Глава 2. Формы соучастия в преступлении

1. Криминологические и правовые критерии классификации

форм соучастия. Сложное соучастие

1. В уголовно-правовой теории вопрос о формах соучастия

в преступлении единообразного решения не получил. По-

пытка объяснить наличие расхождений в классификации

соучастия <трудностями систематизации весьма пестрых

проявлений соучастия и отчасти недостаточным; использо-

ванием в уголовном праве положений марксистско-ленин-

ской философии о соотношении содержания и формы со-

циальных явлений> [212, 111} едва ли может быть призна-

' М. И. Ковалев приводит убедительные аргументы в пользу

включения в определение соучастия этого признака. И хотя он конст-

руирует свое определение соучастия в широком смысле, сказанное им

полностью применимо и к определению соучастия в узком смысле, т. е.

соучастию как институту Общей части уголовного права.

на обоснованной. Причина таких расхождений, думается,

в другом: в выборе неадекватных уголовному праву крите-

риев и оснований деления соучастия на формы.

Любая классификация объектов, изучаемых той или

иной наукой, может быть четкой и однозначной, если осно-

вание деления, во-первых, внутренне согласовано с кругом

исследуемых явлений, предметом этой науки, и, во-вторых,

является единым для всей классификации. Отступление от

этих требований неизбежно ведет к ошибкам как методоло-

гического, так и логического порядка, поскольку, в первом

случае, классификация отрывается от предмета науки, су-

щественных для него признаков изучаемых объектов, а во

втором - разрушается сама основа классификации.

Предметом уголовного права является отдельное пре-

ступление (общественно опасное деяние определенного ви-

да, запрещенное законом) и установленная за него ответ-

ственность, выражающая обобщенную оценку его общест-

венной опасности, данную законодателем в процессе его

криминализации. Поэтому уголовно-правовая классифика-

ция преступлений должна основываться либо на признаках

состава, отобранных в ходе криминализации данного вида

общественно опасных деяний, либо на характере и разме-

ре установленного за него наказания '. Попытка привнести

в уголовное право иные критерии для классификации пре-

ступлений, не связанные непосредственно с законодательны-

ми нормами, неминуемо ведет к <рассогласованию> этих

классификаций с предметом уголовного права '. Сказанное

в полной мере относится и к классификации совместных пре-

ступлений, к подразделению соучастия на формы.

2. В уголовно-правовой литературе при рассмотрении

вопросов, связанных с формами соучастия, в качестве осно-

ваний для деления берутся, чаще всего, признаки, характе-

ризующие саму совместную преступную деятельность, а не

ее законодательное описание, отражающее как конструк-

цию состава, так и оценку степени общественной опасности

' Все классификации преступлений, проводимые на практике и

предлагаемые в теории советского уголовного права, основываются

именно на этих признаках. Так, по признакам объекта или субъекта

преступления группируются составы в главы Особенной части. По ви-

ду и размеру наказания - делятся на особо тяжкие, тяжкие, менее

тяжкие и не представляющие большой общественной опасности.

' <Общие категории уголовного права - это формулировки зако-

на, это обобщенная характеристика ряда конкретных общественно

опасных актов (либо их некоторых общих сторон). Анализ конкретных

фактов с позиций уголовного права подчинен одной цели - выявить

соответствие этих фактов общим положениям... Здесь <критерием ис-

тины> служит формула закона> [252а, 6].

данного вида преступления, совершаемого в соучастии.

В качестве оснований для деления соучастия на формы на-

зывают, например, <характер и степень субъективной свя-

занности соучастия> [222, 79], <степень согласованности

действий соучастников> и обусловленную этим <степень со-

организованности преступной группы> [83, 51], <характер

объективной связи между лицами по поводу совершения

преступления> [194, 8], <способ взаимодействия соучастни-

ков> [212, III, 214; 57] и т. д.

Не вызывает сомнений, что каждый из названных выше

признаков имеет существенное значение для характеристики

совместной преступной деятельности, поскольку раскрывает

степень существующей между соучастниками общности, со-

гласованности и координации их усилий для достижения

общей цели. Несомненно, что чем выше степень согласован-

ности и соорганизованности действий соучастников, тем лег-

че им добиться желаемого результата. Поэтому, анализи-

руя совместную преступную деятельность, можно найти

достаточное количество объективных и субъективных при-

знаков, которые характеризуют существующую общность-

соучастников, и на этой основе установить степень общест-

венной опасности совершаемого сообща преступления.

Однако указанные выше признаки в основу уголовно-

правового деления соучастия на формы, по нашему мнению,

^положены быть не могут, ^поскольку оценка общественной

опасности совместной преступной деятельности проводится

всегда на базе уже существующего уголовно-правового за-

прета, а этот запрет, в свою очередь, включает оценку опас-

ности определенных форм совместной преступной деятель-

ности, данную законодателем при конструировании уголов-

но-правовой нормы. Как справедливо замечает В. Н. Куд-

рявцев, <процесс криминализации общественно опасных де-

деяний охватывает несколько стадий: получение и оценку

информации о распространенности в стране определенного

вида деяний, представляющих общественную опасность; изу-

чение причин их возникновения, основных признаков и со-

циальных последствий; определение перспектив борьбы с

ними; наконец,- при принятии решения о целесообразности

создать новую уголовно-правовую .норму,-разработку

проекта нового закона> [136, 3]. Иными словами, установ-

лению уголовно-правового запрета предшествует и социаль-

но-психологическое и криминологическое изучение социаль-

ной действительности, на базе которого только и может

быть принято обоснованное решение о криминализации то-

го илн иного общественно опасного деяния [68; 165].

Вопрос о том, является ли тот или иной вид деятельно-

сти по своей имманентной сущности общественно опасным,

и если является, то какова степень его общественной опас-

ности, достаточна ли она для того, чтобы организовывать

борьбу с такими деяними средствами уголовно-правово-

го запрета, должен решаться на криминологическом уровне

в русле общей уголовной политики государства. Именно

криминологическая оценка определенной реальности, сба-

лансированное взвешивание различных - экономических,

идеологических, организационных, правовых - мер, кото-

рые следует использовать для устранения из жизни обще-

ства определенных негативных явлений, причиняющих

ущерб социалистическим общественным отношениям, явля-

ется предтечей тех вопросов, которые необходимо решить

в процессе криминализации. На криминологическом уров- -

не проводится оценка всей совокупности факторов, действу-

ющих в определенный период, выясняется распространен-

ность определенных общественно опасных деяний, взвеши-

вается степень их общественной опасности и затем уже на

базе уголовной политики принимается решение о целесо-

образности или нецелесообразности их уголовно-правового

запрета. Таким образом, криминализация - это всегда итог "

деятельности правотворческих органов, получающий свое

выражение в формулировании конкретного состава пре-

ступления. <Специфический для уголовного права аспект,-

подчеркивает В. Н. Кудрявцев,- это, прежде всего, опреде-

ление объема и содержания нового состава преступления

и степени строгости наказания за его совершение> [136, 3].

Из сказанного следует, что в нормах уголовного закона,'-

в конструкциях установленных законодателем составов

преступлений уже закреплена оценка общественной опас-

ности отдельных форм совместной преступной деятельно-

сти и, с учетом этого, дифференцирована ответственность

соучастников. И поэтому, после того, когда определенные

формы совместной общественно опасной деятельности

объявлены противоправными посредством законодательно-

го запрета, выраженного в конкретных составах преступле-

ния, искать какие-либо иные критерии подразделения со-

участия на формы, лежащие вне сформулированных законо-

дателем норм об ответственности соучастников, не следует.

Это, отнюдь, не значит, что при анализе конкретной

криминологической реальности нельзя найти таких форм

объединения действий людей для достижения общей пре-

ступной цели, общественная опасность которых соответству-

ющей оценки, по мнению конкретного исследователя, в за-

коне не получила. В этом случае можно ставить вопрос о

включении в Уголовный кодекс, в его Особенную часть но-

вого состава или, на основе соответствующего обобщения -

новой нормы в Общую часть этого Кодекса. Но это отнюдь

не значит, что такая форма может существовать как равно-

значная с теми, которые очерчены в законе. Поэтому, по на-

шему мнению, единственно обоснованным критерием клас-

сификации форм соучастия как института уголовного пра-

ва может быть конструкция составов преступления, опреде-

ляющих ответственность соучастников. Попытка же сгруп-

пировать по иному, чем это сделал законодатель, все много-

образие форм совместной преступной деятельности как раз

и приводит к противоречивости как предлагаемых критериев

классификации, так и выделенных на их основании форм,

к необоснованным, нередко, утверждениям, что всякая со-

вместная преступная деятельность, независимо от того, как

ее оценил законодатель, приводит к увеличению степени

общественной опасности по сравнению с преступной дея-

тельностью одного лица, причинившей тот же результат.

3. Позиция автора в вопросе об основаниях деления со-

участия на формы ^ нашла сторонников в советской уголов-

но-правовой литературе. Так, Р. Р. Галиакбаров утвержда-

ет, что <классификация соучастия осуществляется на базе

существующего, действующего законодательства> [70, 40],

что его разграничение на формы должно проводиться в

зависимости от типизированной, т. е. отраженной в законе,

совокупности объективных и субъективных признаков пре-

ступного деяния, выполненного в соучастии [70, 45]. Одна-

ко в данной им группировке форм соучастия этот критерий

оказался, к сожалению, не выдержанным, поскольку он

объединил в одну форму и те случаи соучастия, ответствен-

ность за которые прямо предусмотрена в Особенной части

Кодекса и те, ответственность за которые вытекает из норм

Общей и Особенной частей [70, 46] ^

Наоборот, сторонники подразделения соучастия на фор-

мы, основанного на социально-психологических критериях,

характеризующих степень общности, согласованности совме-

стных преступных действий соучастников, вынуждены <при-

вязывать> выделяемые ими формы к конкретным нормам

уголовного права, что приводит в ряде случаев к отрыву

' Позиция эта была впервые сформулирована нами в 1952 г. и на-

шла отражение в ряде опубликованных работ.

" Следует отметить, что, обосновывая свою классификацию форм

соучастия, Р. Р. Галиакбаров ссылается, в частности, на правильное

решение данного вопроса В. В. Сергеевым, который, как он пишет, по-

лагает, что <решение проблемы разграничения соучастия... сводится к

аналк."у состава деяния соучастника>. Между тем В. В. Сергеев гово-

рит о разграничении соучастия не на формы, а на виды [192, 6].

называемых ими форм от взятых за основу классификации

признаков. Так, П. Ф. Тельнов,называя в качестве основа-

ния деления соучастия на формы <способ взаимодействия

соучастников>, выделяет <следующие четыре формы соуча-

стия: соисполнительство, соучастие с исполнением различ-

ных ролей, преступная группа и преступная организация>

[212, III-112] '.

