучастников преступного наме-

рения.

2. Ответственность при неудавшемся соучастии

\^ в преступлении

1. Организационную деятельность, подстрекательство и по-

собничество называют неудавшимися в том случае, когда

они остались безрезультатными: предполагаемый исполни-

тель либо вовсе не совершал и не собирался совершать пре-

ступных действий, либо хотя и собирался их совершать, но

затем передумал и не совершил. В обоих случаях предпо-

лагаемый исполнитель никаких наказуемых действий не

выполнял и, следовательно, не может быть привлечен к

ответственностиУ Однако деятельность соучастников здесь

не ограничилась лишь обнаружением умысла, т. е. ненака-

зуемой стадией развития преступной деятельности. Они вы-

полнили ряд действий, направленных на склонение лица

к преступлению или оказание ему помощи. В частности,

подстрекатель и организатор, выступая инициаторами пре-

ступления, пытались создать в сознании исполнителя моти-

вы, которые могли бы его к этой деятельности склонить.

То, что их деятельность не достигла желанных результатов,

от подстрекателя и организатора не зависело. Они сделали

все, что считали нужным, и если, тем не менее, не скло-

нили избранное ими лицо к совершению преступления, то

по не зависящим от них причинам.

2 Советское уголовное законодательство не содержит

норм регулирующих ответственность лиц при неудавшихся

организационной деятельности, подстрекательстве или по-

собничестве '. Однако оставлять безнаказанными такие дей-

^ц^, безусловно, нельзя. Так, деятельность подстрекателя,

даже если она оказалась безуспешной, в ряде случаев пред-

ставляет собой серьезную общественную опасность. Ска-

жем если бы склоняемое им лицо оказалось менее устой-

чивым или не вступили бы в действие факторы, помешав-

шие подстрекаемому принять решение, к которому его

пытался склонить подстрекатель, или факторы, отвратив-

шие его от принятого под воздействием подстрекателя ре-

шения, то преступление, возможно, было бы совершено. Из

этого вытекает, что подобная деятельность подстрекателя

не может остаться безнаказанной. Но возникает вопрос: за

что должен нести ответственность подстрекатель, если дея-

тельность подстрекаемого не перешла границ между нена-

казуемым и н^азуемым?

Общет^^^а^ым, к сожалению, является взгляд, что

случаи неудавшегося подстрекательства или пособничества

не могут рассматриваться по правилам соучастия, посколь-

ку в них отсутствует количественный признак, необходимый

для соучастия. <Если в действиях исполнителя,- пишет

А. А. Пионтковский,- не заключалось состава преступле-

ния или если он не совершил никаких действий, то вся дея-

тельность подстрекателя не может обсуждаться по прави-

лам о соучастии> [227, 417}. 'Далее А. А. Пионтковский от-

мечает, что неудавшееся подстрекательство всегда можно

рассматривать как <создание условий для совершения пре-

ступления>, т. е. как <приготовление к преступлению>.

3. Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на при-

готовление к преступлению нашел свое обоснование еще

в 1928 г. в статье М. Андреева, опубликованной в журнале

<Рабочий суд> [48, 1578-1574].

Правда, у сторонников этого взгляда имеются некото-

рые нюансы в трактовке подстрекательства как приготовле-

ния к преступлению. Так, А. Н. Трайнин проводил, напри-

мер, различие между случаями неудавшегося подстрекате-

'______

' Ошибочным поэтому является утверждение М. А. Гельфера, что

<в случае неудавшегося подстрекательства и пособничества законода-

тельство СССР и некоторых других социалистических государств рас-

сматривает этих лиц не как подстрекателей или пособников, не как со-

участников преступления, а устанавливает в этих случаях ответствен-

ность за приготовление к преступлению> [72, 13-14}.

льства или пособничества и случаями, когда подстрекатель

или пособник свою роль выполнил, но исполнитель преступ-

ления не совершил. Отрицая соучастие в случаях, когда

<подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступ-

лению, но окончить подстрекательства не смог> [220, 124},

он полагал, что такое неоконченное подстрекательство или

пособничество следует квалифицировать как приготовление

к тому преступлению, к которому подстрекал или которому

оказывал помощь соучастник [220, 127]. Случай же, когда

подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но испол-

нитель по разным причинам (передумал в последний

момент, испугался и т. д.) преступления не совершил,

А. Н. Трайнин оценивает иначе: <Соучастие не меняет ос-

нований ответственности. Соучастие поэтому не амнисти-

рует и не может амнистировать преступника на том ос-

новании, что он действовал не один, а совместно с другими

лицами, из которых один (исполнитель) преступления не

совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или

пособник отвечают за те конкретные действия, которые

каждый из них совершил. Это значит, что подстрекатель к

убийству и пособник к убийству отвечают по ст. ст. 17и

136 УК РСФСР, т. е. за подстрекательство и пособничество

к убийству> [220, 125\. Разграничение между случаями

неудавшегося подстрекательства или пособничества, с од-

ной стороны, и случаями подстрекательства или пособниче-

ства, когда предполагаемый исполнитель сначала согласил-

ся совершить преступление, а затем отказался от своего

намерения, едва ли может быть признано убедительным.

Во-первых, такое разграничение противоречит общей

позиции А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе

и заключающейся в том, что когда в совершении преступ-

ления участвует только одно лицо, о соучастии не может

быть речи. То обстоятельство, что во втором случае, рас-

сматриваемом А. Н. Трайниным, предполагаемый исполни-

тель сначала согласился совершить преступление, а затем

в силу различных причин отказался от своего намерения,

ничего не изменяет. Первоначальное согласие предполага-

емого исполнителя есть ничем иным, как обнаружением

умысла, т. е. ненаказуемой стадией в развитии преступной

деятельности лица. Поэтому рассматривать такое лицо как

второго субъекта, совместно с подстрекателем или пособ-

ником совершающим преступление, нельзя.

Такое разграничение приводит и к другому, на наш

взгляд, неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об

ответственности подстрекателя и пособника в тех случаях,

когда исполнитель совершил покушение на преступление

(убийство), А. Н. Трайнин приходит к выводу, что действия

подстрекателя и пособника необходимо квалифицировать

по ст. 17-15 и 136 (137) УК РСФСР, т. е. как соучастие

в покушении на убийство [220, 124}. В случаях же, когда

исполнитель вообще не совершил наказуемого действия, а

только обнаружил свой умысел (от которого, кстати ска-

зать затем отказался), А. Н. Трайнин предлагает действия

такого неудавшегося подстрекателя или пособника квали-

фицировать по ст. 17-136 (137) УК РСФСР, т. е. как со-

участие в законченном убийстве [220, 125}.

4. Разграничение случаев, когда подстрекатель пытался

склонить то или иное лицо к совершению преступления, но

не склонил, и случаев, когда подстрекатель свою роль вы-

полнил, но исполнитель по разным причинам преступления

не совершил, на наш взгляд, выходит за рамки уголовного

права, поскольку эти случаи отражают лишь процесс, про-

исходящий в сознании подстрекаемого лица. Мы уже ука-

зывали на то, что принятие всякого решения, в том числе

и решения совершить преступление, сопровождается борь-

бой мотивов, взвешиванием всех <за> и <против>. От того,

что в начале сумма мотивов за совершение преступления

была больше суммы мотивов против него, лицо не может

стать соучастником. Испуг или другие причины, на кото-

рые указывает в своей классификации А. Н. Трайнин и

которые привели к изменению решения предполагаемого

исполнителя, как раз и являются результатом изменения

соотношения различных мотивов.

Из сказанного следует вывод, что неудавшиеся органи-

зационная деятельность, подстрекательство или пособни-

чество будут иметь место во всех случаях, когда предпо-

лагаемый исполнитель никаких преступных действий не

совершил.

5. Хотя в теории советского уголовного права взгляд

на неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособни-

чество как на приготовление к преступлению является поч-

ти единодушным ', судебная практика в этом вопросе до-

пускает колебания. В целях устранения разнобоя в судеб-

ной практике было бы целесообразно урегулировать эти

' Исключение, помимо автора настоящей работы, составляет

А. И. Санталов, считающий, что единственно правильным будет <на-

звать покушение тем, чем оно есть на самом деле - покушением на со-

участие, а поскольку оно признается в конкретном случае общественно

опасным и заслуживает наказания, то квалифицировать его по ст.

ст. 17-19 и соответствующей статье Особенной части уголовного за-

кона. Эта квалификация и правильней и понятней, она основана не на

фикциях, а на существе совершенного общественно опасного деяния>

[191, 104}.

вопросы в уголовных кодексах союзных республик, предус-

мотрев в них специальную норму, регулирующую ответст-

венность за неудавшиеся организационную деятельность,

подстрекательство и пособничество. Однако для этого сле-

дует прежде всего по названным вопросам четко опреде-

литься в научном плане. Надо решить, можно ли рассмат-

ривать неудавшееся соучастие как приготовление к

преступлению * или искать другие пути.

Выше уже подчеркивалось, что господствующим явля-

ется взгляд, согласно которому советскому уголовному

праву чужд принцип акцессорности. Между тем, как ука-

зывают сторонники акцессорной природы соучастия, уста-

новление ответственности за неудавшееся подстрекатель-

ство и неудавшееся пособничество как за приготовление к

преступлению является косвенным признанием принципа

акцессорности. Так, М. И. Ковалев пишет: <Неудавшееся

подстрекательство и пособничество в принципе рассматри-

ваются ею (судебной практикой.- Ф. Б.) не как соучастие,

а по правилам о стадиях развития умышленного преступ-

ления. Правильность именно такого решения не оспарива-

ется и теорией советского уголовного права, хотя теоретики

' Этим путем пошло, например, уголовное законодательство ряда

социалистических стран. Так, Уголовный кодекс Чехословацкой Социа-

листической Республики 1961 г. устанавливает: <Общественно опас-

ные действия, которые заключаются в организации преступления, в

приискании или приспособлении средств или орудий к его совершению,

в создании преступного сообщества или скопища, в подстрекательстве

к совершению преступления, в пособничестве его совершению либо в

ином умышленном создании условий для его совершения, являются

приготовлением к преступлению, при условии, если не имело места по-

кушение или оконченное преступление>.

