Antonyan_Yu_M_Osnovnye_motivy_povedenia_osuzhdennykh

Антонян Ю.М. Основные мотивы поведения осужденных

Человек: преступление и наказание. 2009. № 1

Стр.9-19

http://yurpsy.fatal.ru/files/stat/29.htm

Адекватное и объективное исследование основных мотивов поведения осужденных, лишенных свободы, предполагает максимальный учет внутренних и внешних факторов, которые влияют на мотивы и мотивацию таких лиц. В частности, важно отметить, что осужденные, лишенные свободы, находятся в состоянии фрустрации, за исключением тех, кто сознательно или неосознано стремился к такому наказанию. Для них следственный изолятор и исправительное учреждение - место, где они испытывают психологический комфорт, находясь среди людей, которые их понимают и ценят, где они избавлены от каждодневных изматывающих забот о крыше над головой, питании, времяпрепровождении и т. д. Это по большей части характерно для дезадаптированных преступников старших возрастов, совершивших преступление при рецидиве.

Остальные осужденные обычно испытывают фрустрацию - тщетное ожидание, особое эмоциональное состояние, возникающее в случае внутреннего противоречия между потребностью, часто становящейся мотивом, и невозможностью ее удовлетворения это столкновение с непреодолимым препятствием, проблемой, которую необходимо, но неизвестно как или невозможно решить, это расстройство от нереализованных планов и жизненных ожиданий. Фрустрация всегда связана с внутренними конфликтами, мотивацией и внешними условиями. Фрустрация - это всегда неудача, провал, поражение, вызванные субъективно и объективно непреодолимыми препятствиями, когда какая-то потребность не может быть удовлетворена.

Для осужденных, прежде всего тех, кто лишен свободы впервые, фрустрация особенно характерна, что не может не оказывать влияния как на сами мотивы, так и на мотивационный процесс. Фрустрация вызывает у них агрессию (в разных формах), двигательное бесцельное возбуждение, выработку психологических защит, фиксированность на препятствиях, инфантилизацию и примитивизацию поведения. Фрустрация порождает также, безразличие к своему положению и состоянию. Естественно, что подобные последствия фрустрации у каждого осужденного проявляются по-своему, в соответствии с особенностями его личности. Эти последствия могут быть вызваны и другими причинами: например, агрессия часто является реакцией на угрозы со стороны других осужденных.

Рассмотрим более обстоятельно другие субъективные факторы, влияющие на мотивацию поведения осужденных. Для этого воспользуемся наблюдениями и выводами, сделанными А.И. Ушатиковым и Б.Б. Казаком.

1. Особенности волевого действия. Основные трудности у осужденных вызываются наказанием или опосредуются им. У таких лиц процесс преодоления трудностей и достижения целей носит преимущественно импульсивный характер. В волевом действии у них иногда отсутствует этап планирования, а для завершения действия им не хватает выдержки и настойчивости. В итоге трудности не преодолеваются, а положительные цели либо не достигаются, либо достигаются частично, либо замещаются легкодоступными, в том числе отрицательными. У осужденных появляется неуверенность в своих силах, они не пытаются преодолеть встречающиеся трудности, их поведение и деятельность начинают зависеть от случайных обстоятельств.

2. Эмоциональная регуляция деятельности осужденных. Мощным эмоциональным фактором является процесс следствия, пребывание в местах лишения свободы. У осужденных могут возникать переходные состояния, которые находятся на границе нормы и патологии, а также болезненные проявления чувств. Среди осужденных нередко встречаются люди, для которых характерна так называемая эмоциональная тупость, проявляющаяся в слабых эмоциональных реакциях на окружающее. Они вялы, пассивны, у них трудно вызвать какие- либо эмоции, их часто называют бессердечными. Встречаются также осужденные с повышенной эмоциональной возбудимостью и неуравновешенностью. На любое воздействие они отвечают излишне сильной и глубокой крайне неадекватной эмоциональной реакцией. Это раздражительные, неуживчивые люди, не находящие себе места в среде осужденных.

Некоторые осужденные, особенно из числа молодых, демонстрируют искусственную возбудимость и неуравновешенность, пытаясь показать свою удаль.