По-иному группируют преступления, совершенные в со-

участии^другие авторы. Так, А. Н. Траинин выдетял в 'сво-

ей монографии, специально посвященной Проблемам со-

участия, три его формы: без предварительного соглашения

(простое "соучастие), с предварительным соглашением и

соучастие особого рода (преступную организацию и преступ-

ное сообщество) [220, 79]. После издания указов Прези-

диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. <Об уго-

ловной ответственности за хищение государственного и об-

щественного имущества> и <Об усилении охраны личной

собственности граждан> А. Н. Траинин дополнил данную им

классификацию форм соучастия четвертой формой - орга-

низованной группой [222, 25]. П. И. Гришаев и Г. А. Кригер

также называют четыре формы соучастия: соучастие без

предварительного сговора, соучастие с предварительным

сговором, организованную группу и соучастие особого ро-

да - преступную организацию [83, 63]. Кроме того, они

подразделяют соучастие на виды, беря за основу такого де-

ления <характер преступной деятельности соучастников>

[83, 53]. По этому критерию все случаи соучастия П. И. Гри-

шаев и Г. А. Кригер подразделяют на два вида: простое со-

участие (соисполнительство) и сложное соучастие (соуча-

стие с распределением ролей).

Такая классификация помимо ее отрыва от законода-

тельной конструкции норм, устанавливающих ответствен-

ность за преступления, совершенные в соучастии, недоста-

точно обоснована и в логическом плане, поскольку назван-

ные формы членами единой классификации быть не могут.

Известно, что одним из непременных условий классифика-

ции, как и всякого деления, являются общность и единство

основания, по которому деление производится. Именно это

единое для всех выделенных групп основание и отсутствует

в предложенной классификации. Если для первой и второй

форм соучастия, входящих в классификацию, общим осно-

ванием деления является время соглашения (без предвари-

' Отметим, кстати, что вопреки утверждениям П. Ф. Тельнова дей-

ствующее законодательство, и в частности ч. Зет. 17 УК РСФСР,

о соисполнительстве не говорит.

123

тельного соглашения и с предварительным соглашением), то

третья и четвертая формы выделены по совершенно иному

признаку - по степени соорганизованности соучастников,

устойчивости субъективной связи между ними. Не выдержа-

нно в приведенной классификации и другое правило, соглас-

но которому члены деления должны взаимно исключать

..'друг друга. ^Между тем в предложенной классификации со-

участие в форме организованной группы и преступного со-

общества поставлены в один ряд, как понятие одного клас-

са, с соучастием с предварительным соглашением, разно-

видностями которого они являются.

Эту логическую неточность Г. А. Кригер устранил в по-

следующих публикациях. Так, в учебнике по Общей части

уголовного права, изданном в 1981 г., он называет следую-

щие четыре формы соучастия: 1) соучастие без предвари-

тельного сговора; 2) соучастие с предварительным сгово-

ром в его элементарной форме; 3) организованная группа;

4) преступное сообщество [126, 235]. Однако и это подраз-

деление основывается не на уголовно-правовом, а на соци-

ально-психологическом критерии - степени согласованности

действий соучастников, который был учтен законодателем

при конструировании соответствующих составов преступ-

ления.

V Если же взять за основу подразделения соучастия на

формы специфически уголовно-правовой критерий - кон-

струкцию состава преступления, определяющего ответствен-

ность отдельных соучастников, то можно выделить следу-

ющие три формы: соучастие в собственном смысле этого

слова (сложное соучастие), образующее институт Общей

части уголовного права, соучастие особого рода, при кото-

ром ответственность соучастников прямо предусмотрена в

статьях Особенной части Уголовного кодекса, и соисполни-

тельство как такую форму соучастия, при которой каждый

из сообща действующих лиц непосредственно своими дей-

ствиями полностью или частично осуществляет преступле-

ние, предусмотренное статьями Особенной части Кодекса,

которые не включают признака группового преступления.

4. Соучастие в собственном смысле слова образует спе-

циальный институт Общей части. Поэтому при анализе са-

мого понятия соучастия все основные признаки этой его

формы были рассмотрены. Остановимся лишь на некоторых

дополнительных моментах, характеризующих названную

_.форму соучастия.

V Вопреки распространенному мнению, соучастие с распре-

делением ролей не повышает общественной опасности пре-

ступления. Ведь объективная сторона преступления выпол-

няется исполнителем. И назначение нормы Общей части о

соучастии в том и заключается, чтобы распространить за-

прет и установить наказуемость таких действий, которые

сами по себе в Особенной части Кодекса не запрещены, но,

будучи причинно связанными с общественно опасным дея-

нием исполнителя, обусловливают его или ему содействуют.

Они, следовательно, не увеличивают опасности для право-

охраняемого блага и поэтому могут быть урегулированы в

общей, единой для всех преступлений форме.

Таким образом, норма Общей части о соучастии представ-

ляет собой такую законодательную конструкцию, посредст-

вом которой однотипная для всех преступлений деятель-

ность организаторов, подстрекателей и пособников не вклю-

чается в качестве альтернативной в описание объективной

стороны составов преступления, предусмотренных в Особен-

ной части Уголовного кодекса, а регулируется в общем ви-

де, образуя особую форму соучастия, соучастия в собствен-

ном смысле этого слова, связанного с распределением ро-

лей между соучастниками.

В тех же случаях, когда такое обобщенное регулиро-"^

вание совместной преступной деятельности в статьях

Общей части невозможно, поскольку ее опасность для от-

дельных объектов уголовно-правовой охраны существенно

разнится как в силу относительной распространенности та-

кой совместной деятельности, так и в силу размера причи-

няемого ею вреда, законодатель прибегает к конкретным,.

изложенным в специальных нормах, запретам. Все такие

нормы включены в Особенную часть Уголовного кодекса и

поэтому охватываемые ими случаи совместной преступнойт

деятельности можно сгруппировать в рамках одной формы -

соучастие особого рода, ответственность за которое прямо-

предусмотрена законом как за специальное преступление.

2. Соучастие особого рода

1. Соучастие особого рода охватывает несколько различных ^

видов совместной преступной деятельности, каждый из ко-

торых в статьях Особенной части обозначен общими для

данного вида признаками. Эти признаки характеризуют

опасность совместного посягательства на определенное пра-

воохраняемое благо и связаны как с объектом, поставлен-

ным под защиту уголовного закона, так и со степенью спло-

ченности и скоординированности действий соучастников.

Так, в одних случаях 'законодатель считает достаточным

для ответственности за совместное причинение вреда нали-

чие группы лиц, действовавших сообща, в других - нали-

чие группы лиц, действующих по предварительному сгово-

ру, и, в третьих - группы лиц, образовавших стойкое пре-

ступное сообщество. Именно в этой третьей разновидности,

учитывая ее особую опасность, связанную с постоянной го-

товностью к действию, законодатель переносит окончание

преступления на более раннюю стадию и устанавливает от-

ветственность как за оконченное преступление-за сам

факт образования такого преступного сообщества. К соуча-

стию особого рода относятся и случаи организаторской, под-

стрекательской или пособнической деятельности, ответствен-

ность за которую прямо, как за самостоятельное преступле-

ние, предусмотрена статьями Особенной части УК (ст. ст. 64,

169, 208, 209 и др. УК УССР). Общим для всех этих случаев

совместной деятельности является, следовательно, то, что

ответственность за них установлена непосредственно статья-

ми Особенной части как за самостоятельные преступления.

Отличительным же признаком этих разновидностей со-

участия особого рода является степень их общественной

опасности, получающая свое выражение в конструкции

состава, отражающей большую или меньшую сплоченность

сообща действующих для достижения одной преступной це-

ли лиц. При этом конструкция состава совместного преступ-

ления, даваемая законодателем,- это не плод умозритель-

ных построений, а результат обобщения наиболее типичных

случаев совместного посягательства на определенные пра-

воохраняемые блага, т. е. плод анализа определенной кри-

минологической реальности, проводимого как с позиций

криминологии, так и социальной психологии.

При насильственных преступлениях, например, сам факт

объединения усилий нескольких лиц для достижения одного

преступного результата существенно повышает как опас-

ность самого нападения, так и вероятность осуществления

поставленных соучастниками перед собой целей. Но на-

сильственные преступления по общему правилу импульсив-

ны. Умысел на их совершение возникает нередко лишь на

месте совершения преступления, когда возможность для

предварительной договоренности отсутствует. Если объеди-

нение усилий нескольких лиц для посягательства на опре-

деленное правоохраняемое благо достаточно распространено

и сам факт объединения усилий уже представляет угро-

зу этому благу, законодатель предусматривает его в каче-

стве квалифицирующего признака, вводя его в конструк-

цию квалифицированного состава такого преступления.

2. В действующем законодательстве признак совершения

преступления группой лиц предусмотрен в четырех соста-

вах: изнасилование (ч. 3 ст. 117 УК УССР), удовлетворение

половой страсти в извращенных формах (ч. 2 ст. 118), не-

повиновение (п. <б> ст. 232 УК УССР) и сопротивление на-

чальнику или принуждение его к нарушению служебных

обязанностей (п. <б> ст. 234 УК УССР). Группа, как ква-

лифицирующий признак при совершении этих преступле-

ний, не требует предварительной договоренности участвую-

щих в посягательстве лиц. Для признания того, что эти пре-

ступления совершены группой, достаточно установить, что

в их совершении участвовали два или более лиц, каждый

из которых знал о присоединившейся деятельности своих

соучастников и согласовывал с их действиями свои, и что

все они, стремясь к общей цели, выполняли действия, охва-

тываемые объективной стороной конкретного состава.

В отличие от насильственных преступлений, характери-

зуемых с субъективной стороны, как правило, внезапно воз-

никшим умыслом, корыстные преступления, обычно, пре-

думышленны. Любое лицо, посягающее на социалистиче-

ское имущество или личное имущество граждан, за редким

исключением, всегда заранее замышляет совершить это

преступление. В корыстных преступлениях эмоциональный

фактор, предопределяющий умысел на преступление в на-

сильственных посягательствах, отсутствует или почти от-

сутствует. В то же время рассудочный фактор в умысле

представлен в полной мере. И поэтому, замышляя преступ-

ление против собственности, лицо отлично сознает, что-

объединение его усилий с усилиями других в целях дости-

жения желаемого способно обеспечить больший успех <де-

ла>. Более того, без такого объединения усилий многие

преступления против собственности, особенно социалисти-

ческой, вообще невозможны. Именно поэтому удельный вес

посягательств, совершаемых объединенными и заранее со-

гласованными усилиями нескольких лиц, в преступлениях

против собственности намного выше, чем в других преступле-

ниях. Это со всей определенностью было подтверждено как

приведенными выше материалами конкретно-социологиче-

ских исследований, так и анализом судебной практики.