Аналогично решает вопрос и Уголовный кодекс Народной Респуб-

лики Болгарии 1968 г. (ч. 1 ст. 17); <Приготовлением является подго-

товка средств, подыскание соучастников и вообще создание условий

для совершения умышленного преступления до того, как началось его

исполнение>.

Уголовный кодекс Венгерской Народной Республики 1978 г. (ч. 1

ст. 18) устанавливает, что за приготовление к преступлению наказы-

вается лицо, которое <в целях совершения преступного действия созда-

ло условия, необходимые для совершения или облегчающие соверше-

ние преступного действия, или призвало к совершению преступного

действия либо вызвалось совершить его, или взяло на себя обязатель-

ство к этому, или согласилось совершить его совместно с другими>.

Иначе решается этот вопрос в законодательстве Польской Народ-

ной Республики, Так, УК ПНР 1969 г., исходящий из принципа самос-

тоятельной ответственности каждого из соучастников, устанавливает,

что <подстрекатель и пособник несут ответственность в пределах своего

умысла, хотя бы лицо, которое выполнило или должно было выпол-

нить заппещенное деяние, не подвергалось ответственности> [ﾧ 1

ст. 19].

не говорят о том, что это как раз и есть акцессорность со-

участия> [116,100; 117,183].

Это же обстоятельство подчеркивает и В. Солнарж.

<Господствующий в советской литературе взгляд,- пишет

он - согласно которому покушение на подстрекательство

и покушение на пособничество рассматриваются как при-

готовительные действия и как таковые преследуются, ис-

ходит, на наш взгляд, из учения об акцессорной природе

соучастия> [197,77].

Несмотря на этот упрек в непоследовательности сторон-

ников самостоятельной ответственности соучастников, с

трактовкой покушения на подстрекательство и пособниче-

ство как приготовления к преступлению можно было

бы согласиться, если бы она во всех случаях отвечала

задачам борьбы с преступностью.

Между тем мыслимы случаи, когда такая квалификация

неудавшихся организации преступления, подстрекательства

к нему или пособничества оказывается невозможной без

того, чтобы не вступить в противоречие с общими принци-

пами советского права. Речь идет о преступлениях, субъект

которых должен обладать специальными признаками.

В теории советского уголовного права и в судебной

практике не оспаривается положение, что исполнителями

преступлений со специальным субъектом могут быть лишь

лица, обладающие специальными качествами. Это положе-

ние применительно к одной из групп преступлений со спе-

циальным субъектом - к преступлениям воинским - на-

шло закрепление как в общесоюзном, так и в республи-

канском законодательстве. В ст. 231 Уголовного кодекса

Украинской ССР, вслед за Законом об уголовной ответст-

венности за воинские преступления, подчеркивается, что во-

инскими преступлениями признаются преступления против

установленного порядка несения воинской службы, совер-

шенные военнослужащими, а также военнообязанными во

время прохождения ими учебных или поверочных сборов.

По статьям главы о воинских преступлениях отвечают так-

же лица офицерского, сержантского и рядового состава ор-

ганов государственной безопасности и лица, в отношении

которых имеется специальное указание в законодательстве

Союза ССР. Остальные же лица исполнителями воинских

преступлений быть не могут, но могут быть соучастниками

этих преступлений. В той же ст. 231 указано, что соучастие

в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в ней, вле-

чет ответственность по статьям этой главы. Таким образом,

лица, не указанные в ст. 231 У К УССР, могут быть орга-

низаторами воинских преступлений, подстрекателями к ним

167

или пособниками, но нс могут быть исполнителями этих

преступлений.

Аналогично обстоит дело и с должностными преступле-

ниями, также требующими специального субъекта. Статья

164 УК УССР специально определяет понятие должност-

ного преступления и должностного лица.

Что же касается иных преступлений, исполнителями ко-

торых могут быть лишь лица, обладающие специальными

признаками, то эти признаки либо прямо указаны в ста-

тьях Особенной части Уголовного кодекса, формулирующих

составы соответствующих преступлений ', либо подразуме-

ваются в них ^

В советском уголовном праве общепризнанным является

и положение, что при приготовлении к преступлению и

покушению на него субъект должен обладать всеми качест-

вами, которые необходимы субъекту оконченного преступле-

ния. Этой точки зрения придерживаются как авторы, отри-

цающие существование самостоятельных составов приго-

товления к какому-либо преступлению и покушения на него

[221, 309, 223, 301-, 141, 48- 49}, так и авторы, считающие,

что такие составы существуют, поскольку их признаки ука-

зываются не только в Особенной части Уголовного кодекса,

но и в его Общей части, в частности в постановлениях о при-

готовлении [175,492-493}.

Среди первой группы авторов этот взгляд наиболее чет-

ко выразила Н. Ф. Кузнецова, подчеркнувшая, что <субъект

приготовления к преступлению должен обладать всеми без

исключения качествами, какие требуются для субъекта

оконченного преступления> [141,49].

У сторонников второй точки зрения вывод вытекает из

конструкции составов приготовления и покушения, слагаю-

щихся из признаков конкретной статьи Особенной части

Уголовного кодекса, требующей специального субъекта, и

признаков ст. 15 Основ уголовного законодательства и соот-

ветствующих ей статей уголовных кодексов союзных респуб-

лик. Так как в конкретной статье Особенной части Уголов-

ного кодекса указано или подразумевается в качестве

субъекта преступления лицо, обладающее определенными

признаками, то и субъект приготовления или покушения на

это преступление должен обладать теми же признаками.

' См., например, ст. 147 УК УССР, устанавливающую ответствен-

ность за выпуск недоброкачественной промышленной продукции.

^ См. ст. 155 УК УССР, устанавливающую ответственность за об-

меривание, обвешивание, превышение установленных розничных цен

или иное обворовывание покупателей в торговых предприятиях или

предприятиях общественного питания.

Из сказанного следует, что лицо, не обладающее такими

признаками ни исполнителем преступления со специальным

субъектом ни лицом, готовящимся к его совершению или

покушающимся на него, быть не может.

Следовательно, в преступлениях со специальным субъек-

том действия неудавшихся организатора, подстрекателя и

пособника невозможно квалифицировать как приготовление

к преступлению. Обратное привело бы, наш наш взгляд, к

неприемлемым выводам: пришлось бы признать, что невоен-

нослужащий может быть привлечен к уголовной ответствен-

ности за приготовление к дезертирству, иностранец или ли-

цо без гражданства - за приготовление к измене Родине,

недолжностное лицо - за приготовление к взятке, не работ-

ник прилавка - за приготовление к обмериванию и обвеши-

ванию покупателя и т, д.

8. Сторонники квалификации неудавшихся организаци-

онной деятельности, подстрекательства и пособничества как

приготовления к преступлению применительно к преступле-

ниям со специальным субъектом идут различным путем.

Один из них, например В. Д. Меньшагин, предлагает при

неудавшемся подстрекательстве частных лиц к совершению

воинского преступления привлекать их к ответственности за

приготовление к воинскому преступлению 1157, 81\. На этой

же точке зрения, по существу, стоит и А. А. Пионтковский

[175, 574]. Другие же предлагают неудавшихся подстрека-

телей и пособников к преступлению со специальным субъек-

том вообще освобождать от ответственности. Так, М. И. Ко-

валев пишет: <Исполнителем преступления со специальным

субъектом не может быть лицо, не обладающее качествами,

которыми закон наделил этого специального субъекта. Сле-

довательно, при неудавшихся подстрекательстве и пособни-

честве в подобных случаях соучастники не могут отвечать

за приготовление к преступлению> [117, 184].

Эта вторая точка зрения, на наш взгляд, является более

последовательной, так как она не приводит к упомянутому

противоречию. Вместе с тем она едва ли может быть приня-

та, поскольку вне уголовного преследования остаются не

только малозначительные случаи, но иногда и случаи, тре-

бующие уголовно-правового реагирования. Скажем, можно

ли оставить ненаказуемым действие лица, не являющегося

советским гражданином и подстрекающего гражданина

СССР к измене Родине?

Решение вопроса, по нашему мнению, должно заключа-

ться в отказе от фикции и квалификации действий неудав-

шихся организатора, подстрекателя или пособника как по-

кушение на организацию преступления, покушение на под-

стрекательство к преступлению и покушение на пособниче-

ство ему '. В самом деле, если исходить из того, что органи-

зационная деятельность, подстрекательство и пособничество

конкретному преступлению, предусмотренному той или иной

статьей Особенной части, представляет собой преступление,

имеющее свой состав, слагаемый из признаков этой статьи

Особенной части и ст. 19 УК УССР, то следует признать

возможным и покушение на это преступление. Именно такой

вывод вытекает из принципа самостоятельной ответствен-

ности соучастников и точно раскрывает существо конкрет-

ного общественно опасного поведения лица.

Против такой квалификации обычно высказывается два

возражения. Первое-сложность квалификации, ее двух-

этажность. Почему же невозможна квалификация по

ст. 17-19 УК УССР, точно раскрывающая сущность совер-

шенного лицом деяния - например, покушения на подстре-

кательство-и возможна квалификация по ст. 19-17

УК УССР подстрекательства к покушению? Ссылка на

сложность - не основание для отказа от квалификации,

точно и четко определяющей соответствие совершенного ли-

цом деяния законодательной норме.