Однообразие и бедность условий мест лишения свободы, грубость нравов, длительное пребывание в таких условиях снижают у осужденных эмоциональную отзывчивость, а нередко приводят к искажению чувств.

3. Проявление темперамента у осужденных. Прежде всего акцентируются отрицательные качества темперамента: у сангвиника - поверхностность, беззаботность, легкомысленность; у флегматика - эмоциональная тупость, безразличие, подозрительность, пассивность; у холерика - аффективность, взрываемость, агрессивность; у меланхолика - пессимистичность, замкнутость, угрюмость, тревожность, мнительность. У осужденного-холерика состояние подавленности и неуверенности возникает вследствие сильного переутомления, в то время как у осужденного-меланхолика - при сильном и резком однократном возбуждении или в случае коренного изменения обстоятельств.

Некоторые особенности осужденных связаны с видом совершенных преступлений. Так, осужденные за насильственные преступления обладают высокой реактивностью, ригидностью, низкой способностью к адаптивным формам поведения, агрессивностью. Среди них преобладают холерики, среди корыстных преступников - флегматики Последние отличаются импульсивностью, эмоциональной нестабильностью. Ситуативно-ролевые установки корыстных преступников в большей степени могут быть подвержены изменению, чем установки осужденных за насильственные преступления.

4. Влияние мест лишения свободы на характер осужденных. Специфика отбывания наказания и организация процесса исправления мало способствуют формированию мотивационной готовности и развитию нравственных, интеллектуальных, эмоциональных и волевых качеств осужденных. Среда осужденных стимулирует психологическую защиту, связанную с установкой на несправедливость наказания, обусловливает взаимное психическое заражение, выдвигает эмоциональные и смысловые барьеры на пути выполнения требований администрации.

Акцентуации характера осужденных коррелируют с видом совершенного преступления1.

Вопросы акцентуации характера осужденных были исследованы А.Г. Ковалевым, В.Ф. Пирожковым, К.Е. Игошевым, Е.Г. Самовичевым, Ю.А. Алферовым, М.И. Еникеевым. Так, Е.Г. Самовичев выделил десять типов акцентуированных характеров у осужденных: гипертимный, дистимичный, циклотимичный, демонстративный, педантичный, застревающий, возбудимый, экзальтированный, тревожно-мнительный, эмотивный.

Рассмотрим основные мотивы поведения лишенных свободы. Типология таких мотивов носит условный характер, один и тот же поступок может быть полимотивирован, при этом одни мотивы будут выражены ярче других.

Мотивы защиты. В первую очередь это защита своего здоровья, чести и достоинства, а иногда и жизни от других осужденных, нравов тюремной среды, норм тюремной субкультуры

Основную массу правонарушений в местах лишения свободы составляют насильственные проступки, хотя там немало и корыстных правонарушений. Но без преувеличения можно сказать, что именно первые имеют исключительное значение, поскольку определяют внутреннюю атмосферу, отношения между людьми в однополом замкнутом сообществе, неформальный статус каждого человека. Между тем от этого статуса иногда зависит само его существование там, защищенность его здоровья, чести и достоинства.

Насилию среди осужденных отечественные исследователи уделили много внимания. Об этом писали еще С.В. Познышев и М.Н. Гернет, а также многие современные криминологи и пенитенциаристы. Насилию среди осужденных посвящены произведения художественной и публицистической литературы. Из ранних работ особо выделим «Сахалин» В.М. Дорошевича. Коммунистическая действительность, прежде всего в ГУЛАГе, дала обильную пищу для описания жестокости в местах лишения свободы. Об этом писали А. Солженицын и В. Шаламов. В частности, они отмечали, что администрация советских концлагерей активно использовала уголовников («блатных») для глумления и расправ над всеми безвинными жертвами политических репрессий. Тоталитарная система предоставляла «блатным» и другим «воровским авторитетам» необозримые возможности не только безнаказанно издеваться над другими заключенными, но и самым наглым образом грабить их. Насилие уголовников было дополнительным наказанием, и лагерное начальство прямо толкало их на это. Не надо забывать о том, что это же начальство в широких масштабах практиковало насилие, вплоть до убийств заключенных.