3. Посягательства на социалистическую или личную соб-

ственность по общему правилу связаны с распределением

исполнительских функций между соучастниками. Дости-

гнуть этого без предварительной договоренности между ни-

ми нельзя. Поэтому законодатель в качестве квалифицирую-

щего признака по этой категории посягательств выделяет

признак их совершения <по предварительному сговору груп-

пой лиц>. Помимо преступлений против социалистической

собственности (ч. 2 ст. ст. 81-84, 86 УК УССР) и личной

собственности граждан (ч. 2 ст. ст. 140-143 УК УССР)

этот квалифицирующий признак назван еще в ст. 155 УК

УССР (обман покупателей), ст. 155' УК УССР (обман

заказчиков), ч. 2 ст. 223 УК УССР (хищение огнестрельно-

го оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ), ч. 2

ст. 229 ' (незаконное изготовление, приобретение, хранение,

перевозка, пересылка или сбыт наркотических веществ) и

ч. 2ст. 229 2 (хищение наркотических веществ).

4. Из сказанного вовсе не следует, что другие преступле-

ния не могут быть совершены сообща несколькими лицами.

И умышленное убийство, и хулиганство, и любое другое

умышленное преступление могут быть совершены совокуп-

ными усилиями нескольких лиц. Об этом наглядно свиде-

тельствует и практика борьбы с преступностью. Однако за-

конодатель с учетом распространенности групповой формы

совершения конкретных видов преступлений, значения груп-

пы для их совершения не счел нужным выделять в качестве

квалифицирующего, т. е. более опасного состава, тот, в ко-

тором преступный результат достигается совместными уси-

лиями двух или более лиц, полагая, что повышенная опас-

ность групповой деятельности по этим преступлениям мо-

жет быть учтена в пределах санкции этих статей. Более

того, если для совершения какого-либо преступления специ-

ально была создана группа лиц-организованная группа,

то закон предписывает учитывать это обстоятельство как

отягчающее ответственность соучастников (п. 2 ст. 41 УК

УССР).

В уголовно-правовой литературе в последнее время вно-

сятся предложения о включении в законодательство квали-

фицированных по признаку группового их совершения со-

ставов умышленного убийства, хулиганства и т. д. Думает-

ся, однако, что эти предложения недостаточно обоснованы.

И дело здесь не только в относительно незначительной

распространенности группового способа совершения этих

преступлений, но прежде всего в криминологической оцен-

ке значения этого способа для повышения общественной

опасности конкретного преступления. Степень общественной

опасности умышленного убийства, например, такова, что при

совершении его даже одним лицом законодатель предус-

матривает в качестве верхнего предела наказания макси-

мальную меру, установленную в уголовном законе. Естест-

венно, что при групповом убийстве суд с учетом конкрет-

ных обстоятельств дела может всегда применить этот

максимум. Следует, однако, отметить, что и при убийстве,

совершенном одним лицом, суды часто используют макси-

мум. Поэтому формулирование квалифицированного соста-

ва э-гого преступления могло бы только повысить или вооб-

ще исключить минимальный предел наказания за умышлен-

ное убийство. А это неизбежно ограничило бы возможность

суда в индивидуализации наказания отдельным участни-

кам группового убийства с учетом их индивидуального

вклада в причинение такого результата. При хулиганстве

же степень общественной опасности определяется самим

характером этих действий, поскольку для состава хулиган-

ства наступления каких-либо последствий не требуется.

При таких условиях групповое совершение хулиганских

действий само по себе общественной опасности этого пре-

ступления повысить не может. Если же последствием хули-

ганских действий будет причинение какого-либо вреда, то

наступившие последствия (например, убийство) дадут са-

мостоятельную квалификацию этим действиям, а хулиган-

ские побуждения явятся лишь отягчающим обстоятельст-

вом, приводящим в ряде случаев к изменению квалифика-

ции.

5. Третьей разновидностью соучастия как йеПс^игп 541

^епепв являются преступное сообщество, а также органи-

зационные, подстрекательские и пособнические действия,

запрещенные сами по себе в Особенной части Уголовного

кодекса. В УССР это преступления, ответственность за ко-

торые предусмотрена статьями 56, 64, 69, 69,', 70, 71, 169,

1873, 208, 209, 229^ 2295 УК УССР.

3. Соисполнительство

1. Групповыми действиями может быть совершено лю-

бое преступление, а не только то, состав которого включает

указание на такой признак. При этом каждое из сообща дей-

ствующих лиц может выполнять объективную сторону со-

става преступления в полном объеме (например, при груп-

повом хулиганстве совершать действия, грубо нарушающие

общественный порядок и выражающие явное неуважение к

обществу), либо выполнять только часть действий, обра-

зующих объективную сторону состава с тем, что обществен-

но опасные последствия причиняются совокупными усилия-

ми двух или большего числа лиц, участвующих в соверше-

нии преступления.

^Распределение усилий между соисполнителями в совер-

шении преступления возможно не только тогда, когда его

объективная сторона слагается из нескольких самостоятель- ^

ных действий, например, при спекуляции, но и тогда, когда

преступление выполняется одним действием или суммой од-

нородных действий, как, например, при убийстве, причине-

нии тяжких телесных повреждений и т. д. Все эти случаи

5 906 129

совместного выполнения объективной стороны состава пре-

ступления, не содержащего указания на групповую форму

его совершения, и образуют соисполннтельство. При этой

форме соучастия, по сложившейся практике, каждому из

соисполнителей все преступление вменяется в полном

объеме (даже если он выполнил только часть действий, об-

разующих объективную сторону преступления), и его дей-

ствия квалифицируются по той статье Особенной части Уго-

ловного кодекса, которая устанавливает ответстве^ость за

преступление индивидуально действующего лица. ^

Уголовное законодательство вопросов ответственности

соисполнителей, вопреки иногда встречающемуся в литера-

туре мнению, не регулирует. Поэтому вряд ли можно сог-

ласиться с П. Ф. Тельновым, который полагает, что ч. Зет. 17

УК. РСФСР устанавливает ответственность как исполните-

лей, так и соисполнителей преступления, и упрекает судеб-

ную практику за то, что она при квалификации действий

сообща совершивших преступление лиц ссылки на эту часть

ст. 17 не делает. <Соисполнительство,-пишет он,-оказы-

вается единственной формой, не находящей пока отражения

при квалификации не из-за недостатков действующего за-

конодательства, а из-за неточности его применения...>

[212,^5].

Такое истолкование формулы ч. 3 ст. 17, устанавливаю-

щей, что <исполнителем признается лицо, непосредственно

совершившее преступление>, т. е. выполнившее его состав,

представляется, по меньшей мере, свободным.^И судебная

практика, и теория уголовного права обоснованно полага-

ют, что совместные действия, при которых одно лицо, дей-

ствуя в процессе исполнения преступления, умышленно по-

могает другому лицу совершить главное действие, должны

рассматриваться как соисполнение преступления. Посколь-

ку такое лицо совершает какую-то ча(*гь объективной сто-

роны состава, предусмотренного Особенной частью, оно

выходит за пределы того, что охватывается понятием пособ-

ничества, и становится соисполнителе^Ц Но в соответствии с

текстом закона полагать, что такое лицо <непосредственно

совершило преступление>, конечно нельзя.

В настоящее время эти вопросы, как отмечалось, регу-

лируются судебной практикой и, в частности, руководящи-

ми разъяснениями Пленума Верховного Суда СССР [26,

184, 208, 220 и др.]. Так, в его постановлении от 27 июня

1975 г. <О судебной практике по делам об умышленном

убийстве> указывается, что <при рассмотрении дел об

умышленных убийствах, по которым привлекаются к ответ-

ственности несколько лиц... в качестве исполнителей пре-

ступления следует признавать лиц, которые действовали

совместно, с умыслом, направленным на совершение убий-

ства и непосредственно участвовали в самом процессе ли-

шения жизни потерпевшего> [26, 186]. В соответствии с

этим постановлением исполнителем убийства (а по этому

пути идет и судебная практика) будет и тот, кто только

держал жертву, чтобы парализовать ее сопротивление, в то

время как другое лицо наносило смертельный удар.

Вместе с тем, следует отметить, что Верховный Суд

СССР не проводит существенного различия в характерис-

тике действий соисполнителей тех преступлений, для кото-

рых закон предусматривает групповой способ посягатель-

ства, н тех, для которых он такого указания не содержит.

Например, в постановлении Пленума Верховного Суда

СССР от 25 марта 1964 г. <О судебной практике по делам

об изнасиловании> указывается, что <как групповое изна-

силование должны квалифицироваться не только действия

лиц, совершивших насильственный половой акт, но и дей-

ствия лиц, содействовавших им путем применения насилия

к потерпевшей> [26, 197}. По существу приведенная выше

формула отличается от той, которая употреблена в поста-

новлении Пленума Верховного Суда СССР <О судебной

практике по делам об умышленном убийстве> лишь терми-

нологически, хотя между этими двумя категориями дел

имеются существенные различия.

3. Изнасилование имеет квалифицированный по призна-

ку его группового совершения состав, прямо предусмотрен-

ный в статье Особенной части Уголовного кодекса и поэто-

му относящийся к соучастию особого рода. Умышленное

убийство квалифицированного по этому признаку состава

не имеет. Законодатель, следовательно, не проводит раз-

личия по степени общественной опасности между убийст-

вом, совершенным одним лицом, и убийством, совершенным

двумя или большим количеством лиц, И это понятно, пос-

кольку при изнасиловании групповые действия намного по-

вышают опасность этого преступления: потерпевшей при-

чиняется больший вред, ограничивается ее возможность

сопротивляться и "поэтому облегчается само совершение из-

насилования. Об этом свидетельствует и распространен-

ность групповой формы при совершении этого преступле-

чия'.

' По нашей выборке среди осужденных за изнасилование 39,9 %

взрослых и 75,7 % несовершеннолетних совершили это преступление,

действуя в составе группы.

Указание в законе на групповой способ посягательства

не только свидетельствует о повышенной опасности этого

преступления, но и уравнивает действия участников груп-

пы, коль скоро они охватываются объективной стороной

состава и содействуют наступлению вредного результата.

Наоборот, когда в законе предусмотрена ответственность

индивидуально действующего лица, требуется, чтобы это

лицо в полной мере выполнило все то, что образует объек-

тивную сторону преступления. Конечно, в этом смысле под

определение закона могут быть подведены те случаи сонс-

полнительства, когда каждое из участвующих в преступле-

нии лиц выполняет объективную сторону состава в полном

объеме. Чаще всего это бывает в формальных преступле-

ниях, совершаемых одним действием. Но уже в тех случаях,

когда каждый из соисполнителей выполняет лишь часть дей-

ствий, образующих объективную сторону преступления, для

вменения ему действий других соисполнителей преступления

необходимо прямое указание закона. Верховный Суд

СССР, поскольку здесь речь идет об объеме вменения и

ответственности за действия, совершенные другим лицом,

этого вопроса, по нашему мнению, решать не может.

4. В литературе высказывались предложения о допол-

нении ч. Зет. 17 Основ, определяющей исполнителя пре-

ступления, ссылкой на соисполнителей. Представляется,

чтд^акое решение вопроса было бы половинчатым.