Второе возражение сводится к тому, что привлечение

неудавшегося подстрекателя или пособника за покушение

на подстрекательство к определенному преступлению или

пособничество ему усиливает уголовную ответственность,

поскольку покушение наказуемо всегда, в то время как

приготовление влечет за собой наказание лишь в исключи-

тельных случаях. Это возражение нам также кажется не

убедительным.

Во-первых, оно, как и первое возражение, не касается

существа вопроса - соответствия квалификации конкрет-

ной реальности,- а пытается найти аргументы в общих

принципах и положениях уголовного права.

Во-вторых, оно неточно по сути. Как известно, ст. 17

УК УССР не проводит различия в принципах наказуемости

' Предлагаемая А. И. Санталовым квалификация действий неудав-

шегося подстрекателя (пособника) как покушения на соучастие не

точна. Соучастие - институт уголовного права; это родовое понятие,

охватывающее различную по своей сущности (и норме) деятельность

организаторов, подстрекателей, пособников и, наконец, самого исполни-

теля, действующего наряду с ними. Поэтому покушаться на соучастие

нельзя. Можно покушаться лишь на достижение определенного резуль-

тата, к которому должно привести определенное поведение соучаст-

ника _ его организационная деятельность, подстрекательство с его

стороны или пособничество. Эта деятельность соучастника, не привед-

шая к конкретному преступному поведению исполнителя, и образует

покушение.

за приготовление и за покушение на преступление. И за од-

но и за второе деяние наказание назначается по закону,

предусматривающему ответственность за законченное пре-

ступление.

Иными словами, советское уголовное законодательство

не проводит принципа обязательного смягчения наказания

при покушении и приготовлении. Нашему уголовному пра-

ву присущ принцип факультативного смягчения наказания

[95, 175]. Назначая наказание, суд учитывает характер и

степень общественной опасности действий, совершенных ви-

новным, степень осуществления преступного намерения и

причины, в силу которых преступление не было доведено до

конца.

Как общее правило, общественная опасность покушения,

а тем более приготовления меньшая, чем оконченного пре-

ступления. Как подчеркивает В. Н. Кудрявцев, обществен-

ная опасность преступного действия или бездействия выра-

жает реальную возможность причинения вреда охраняемым

законом общественным отношениям [130, 99]. Вполне есте-

ственно, что чем отдаленнее от последствия конкретный

поступок человека, чем в меньшей степени он может обу-

словить наступление вредного последствия, тем меньше сте-

пень его общественной опасности. В этом плане пригото-

вительные действия, лежащие значительно дальше от пос-

ледствия, чем действия, по осуществлению объективной сто-

роны состава, образующие покушение, всегда менее об-

щественно опасны, а иногда, в зависимости от их характе-

ра, могут быть и вообще не опасными.

Однако суд, определяя наказание за приготовление или

за покушение, исходит не просто из отнесения действий ли-

ца к одной из этих стадий преступной деятельности. Он учи-

тывает и характер действий, и степень их общественной

опасности, и степень осуществления преступного деяния, и

причины, в силу которых преступление не было доведено' до

конца. Только учет всех этих обстоятельств дает возмож-

ность суду решить вопрос о целесообразности или нецелесо-

образности применения к лицу наказания, о его виде, раз-

мере и т. д.

Применительно к ответственности за неудавшиеся орга-

низацию преступления, подстрекательство к нему или по-

собничество следует учесть, что такие действия всегда

дальше от конечного результата оконченного преступле-

ния, чем даже приготовительные действия исполнителя.

Поэтому в каждом конкретном случае суд с учетом всех на-

званных обстоятельств может признать покушение на под-

стрекательство или пособничество настолько малозначи-

тельным, что освободит лицо, виновное в нем, от нака-

зания.

Опасение, что изменение в таких случаях квалификации

соучастников преступления с приготовления к преступле-

нию на покушение на организацию преступления, подстре-

кательство или пособничество автоматически будто бы

вызовет усиление репрессии, едва ли может быть призна-

но оправданным. Так как деятельность соучастников все-

гда дальше от конечного результата, чем деятельность ис-

полнителей, можно стать на путь ненаказуемости пригото-

вительных действий к организационной деятельности,

подстрекательству и пособничеству. Однако в тех случаях,

когда организатор, подстрекатель или пособник перешли к

выполнению объективной стороны своего преступления, счи-

тать их деятельность ненаказуемой, на наш взгляд, нельзя.

Применительно к подстрекателю (а в ряде случаев и орга-

низатору) это означает, что он, стремясь воздействовать на

психику другого лица с целью побуждения его к соверше-

нию преступления, тем самым становится причиной пре-

ступности, не сумев склонить одно лицо к совершению пре-

ступления, он попытается найти менее стойкое лицо и его

руками выполнить свой преступный замысел. Поэтому даже

в случае неудавшегося подстрекательства целесообразно

привлекать лицо, виновное в нем, к уголовной ответствен-

ности с тем, чтобы нейтрализовать его вредное воздействие

на других лиц. Дело здесь не в тяжести наказания, а в чет-

ком проведении принципа: организация, подстрекательство

к преступлению и пособничество ему - суть преступления,

и покушение на них наказуемо.

Таким образом, единственно правильной квалификаци-

ей действий неудавшихся организатора, подстрекателя или

пособника будет квалификация по ст. 17-19 УК УССР, т. е.

как покушение на организационную деятельность, подстре-

кательство или пособничество. В этой квалификации найдет

четкое юридическое выражение характер совершенных

лицом действий, она полностью будет отвечать принципу

самостоятельной ответственности соучастников, из которого

исходит автор настоящей работы.

В целях единообразного проведения такой квалифика-

ции в практической деятельности следственных и судебных

органов и ликвидации еще встречающегося иногда разнобоя

целесообразно закрепить этот принцип в законе, указав в

нем, что положения о наказуемости покушения распростра-

няются и на деятельность организаторов, подстрекателей и

пособников.

3. Ответственность при добровольном отказе

от соучастия в преступлении

1. Отказ исполнителя от совершения преступления исклю-

чает его ответственность. Однако он, как указывалось, не

исключает ответственности соучастников. Вместе с тем воз-

можны случаи, когда от продолжения преступной деятель-

ности отказывается именно соучастник. В связи с этим не-

обходимо выяснить, как влияет на ответственность органи-

затора, подстрекателя и пособника их последующий

добровольный отказ от соучастия.

Общесоюзное уголовное законодательство и уголовное

законодательство союзных республик (за исключением

Грузинской ССР) вопрос о добровольном отказе соучастни-

ков - организаторов, подстрекателей и пособников специ-

ально не регулирует. Общие положения о добровольном от-

казе, установленные в ст. 18 УК УССР и соответствующих

ей статьях уголовных кодексов других союзных республик,

сводятся к следующему: лицо, добровольно отказавшееся от

доведения преступления до конца, подлежит уголовной от-

ветственности лишь в том случае, если фактически совер-

шенное им деяние содержит состав иного преступления.

Эти правила претерпевают определенные изменения по

отношению к организатору, подстрекателю и пособнику.

Объясняется это, в первую очередь, характером их деятель-

ности.

Подстрекатель, в отличие от,физического виновника, не .

совершает действий, образующих изменения во внешнем

мире и 'непосредственно обусловливающих наступление

вредных последствий. Он склоняет к этой деятельности дру-

гое лицо. Его же, подстрекателя, деятельнос1.ь_огр.зяичива-

ется лишь направлением,_созданйа_и?11шиш1ЁЛд.йа....?0?ер-

шение преступления, созданием рррм пр^турнрч решимпс;

тп. Такие действия подстрекателя образуют объективную

сторону состава подстрекательства к тому преступлению,

которое совершено исполнителем.

Аналогично обстоит дело и с организатором преступле-

ния. Выше уже отмечалось, что организатор в случаях, ког-

да он является инициатором преступления, фактически вы-

полняет функцию подстрекателя и сверх того организует

своих соучастников, направляя их преступную деятельность

на реализацию его, организатора, планов. Таким образом,

^^ и_г[од?1Еекад?Л1^_ан._Ж)же1_."в.. ..преступлении."никаких.

физических д&й?1вия-..не-сав?рша1ь. Его деятельность сосре-

доточивается на направлении исполнителей (а иногда и по-

собников) к совершению преступления. Он как бы интеллек-

туально возглавляет преступление, руководит действиями

физических исполнителей преступления.

2. Существенное различие между деятельностью исполни-

теля, с одной стороны, и деятельностью подстрекателя и

организатора, с другой, объясняется тем, что исполнитель

совершает определенные действия, производящие изменения

во внешнем мире, подстрекатель (а в ряде случаев и орга-

низатор) совершает действия, производящие изменения в

психике исполнителя.

Различие объектов, на которые исполнитель и подстре-

катель воздействуют, определяет и дальнейшее развитие

причинной_связи межд^их действиями и последствиями.

Объектом воздействия исполнителя, как и индивидуаль-

но действующего преступника, как правило, являются пред-

меты неживой природы (револьвер, нож, камень, отмычка

и т. д.), которыми он пользуется как орудиями совершения

преступления. Правда, в отдельных случаях объектом воз-

действия исполнителя, его своеобразными орудиями могут

быть животные или невменяемые лица. В этом смысле дея-

тельность лица, взорвавшего плотину и позволившего тем

самым воде затопить поля, и деятельность лица, спустивше-

го с цепи дикое животное или побудившего невменяемого

стрелять в толпу из револьвера, мало чем отличается.

Общим для всех подобных случаев является то, что до

момента перехода к исполнению, до того, когда преступник

пустит в ход свое орудие (безразлично какое), .он^в состоя-

нии отказаться от совершения преступления. Ведь действие

избранных им орудии до того, как он их пустит в ход, зави-

сит от него и направляется им.