Одной из самых важных причин распространения насилия в местах лишения свободы является то, что там происходит значительное ослабление формальных и неформальных норм, регулирующих распределение и потребление материальных и духовных благ. Принципы справедливости и, по возможности, распределения этих благ в соответствии с количеством и качеством затраченного труда в этих учреждениях частично вытесняются тем, что они могут доставаться лицам, которые в неформальной иерархии среды осужденных занимают ключевые позиции.

Агрессивные поступки в местах лишения свободы (начиная со следственных изоляторов) можно разделить на две большие группы: агрессивные преступления и агрессивные проступки, не являющиеся преступными или не зарегистрированные в таком качестве. Разумеется, вторая группа не только многочисленнее, но и питает первую. Чем грубее нравы и отношения между арестованными, осужденными, между ними и администрацией места лишения свободы, тем больше вероятность совершения там насильственных преступлений и выше уровень насильственной преступности. Специфическим тюремным преступлением, причем отличающимся высокой латентностью, является насильственное мужеложство. Жертвы такого насилия входят в группу так называемых опущенных (отвергнутых), в которых наряду с ними находятся лица, уличенные в доносительстве, в связи с чем они также подвергаются насилию. «Опускающему» насилию подлежат и те, кто осужден за преступления против детей, а иногда даже имеющие родственников, работающих в правоохранительных органах. В целом члены группы «опущенных» живут в гораздо худших условиях, чем остальные осужденные. Их здоровье, честь и достоинство находятся под постоянной угрозой, поэтому не случайно они прибегают к насилию, чтобы защитить себя.

Часть актов насилия в местах лишения свободы носит ярко выраженный протестный, демонстративный характер, представляет собой реакцию, нередко весьма болезненную, на лишения и ограничения, связанные с изоляцией от общества; для многих тюремных бунтарей это желание высказаться, точнее, выкричаться, показать себя, обратить на себя внимание. Следовательно, среди осужденных немало истероидных, демонстративных личностей, но и условия жизни вне свободы детерминируют потребность «выплеснуть» себя. В целом в местах лишения свободы 20-25 % осужденных имеют психические аномалии.

Наблюдение за отдельными лицами, которые вечно находятся в оппозиции к режиму отбывания наказания, показывает, что многим из них такой образ жизни нравится, более того, они не хотели бы его менять. У них есть некоторое сходство с политическими крикунами-фанатиками, для которых тоже не важен конечный результат, о котором, кстати, они могут иметь самое смутное представление или совсем не задумываться. Подконвойным оппозиционерам это не только дарует ореол мученика за справедливость, но и дает возможность эмоционально разряжаться, никак не сдерживая свои желания и инстинкты. Подобная раскованность характерна для первобытной орды, в которой каждый мог делать то, что хотел, не будучи связан нравственными путами.

Насилие для конкретного осужденного может быть субъективно целесообразным, если с его помощью он пытается компенсировать все то, что потерял в связи со взятием под стражу. Как бы преступник ни был готов согласиться с тем, что поступки, какие он совершил, должны наказываться по уголовному закону, его живая природа неизбежно будет требовать выхода за рамки неволи и обретения того, что лежит за ними, хотя бы психологически и за счет других. Человек, полностью и безоговорочно смирившийся с тюрьмой и принявший ее - со всеми ее ограничениями, символикой, нравами, обычаями, отношениями, едой, запахами и т. д., - уже не совсем человек, не обычный, не нормальный человек. Протест для лишенного свободы, даже если он бесплоден, может быть психологически целесообразен и иногда свидетельствует о том, что протестующий еще не полностью потерял человеческий облик и не забыл того, что означают слова «личное достоинство». Разумеется, это не означает одобрения неоправданных протестов, да еще в ущерб другим.

Это не праздные рассуждения. Всем, кто знаком с жизнью на тюремных нарах, известны опустившиеся, лишенные всякой инициативы, жалкие и безвольные существа. В силу старости, соматических и психических заболеваний, несоблюдения гигиенических правил они всеми презираемы и находятся на социальном дне. Основным мотивом их поведения, его смыслом является стремление выжить в условиях, которые они, не раздумывая, полностью приняли, поэтому их защита состоит в абсолютном непротивлении.