(("оисполнительство - самостоятельная _форма. соучастия.

ЕслТ^статьео^со^ч^ст^^помющенной в Общей части Уго-

ловного кодекса и регулирующей вопрос об ответственности

соучастнйков^тгртг^гаспределёний между ними ролей, дано

описание альтернативной" объективной стороны состава

преступления организаторов, подстрекателей и пособников

для каждого из преступлений, предусмотренных в статьях

Особенной части, то норма о соисполнительстве должна ре-

шать другие вопросы. Она должна предусмотреть основа-

ния для вменения всем соисполнителям, даже выполнив-

шим часть объективной стороны состава, всего преступле-

ния в целом. Поэтому и норму о соисполнительстве следует

формулировать либо отдельно, предусмотрев в ней, во-пер-

вых, что соисполнителем признается лицо, полностью или

частично выполнившее совместно с другими лицами пре-

ступление, и, во-вторых, что ответственность каждого из

соисполнителей должна наступать за все преступление, ли-

бо в качестве самостоятельной части ст. 17 Основ.

Иными словами, норма о соисполнительстве, включен-

ная в Общую часть Уголовного кодекса, должна быть нор-

мой общей, устанавливающей ответственность за групповое

совершение преступления в тех случаях, когда, по мысли

законодателя, это не должно повышать общественной опас-

ности преступления в целом. Такое решение вопроса поз-

волит, прежде всего, подвести под классификацию всех

форм соучастия прочную базу, основанную на специфичес-

ки уголовно-правовых критериях деления соучастия. При

этом соисполнительство как форма соучастия будет охваты-

вать те случаи совместного совершения преступления, ког-

да два или большее количество лиц будут действовать со-

обща, выполняя каждый в полном объеме или частично

объективную сторону преступления; соучастие в собствен-

ном смысле этого слова будет охватывать те случаи совме-

стной преступной деятельности, при которых между соуча-

стниками существует распределение ролей, когда каждый

из них выполняет объективную сторону своего состава пре-

ступления; соучастие особого рода,- когда оно выделено

в Особенной части в самостоятельный, специальный состав

преступления, поскольку объединение усилий нескольких

лиц рассматривается законодателем как таящее в себе боль-

шую угрозу правоохраняемому благу и потому более обще-

ственно опасное.

Поможет такое решение и устранить положение, при

котором вопрос об объеме и основаниях вменения, т. е.

вопрос, относящийся к ведению законодателя, решается су-

дебной практикой. И, наконец, все это будет способство-

вать повышению эффективности законодательных норм и

укреплению законности в борьбе с преступлениями, совер-

шаемыми в соучастии.

ГлаваЗ. ВИДЫ СОУЧАСТНИКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

1. Классификация соучастников-и ее основания

1. Совместная преступная деятельность, как и всякая

совместная деятельность, является проявлением социаль-'

ного взаимодействия людей, негативную окраску которому

придает общественная опасность самой такой деятельности,

ее направленность против охраняемых с помощью уголов-

но-правового запрета общественных отношений. Полное

представление о характере совместной преступной деятель-

ности, о роли каждого из сообщников преступления, о су-

ществе взаимодействия между ними, о сущности тех инте-

ресов, на базе которых их объединение произошло, может

быть составлено только на основе социально-психологичес-

кого и криминологического анализов, позволяющих учиты-

вать не только внешнюю характеристику этой совокупной

деятельности, но и ту внутреннюю связь, те взаимоотно-

шения, которые складываются между взаимодействующими

друг с другом при совершении преступления лицами. В

рамках же уголовно-правового анализа деятельность каж-

дого из лиц, совместно совершающих преступление, обычно

интерпретируется лишь в пределах объективной стороны

того состава преступления, по которому его действия ква-

лифицируются.

Именно поэтому в основу подразделения соучастия на

виды, с которыми отождествляется деятельность отдельных

соучастников, должна быть положена функциональная роль

каждого из соучастников в совместно совершаемом дея-

нии. Действующее законодательство к числу соучастников,

, наряду с исполнителем преступления, относит организато-

ра, подстрекателя и пособника и проводит различие между

ними по характеру выполняемых ими действий, образую-

щих объективную сторону состава преступления каждого

из соучастников.

; / 2. В Уголовном кодексе содержится указание и на дру-

^ гой объективный признак, который должен быть учтен су-

дом при назначении наказания соучастникам, а именно

степень их участия в совершении преступления. По этому

критерию в теории уголовного права проводят подразде-

ление соучастников на главных и второстепенных '. Такое

деление, хотя оно прямо и не проведено в законе, имеет

важное практическое значение, поскольку призвано помочь

суду выявить действительную роль каждого соучастника,

принимавшего участие в совершении конкретного преступ-

ления, и на этой основе осуществить индивидуализацию его

наказания.

Однако единства взглядов у советских криминалистов о

месте и роли этого объективного критерия в классифика-

ции соучастников, к сожалению, нет.

А. А. Пионтковский, например; полагает, что деление

С соучастников на виды и их деление на главных и второ-

' В УК КНР 1979 г. деление соучастников на главных и второ-

степенных выступает в качестве основного. Функциональная же роль

отдельных соучастников дает основания для отнесения их к одной из

этих групп. Часть 1 ст. 23 этого Кодекса, например, устанавливает, что

<организатор, руководитель преступной группы по осуществлению

преступных деяний, либо играющий главную роль в совместном пре-

ступлении является главным преступником>, а часть 1 ст. 24 указыва-

ет, что <лица, выполняющие в групповых преступлениях второстепен-

ные или вспомогательные роли, признаются пособниками>. Из этого

следует, что пособником по УК КНР может быть признано и лицо,

выполняющее какую-либо часть объективной стороны конкретного со-

става преступления.

степенных проводится по одному и тому же основанию - по

той объективной роли, которую они выполняют в соверше-

нии преступления. <Наш закон,- пишет он,- проводит

различие между исполнителями, организаторами и пособ-

никами по той объективной роли, которую они играют в

совершении преступления. Этот же критерий берется судом

и для различия между отдельными пособниками, подстре-

кателями, организаторами и исполнителями преступле-

ния...> [175, 577] '. На наш взгляд, с такой трактовкой ос"7

нований деления соучастников согласиться нельзя, посколь-

ку, во-первых, один и тот же критерий никак не может

выступать основанием двух разных классификаций соучаст-

ников, и, во-вторых, таким критерием не может быть роль

соучастника в преступлении, поскольку сама эта роль опре-

деляется характером и степенью участия каждого соучаст-

ника в сообща совершаемом преступлении. На это указы-

вает и закон, предписывая суду учитывать при назначении

наказания <степень и характер участия каждого из соуча-

стников в совершении преступления>.

Выше отмечалось, что характер участия лица в совер-

шении преступления определяет функциональную роль ка-

ждого соучастника. Степень же его участия в преступлении /

дает представление об интенсивности его действий по вы-

полнению своей роли, о его вкладе в сообща совершаемое

преступление. Можно, например, представить себе пособ-

ника при убийстве, чья роль свелась только к тому, что он

посоветовал, когда и где лучше подкараулить жертву, и по-

собника, который помимо указанного, по просьбе испол-

нителя добыл для него орудия убийства, транспортные

средства для быстрого отъезда и т. д. Функциональная роль

пособника в обоих случаях одинакова, степень же участия-

различна. Но какой бы интенсивной не была деятельность

пособника, как бы велика не была степень его участия в

совершении преступления, он ни при каких условиях прев-

ратиться в организатора не может. Для этого необходимо

было бы, чтобы изменился характер его действий, чтобы

он стал инициатором преступления, направлял бы действия

других соучастников, руководил ими. Поэтому искать раз-

личие между соучастниками следует только в их действиях,

точнее в характере действий.

^- Трудно согласиться и с той классификацией соуча-

стников преступления, которую предлагает М. И. Кова-

' В другом месте той же работы А. А. Пионтковский роль соучаст-

ника в совершении преступления (главную, определяющую или вспо-

могательную, второстепенную) связывает со степенью вины каждого

из соучастников [175, 566].

лев. Поскольку фигура организатора преступления <отли-

чается от других соучастников наивысшей степенью уча-

1 стия в выполнении преступного деяния, независимо от фор-

мальной роли в выполнении состава преступления>,

М. И. Ковалев полагает, что <критерием в разграничении

организатора от других соучастников является степень уча-

стия в преступлении, характер же участия в этом плане

имеет только второстепенное, подчиненное значение> [117,

12-13}. Основанием для разграничения исполнителей, под-

стрекателей и пособников М. И. Ковалев считает <харак-

тер участия в преступлении>.

Эта конструкция классификации соучастников представ-

ляется спорной по ряду соображений. Прежде всего, она

не вытекает непосредственно из закона. Мы уже указыва-

ли, что в ст. 17 Основ и соответствующих статьях уголов-

ных кодексов союзных республик разграничение между

отдельными соучастниками проведено по одному основа-

нию - характеру их действий, поскольку законодатель, упо-

требляя глаголы <организовал>, <руководил>, <склонил>,

<содействовал>, дает описание именно действий соучастни-

ков. Что же касается <степени участия>, то она, как пока-

зано выше, может отличать не только интенсивность дей-

ствий организатора по сравнению с другими, но и интенсив-

ность действий отдельных соучастников, выполняющих в

совместно совершаемом преступлении одноименные функ-

ции. Как неодинакова степень участия нескольких лиц, дей-

ствующих в качестве соисполнителей, так может быть

различной и степень участия в преступлении организато-

ров, подстрекателей, пособников.

Неприемлема и сама конструкция двойного основания

классификации соучастников. Поскольку в логическом пла-

не одновременную классификацию по двум основаниям

провести невозможно, М. И. Ковалев проводит ее в два

этапа. По его мнению, необходимо всех соучастников раз-

делить сначала на организаторов и неорганизаторов, а за-

тем уже вторую подгруппу подразделять на исполнителей,

подстрекателей и пособников. Только так можно понять

его утверждение о том, что организатор отличается от дру-

гих соучастников наивысшей степенью участия в соверше-

нии преступления, <независимо от формальной роли> в вы-

полнении состава преступления.

Но, как уже отмечалось, пособник, сколь бы велика ни

была степень его участия в преступлении, при этой своей

<формальной роли> никогда организатором преступления

не станет, пока не изменится сам характер совершаемых им

действий,

Таким образом, только в характере участия в преступ-

лении, т. е. во внешней роли, выполняемой каждым из со-

участников в едином преступлении, можно искать отличие

исполнителей, организаторов, подстрекателей и пособников,

а, следовательно, и составов преступлений, конкретно вме-

няемых им в вину.