Иное дело подстрекатель. Объектом приложения ег.о

усилий, объектом воздействия с его стороны является созна-

тельная личность исполнителя, иозоудив в последнем моти-

вБ^^обусТп^ВЯВШТШТггГрёшимость совершить преступление,

подстрекатель в дальнейшем теряет, как правило, контроль

над деятельностью исполнителя, который действует само-

стоятельно, поступая в соответствии с принятым им решени-

ем. Причем начало преступных действий исполнителя, вы-

полнение объективной стороны состава преступления проис-

ходит, как правило, без всякого участия подстрекателя.

Отсюда следует, что в тех случаях, когда подстрекатель

или организатор возбудили в ком-либо решимость совер-

шить преступление, но в дальнейшем отказались от своей

подстрекательской или организационной деятельности, од-

ного этого пассивного отказа для предотвращения пресгуп-

ления недостаточно. Отказавшись от своей подстрекатель-

ской деятельности после того, как акт подстрекательства

состоялся, но исполнитель действий, направленных на осу-

ществление объективной стороны состава преступления, еще

не выполнил подстрекатель или организатор обязаны при-

нять меры к предотвращению преступной деятельности

исполнителя или, во всяком случае, к недопущению наступ-

ления вредных последствий. Другими словами, подстрека-

тель II организатор преступления свой отказ от продолже-

ния преступления должны выразить в активных действиях,

направленных на предотвращение преступления. Как под-

черкивает М. И. Ковалев, теоретическое основание, по кото-

рому лицо, добровольно отказавшееся от продолжения пре-

ступления, освобождается от ответственности, состоит в'

том, что при добровольном отказе отсутствует не только об-

щественная опасность лица, но и общественная опасность,

деяния [117,7^5].

3. Добровольный отказ исполнителя или индивидуально

действующего преступника означает его отказ от прежнего

намерения совершить преступление, <отпадение умысла на

совершение преступления> [95, 189}. В этом и проявляется

устранение общественной опасности лица. Для индивиду-

ально действующего лица или для лица, выполняющего в

соучастии функции исполнителя, добровольный отказ озна-

чает также перерыв причинной связи: прекращенное дейст-

вие не может вызвать наступления вредных последствий, не

может причинить ущерб правоохраняемым интересам.

Иное дело подстрекательство или организационная дея-

тельность. Добровольный отказ подстрекателя или органи-

затора после совершения акта подстрекательства означает

отпадение общественной опасности самого подстрекателя

или организатора, но отнюдь не означает, что совершенные

ими до этого действия перестали быть общественно опасны-

ми, Как раз эти действия подстрекателя или организатора

положили начало причинному ряду, который в дальнейшем

развивается помимо их воли и вмешательства. Поэтому,

чтобы устранить общественную опасность совершенных

прежде действий, подстрекатель и организатор должны ак-

тивно вмешаться в развитие причинной связи, прервать ее

и тем самым нейтрализовать общественную опасность сво-

его деяния '.

' На необходимость добровольного отказа подстрекателя от совер-

шения преступления только путем активных действий указывает боль-

шинство советских криминалистов.

Следует, однако, отметить, что почти все авторы, касавшиеся

этого вопроса, ограничиваются общим выводом о необходимости ак-

тивных действий подстрекателя. Аргументация этого по.-.ожения неко-

торыми авторами не раскрывает характера причинной связи при со-

Практическая деятельность подстрекателя, отказавшего-

ся от подстрекательства и стремящегося предотвратить пре-

ступление, может быть самой различной. Наиболее простым

средством является воздействие подстрекателя на исполни-

теля, если так можно выразиться, в обратном направлении.

Иными словами, задача подстрекателя сводится к созданию

в сознании исполнителя контрмотивов, которые должны

уничтожить его решимость совершить преступление. В ряде

случаев это для подстрекателя наиболее простое средство

уничтожения результатов своей прежней деятельности. Од-

нако такое средство не всегда может дать благоприятный

результат. Успех действий подстрекателя в значительной

мере зависит от мотивов, которые он возбудил в подстрекае-

мом, а также от индивидуальных личных черт последнего.

Так, если мотивом, побудившим исполнителя принять под

воздействием подстрекателя решение совершить преступле-

ние, послужило обещание вознаграждения, то стоит только

подстрекателю сообщить, что он отказывается дать такое

вознаграждение, чтобы добиться желаемого результата.

Наоборот, в случаях, когда подстрекатель, чтобы скло-

нить исполнителя к преступлению, возбудил в нем какие-ли-

бо личные мотивы (месть, ревность и т. д.), последующая

попытка нейтрализовать эти мотивы может остаться безре-

зультатной.

Естественно, когда подстрекателю удалось уничтожить в

сознании исполнителя вызванные им мотивы, он, тем самым,

прерывает причинную связь, которая должна была привести

к наступлению вредных последствий. Поскольку этими свои-

ми действиями подстрекатель предотвращает возможность

наступления преступного результата, он должен остаться

безнаказанным.

Иначе обстоит дело тогда, когда подстрекатель употре-

бил все усилия для уничтожения вызванной им у исполни-

теля преступной решимости, но исполнитель от совершения

преступления не отказался. Другими словами, подстрекате-

лю не удалось уничтожить вызванный его предыдущей дея-

тельностью результат. На наш взгляд, если подстрекатель,

констатировав безрезультатность своей попытки отговорить

участии, что, как нам кажется, должно быть исходным пунктом при ре-

шении вопроса о добровольном отказе организатора, подстрекателя и

пособника от своих действий. П. И. Гришаев, например, необходимость

активных действий подстрекателя при добровольном отказе обосновы-

вает только тем, что они <вносят свой вклад в планируемое преступ-

ление путем активных действий. Отсюда следует, что и изъять этот

вклад из планируемого преступления они могут также путем активных

действий...> [83, 252].

исполнителя от совершения преступления, никаких других

мер к предотвращению преступного результата не предпри-

мет оставить его безнаказанным нельзя, поскольку причин-

ная' обусловленность действиям^ подстрекателя наступив-

шего преступного результата не -отпала.

4. В дореволюционной русской уголовно-правовой лите-

ратуре высказывался противоположный взгляд. Н. С. Таган-

цев писал: <Если возбуждена была стихийная сила, то бес-

плодные старания предотвратить результат не уничтожили

бы причинной связи; но здесь возбуждено лицо, действую-

щее сознательно и вкладывающее в преступление свою

волю. Ввиду этого настойчивые и энергичные убеждения

подстрекателя о необходимости по каким бы то ни было

основаниям отказаться от преступления, старания его пре-

дупредить посягательство парализуют всякое влияние преж-

него подговора, делают единственным виновником учинен-

ного самого исполнителя> [210, 798]. Аналогичной позиции

придерживался также И. Я. Хейфец [234, 72].

Изложенная точка зрения представляется неверной; она

основана на смешении причинности и виновности. Причин-

ность - категория объективная и, следовательно, существу-

ет вне зависимости от последующей деятельности лица.

Интенсивность действий подстрекателя, направленных на

предотвращение преступления, позволяет судить о степени

его вины, его общественной опасности и, следовательно, о

размере его наказания.

В отдельных случаях последующая деятельность под-

стрекателя может полностью уничтожить его вину и привес-

ти к освобождению от наказания. Однако для этого он дол-

жен не только <настойчиво и энергично> убеждать исполни-

теля не совершать преступление, но и принять все другие

зависящие от него меры к предотвращению преступных дей-

ствий последнего, к недопущению наступления вредных по-

следствий: предупредить лицо, на которое готовится посяга-

тельство, физически помешать исполнителю выполнить

свой замысел, сообщить о готовящемся преступлении ком-

петентным органам власти и т. д.

Если, несмотря на все предпринятые подстрекателем ме-

ры, исполнитель все же совершит преступление, суд, в зави-

симости от конкретных обстоятельств дела, может смягчить

ему наказание, а в отдельных случаях и полностью освобо-

дить от такового.

В этом плане справедливой представляется точка зре-

ния М. И. Ковалева, возражающего против категоричности,

с которой большинство криминалистов утверждают, что ес-

ли такая деятельность соучастника <не увенчалась успехом

7 906

и исполнитель все же совершил преступление, соучастник от

уголовной ответственности не освобождается, однако его

попытка добровольного отказа рассматривается как смяг-

чающее обстоятельство> [83, 253]. Однако с аргументами,

приводимыми им против такого подхода, по нашему мне-

нию, согласиться нельзя. М. И. Ковалев полагает, что когда

подстрекатель предпринял все возможные меры, чтобы

предотвратить последствия своего подстрекательства, но

исполнитель преступление все же совершил, <рушится та

причинная связь, которая является необходимым элементом

соучастия, исполнитель превращается в лицо, действующее

в одиночку, в субъекта, противопоставляющего свою волю

воле других соучастников, и это обстоятельство должно

служить достаточным основанием для освобождения их от

ответственности> [117,191}.

Как уже подчеркивалось, действия подстрекателя явля-

ются причиной возникновения умысла исполнителя. Если у

исполнителя умысел на преступление возник - налицо объ-

ективное последствие подстрекательства, которое нельзя

уничтожить никакими последующими действиями. Реальная

причинная связь между двумя явлениями - подстрекатель-

скими действиями одного лица и возникновением умысла у

другого - никакими последующими действиями подстрека-

теля нарушена быть не может.

Совершение подстрекателем действий, направленных на

нейтрализацию своей предыдущей деятельности, имеет дру-

гое значение: оно свидетельствует об изменении его психи-

ческого отношения к прежним действиям и к результату,

который еще не наступил. Поэтому, если подстрекатель пос-

ле акта подстрекательства добровольно, по собственному

почину предпримет все возможные меры к тому, чтобы ней-

трализовать свое подстрекательство и предотвратить пре-

ступление, это будет свидетельством уменьшения степени

его вины и при определенных условиях может сделать ее

простительной.