Если бы во всех странах все осужденные (заключенные) соглашались со всеми порядками в местах лишения свободы, то есть не только с теми, которые установлены законами, то они стали бы бессловесными рабами, а те, которые надзирают над ними, превратились бы в рабовладельцев. При всем том, что многие требования осужденных бывают нелепы и необоснованны, более того, невыполнимы, они, тем не менее, каждый раз заставляют нас вспомнить, что осужденные - люди.

Таким образом, казалось бы, внешне бессмысленные всплески агрессивности на самом деле являются выражением глубинных переживаний, часто весьма болезненных.

Насильственные преступления разного рода в структуре преступности в местах лишения свободы составляют обычно свыше половины всех совершенных. Данное обстоятельство отличает пенитенциарную преступность от любого другого вида преступности и от общероссийской в целом. Такую же ситуацию можно наблюдать и в других странах. Значит, защита своей жизни, своего здоровья, своей чести и достоинства актуальна для всех мест лишения свободы. Однако учет только преступного насилия, даже латентного, для адекватной оценки нравов в исправительных учреждениях недостаточен.

Если насилие понимать в максимально широком смысле, не только как физическое действие, но и как нецензурную брань, угрозы, оскорбления, унижения, то все это для мест лишения свободы есть повседневная реальность. Нравы там грубые, резкие, характерные именно для однополых закрытых сообществ, причем в такие сообщества как в нашей стране, так и во всем мире чаще попадают люди из низших слоев общества. Это те страты, которые отличаются невысокой культурой повседневного общения, таким же образованием и запросами. Естественно, что следственные изоляторы и исправительные колонии их не облагораживают. Все это относится и к мужчинам, и к женщинам, особенно к несовершеннолетним, которых от грубости, хамства и насилия не удерживают ни жизненный опыт, ни соображения целесообразности.

Насилия можно ожидать от любого осужденного, в том числе от члена группы «опущенных». Такой человек способен применить агрессию в отношении как своих постоянных обидчиков, так и «собратьев» по отверженной группе, которых он может унижать и третировать, чтобы повысить свой социальный и психологический статус, хотя бы только в своих собственных глазах. Но больше всего к насилию склонны члены элитных групп, находящиеся в активной оппозиции к обществу, имеют ярко выраженные антисоциальные установки, устойчивую жизненную позицию, сложившееся мировоззрение, свою философию жизни. Все это становится результатом прожитых лет жизни, тюремного опыта, умения постоять за себя, наличия лидерских способностей. Обычно они являются профессиональными преступниками и строго придерживаются правил криминальной субкультуры.

Насилие, применяемое лидерами элитных групп, не обязательно принимает форму физического действия. Нередко такому лидеру подчиняются лишь потому, что он лидер, а санкции за непослушание могут быть очень суровыми. Лидер не только принимает решение в той или иной ситуации и отвечает перед своей группой за его «правильность», то есть соответствие правилам тюремной субкультуры, но и должен проследить за его строгим выполнением.

Так, признанный в среде осужденных «авторитет» В., стремясь избежать конфликтов с администрацией, принял решение о том, чтобы любые споры между осужденными разрешались без применения физической силы. Виновники должны были нести суровое наказание, вплоть до изгнания из группы и значительного снижения своего неформального статуса. Затем В. инсценировал конфликт, который привел к ссоре и драке между двумя осужденными. Оба «провинившихся» были наказаны и утратили свое прежнее неформальное положение. Тем самым В. продемонстрировал своему окружению, что принятое им решение непоколебимо и никто не может ожидать снисхождения за невыполнение его предписаний.

В обязанности некоторых участников элитной группы входит выколачивание долгов, сбор, часто насильственный, средств в общую кассу, расправа над неугодными осужденными, охрана членов группы и т. д. Эти осужденные обычно обладают большой физической силой, вращаются в отрицательно ориентированной среде, имеют устойчивые асоциальные привычки. Они не задумываются, если необходимо применить силу. Для выполнения подобных обязанностей могут привлекаться осужденные молодежного возраста, увлеченные уголовной «романтикой» и «воровскими» идеями. Многие из них находятся в положении учеников.