2. Исполнитель преступления

1, В преступлениях, совершаемых в соучастии, исполни- ^

тель - центральная фигура, поскольку действия осталь-

ных соучастников трансформируются через его общественно

опасную деятельность.^Вместе с тем и сам исполнитель

мыслим только в тех случаях, когда наряду с ним действу-

ют и другие лица, выполняющие иную функциональную

роль - организаторов, подстрекателей и пособников Если

преступление совершается одним лицом, вопрос о его роли

и функциях не возникает, поскольку в этих случаях речь

идет просто о субъекте преступления, т. е. о лице, виновно

совершившем общественно опасное и противоправное дея-

ние. Поэтому понятие исполнителя преступления, как и по-

нятие организатора, подстрекателя и пособника, является

соотносительным^ Эти фигуры соучастников мыслимы толь- "'

ко в соотношении с исполнителем преступления; точно так

же как и он мыслим только наряду с другим соучастни-

ком.

В соответствии с ч. Зет. 17 Основ (ч, 3 ст. 19 УК УССР)

исполнителем признается лицо, непосредственно совершив-

шее преступление, т. е. фактически выполнившее то дея-

ние, которое образует состав конкретного преступления,

предусмотренного той или иной статьей Особенной части

Уголовного кодекса.

2. Исполнителем преступления может быть только лицо, ^

отвечающее требованиям, предъявляемым к субъектам кон-

кретных преступлений, поскольку иначе в его деянии не

будет состава преступления как необходимого условия при-

влечения его к ответственности^ В данном случае речь, ко-

нечно, идет не только об общих требованиях, предъявляе-

мых ко всем субъектам преступления (достижении опреде-

ленного, установленного законом возраста, вменяемости),

но и о тех требованиях, которые предъявляются к специаль-

ным субъектам. Если лицо, привлекаемое к ответственно-

сти по одному из составов преступления, требующих спе-

циального субъекта, не обладает признаками, делающими

его таковым ( не является, например, должностным лицом,

военнослужащим, следователем, судьей, капитаном судна

и т.д.), то оно даже при совершении конкретных действии,

входящих в объективную сторону состава преступления,

предусмотренного соответствующей статьей Особенной час-

ти Уголовного кодекса, быть исполнителем такого преступ-

ления не может. Это, казалось бы, ясное требование за-

кона, как свидетельствует судебная практика, иногда на-

рушается. Чаще всего это имеет место по делам о

должностных преступлениях, когда исполнителем преступ-

ления (например, получения взятки) признается лицо, не

являющееся должностным.

'..' 3. В теории уголовного права к числу исполнителей пре-

ступления относятся и так называемые посредственные при-

чинители, т. е. лица, использовавшие для совершения пре-

ступления тех, кто по закону вообще субъектом пре-

ступления быть не может, поскольку не достиг возраста,

с которого наступает уголовная ответственность за данное

преступление, либо в силу пороков сознания или воли яв-

ляется невменяемым^ То обстоятельство, что конкретные

исполнители общественно опасных действий не являются

субъектами преступления и -поэтому (в силу отсутствия

состава преступленния) к уголовной ответственности не

привлекаются, не может служить основанием для освобож-

дения от такой ответственности лиц, стоящих за их спиной

и умышленно направляющих действия как тех, кто вообще

не может быть субъектом преступления, так и тех, кто дей-

ствует невиновно или по неосторожности. Эти лица должны

рассматриваться как исполнители преступления и привле-

каться к ответственности непосредственно по статьям Осо-

бенной части Уголовного кодекса. Иное решение вопроса

не отвечало бы принципам советского уголовного права и

не содействовало бы решению вопросов борьбы с преступ-

ностью.

/ДГ"" Из сказанного следует, что исполнителем преступления

^ должно признаваться не только лицо, непосредственно вы-

полняющее объективную^сторону состава преступления,

предусмотренного конкретной статьей Особенной части Уго-

ловного кодекса, но и лицо, причиняющее общественно

опасные последствия через посредство лиц, которые либо

не могут быть субъектами преступления, либо действуют

невиновно или по неосторожности^,

Такое решение вопроса, дос^ючно полно обоснован-

ное в теории советского уголовного права и применяемое

в судебной практике, до настоящего времени законодатель-

ного закрепления не получило. Урегулирование в Уголов-

ном кодексе вопроса о признании посредственных причи-

нителей исполнителями преступления способствовало бы

не только укреплению законности, обеспечению единооб-

разного применения правовых норм, но и повышению их

общепредупредительного воздействия.

У4. В преступлениях, совершаемых в соучастии, с распре-

делением ролей объективную сторону преступления, пре-

дусмотренного конкретной статьей Особенной части, неред-

ко выполняет не одно лицо, а несколько лиц. В этих слу-

чаях речь идет о соисполнителях преступления.

Рассматривая соисполнительство как форму соучастия,

мы отмечали, что в тех случаях, когда каждый из сообща

действующих лиц выполняет объективную сторону состава

преступления, предусмотренного в статье Особенной части

Уголовного кодекса, в полном объеме, вопрос о его ответ-

ственности с точки зрения действующего законодательства

сложностей не вызывает. Намного сложнее обстоит дело

тогда, когда объективная сторона выполняется лишь объе-

диненными усилиями сообща действующих лиц, и на до-

лю каждого из них приходится только часть преступной

<работы>. Для того чтобы вменить все преступление каж-

дому из сообща действующих лиц, выполнивших лишь

часть объективной стороны состава конкретного преступ-

ления, необходимо специальное указание закона. Поскольку

это правило является универсальным, норма о соисполни-

тельстве должна быть помещена в Общей части Уголовного

кодекса. Иными словами, соисполнительство, как и соуча-

стие с распределением ролей, должно рассматриваться как

институт Общей части уголовного права.

В тех случаях, когда в сообща совершаемом преступ-

лении объединяются усилия нескольких лиц, из которых

одни действуют в качестве соисполнителей, а другие вы-

ступают как организаторы, подстрекатели или пособники,

должны одновременно применяться как нормы, регулиру-

ющие ответственность соисполнителей, так и нормы, опре-

деляющие ответственность соучастников с распределением

ролей. Такое решение вопроса позволит подвести под от-

ветственность каждого из сообща действующих лиц проч-

ную базу, точно и однозначно квалифицировать его дейст-

вия, устранить те ошибки, которые иногда встречаются в

судебной практике.

3. Организатор преступления

1. Организатор преступления-наиболее опасная фигура ^

среди соучастников. Он, как правило, является душой пре-

ступления, его инициатором, прилагает немалые усилия к

139

тому, чтобы сплотить соучастников, обеспечить их слажен-

ные действия для реализации преступного намерения.

^ Организатор преступления может действовать не только

в составе организованной группы, но и при соучастии с

распределением ролей/ Если в первом случае ответствен-

ность организатора определяется непосредственно нормами

Особенной части Уголовного кодекса и, следовательно, сос-

тавляет преступление особого рода, то во втором - органи-

затор действует в рамках соучастия с распределением ро-

лей, и его ответственность наступает на основаниях, предус-

мотренных в Общей части Уголовного кодекса.

{Действующее законодательство (ч. 4 ст. 17 Основ и со-

ответствующих ей статей Уголовных кодексов союзных рес-

публик) определяет организатора как лицо, <организовав-

шее преступление или руководившее его совершением>. За-

кон предусматривает, следовательно, две возможные формы

совершения организаторских действий: собственно органи-

зацию преступления и руководство преступной деятельно-

стью.

^ 2. Организация преступления - понятие емкое. Она ох-

ватывает целый ряд признаков, характеризующих деятель-

ность организатора, в том числе и такой, как руководство

преступлением^Основным, что отличает руководителя пре-

ступления от организатора, является то, что организатор

^ всегда выступает и как инициатор преступления^Ему при-

надлежит <идея> совершения конкретного преступления и

все, что он затем делает,- подыскивает и сплачивает со-

участников, разрабатывает план совершения преступления

и направляет действия соучастников на его реализацию,

координирует и корректирует по мере необходимости их

действия и т. д.- направлено на то, чтобы обеспечить пре-

творение в жизнь этой принадлежащей ему идеи^

^- "Инициатива в совершении преступления может принад-

лежать не только организатору^ При определенных усло-

виях, когда имеется группа асоциально настроенных лиц,

инициатором может быть и один из соисполнителей пре-

ступления, роль которого сводится только к тому, что он

высказывает мысль о совершении преступления. В услови-

ях господствующих в такой группе негативных настроений

этого, нередко, оказывается достаточно, чтобы группа со-

вершила преступление. В судебной практике с проявлени-

ями такой <иницативы> соисполнителя можно столкнуться,

например, в делах о групповых хулиганстве, изнасилова-

нии и т. д,

\/"' Инициатором преступления всегда является и подстре-

катель. Однако его роль, его усилия сводятся обычно к то-

му, чтобы породить у исполнителя или других соучастников

умысел на совершение преступления. Далее этого подстре-

катель не идет. Если же он прилагает сверх того усилия,

чтобы сплотить соучастников, преподнести им готовый план

совершения преступления, берется за руководство их дея-

тельностью, он превращается в организатора^

Вторая форма организации преступления заключается

в том, что организатор, не будучи инициатором преступле-

ния, осуществляет руководство всей преступной деятель-

ностью соучастников, обеспечивая реализацию преступного

намерения.

3. В уголовно-правовой литературе предлагаются и

иные определения организатора, не всегда совпадающие с

текстом закона. Так, Г. А. Кригер полагает, что <органи- V"

заторами являются лица, которые создают преступное со-

общество или шайку либо руководят их деятельностью, а

также лица, которые руководят подготовкой или соверше-

нием отдельных преступлений> [83, 131]. Связывая вопрос

об организаторе с совершением преступления в составе пре-

ступного сообщества, он, тем самым, по нашему мнению,

выходит за рамки ст. 17 Основ. Выше подчеркивалось, что

назначение этой статьи заключается в том, чтобы урегули-

ровать вопрос об уголовной ответственности лиц, действия

которых непосредственно статьей Особенной части уголов-

ных кодексов не охватывается. Действия же организаторов

преступных сообществ являются одним из видов деятель-

ности, рассматриваемой как преступление непосредственно

в статьях Особенной части уголовных кодексов. Поэтому в

статье, определяющей ответственность соучастников, о них

говорить нет надобности-

Предложенное определение страдает и еще одним недо-

статком. Во второй его части, где речь идет об организа-

ции отдельных преступлений (вне преступного сообщества),

Г. А. Кригер называет только руководство подготовкой

или совершением преступления, т. е. сужает понятие ор-

ганизатора преступления по сравнению с законодатель-

ным определением и с объективной сущностью его дея-

ний.