Освобождение от наказания (а не от ответственности

вообще) будет, следовательно, основано на субъективных, а

не объективных факторах.

5. Сказанное выше о добровольном отказе подстрекателя

от подстрекательских действий в полной мере относится и к

добровольному отказу организатора преступления. Практи-

ческие действия организатора преступления по нейтрализа-

ции своих предыдущих преступных деяний должны в тех

случаях, когда он выступал как инициатор преступления,

привести к устранению намерения у организованных им

лиц совершить преступление. В этом плане совершаемые им

конкретные действия должны быть аналогичны действиям

подстрекателя, отказавшегося от дальнейшей преступной

В тех же случаях, когда организатор выполняет функ-

цию руководителя преступления, он должен прервать этот

процесс, не дать наступить общественно опасному последст-

вию.

6. К действиям организатора и подстрекателя по добро-

вольному отказу от преступления в значительной мере при-

ближается деятельность интеллектуального пособника. По-

следний, хотя и не порождает у исполнителя намерения

совершить преступление, однако он укрепляет его преступ-

ную решимость, нейтрализует мотивы, которые удерживали

его от совершения общественно опасного действия. Поэтому

интеллектуальный пособник также должен нейтрализовать

результат своих усилий по укреплению умысла исполните-

ля, убедить его отказаться от своих намерений, а если это

невозможно - пресечь его преступную деятельность.

Несколько иначе обстоит дело с физическим пособни-

ком. Он совершает определенные действия, не входящие в

объективную сторону состава преступления, предусмотрен-

ного статьями Особенной части Уголовного кодекса, но со-

действующие исполнителю. Такой физический пособник так-

же должен нейтрализовать свою предшествующую деятель-

ность. Так, если его помощь исполнителю заключалась в

предоставлении средств, он должен эти средства у него

изъять. Если же его помощь заключалась в устранении пре-

пятствий, он обязан эти препятствия восстановить, доведя

об этом до сведения исполнителя. Подобные активные дей-

ствия физического пособника, если они совершены до того,

как исполнитель приступил к осуществлению объективной

стороны состава преступления, полностью нейтрализуют

предшествующую деятельность пособника, устраняют при-

чинную связь между предшествующей деятельностью по-

следнего и действиями исполнителя преступления.

7. Необходимо остановиться и на ситуациях, когда совер-

шенные соучастниками действия, от которых они впослед-

ствии отказываются, сами по себе являются преступными.

Мы уже говорили, что действующее законодательство в от-

дельных случаях рассматривает организационную деятель-

ность, подстрекательство и пособничество не как вид со-

участия, а как самостоятельное преступление. Таковыми,

например, являются организационная деятельность, на-

правленная на совершение особо опасных государственных

преступлений (ст. 64 УК УССР); организация вооруженных

банд (ст. 69 УК УССР); организация преступных групп в

местах лишения свободы, (ст. 69' УК УССР); организация

массовых беспорядков (ст. 71 УК УССР); организация

групповых действий, нарушающих общественный порядок

(ст. 1873 УК УССР). Самостоятельный вид преступления

применительно к пособничеству составляет посредничество

во взяточничестве (ст. 169 УК УССР). Особенно много в

уголовных кодексах составов, рассматривающих подстрека-

тельство к преступлению как самостоятельный деликт: ан-

тисоветская агитация и пропаганда, направленная на со-

вершение особо опасных государственных преступлений

(ст. 62 УК УССР); пропаганда войны (ст. 63 УК УССР);

пропаганда и агитация с целью вызвать расовую или на-

циональную вражду или рознь (ст. 66 УК УССР); подкуп

свидетеля, потерпевшего или эксперта с целью дачи ими

ложных показаний или ложного заключения (ст. 180

УК УССР); вовлечение несовершеннолетних в преступную

деятельность (ст. 208 УК УССР); организация и руководст-

во группой, деятельность которой, проводимая под предло-

гом проповедывания религиозных вероучений, сопряжена с

причинением вреда здоровью граждан, половой распущен-

ностью или иными посягательствами на личность и права

граждан, а также побуждение граждан к отказу от общест-

венной деятельности или исполнения гражданских обязан-

ностей (ст. 209 УК УССР). В уголовных кодексах других

союзных республик предусмотрены и иные самостоятельные

деликты такого рода. Так, в Уголовном кодексе Таджикской

ССР установлена ответственность как за (ЗеПсЫгп 5111

^епепз за подстрекательство к выдаче замуж несовершен-

нолетней.

В случае, когда подстрекательство, скажем, отдельного

лица к совершению конкретного преступления будет связа-

но с совершением одного из указанных действий, то, если бы

даже в последующем такой подстрекатель от своего перво-

начального замысла отступил и отговорил исполнителя от

конкретного преступления, его ответственность за фактичес-

ки совершенные действия не исключается.

Так, например, лицо, подстрекавшее несовершеннолетне-

го к конкретному преступлению, а затем отступившее от

своего первоначального замысла и отговорившее несовер-

шеннолетнего от его совершения, освобождается от уголов-

ной ответственности за это подстрекательство, но не осво-

бождается от уголовной ответственности по ст. 208 УК

УССР и соответствующим статьям уголовных кодексов дру-

гих союзных республик за вовлечение несовершеннолетних

в преступную деятельность.

8. Как подчеркивалось выше, уголовные кодексы союз-

ных республик вопрос о добровольном отказе регулируют

лишь в общей форме. Исключение составляет Уголовный

кодекс Грузинской ССР, специально регламентирующий

вопрос о добровольном отказе применительно к деятельно-

сти организаторов преступления, подстрекателей и пособни-

ков В ч. 2 ст. 18 этого Кодекса указывается, что правило об

освобождении от ответственности лиц, добровольно отказав-

шихся от совершения преступления, <распространяется и на

организаторов, подстрекателей и пособников, которые доб-

ровольно приняли меры к предотвращению преступления,

если при этом преступление не было доведено до конца>.

Законодательное регулирование вопроса о доброволь-

ном отказе соучастников преступления представляется пра-

вильным, так как специфика преступной деятельности этих

лиц определяет и особые формы отказа '. Поэтому следова-

ло бы в уголовные кодексы всех союзных республик ввести

специальную норму, которая регулировала бы этот вопрос

' Таким путем, по существу, идет и уголовное законодательство

других социалистических стран. Специальные нормы о добровольном

отказе соучастников содержат, например, уголовные кодексы Чехосло-

вакии, Болгарии, Польши, Венгрии. Правда, формулировка этих норм

различна и зависит от конструкции института соучастия. Так, УК ЧССР

1961 г., рассматривающий незавершенные подстрекательство и пособ-

ничество как приготовление к преступлению, устанавливает, что <нака-

зуемость приготовительных действий отпадает, если лицо добровольно:

а) откажется от дальнейших действий, направленных на совершение

преступления, и устранит опасность, которая в результате предприня-

тых действий была создана для охраняемых настоящим кодексом ин-

тересов, или б) сообщит о подготовке к преступлению в то время, ког-

да еще можно было устранить возникшую в результате предпринятых

приготовительных действий опасность для охраняемых настоящим ко-

дексом интересов> (ч. 3 ﾧ7).

Общую норму о добровольном отказе, охватывающую также дей-

ствия подстрекателя и пособника, содержит и УК ВНР 1978 г. В ч. 2

ﾧ 18, в частности, указывается, что <не подлежит наказанию за приго-

товление к преступлению лицо... б) которое с целью предупреждения

совершения преступного действия отказалось от заранее сделанного им

призыва, предложения или взятого на себя обязательства совершить

преступное действие или стремилось побудить соучаствующих отказа-

ться от совершения преступного действия при условии, что совершение

(по любой причине) не было начато; в) которое донесло органу власти

о приготовлении к преступному действию>.

Наоборот, УК НРБ и УК ПНР вопрос о добровольном отказе со-

участников регулируют в специальных нормах. Так, ч. 1 ст. 22 УК НРБ

1968 г. устанавливает, что <подстрекатель и пособник не подлежат на-

казанию, если они по собственному побуждению откажутся от даль-

нейшего участия и воспрепятствуют совершению деяния или предотвра-

тят наступление преступных последствий>. В ﾧ1 ст. 21 УК ПНР 1969 г.

предусмотрено: <Не подлежит наказанию подстрекатель или пособник,

который добровольно предотвратил совершение запрещенного деяния>.

Уголовные кодексы ГДР и Китая регулируют лишь вопросы добро-

вольного отказа от преступления со стороны исполнителя.

и устанавливала бы обязанность соучастников, при их доб-

ровольном отказе от продолжения преступной деятельности,

принять меры к тому, чтобы предотвратить преступные дей-

ствия исполнителя или наступление вредных последствий

от таких действий.

. 4. Ответственность соучастников при экцессе исполнителя

\ 1. Соучастников объединяет общность преступного намере-

ния, стремление к единому преступному результату. Реали-

зация же этого общего для всех соучастников намерения,

претворение его в жизнь, причинение общественно опасного

последствия осуществляется исполнителем.

Однако исполнитель - лицо, действующее сознательно и

свободно. Как бы детально ни был разработан план совер-

шения преступления, как бы подробно ни изложили органи-

затор или подстрекатель существо своего замысла, как бы

тщательно ни выполнил пособник свою часть преступной

работы, исполнитель всегда вносит в осуществление этого

замысла свои коррективы, объясняющиеся его привычками,

характером, темпераментом, душевным состоянием и т. д.

Но они могут быть связаны и с изменением обстановки, в

которой исполнителю приходится действовать, с комплек-

сом внешних факторов, содействующих или препятствую-

щих совершению преступления. Нередко исполнителю под

влиянием внешних факторов приходится отклоняться от

первоначальных намерений, а иногда и совершать действия,

не охватываемые умыслом соучастников. Такое отклонение

возможно либо в результате ошибки исполнителя, либо кон-

тролируется его сознанием и волей, т. е. является умышлен-

ным. Во втором случае имеет место так называемый эксцесс

исполнителя.