Как видим, для элитной, то есть самой опасной, в местах лишения свободы группы насилие становится обычной, повседневной практикой. Оно заставляет совершать требуемые действия, а угроза его применения принуждает к этому. К тому же основная масса осужденных еще подчиняется неписаным законам «зоны», согласно которым применение насилия и предполагается, и приветствуется. Осужденные как бы продолжают линию насилия, ведь их насильно (принудительно) лишили свободы и всех благ, которые с ней связаны.

Насилия не только можно ожидать от любого осужденного, но и любой осужденный может стать его жертвой, даже член элитной группы, если кто-либо захочет занять его место. Администрация также может быть агрессивной по отношению к любому осужденному хотя часто на вполне законных основаниях.

К числу наиболее распространенных преступлений в местах лишения свободы относятся хулиганство и побег. Некоторые исследователи усматривают прямую связь между этими преступлениями в динамике. А.В. Абаджан считает, что между ними существует обратно пропорциональная связь, хотя совершение хулиганства не составляет труда, не нуждается в длительной подготовке и отличается импульсивностью. Побег из-под охраны, наоборот, требует серьезных усилий и длительного времени при подготовке и поиске соучастников, поэтому одно нередко как бы замещается другим2. О. В. Старков полагает, что оба эти преступления проистекают из подсознательной мотивации несогласия с изоляцией, узкими рамками общения, что отражается или в стремлении к расширению этого круга (побег), или в несогласии с ним (хулиганство, насилие и т. д.). Побеги вытекают из самой природы наказания, предполагающей уклонение от него. Хулиганство же по своей природе органично связано с сужением пространства и времени сообщества, что характерно для мест лишения свободы, а в их условиях нарушить общественный порядок труда не составляет3.

А.В. Абаджан опросил осужденных относительно причин совершения ими преступлений в исправительных учреждениях. Наиболее значимыми оказались следующие субъективные факторы (в порядке убывания): завоевание авторитета среди осужденных; защита чести и достоинства; разрешение конфликтной ситуации; протест против системы исполнения наказаний; приобретение спиртных напитков, наркотических или сильнодействующих веществ. Каждую из этих причин можно рассматривать в качестве мотива преступного поведения, причем как корыстного, так и насильственного. Например, для приобретения спиртных напитков, наркотических или сильнодействующих веществ могут совершаться кражи. Но не случайно на первые места преступники поставили защиту чести и достоинства, повышение престижа и завоевание авторитета среди осужденных. Для осужденных, справедливо указывает А.В. Абаджан, это наивысшие ценности, ибо от их положения в стратификации зависит практически все - от выживания до самых элементарных условий существования. Надо отметить, что во многих случаях завоевание авторитета среди осужденных и защиты чести и достоинства означает практически одно и то же, поэтому соответствующие мотивы сливаются.

Насилие в местах лишения свободы в значительной мере определяется тем, что осужденным присуща повышенная тревожность, страхи, беспокойство, ожидание угроз со стороны окружающего мира, который, по их ощущениям, часто бывает к ним жесток и унижает их. Вследствии этого они постоянно напряжены и готовы к обороне путем насилия. Не случайно его причинами и осужденные, и представители администрации называют конфликты осужденных друг с другом и с администрацией. Ситуации, предшествующие пенитенциарному преступлению, обычно длятся не очень долго, поскольку в условиях изоляции и скученности людей, необходимости постоянно сталкиваться с одними и теми же лицами ситуация после 2-3 конфликтов часто завершается преступлением.

Конфликты чаще всего возникают не между группами осужденных, а между отдельными лицами, но при этом групповая принадлежность каждого имеет весьма существенное значение. Некоторые осужденные прибегают к насилию, потому что не видят иного выхода из сложившейся ситуации, другие смиряются и потому могут попасть в унизительное положение, третьи пытаются бежать или просят перевести их в другое исправительное учреждение, четвертые ищут защиты у администрации или у своих родственников и друзей на свободе и т. д.