Спорным представляется также определение организа- ^

тора^конкретного пресздщ^ния, предлагаемые М. И_Кова-

девым. По" его мнению, таковыми должны считаться лица,

которые:

<а) организуют преступление, то есть нетолько склоня-

ют другое лицо к преступлению, но и сами участвуют в~еРо

совершении_в_качестве непосредственных исполнителей, на-

ряд1_с_лицами, втянутыми ими_в_преступленйе^-'-'

б ) руководят непосдедс1венным совершением престу п -

л ен ия в качестве главарей, руковод_ителей^распорядите.1 ей

"преступной деятельност^и^независнмо от того, участвуют

онй~приэтом~в физическом выполнении состава преступ-

лёния или совершают тол^коленствия, кото^ые~способству-

_ют"успеху прес^упно^^еят1льност1Гфи^ических' исполнТГтё-

л_ей преступления> \117~Ш!У.-- ' -^-^-

М^И. Ковалев проводит, таким образом, различие меж-

ду двумя названными в законе видами организаторов по

тому признаку, что организатор первого вида непосред-

ственно не руководит совершением преступления, но уча-

ствует в нем наряду с втянутыми им в это преступление ли-

цами, организатор же второго вида, наоборот, руководит

непосредственным совершением преступления, но может и

не участвовать в физическом выполнении его состава.

Думается, что такое разграничение необоснованно. По-

нятие организации деятельности более широкое, чем по-

у нятие руководства ею. (И поэтому деятельность организа-

тора первого типа необходимо должна включать и

. руководство совершением преступления. По формуле же

М. И. Ковалева, она сводится только к тому, что организа-

тор, во-первых, склоняет другое лицо к преступлению и, во-

вторых, сам участвует в преступлении наряду с втянутыми

им в преступление лицами. Если выразить эту мысль более

просто, то получится, что организатором преступления яв-

ляется подстрекатель, принявший, сверх того, участие в

совершении исполнительских действий, т. е. гибрид под-

стрекателя и соисполнителя. С такой трактовкой согласить-

ся трудно.

\У 4. Как мы уже отмечали, организатор первого вида все-

' гда действует и как подстрекатель, поскольку инициатива

в совершении преступления, как и подыскание соучастни-

ков, всегда принадлежит ему. Но для того чтобы стать ор-

ганизатором, он не просто должен еще включиться в пре-

ступление в качестве соисполнителя, но и выполнить имен-

но организаторские действия, т. е. действия, направленные

на организацию преступления. В этом плане соединение

двух функциональных ролей: подстрекателя и соисполните-

ля, породить третью специфическую функцию - организа-

цию преступления не могутИЗрганизация преступления -

это и разработка плана преступления, и распределение ро-

лей между соучастниками или даже точно определенная,

продуманная организатором деятельность одного исполни-

теля, действующего согласно полученным инструкциям.

При этом организатор преступления, отнюдь, не должен

в обязательном порядке становиться исполнителем. Судеб-

ной практике известны многочисленные случаи такого рода.

Ограничимся для иллюстрации одним примером.

К. купила у С. половину домостроения. По условиям до-

говора она в момент его подписания передала С. часть

обусловленной суммы, а остальную часть обязалась выпла-

тить на протяжении года. Вселившись в дом, К., однако,

стала изыскивать способы, как избежать оплаты долга. Она

стала уговаривать Л., находившегося с ней в интимной свя-

зи, убить С. Подпаивая Л., когда он приходил к ней в гос-

ти К. неизменно заводила разговор об этом. Для того

чтобы убедить Л. в том, что ему бояться нечего, К. развила

перед ним в деталях продуманный план. У С. всегда имел-

ся табак-самосад, который он хранил на полках в чулане.

В этом же чулане находились и его столярные принадлеж-

ности, в том числе и топор. С., человек аккуратный и пе-

дантичный, всегда все хранил в одном и том же месте. По

плану К., Л. должен был зайти к С. за табаком, а когда

последний отправится в чулан, последовать за ним и, вы-

ждав, пока тот повернется к полке, взять стоящий тут же

топор, сзади нанести удар и после этого рассыпать табак из

банки вокруг себя и у выхода до общей дороги с тем, чтобы

собаки не взяли след. То, что следы Л. ведут к дому, го-

ворила К., ни у кого подозрения вызвать не может, так как

все знают, что он у нее бывает. Уговоры и детализация

плана со стороны К. продолжались более двух месяцев,

пока Л., наконец, не сдался и не совершил организованное

К. убийство. С полным основанием, по нашему мнению,

суд, рассматривавший это дело, признал К. организатором

убийства, а Л. его исполнителем.

В приведенном примере К. непосредственного участия

в совершении преступления не принимала, но от этого ее

роль не перестала быть организаторской.

5. В литературе распространенным является мнение, ^

что в случаях, когда соучастник (организатор, подстрека-

тель, пособник) принимает также участие в самом процес-

се исполления преступления, предусмотренного в статьях

Особенной части Уголовного кодекса, его исполнительская

(соисполнительская) деятельность поглощает всякую дру-

гую, и действия его должны квалифицироваться только по

статье Особенной ^асти без ссылки на норму Общей части,

определяющей ф: нкциональную роль соучастников. Этой

позиции широко придерживается и судебная практика. /

Дань этому устоявшемуся мнению отдал и автор настоя-

щей работы [65].

Однако такой подход является недостаточно последова- \/

тельным. Упрощая квалификацию, он, вместе с тем, осво-

бождает суд от необходимости во всех деталях проанали-

зировать и описать в приговоре все аспекты деятельности

соучастника и, если будет установлено, что он принимал

<двойное> участие в совершении преступления, т. е. дей-

ствовал как соисполнитель и одновременно как организа-

тор или подстрекатель, отразить это в квалификации по-

средством ссылки на соответствующие части статьи Общей

части Уголовного кодекса.

4. Подстрекатель к преступлению

\?1. Подстрекателем признается лицо, склонившее кого-либо

1 к совершению преступления, т. е. умышленно возбудившее

у другого лица решимость совершить конкретное общест-

венно опасное деяние, запрещенное законом.

Действующее законодательство, давая определение под-

стрекателя, не содержит каких-либо указаний на средства

и формы, с помощью которых подстрекательство осущест-

вляется, поскольку в законе немыслимо предусмотреть все

средства, которыми подстрекатель может воспользоваться

для создания мотивов, обусловливающих поведение под-

стрекаемого. Средства эти могут быть самыми различными,

и провести какую-либо классификацию этих средств по их

действенности без учета конкретных обстоятельств, в кото-

рых осуществляется подстрекательство, а также отношений

^ ^ между подстрекателем и подстрекаемым невозможно^ Как

V справедливо отмечает М. И. Ковалев, <для того, чтобь/ при-

нудить человека помимо его воли к совершению каких-либо

нежелательных действий, порой употребляются весьма же-

стокие средства, но они разбиваются, натыкаясь на стой-

кость и несокрушимую волю человека. Однако иногда бы-

вает и так, что незначительный жест, едва заметное

движение глаз, вскользь брошенное слово являются доста-

точными, чтобы человек согласился на самый серьезный

по своим последствиям поступок> [117, 69]. Поэтому су-

^ дить о действенности тех или иных средств, употреблен-

ных подстрекателем,- можно только применительно к каж-

дом^.конкретному случаю.

^2.-В литератур^ обычно, в качестве средств подстрека-

тельства называют подкуп, просьбу, поручение, убеждение

и уговоры, приказ,-физическое насилие 1. обман [17, 74-

85].

Установить соотношение этих средств, их относительную

^ результативность невозможно. Существенно не то, какие

средства употреблял подстрекатель, а то, насколько эти

средства оказались эффективными."

Вместе с тем, отвлекаясь от конкретной ситуации, в ко-

торой действует 'подстрекатель, и от его взаимоотношений

с Исполнителем в тот момент, когда подстрекательство осу-

ществлялось, можно попытаться проанализировать средст- \

ва подстрекательства по их относительной <силе>. В этом ^

случае на первое место следовало бы, вероятно, поставить '

принуждение, угрозы и приказ '.

л^При прочих равных условиях принуждение и угроза ско-^^

^^ее всего могут вызвать в психике людей нестойких, трус-

ливых мотивы,' толкающие их на причинение вреда ,опре-<

деленным правоохраняемым благам для защиты своих соб- '

ственных интересов.^Принуждение может быть физическим

и психическим. ^Подстрекатель может, например, побоями ,

понуждать то или иное лицо к совершению преступления^;

но он может добиваться той же цели и угрозой избить под-

стрекаемого или причинить ему иной вред. В этом смысле

угроза выступает как средство психического принуждения.^

Приказ в качестве средства подстрекательства может

быть использован лишь тогда, когда он обращен к лицам

подчиненным, зависимым от подстрекателя по службе.

В тех случаях, когда приказ является обязательным (напри-

мер, для военнослужащих) и лицо не может уклониться

от его исполнения, оно вообще освобождается от ответ-

ственности за совершенные им общественно опасные дей-

ствия, а лицо, отдавшее такой приказ, рассматривается как '

посредственный причинитель.

Это правило применимо не только к военнослужащим, {/

но и к руководителям учреждений, предприятий и органи-

заций, понудивших своих подчиненных совершить преступ-

ление. Так, Пленум Верховного Суда СССР в постановле-

нии от 2] июня 1985 г. <О практике применения судами

законодательства по делам о приписках и других искаже-

ниях отчетности о выполнении планов> указал: <Если дол-

жностное лицо, на которое возложена обязанность пред-

ставления государственной отчетности, понудило подчинен-

ного ему по службе работника исказить вносимые в нее

данные и подписать направленный в соответствующие ор-

ганы отчет вместо себя (в качестве исполняющего обязан-

ности руководителя и главного бухгалтера, хотя эти обя-

занности на него в установленном законом порядке не

' В УК КНР 1979 г. в качестве наиболее действенных средств под-

стрекательства названы угроза и обман. Так, во всяком случае, может

быть понята ст. 25 УК, устанавливающая, что лицам, втянутым в пре-

ступную деятельность при помощи угроз или обмана, следует с учетом

обстоятельств совершения ими преступления назначить наказание ни-

же низшего предела либо освободить их от наказания.

и <>п

145

возлагались), то его действия надлежит квалифицировать

по ст. 152 ' УК. РСФСР и соответствующим статьям УК

других союзных республик>, т. е. как посредственного при-

чинителя. При этом Верховный Суд СССР подчеркнул,

что <лицо, фактически подписавшее отчетность, может быть

привлечено к ответственности за пособничество по ст. ст. 17

и 152 ' УК РСФСР и соответствующим статьям УК других

союзных республик лишь в том случае, когда оно сознава-

ло незаконный характер отданного распоряжения и не при-

няло мер к предотвращению преступления>.

г' Что же касается должностных лиц вышестоящих орга-

низаций, понудивших лиц, на которых возложена обязан-

ность представления государственной отчетности, к совер-

шению приписок или других искажений отчетности о вы-

полнении планов руководимыми ими предприятиями, учре-

ждениями, организациями, то Пленум Верховного Суда

СССР указал, что они подлежат ответственности как ор-

ганизаторы преступления по ст. ст. 17 и 1521 УК РСФСР

и соответствующим статьям УК других союзных республик.