2. Эксцессом обычно называют крайнее проявление чего-

либо. В уголовном праве под эксцессом исполнителя пони-

мают совершение им такого преступного деяния, которое

не охватывается предвидением отдельного соучастника

[145, 484}. Действующее советское уголовное законода-

тельство норм, регулирующих ответственность организато-

ра преступления, подстрекателя и пособника при эксцессе

исполнителя, не содержит. Поэтому определение как поня-

тия эксцесса исполнителя, так и круга случаев, охватывае-

мых этим понятием, дается в теории уголовного права.

Естественно, что ответственность соучастников при экс-

цессе исполнителя во многом зависит от позиции, которую

те или иные авторы занимают по проблеме соучастия в це-

лом. Сторонники возможности неосторожного соучастия

сужают понятие эксцесса исполнителя, поскольку они от-

стаивают ответственность соучастников за такие последст-

вия действий исполнителей, которые не предвиделись не

только ими но и самим исполнителем ^ Наоборот, сторон-

ники соглашения как необходимого признака соучастия, по

существу, расширяют сферу эксцесса исполнителя, посколь-

ку каждое отступление исполнителя от соглашения надле-

жит по их мнению, рассматривать как эксцесс.

Приведенное выше определение эксцесса исполнителя,

по существу, характеризует это явление лишь в общих чер-

тах. Между тем, рассматривая вопрос об уголовной ответ-

ственности организаторов, подстрекателей и пособников

при эксцессе исполнителя, необходимо, с одной стороны,

определить круг случаев, охватываемых понятием эксцесса

исполнителя, а с другой, установить, при каких условиях

эта отклонившаяся от замысла соучастников преступная де-

ятельность исполнителя влияет на их ответственность.

На наш взгляд, прежде всего целесообразно установить,

в какой области происходят отклонения деятельности ис-

полнителя от того, к чему он был определен соучастниками,

четко очертить круг случаев, подлежащих рассмотрению.

3. Из общего определения соучастия и развитых выше

положений следует, что эти отклонения возможны лишь в

сфере объективной. Иными словами, отклонение деятельно-

сти исполнителя от того, к чему его склонили организатор

или подстрекатель либо чему оказывал содействие пособ-

ник, возможно лишь в части объекта или объективной сто-

роны состава преступления.

А. Н. Трайнин определяет понятие эксцесса следующим

образом: <Эксцесс исполнителя охватывает случаи, когда

исполнитель совершает такие преступные действия, или та-

ким способом, или в таком объеме, которых не предусмат-

ривали подстрекатель и пособник> [220, 154]. Однако эта

формула, во-первых, несколько неполна, так как в ней не

упоминается о возможности отклонения деятельности ис-

полнителя на иной, не охватываемый умыслом соучастни-

ков объект, и, во-вторых, недостаточно точна в определении

признаков объективной стороны, учет которых соучастника-

ми всегда существенен.

По-иному определяет эксцесс исполнителя М. И. Кова-

лев: <При эксцессе исполнителя интеллектуальный и воле-

вой моменты умысла соучастников характеризуются отсут-

' Как правильно указывает М. А. Шнейдер, это обстоятельство лиш-

ний раз свидетельствует о несостоятельности взгляда о возможности

соучастия в неосторожных преступлениях. С этих позиций М. А. Шней-

дер критикует и конструкцию М. Д. Шаргородского 1243, 83].

ствием сознания подстрекателем н пособником того, что

исполнитель задумал выйти за пределы совместной преступ-

ной деятельности или совершить иное, более квалифициро-

ванное преступление, чем то, на которое они его уполномо-

чивали, и отсутствием желания этого> [116, 287]. Своей

формулой М. И. Ковалев подчеркивает, что при эксцессе

исполнителя отсутствует причинная связь между действия-

ми соучастников и совершенным исполнителем преступле-

нием, а также их вина, а это и является основанием для

освобождения их от ответственности за фактически выпол-

ненное исполнителем. Однако и это определение не раскры-

вает до конца круга явлений, охватываемых понятием

эксцесса исполнителя.

Законодательство, как указывалось, не регулирует во-

прос об эксцессе исполнителя. Поэтому представляется

целесообразным разрешить его с максимально возможной

полнотой в теории уголовного права и сделать это не толь-

ко в плане обоснования освобождения организаторов, под-

стрекателей и пособников от ответственности за эксцесс

исполнителя, но и в смысле четкого выяснения обстоя-

тельств, при которых эксцесс вообще возможен. Только

этим и можно оказать действенную помощь следственной и

судебной практике.

4. Первым шагом на пути к этому является четкая клас-

сификация случаев, охватываемых понятием эксцесса. В за-

висимости от того, в каком направлении деятельность ис-

полнителя отклоняется от замысла соучастников, все

эксцессы можно разделить на две группы - количественные

и качественные.

Количественный эксцесс охватывает случаи, когда испол-

нитель совершает преступление, однородное по своей при-

роде с тем, которое он должен был совершить по замыслу

соучастников. Примером такого эксцесса являются случаи,

когда исполнитель совершает действия, к которым его скло-

нил организатор или подстрекатель, но выполняет их с

большим усердием, и поэтому причиняет более опасные по-

следствия. Так, если А. подстрекает Б. к избиению В., а Б.,

вооружившись кастетом, причиняет В. тяжкие телесные по-

вреждения или убивает его, то эти последствия не могут

быть вменены в вину А. Здесь налицо количественный

эксцесс исполнителя, поскольку действия, к которым А. под-

стрекал Б., и действия, фактически совершенные Б.,- одно-

го рода.

Эту линию при рассмотрении уголовных дел о преступ-

лениях, совершенных в соучастии, неизменно проводят су-

дебные органы [28, 98-100].

К количественным эксцессам относятся также случаи,

когда, например, подстрекатель склоняет исполнителя к

краже а тот совершает грабеж. Здесь ответственность под-

стрекателя также будет определяться его умыслом.

По существу, количественным эксцессом будут и случаи

совершения исполнителем преступления, причиняющего

ущерб двум объектам, в то время как умысел подстрекате-

ля был направлен на причинение ущерба лишь одному из

них. Классическим примером стало уже неоднократно упо-

минавшееся в литературе дело Шатохиной, подстрекнувшей

Денесюка на совершение кражи у Куриновой. Денесюк же

с группой других лиц совершил разбойное нападение [27,

30- 31].

Все случаи количественного эксцесса исполнителя имеют

общий признак - исполнитель совершает преступление, од-

нородное с тем, к которому его подстрекали или которому

оказывали содействие его соучастники; преступление, пося-

гающее на тот же объект. Исполнитель лишь выходит за

пределы действий, входящих в состав преступления, охва-

тываемый умыслом соучастников, и совершает более опас-

ное или, наоборот, менее опасное посягательство. В случаях

количественного эксцесса действие, совершенное исполните-

лем, находится, таким образом, в причинной связи с дейст-

виями организатора, подстрекателя и пособника, поскольку

именно они дают толчок или оказывают содействие этому

действию.

5. Иначе обстоит дело при качественном эксцессе. С этим

видом эксцесса мы сталкиваемся тогда, когда исполнитель

совершает действия, неоднородные с теми, к которым его

склонили или в которых ему оказали содействие соучастни-

ки, посягает на иной объект. Так, например, А. подстрекает

Б. к краже. Б. же, забравшись в квартиру и застав там

хозяйку, совершает изнасилование. Указанные преступле-

ния - кража и изнасилование - лежат в разных плоскос-

тях и ни в какой мере не связаны между собой. Намерение

исполнителя совершить изнасилование в приведенном при-

мере возникло самостоятельно, оно не находится в причин-

ной связи с действиями лица, подстрекавшего его к краже

пли оказавшего ему содействие.

На практике такой качественный эксцесс нередко сопут-

ствует совершению исполнителем действий, к которым его

подстрекали. В подобных случаях вопрос о квалификации,

как правило, затруднений не вызывает. Организатор, под-

стрекатель и пособник несут ответственность за соучастие в

том преступлении, которое совершил исполнитель по их ука-

занию или при их помощи, а этот последний, сверх того

другое преступление, составляющее его

отвечает и за

эксцесс.

^Сложнее обстоит дело в тех случаях, когда исполнитель

действий, к которым его склонили или которым оказывали

помощь его соучастники, не доводит до конца или вообще не

совершает, а совершает лишь действия, не охватываемые

умыслом соучастников и образующие его эксцесс.

Сторонники аксцессорной природы соучастия при каче-

ственном эксцессе вообще исключают соучастие. Так,

М. И. Ковалев пишет, что <в этом случае абсолютная несо-

измеримость преступлений прерывает какую-либо причин-

ную связь между действиями соучастников и действиями

исполнителя>. Он полагает, что <в данном случае соучаст-

ники не подлежат ответственности за соучастие в преступ-

лении>, а <должны отвечать по правилам о стадиях разви-

тия умышленного преступления> [117, 179], т. е. так, как

если бы речь шла о неудавшихся организационной деятель-

ности, подстрекательстве и пособничестве.

Выше высказывались соображения по поводу такой ква-

лификации действий неудавшихся соучастников. Примени-

тельно же к вопросу об эксцессе исполнителя, на наш

взгляд, необходимо провести еще одно уточнение.