Условия лишения свободы не дают большого разнообразия путей выхода из сложных жизненных ситуаций, возможности осужденных ограничены изоляцией. Физическое насилие весьма доступно и является «дешевым» способом снятия стрессов и напряженности в качестве двигательной реакции и быстро может принести удовлетворение, особенно если оно направлено на обидчика, в котором так просто видеть концентрацию своих бед. По механизмам проекции своему противнику в конфликте осужденный часто приписывает свои качества, которые на бессознательном уровне неприемлемы для него и переносятся на противника. Последний воспринимается уже с этими особенностями и поэтому становится объектом насилия. Разумеется, такой перенос не является чем-то специфическим для мест лишения свободы. Он характерен для человечества вообще и даже для отношений между народами. Например, ксенофобия может вызываться (в числе других причин) и названным механизмом. Кстати, ксенофобические установки вполне могут проявить себя в местах изоляции от общества, если там имеет место разделение на группы в связи с национальной, религиозной или территориальной принадлежностью. Даже небольшие по численности группы могут принуждать других, если эти группы хорошо организованы, сплочены и агрессивны.

А.В. Абаджан с помощью теста Кеттелла провел психологическое обследование осужденных, совершивших насильственные преступления в исправительных учреждениях. Он пришел к выводу о том, что это люди в большей степени невыразительные, неприметные, как бы серые мышки. Среди них очень мало ярко выраженных лидеров преступного мира - «воров в законе» или просто сильных «авторитетов», поскольку они обычно не попадают в поле зрения органов уголовной юстиции в исправительном учреждении, а если и попадают, то очень редко, поскольку являются опытными преступниками, тонкими психологами. Они почти всегда действуют под хорошим прикрытием, «крышей», поэтому редко привлекаются к ответственности, всегда имеют запасной вариант отхода. Чаще всего стараются сами не действовать, находясь в тени, управляя и организуя совершение преступлений. Иногда, если действуют сами, специально подбирают лиц, которых можно подставить вместо себя и которые уже находятся в поле зрения сотрудников исправительных учреждений.

Преступники, прибегающие к насилию в исправительных учреждениях, по данным А.В. Абаджана, это прежде всего лица эмоционально неустойчивые, нестабильные. Они имеют низкий порог в отношении фрустрации, то есть слабую терпимость к переживанию растерянности, беспокойства, вызванных препятствиями-фрустраторами. При расстройстве теряют равновесие, переменчивы в отношениях и неустойчивы в интересах, легко расстраиваются. Уклоняются от ответственности, имеют тенденции уступать. Избегают подчинения требованиям реальности. У них проявляются невротические симптомы (фобии, нарушения сна, психосоматические расстройства), характерные для всех форм невротических и некоторых психопатических расстройств. Эмоциональная неустойчивость содействует проявлению насильственной криминальной направленности личности, что отражается в характере совершенных ими преступлений. Это свидетельствует и о том, что данные лица испытывали на себе воздействие фрустрационных ситуаций разного содержания. Обычно подобные ситуации не разрешались, а потому отягощались, вызывая, в свою очередь, усиление невротических и психопатических проявлений.

У названных лиц слабое суперэго, а это, согласно З. Фрейду, означает, что такой человек всегда нуждается в защите, в значительной степени повышающей его агрессивность как специфическую форму активности, что способствует совершению им насильственных преступлений. Кроме того, данное свойство означает его негативную нормативную ориентацию, избегание правил, отсутствие обязательности, негативную ориентацию в социальной группе вообще. Характерна тенденция к непостоянству цели. Это усиливает их конформизм, а значит, и предрасположенность к невротическим проявлениям и психическим заболеваниям. Человек может быть свободен от влияния группы, но не свободен от влияния конкретных людей, а именно «авторитетов» преступного мира, под чьим воздействием чаще всего и совершает преступление, обычно насильственное4.

Мы приводим эти психологические данные о личности осужденных, прибегающих к насилию в исправительных учреждениях, для иллюстрации того, кто способен к таким поступкам. Следовательно, подобная информация может использоваться в профилактических целях.

Особо подчеркнем, что осужденные в местах лишения свободы не стадо обезумевших зверей, и каждому осужденному не следует все время думать только о том, что на него могут напасть. Значит, описывая их жизнь, ни в коем случае нельзя пользоваться только черной краской. В личности и поведении многих из них немало самоотверженности, смелости, верности принципам, пусть и не всегда самым лучшим. Один из опросов, проведенных с нашим участием, показал, что большинство из них (71,7 %) считают, что даже в неволе человек обязан заботиться о других, что не все люди враги (56,3 %).