Хотя принуждение, угроза и приказ относительно более

сильные средства подстрекательства, это отнюдь не значит,

что они являются наиболее распространенными. Подстре-

катель чаще прибегает к менее сильным средствам, кото-

рые, во-первых, проще и легче использовать и которые, во-

вторых, 'по их эффективности (с учетом конкретной ситуа-

ции и его отношений с подстрекаемым) не уступают

' названным выше. Более того, они нередко позволяют под-

'стрекателю оставаться в тени и вселяют в него надежду на

^возможность избежать ответственности. К таким средствам,

^\в частности, относятся убеждение, совет и просьба.

^ Убеждение заключается в сообщении подстрекателем

исполнителю или пособнику таких обстоятельств, которые

могут стать мотивами их деяний. С объективной стороны

убеждение - процесс длительный, требующий общения

между подстрекателем и подстрекаемым. Во время этого

общения подстрекатель стремится не только вызвать мо-

тивы, которые содействовали бы принятию исполнителем

решения, но и, наоборот, ослабить, нейтрализовать, уничто-

жить мотивы, которые удерживают лицо от принятия же-

лаемого для подстрекателя решения. Характерной чертой

убеждения как средства подстрекательства является то,

что внешне подстрекатель не имеет своего интереса в пре-

ступлении. Воздействуя на волю исполнителя, он стремит-

ся убедить его в целесообразности и необходимости тех или

иных деяний, уверить в том, что совершение их соответ- г

<" ствует его (исполнителя) интересам. В этом как раз и за-

ключается психологическая действенность убеждения, его

отличительная особенность. Отвечает ли это действительно-

сти или 'подстрекатель име^т в преступлении свой инте-

рес - не существенно. ,

Непосредственно к убеждению как средству подстрока- ^

тельства примыкает совет, поскольку и здесь подстрекатель -

также не выражает своего интереса в совершении преступ-

ления. Однако, в отличие от убеждения, совет, как прави-

ло, представляет собой единовременный акт подстрекателя.

'Основы уголовного законодательства и Уголовные ко- (^

дексы союзных республик называют совет одним из спосо-

бов интеллектуального пособничества. Но это отнюдь не

значит, что совет не может быть средством подстрекатель-

ства. Отличие подстрекателя от интеллектуального пособ-

ника зависит не от характера использованных средств, а

от тех мотивов, которые он порождает у исполнителя. Если

подстрекатель порождает у подстрекаемого намерение со-

вершить преступление, то интеллектуальный пособник

лишь укрепляет уже имеющееся намерение, приводит но- ^

вые аргументы, создает дополнительные мотивы, толкаю-

щие к совершению преступления. Поэтому для того чтобы

выяснить, имело ли место подстрекательство или интел-

лектуальное пособничество, необходимо знать, к чему при-

вел совет: к укреплению и корректировке имевшегося у ли-

ца намерения или к порождению такого намерения.

Просьба в отличие от убеждения и совета имеет в своей "

основе интерес подстрекателя. С помощью просьбы под-

стрекатель стремится склонить исполнителя к совершению

действий, представляющих интерес либо непосредственно

для него, либо для третьих лиц. Психологическая действен-

ность этого средства подстрекательства во многом зависит

от характера отношений, которые существуют между под-

стрекателем и подстрекаемым. Даже при таком тяжком

преступлении, как убийство, просьбы, при наличии соответ-

ствующих отношений, может оказаться вполне достаточно,

чтобы склонить исполнителя к действию. Так, Судебной

коллегией по уголовным делам Верховного Суда Армян-

ской СССР была осуждена А. за подстрекательство Н, к

убийству А. А.- брата ее мужа. А., муж которой отбывал

наказание в исправительно-трудовой колонии, вступила в

сожительство с Н. Об этом узнал А. А. и сообщил своему

брату. В связи с этим А. попросила своего сожителя Н.

убить А. А" что тот и сделал [31, 16-17]. То, что просьбы

оказалось достаточно для убийства, объясняется, в первую

очередь, характером отношений между Н. и А. Интимная

связь, а также причина, побудившая А. просить Н. распра-

виться с А. А., были той почвой, на которой просьба ока-

залась действенным средством подстрекательства. Поэтому

на практике для решения вопроса о том, могла ли быть

в конкретном деле просьба средством подстрекательства.

необходимо выяснить весь комплекс отношений между ис-

1 полнителем преступления и лицом, подозреваемым в под-

стрекательстве, и только на этой основе делать выводы.

^/ Уговоры, как средство подстрекательства, являются, по

существу, разновидностью просьбы. Разница заключается

лишь в том, что они повторяются неоднократно. Это как

бы просьба, растянутая во времени. В этом смысле угово-

ры напоминают убеждение, которое также имеет большую

или меньшую протяженность во времени. Но в отличие от

убеждения, где подстрекатель апеллирует, в основном, к

разуму подстрекаемого, старается его убедить, уговоры

^ рассчитаны на чувства подстрекаемого.' Уговаривающий,

неоднократно повторяя просьбы, старается упросить под-

стрекаемого. Убеждая, подстрекатель на первый план вы-

двигает интересы подстрекаемого, уговаривая - не скры-

вает и своей личной заинтересованности в исходе дела.

^ Среди других, встречающихся на практике средств под-

стрекательства, можно назвать обещание вознаграждения

или дачу его (подкуп), обещание выгоды от совершения

преступления, порождение у другого лица заблуждения

^(обман) или использование существующей ошибки и др.'

Чаще всего обещанием вознаграждения или выгоды от со-

вершения преступления пользуются преступные элементы,

ставшие на путь расхищения социалистической собственно-

сти, на путь спекуляции. С помощью подкупа или обещания

доли в преступной добыче они стремятся, с одной стороны,

втянуть в орбиту своей преступной деятельности иных лиц,

и, с другой, обеспечить безнаказанность своих деяний. Под-

куп, осуществляемый в отношении должностных лиц, пре-

вращается во взятку.

(/Средством подстрекательства может быть также ис-

пользование ошибки лица по поводу определенных обстоя-

тельств с тем, чтобы направить его деятельность на совер-

шение преступления, или обман в отношении определенных

обстоятельств с той же целью, у

Это положение, к сожалению, признается не всеми. Так,

А. А. Пионтковский полагает, что <сознательное введение

другого лица в заблуждение, чтобы использовать его ошиб-

ку, добиться осуществления преступления руками этого

лица>, не может рассматриваться как подстрекательство

[175, 572]. Такое утверждение правильно лишь примени-

тельно к тем случаям, когда обман касается обстоятельств,

образующих элементы состава преступления, но оно невер-

но когда речь идет об обмане по поводу обстоятельств, не

являющихся элементами состава преступления, но могущих

порождать у подстрекаемого определенные мотивы, опре-

делять линию его поведения. Поэтому выявление сущности

и характера обстоятельств, по поводу которых одно лицо

вводит в заблуждение другое, является важным для уста-

новления подлинной роли этого лица, правильной уголовно-

правовой оценки его действий.

3^ При квалификации преступлений выяснение тех <^<

средств, которые использовал подстрекатель, имеет большое

значение, поскольку позволяет установить мотивы, толкнув-

шие подстрекаемого к совершению преступлениях Знание

же мотивов человеческого поведения позволяет определить

степень вины конкретного лица и тем самым индивидуали-

зировать наказание. Особенно это важно в делах, где сос-

тав преступления включает в качестве необходимого эле-

мента субъективной стороны мотив преступления. Устано-

вив средства подстрекательства, т. е. факторы, толкнувшие

лицо на совершение преступления, можно безошибочно ус-

тановить также мотив преступления, и, следовательно, пра-

вильно его квалифицировать.

Если средства, используемые подстрекателем для воз- <

буждения у другого лица решимости совершить преступле-

ние, могут быть самыми разнообразными, то формы, в ко-

торые он облекает свою деятельность,- ограничены, преж-

де всего, способом общения людей друг с другом, способом

передачи мыслей одного лица другому.

Любое средство, используемое подстрекателем,- угро- ^

за, совет, просьба, убеждение и т. д., облекается, как пра-

вило, в словесную форму. Однако иногда подстрекатель

заменяет слова жестом, способным выразить и передать его

мысль подстрекаемому. Жесты, называемые в теории уго-

ловного права конклюдентными действиями, чаще всего

встречаются в случаях подстрекательства непосредственно

на месте совершения преступления, когда определенность

ситуации придает жесту необходимую выразительность, де-

лает^его однозначным.

4. ^Подстрекательство мыслимо.лишь в отношении кон-С^

кретного преступления. Иначе говоря, оно должно быть

связано со склонением определенного лица к совершению

определенных общественно опасных действий, направлен-

ных на причинение вреда конкретному, находящемуся под

охраной уголовного закона объекту.^ Недостаточно четкое

уяснение этого обстоятельства приводит нередко к ошиб-

кам в судебной практике^

П., например, была осуждена за подстрекательство сво-

его сына к убийству невестки. Объективным основанием к

признанию П. подстрекательницей к убийству явилось то

обстоятельство, что она, имея тяжелый характер, всячески

третировала невестку и постоянно жаловалась на нее сыну,

который не раз избивал жену. Дело это прошло ряд ин-

станций, и только Пленум Верховного Суда СССР, рассмот-

ревший его по протесту Генерального Прокурора СССР,

пришел к выводу, что, <как видно из показаний свидетелей,

конкретных фактов подстрекательства со стороны П. им не

было известно, и они, заявляя о том, что П. убил жену по

наущению матери, высказывали лишь предположение>.

Ошибка в этом деле заключалась прежде всего в неверной

оценке характера действий П., безосновательно расценен-

ных судом как подстрекательство.

^""Подстрекательство должно быть конкретизировано по

объекту. Не может рассматриваться как подстрекатель ли-

цо, пусть и призывающее к совершению преступления, но

не указывающее против какого конкретного объекта это

преступление должно быть направлено.

^ И, наконец, оно должно быть конкретизировано по

субъекту, т. е. по лицу, в отношении которого оно осуще-

ствляется.^ Общий призыв к преступлению, не обращенный

к конкретному исполнителю, не может рассматриваться

как подстрекательство и не влечет за собой ответственно-

сти, если только по закону он не образует самостоятельно-

го преступления, ответственность за которое установлена

непосредственно в статьях Особенной части Уголовного ко-

декса,

\у .Таким образом, подстрекательство как вид соучастия

в преступлении всегда должно быть конкретизировано по

всем элементам состава этого преступления

5. Пособник преступлению

Пособники - наиболее распространенный вид соучастни-

ков. Если проанализировать дела о соучастии с распреде-

лением ролей, то окажется, что большинство соучастников

(исключая исполнителей) действуют как пособники.