В тех случаях, когда исполнитель не доводит до конца

начатого по наущению организатора или подстрекателя пре-

ступления, действия таких организатора или подстрекателя

следует квалифицировать как организацию покушения или

подстрекательство к покушению на преступление, к которо-

му они склоняли исполнителя и к осуществлению которого

этот последний приступил. В случае же, когда исполнитель

совершил иное, не охватываемое умыслом организатора или

подстрекателя преступление, их действия надлежит квали-

фицировать как покушение на организационную деятель-

ность или на подстрекательство, поскольку исполнитель ни-

каких действий по претворению в жизнь намерений соучаст-

ников не совершил.

Таким образом, эксцессом исполнителя называются слу-

чаи, когда он: а) посягает не на тот объект, который охва-

тывался умыслом организатора, подстрекателя или пособ-

ника: в) совершает не те действия, к которым его склоняли

организатор, подстрекатель и которым содействовал пособ-

ник.

Поэтому под понятие эксцесса не подпадают случаи, ко-

гда в силу иного развития причинной связи наступает не тот

преступный результат, к которому стремились соучастники.

Так, если подстрекатель склонил исполнителя причинить

кому-либо телесные повреждения, но потерпевший от полу-

ченных повреждений скончался, то последствие должно

быть вменено в вину не только непосредственному исполни-

телю, но и подстрекателю.

' 5 Влияние объективных и субъективных обстоятельств

1 одних соучастников на ответственность других

' Действующее законодательство устанавливает, что суд

при назначении наказания учитывает характер и степень

общественной опасности совершенного преступления, лич-

ность виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отяг-

чающие ответственность. В тех случаях, когда преступление

совершено в соучастии, судом должны быть учтены также

степень и характер участия каждого из соучастников в сооб-

ща совершенном преступлении. Эти общие требования за-

кона дают надлежащую базу для индивидуализации нака-

зания, назначаемого каждому их соучастников^

Вмест^^^м, действующее законодательство не содер-

жит нор^ которые определяли бы влияние объективных и

субъективных обстоятельств, относящихся к одним соучаст-

никам, на ответственность других. В теории же советского

права и на практике эти вопросы нередко решаются по-раз-

ному. Поэтому их выяснение является важным.

А. А. Пионтковский исходит из того, что <объективные

обстоятельства, относящиеся к условиям совершения испол-

нителем преступления, делающие его более опасным или

менее опасным, подлежат вменению в уголовную ответст-

венность всем остальным соучастникам, конечно, при

условии, что эти обстоятельства охватывались их предвиде-

нием как элементы прямого или эвентуального умысла>

[176, 481}. Что касается обстоятельств, относящихся к лич-

ности самого исполнителя, то вопрос о вменении их в уго-

ловную ответственность соучастникам, по мнению А. А. Пи-

онтковского, должен решаться не всегда одинаково. <В тех

случаях, когда обстоятельства, относящиеся к личности

исполнителя, одновременно характеризуют большую или

меньшую степень социальной опасности совершенного им

преступления, они подлежат вменению в уголовную ответ-

ственность и остальным соучастникам, поскольку они охва-

тывались их предвидением>. Обстоятельства же, которые

<характеризуют лишь исключительно повышенную степень

социальной опасности данного конкретного преступника

(рецидив, повторность и т.п.), не могут быть вменены в уго-

ловную ответственность остальным соучастникам> [176,

482]. Г. А. Кригер также считает недопустимым вменение

соучастникам отягчающих обстоятельств, относящихся к

личности исполнителя, таких как повторность, особо опас-

ный рецидив [126,27/].

На аналогичной позиции стоит, по существу, и Р. Н. Су-

дакова, разделяющая взгляд тех криминалистов, <которые

исключают однозначное решение вопроса о пределах уго-

ловно-правового вменения соучастникам признаков, харак-

теризующих личность исполнителя, и, развивая, уточняя

мысль А. А. Пионтковского, дифференцируют оценку ука-

занных признаков с учетом не только их влияния на обще-

ственную опасность совместно совершенного преступления,

но и их значения в структуре состава преступления> [86,

136}. По ее мнению, соучастникам вменяются в ответствен-

ность лишь личностные особенности исполнителя, являю-

щиеся конститутивными элементами основных составов

преступлений, значительную часть которых составляют со-

ставы со специальным субъектом преступления. Обстоя-

тельства же, использованные законодателем при формиро-

вании квалифицированных составов, влияют, только на от-

ветственность исполнителя и не распространяются на

остальных соучастников.

Несколько дальше в этом направлении идет П. Ф. Тель-

нов. По его мнению, <более опасные... признаки объектив-

ной стороны деяний исполнителя влияют на квалификацию

преступлений других соучастников, если они указаны в дис-

позиции более строгой нормы Особенной части Уголовного

кодекса и если применение их входило в сознание данного

соучастника... В таком же порядке вменяются остальным

соучастникам квалифицирующие признаки, характеризую-

щие субъективную сторону преступления> [212, 143}.

Что же касается квалифицирующих обстоятельств, от-

носящихся к личности исполнителя, то они имеют двоякое

значение. В тех случаях, когда по закону они повышают

общественную опасность всего совместно совершенного пре-

ступления, эти обстоятельства вменяются другим соучаст-

никам, если они охватывались их сознанием. В тех же слу-

чаях, когда речь идет об обстоятельствах, повышающих

опасность только личности самого исполнителя (повтор-

ность, прежняя судимость и т.п.), их влияние на квалифи-

кацию действий других соучастников исключается.

Аналогичную мысль развивает Б. А. Куринов: те особен-

ности субъекта преступления, которые выделены в законе

в качестве основных или квалифицирующих признаков со-

става преступления, подлежат вменению остальным соуча-

стникам, если они охватывались их умыслом [144а, 156}.

Еще более категоричен А. Н. Трайнин: <Идет ли речь об

объективных обстоятельствах (хищение в крупных разме-

рах) или об обстоятельствах субъективных (повышенная

Ответственность военнослужащего) - ответ один: если со-

участник сознавал отягчающий элемент состава, он отвеча-

ют если не сознавал - не отвечает> [223, 268].

' М И Ковалев, стоящий на позициях акцессорности со-

участия по вопросу о влиянии объективных и личных об-

стоятельств одних соучастников на ответственность других

исходит из того, что: а) соучастники несут ответственность

за преступное деяние, поэтому все элементы, характеризую-

щие состав этого деяния, могут быть вменены в вину любо-

му соучастнику, притом независимо от их характера; б) со-

участники могут нести ответственность только за обстоя-

тельства, связанные с составом выполненного деяния, но не

с личностью исполнителя, поэтому все объективные отягча-

ющие или смягчающие ответственность обстоятельства

распространяются на всех соучастников, а личные обстоя-

тельства должны относиться только к их носителю> [117,

160}. ^

Разнообразие взглядов на роль и значение объективных

и субъективных обстоятельств, относящихся к одним со-

участникам для ответственности других, породило и на

практике различные подходы к решению этих вопросов. По-

этому было бы полезным, чтобы вопрос о влиянии объек-

тивных и субъективных обстоятельств на ответственность

соучастников нашел законодательное разрешение в уголов-

ных кодексах союзных республик. Это способствовало бы

установлению единства в карательной политике и укрепле-

нию принципа законности в индивидуализации наказания и

правильной его дозировке.

При этом, на наш взгляд, было бы целесообразно после-

довательно провести в законе, а также осуществить на прак-

тике принцип, в соответствии с которым все отягчающие и

смягчающие обстоятельства, относящиеся к совершенному

в соучастии деянию, вменялись бы тем соучастникам, созна-

нием которых они охватывались. Что же касается отягчаю-

щих и смягчающих обстоятельств, которые относятся к лич-

ности отдельных соучастников, то они подлежат вменению

только им. Думается, что закрепление в законе этого прин-

ципа более полно отвечало бы гуманистической сущности

советского уголовного права и соответствовало природе

соучастия как института Общей части уголовного права,

основанного на самостоятельной ответственности соучаст-

ников.

Заключение

Рассмотрение вопросов групповой преступности с позиций

социологии, социальной психологии, криминологии и уголов-

ного права дает возможность не только глубже проникнуть

в сущность этой формы совершения преступления, выявить

различные стороны ее проявления, но и наметить ряд взаи-

мосвязанных, последовательно и поэтапно осун^ствляемых

мер, которые можно было бы использовать для ее эффектив-

ного предупреждения и искоренения.

1. Первый вывод, который можно сделать на основе ком-

плексного подхода к рассмотрению проблем преступности,

заключается в том, что в обществе нет каких-то особых ме-

ханизмов, которые с неизбежностью формировали бы пре-

ступное, а в более широком смысле социально отклоняю-

щееся поведение индивида. Любые социальные отклонения,

если они только не связаны с психическим заболеванием,

любое противоправное поведение (в том числе и групповое)

являются результатом недостатков и дефектов в социали-

зации индивида, неблагоприятных факторов в его биогра-

фии, негативного влияния непосредственного социального

окружения. Поэтому борьба с групповой преступностью,

как и с преступностью вообще, должна опираться на ком-

плекс взаимосвязанных общесоциальных, криминологичес-

ких и уголовно-правовых мер.

II. В общесоциальном плане основной задачей является

создание таких условий, которые на всех этапах и во всех

сферах межличностного общения - в сфере материального

производства, духовной жизни, общественного управления

и коммуникации - обеспечили бы надлежащую социализа-

цию личности, направление ее активности в социально по-

лезное русло, целенаправленное ее включение в различные

по своим задачам и отвечающие ее индивидуальным инте-

ресам и склонностям просоциальные группы.

Из этого следует, что нормальное функционирование

всех социальных институтов, в том числе и тех, задачей ко-

торых является организованное влияние на формирование

личности социалистического типа, имеет для социализации

индивида первостепенное значение.

При этом однако, во всех случаях нельзя не учитывать

влияния на личность, на ее социализацию и деятельность

непосредственного социального окружения, микросреды, в

которой протекает вся ее жизнедеятельность. Именно мик-

росреда является тем фактором, который, в одних случаях,

может усилить благотворное влияние макросреды на фор-

мирование личности, а в других, искажая, экранируя это

влияние, привести личность к отклонениям от социальных

норм поведения, к выработке у нее деформированных цен-

ностных ориентаций.