По своей объективной роли в совершении преступления

пособник, за редким исключением, всегда менее опасная

фигура, чем другие соучастники: инициатива совершения

преступления принадлежит не ему, он не руководит пре-

ступной_деятелъяостыо других лиц, не выполняет объектив-

ной стороны состава преступления, предусмотренной ста-

тьями Особенной части; он лишь содействует исполнителю

преступления в осуществлении его преступного намерения,

не выполняя при этом действий, входящих в объективную

сторону состава преступления исполнителя. Однако и в

этих пределах диапазон действий пособников может быть

весьма широк: от сообщения исполнителю сведений о сос-

таве семьи предполагаемой жертвы ограбления до предо-

ставления ему орудий для убийства.}

. Действующее законодательство (ч. 6 ст. 17 Основ) оп-

ределяет пособника как <лицо, содействовавшее соверше-

нию преступления советами, указаниями, предоставлением

средств или устранением препятствий, а также лицо, зара-

нее обещавшее скрыть преступника, орудия и средства пре-

ступления либо предметы, добытые преступным путем>.

В этом определении не только обозначена направленность

деятельности пособника (содействие совершению преступ-

ления), но и дан перечень способов и средств пособниче-

ства. "

По характеру совершаемых пособником действий пособ-

ничество может быть разделено на два вида: физическое

и интеллектуальное.

2. Физическое пособничество заключается в совершении

действий, помогающих исполнителю осуществить объектив-

ную сторону того состава преступления, который сформу-

лирован в Особенной части Уголовного кодекса. К числу

этих действий относятся: а) предоставление исполнителю

необходимых средств для осуществления его преступного

замысла; б) устранение препятствий, мешающих исполни-

телю выполнить объективную сторону состава преступле-

ния; в) создание необходимых условий, обеспечивающих

совершение преступления. Л^А"

Предоставление средств связано обычно с передачей

пособником исполнителю тех или иных предметов матери-

ального мира, которые должны помочь последнему реали-

зовать свое преступное намерение. Такими предметами

могут быть отмычки, оружие, транспортные средства, горю-

чие материалы и т. д. Исчерпать этот перечень невозмож-

но, как невозможно и привязать отдельные средства, пре-

доставленные пособниками, к определенному преступле-

нию. Например, ключ (отмычка) может являться средством

проникновения в квартиру или в учреждение для кражи,

для убийства, в целях шпионажа и т. д. Точно так же ору-

жие может быть средством убийства, разбойного нападе-

ния, бандитизма, оказания психического насилия при изна-

силовании и \. п. Поэтому в качестве средств могут высту-

пать самце различные предметы материального мира при

условии, что по своим свойствам они могут оказать испол-

нителю помощь в осуществлении объективной стороны со-

става конкретного преступления.

Устранение препятствий, мешающих исполнителю со-

вершить преступление, заключается в таких действиях по-

собника, которые направлены на уничтожение тех или иных

помех на пути к достижению преступной цели. Так, пособ-

ник может отвлечь внимание лиц, призванных охранять

государственное или общественное имущество, отключить

водопроводную сеть с целью содействия поджигателю, пе-

ререзать токопитающие провода с тем, чтобы исполнитель

под покровом темноты мог проникнуть в помещение, отклю-

чить телефон и т. п. Одним из народных судов г. Киева

рассматривалось, например, дело, в котором помощь пособ-

ника сводилась к тому, что в строго обусловленное время

он позвонил по телефону охраннику одного из учреждений

и сообщил, что его (охранника) жена попала под машину

и хочет перед смертью с ним проститься. Охранник, жив-

ший в трех кварталах от места работы, запер дверь и, бро-

сив все, побежал домой. Пятнадцати минут, в течение ко-

торых он отсутствовал, оказалось достаточным для того,

чтобы сейф учреждения был очищен. Позвонив по телефо-

ну и вызвав охранника, пособник устранил препятствие,

которое мешало преступникам совершить кражу.

Создание условий, обеспечивающих исполнителю воз-

можность совершить преступление, является, по существу,

разновидностью предыдущего вида физического пособни-

чества, но, если так можно выразиться, с положительным

знаком.

Устранение препятствий предполагает такое изменение

окружающей обстановки, когда из нее изымаются те или

иные элементы, мешающие исполнителю выполнить его на-

мерение. Создание условий, наоборот, предполагает попол-

нение окружающей обстановки чем-то таким, что призвано

оказать исполнителю помощь в выполнении объективной

стороны состава его преступления.

^^ 3. Интеллектуальное пособничество заключается в пси-

"хическом воздействии пособника на сознание и волю ис-

полнителя с тем, чтобы укрепить его решимость совершить

преступление, конкретизировать его умысел. К числу

средств, к которым прибегает интеллектуальный пособник,

относятся советы, указания, а также заранее данное обе-

щание скрыть преступника, орудия и средства совершения

^преступления, следы преступления и предметы, добытые

.преступным путем.

Совет и указание как средство интеллектуального по-

собничества встречаются в судебной практике крайне ред-

ко Лицо, дающее совет или указание о том, как совершить

преступление, обычно является инициатором преступления

и поэтому справедливо рассматривается судебной практи-

кой как подстрекатель или организатор преступления. Толь-

ко в тех случаях, когда совет и указание обращены к 'лицу,

у которого уже есть намерение совершить преступление, и

эти советы или указания преследуют цель лишь укрепить

такое намерение, лицо, дающее такие советы или указания,

должно рассматриваться как пособник. Иными словами,

совет и указание являются средством пособничества, если

они направлены на укрепление возникшей помимо пособни-

ка инициативы совершить преступление.

К интеллектуальному пособничеству закон относит так-

же заранее обещанное укрывательство. Однако и теория,

и судебная практика с полным основанием рассматривают

как таковое и заранее обещанные недоносительство и по-

пустительство.

Давая исполнителю обещание скрыть преступление, нс

сообщать о нем органам власти или не препятствовать его

совершению, пособник тем самым укрепляет решимость ис-

полнителя к действию, способствует становлению ему умы-

сла. При таком обещании в расчет исполнителя вводится

дополнительный фактор, способный склонить его к преступ-

ной деятельности,- надежда на то, что его укроют, о нем

не донесут, ему не будут препятствовать.

Поэтому для привлечения к ответственности интеллек-

туального пособника, воздействовавшего на исполнителя

заранее данным обещанием скрыть преступление, не сооб-

щать о нем органам власти или не препятствовать его со-

вершению, не обязательно устанавливать, выполнил ли он

это обещание. Свою роль в совершаемом в соучастии пре-

ступлении он уже выполнил - укрепил решимость испол-

нителя к действию.

Если же укрывательство, недоносительство и попусти-

тельство не были заранее обещаны исполнителю и тем са-

мым не включались им в общий план совершаемого пре-

ступления, они рассматриваются не как соучастие в пре-

ступлении, а как прикосновенность. -

4. Действия пособника, как и других соучастников, дол-

жны находиться в причинной связи с деянием исполнителя.

А это возможно лишь в том случае, если они хронологи-

чески предшествуют деянию исполнителя или осуществля-

ются одновременно с ним. Если же деятельность пособника

относится ко времени, когда деяние исполнителя уже за-

вершено, она не может рассматриваться как пособничество,

поскольку не находится с этим деянием в причинной связи-

Вопрос об окончании деяния исполнителя нуждается в

уточнении, поскольку законодатель, конструируя составы,

момент окончания преступления связывает с различными

стадиями его осуществления. При этом в одних случаях

фактическое окончание преступления совпадает с выпол-

нением исполнителем его состава, в других - не совпадает.

Состав преступления, предусмотренный ст. 142 УК УССР

(ст. 146 УК РСФСР), очерчен, например, таким образом,

что разбой считается оконченным с момента нападения,

соединенного с насилием, опасным для жизни и здоровья

потерпевшего, или с угрозой такого насилия. Но ведь при

разбое нападение не самоцель. Оно является только сред-

ством реализации основной цели преступника - завладе-

ния личным имуществом потерпевшего. Практически завла-

дение происходит тогда, когда нападение уже закончено,

т. е. когда состав преступления, предусмотренный законом,

выполнен. Иными словами, окончание состава преступле-

ния в этом случае не совпадает с окончанием самого пре-

ступления.

Аналогично обстоит дело и с так называемыми длящи-

мися и продолжаемыми преступлениями. Дезертирство, на-

пример, считается оконченным с момента оставления во-

еннослужащим расположения воинской части или места

службы с целью уклониться от ее дальнейшего несения.

Однако противоправное состояние, созданное дезертиром,

продолжается. Поэтому всякое оказание ему помощи в этот

период должно рассматриваться как пособничество. Состав

такого преступления как незаконное лишение свободы так-

же считается оконченным с момента незаконного лишения

свободы того или иного лица. Однако это, отнюдь, не озна-

чает, что тот, кто поможет исполнителю данного преступле-

ния продлить лишение личной свободы потерпевшего (на-

пример, путем предоставления для этого другого помеще-

ния), не может рассматриваться как пособник.

На наш взгляд, нелогичным было бы относить к числу

пособников только лиц, оказавших содействие исполнителю

до момента окончания состава преступления, а тех, кто

оказал ему содействие в момент фактического совершения

преступления, рассматривать только как прикосновенных к

преступлению лиц. Поэтому правы те авторы, которые счи-

тают, что участие в преступлении возможно до фактическо-

го окончания преступления, даже если бы участвующий

включился в преступную деятельность уже после того, как

развитие преступления достигло момента, с которым за-

кон связывает окончание состава преступления [117, 116-

118].

Таким образом, в тех преступлениях, окончание которых

не совпадает с моментом выполнения предусмотренного за-

коном состава, пособничество возможно и после того, как

состав преступления будет выполнен, но, во всяком случае,

до завершения преступления.

5" С объективной стороны пособничество может быть

осуществлено как посредством активных действий, так и

путем бездействия.^Однако вменить лицу в вину его без-

действие можно лишь при условии, что обязанность дей-

ствовать была возложена на него законом. Поэтому трудно

согласиться с встречающимся в литературе утверждением,

что пособничество может заключаться в бездействии и тог-

да, когда то или иное лицо должно было в силу моральной

обязанности не допускать совершения конкретного преступ-

ления [94,17-18].'

.Следует отметить, что действия пособника, в какой бы

форме они не осуществлялись, ни при каких условиях не

должны совпадать с теми, которые предусмотрены в статье

Особенной части Уголовного кодекса, т. е. образуют объек-

тивную сторону состава исполнителя преступления.^Если

это условие нарушается и пособник оказывает содействие

исполнителю в выполнении объективной стороны его пре-

ступления, то как бы незначительно ни было его участие,

он перестает быть пособником и становится соисполните^

лем.

б.^Как и всякое соучастие, действия пособника должны

быть умышленными.-Оказывая помощь лицу, готовящемуся

совершить преступление, пособник не только должен созна-

вать преступность действий исполнителя, но и сознавать,

что он связан с действиями последнего. Иными словами,

его предвидение должно охватывать объективную сторону

действий исполнителя и причинную связь между преступле-

нием, совершаемым исполнителем, и его, пособника, дей-

ствиями.

'Совокупность названных объективных и субъективных

признаков образует тот состав преступления, за кото-

рый пособник и привлекается к уголовной ответствен-

ности.