Поскольку в формировании социальных отклонений ре-

шающим фактором нередко выступает именно микросреда,

углубленное изучение ее роли в опосредовании целенаправ-

ленных воздействий макросреды на формирование личнос-

ти приобретает особое значение. В круг социологических

проблем борьбы с преступностью как социальным явлени-

ем должны все шире включаться вопросы семейного воспи-

тания, обеспечения индивидуального подхода к воспитанию

детей и подростков в дошкольных учреждениях и школах,

повышения уровня психологической подготовки лиц, выпол-

няющих воспитательные функции, создания необходимого

психологического климата в трудовых коллективах, обще-

ственных формированиях граждан, группах межличностно-

го общения. Последнее тесно связано с проблемами группо-

вой преступности, ибо наличие общего антиобщественного

интереса у членов конкретной малой группы ведет к консо-

лидации этой группы и к групповым антиобщественным

действиям.

III. В криминологическом плане основной задачей долж-

но быть изучение преступности, ее сущности и форм прояв-

ления, причин, ее порождающих, и разработка, осуществле-

ние таких мер, которые способствовали бы устранению

этих причин из социальной действительности, дефектов в

формировании личности. Применительно к групповой пре-

ступности такие меры должны, в частности, включать:

а) своевременное выявление просоциальных групп несо-

вершеннолетних, в которых вызревают асоциальные на-

строения, а также асоциальных и антисоциальных групп;

б) расслоение этих групп, привнесение в их деятель-

ность определенных социально значимых интересов, отве-

чающих наклонностям и влечениям членов этих групп;

в) изоляцию от таких групп лиц с антисоциальной на-

правленностью деятельности (особенно тех, которые стар-

ше остальных участников групп по возрасту, в прошлом

судились или привлекались к ответственности) и, если не-

обходимо, продуманную дискредитацию их действий в гла-

зах других участников группы;

г) своевременное выявление групп, формирующихся по

месту работы в целях расхищения социалистической собст-

венности;

д) изучение механизмов взаимодействия лиц, совершаю-

щих преступления в соучастии, способов организации пре-

ступной деятельности, склонения к ней, выявления типовых

особенностей отдельных видов соучастников;

е) выявление распространенности, динамики и общест-

венной опасности отдельных совместных деяний и на этой

основе разработку предложений по их криминализации

или декриминализации.

IV. В уголовно-правовом плане задача заключается в

выработке на базе социологических и криминологических

исследований предложений, направленных как на дальней-

шее совершенствование законодательных норм, регламен-

тирующих уголовно-правовую борьбу с преступлениями,

совершаемыми в соучастии, так и на повышение эффектив-

ности правоприменительной деятельности, обеспечение усло-

вий правильного применения норм законодательства, стро-

гого соблюдения законности.

V. Анализ действующего законодательства, судебной

практики, а также теоретических построений советских

криминалистов дает основание для вывода о неполноте

правовых норм, регулирующих ответственность при со-

участии в преступлении, противоречивости судебной прак-

тики и ее выходе иногда за пределы, очерченные законом,

и, наконец, отсутствии единства взглядов по этим вопросам

у советских криминалистов, что нередко порождает неод-

нозначное доктринальное истолкование закона. Поэтому

представляется целесообразным, в дополнение к развитым

выше положениям, не просто внести предложения по от-

дельным правовым нормам, определяющим ответственность

соучастников, а дать развернутую конструкцию законода-

тельного регламентирования института соучастия. Такой

подход представляется предпочтительным еще и потому,

что сейчас в стране ведется интенсивная научная работа по

подготовке Модельного Уголовного кодекса [179а]. Ком-

плексное рассмотрение проблем соучастия позволяет вы-

сказать некоторые соображения по законодательному

урегулированию ответственности соучастников преступ-

ления и предложить основанный на них вариант соответ-

ствующих норм Общей части Модельного Уголовного ко-

декса.

При этом учитывалось, что в Общей части Уголовного

кодекса урегулировать вопросы ответственности всех лиц,

сообща совершивших преступление, невозможно. В тех

случаях, когда речь идет о групповых преступлениях, в ко-

торых факт участия нескольких лиц в причинении одного

общественно опасного результата существенно повышает

опасность самого преступления и требует повышенной от-

ветственности всех соучастников, а также в случаях, когда

законодатель, исходя из степени общественной опасности

организационной, подстрекательской, или пособнической дея-

тельности, посягающей на определенный, требующий повы-

шенной охраны объект, считает необходимым запретить эту

деятельность саму по себе, независимо от деятельности ис-

полнителя, он регулирует вопросы ответственности за нее

как за йеНс^ит аш депепа непосредственно в Особенной

части. Таким образом, соучастие как институт Общей час-

ти уголовного права, получающий закрепление в нормах

Общей части УК, должен урегулировать две группы во-

просов.

1. Ответственность соучастников при распределении

между ними ролей, когда норма Особенной части действий

соучастников не регулирует. В этих случаях речь должна

идти о включении в Общую часть нормы, которая содержа-

ла бы альтернативные (общие для многих преступлений)

признаки запрещенной под страхом наказания деятельнос-

ти, посягающей на определенное правоохраняемое благо.

2. Ответственность соучастников в тех случаях, когда

объективная сторона конкретного преступления выполняет-

ся только их объединенными усилиями. Эти случаи в теории

уголовного права определяют понятием соисполнительства

и до настоящего времени они в законодательном порядке

не урегулированы.

Кроме того, необходимо в законодательном порядке

урегулировать и вопросы, связанные с ответственностью

так называемого посредственного причинителя, а также с

последствием добровольного отказа соучастника от участия

в преступлении, поскольку между деятельностью организа-

тора, подстрекателя и пособника, от которой они отказы-

ваются, и преступным результатом лежит общественно

опасная деятельность исполнителя.

Названные выше вопросы, требующие уголовно-право-

вого урегулирования в Общей части Уголовного кодекса, и

образуют соучастие как институт Общей части уголовного

права, который совместно со специальными нормами Осо-

бенной части, регулирующими ответственность за отдель-

ные сообща совершаемые преступления, образует более

широкое понятие соучастия, составляющего институт со-

ветского уголовного права.

VI. Нормы Общей части Уголовного кодекса, с учетом

сказанного выше, могли бы быть изложены так:

Статья... Понятие соучастия в преступлении

(1) Соучастием является совместное участие двух или

более лиц в совершении одного и того же умышленного пре-

ступления.

Статья... Виды соучастников преступления

(1) Соучастниками преступления являются исполнитель,

соисполнитель, организатор, подстрекатель и пособник.

(2) Исполнителем признается лицо, совершившее дея-

ние, предусмотренное уголовным законом.

Исполнителем признается также лицо, которое совершит

деяние, предусмотренное уголовным законом путем исполь-

зования других лиц, не подлежащих уголовной ответствен-

ности в связи с недостижением возраста, с которого уста-

новлена ответственность за данное преступление, невменяе-

мости, а также лиц, действовавших невиновно либо по

неосторожности (посредственное причинение).

(3) Соисполнителем признается лицо, которое, совер-

шая преступление совместно с другими лицами, полностью

или частично выполняет деяние, запрещенное уголовным

законом.

(4) Организатором преступления признается лицо, ко-

торое организовало совершение преступления или непо-

средственно руководило его совершением.

(5) Подстрекателем признается лицо, которое склонило

другого к совершению преступления.

(6) Пособником признается лицо, содействовавшее со-

вершению преступления советами, указаниями, предостав-

лением средств или устранением препятствий, а также ли-

цо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия и

средства совершения преступления, следы преступления

либо предметы, добытые преступным путем.

Статья... Ответственность соучастников

(1) Ответственность соучастников наступает за совер-

шенные ими действия с учетом характера и степени участия

каждого из них в сообща совершенном преступлении.

(2) Соисполнители несут ответственность за совершен-

ное ими преступление, если запрещенное уголовным за-

коном деяние было выполнено ими полностью или час-

тично.

(3) Организаторы, подстрекатели и пособники несут

ответственность за охватываемые их умыслом деяния ис-

полнителя или соисполнителей.

(4) При неудавшихся организационной деятельности,

подстрекательстве и пособничестве ответственность винов-

ных в этом лиц наступает за покушение на организацию,

подстрекательство и пособничество тому преступлению, к

соучастию в котором они стремились.

' (5) Отягчающие и смягчающие обстоятельства, относя-

щиеся к личности отдельного соучастника, вменяются толь-

ко этому соучастнику. Отягчающие и смягчающие обстоя-

тельства, относящиеся к деянию, совершенному совместно,

вменяются тем соучастникам, умыслом которых они охва-

тывались.

Статья... Добровольный отказ соучастников

(1) Добровольный отказ исполнителя исключает его от-

ветственность, если фактически выполненное им деяние не

содержит признаков другого преступления.

(2) Добровольный отказ организатора, подстрекателя,

пособника исключает их уголовную ответственность, если

они предотвратили совершение преступления исполнителем

или своевременно сообщили органам власти о готовящемся

преступлении.

(3) Если действия организатора, подстрекателя, пособ-

ника, направленные на предотвращение совершения пре-

ступления, не привели к его предотвращению, суд оценива-

ет эти действия как обстоятельство, смягчающее ответст-

венность.

Представляется, что такая конструкция норм о соучас-

тии, во-первых, даст ответ на ряд до настоящего времени

не решенных в законе вопросов и, во-вторых, позволит

практике избежать все еще встречающихся ошибок, бу-

дет содействовать укреплению законности в борьбе с пре-

ступлениями, совершаемыми в соучастии.